Читать книгу: «Каникулы вне зоны доступа», страница 2

Вера не стала капризничать, просто показала в телефоне фотографию женщины. Действительно, вполне себе красивой, даже чем-то немножко похожей на саму Веру, как показалось Егору.

– Кто это? – спросил Кирилл.

– Марсо, – ответила Вера. – Софи Марсо.

– Ага, потому тебя Ника и обзывает этой Софи, – догадался неделикатный Кирюшка.

– Ну и пусть, мне нравится, – пожала плечами Вера-Софи. – Уж лучше, чем какой-нибудь Ольгой Бузовой.

Кто такая Ольга Бузова, братьям выяснить не удалось, потому как к ценителям скульптурного творчества пришла мама и повела обратно к папе, рюкзакам и дальнейшим приключениям, как сказал дядя Тима Скворцов.

Здесь выяснилось, что папа узнал расписание автобусов от вокзала Североозёрска до Деревянного причала, и что автобус приедет уже через десять минут. А Никин папа сообщил, что на причале их будет ждать катер и семьи Кляйнов из Екатеринбурга и Бабушкиных из Новосибирска. Таким образом, собранная на просторах интернета группа туристов вместе с неожиданно присоединившимся к ним семейством Токаревых впервые соберётся вместе, чтобы отправится в далёкую, но чудесную бухту Приютную.

Автобус домчал путешественников до Деревянного причала минут за двадцать. Вход на длинный, выдающийся в море (да, Байкал тут все называют морем), действительно деревянный причал перекрывал металлический шлагбаум. У шлагбаума лежали рюкзаки, на которых сидели тоже явно не местные жители в количестве трёх взрослых и двух отпрысков мужского пола. Семья Бабушкиных готова была к путешествию в составе коренастого папы Евгения Ивановича с красивыми татуировками на открытых плечах, мамы Карины Сергеевны в широкополой шляпе в сочетании с нежно-голубым лёгким длинным платьем и их сына Юры – высокого четырнадцатилетнего подростка в модных солнцезащитных очках. Антон Кляйн оказался ниже на полголовы Егора, хоть и перешёл уже в седьмой класс, зато за его полной фигурой могли спрятаться два Кирилла. А ещё он носил очки – обычные, не тёмные. Мама Антона Мария Герхардовна была одета в походные шорты, непромокаемую ветровку и курила длинную коричневую сигарету.

Но толком перезнакомиться группа так и не успела, поскольку из-за шлагбаума вышел в ничем не примечательной одежде молодой мужчина, заглянул в свой телефон и громко спросил:

– Кто здесь Евгений Иванович Бабушкин?

– Я, – отозвался Евгений Иванович Бабушкин.

– Значит, мы с вами обговаривали в переписке финансовые и прочие детали отдыха в Приютной. Здравствуйте, я капитан катера «Нерпа» Андрей Фролов. Вся группа в сборе?

– Да вроде вся.

– Тогда прошу с вещами на погрузку, – пригласил туристов на причал капитан и открыл шлагбаум.

Глава 3. Бухта Приютная

Когда вещи были уложены вдоль бортов на носу катера, а пассажиры заняли места в большой каюте в на длинных мягких сиденьях спиной к широким окнам, капитан показал на отдельное кресло слева от себя в открытой передовой рубке:

– Кто-нибудь может сесть сюда, чтобы смотреть прямо по курсу.

Пока туристы переглядывались, не решаясь воспользоваться нежданной привилегией, Кирилл спокойно встал, прошёл мимо взрослых и прочих пассажиров, забрался на предложенное место. Мама неодобрительно покачала головой, папа ухмыльнулся в бороду, а Егор позавидовал младшему брату.

– Удобно? – спросил Кирюху капитан.

– Удобно, – кивнул тот и благосклонно распорядился. – Поехали.

– Натуральный Гагарин, – улыбнулся капитан. – Ладно, поехали.

Он нажал на какую-то кнопку, на корме медленно опустили в воду свои винты два огромных подвесных мотора («Меркюри 200», успел прочесть английское название на каждом из них Егор). Потом моторы мощно заурчали, «Нерпа» отошла от причала, выполнила манёвр мимо стоящих на якоре моторных катеров и парусных яхт, взяла курс в открытое море Байкал.

Капитан сверился с закреплённым на приборной панели навигатором и двинул вперёд рычаг мощности. Катер взревел, слегка задрал нос – не от зазнайства, а просто по своему катерному устройству – и помчался по голубой глади озера, оставляя за кормой Североозёрск и, вообще, городскую цивилизацию человечества.

«Ну что, поздравляю, приключение началось», – потрепал по голове Егора папа. Тот только кивнул: слов для описания сложных смешанных чувств восторга от скорости, совсем маленького внутреннего страха и счастья от залетавших в открытое окно брызг у него с этот момент не нашлось.

Вскоре вокруг осталась только ровная озёрная гладь, лишь где-то далеко на горизонте в синей дымке просматривались снежные вершины окружающих Байкал гор. «Баргузинский хребет, – сообщил семейству Токаревых бывалый Тимофей Олегович. – Где-то там у его подножия и будет бухта Приютная».

Мама обнимала за плечи Егора, смотревшего в окно, папа листал новости в телефоне, Вера и Ника о чём-то шептались, насколько это было возможно при гуле моторов. Анна Витальевна дремала, Бабушкины что-то рассматривали на экране семейного ноутбука. Антон Кляйн заправлялся бутербродом с колбасой, его мама читала книжку с обложкой на английском языке.

Первый восторг от начавшегося путешествия попритих, сменился на почти привычное перемещение в пространстве, как в автомобиле. Там, пожалуй, даже поинтереснее будет: на тротуарах люди, иногда с собаками, рядом машины всяких марок, вокруг дома разной этажности с рекламными вывесками. А тут одна вода кругом, второй час уже идёт как отъехали – нет, отплыли, а точнее, отошли – от Североозёрска.

Но постепенно левый берег начал вырастать из Байкала горами, покрытыми тёмно-зелёной тайгой. «Нерпа» приблизилась к Баргузинскому хребту и теперь шла в близкой видимости берега, затем капитан плавно повернул судно прямо на скалы, которые стали приближаться на Кирилла с такой пугающей быстротой, что он вцепился в подлокотники кресла и скосил взгляд на капитана. Тот был спокоен и уверенно держал в руках руль или, как его там правильно, штурвал. И тут в отвесных береговых скалах открылся узкий проход. Капитан направил катер прямо туда, сдвинул назад рычаг на приборной панели перед собой, и «Нерпа» сразу сбавила ход.

За спиной капитана (и Кирилла, конечно) выросла фигура Бабушкина-старшего, поинтересовавшегося:

– Что, командир, приплыли?

– Сейчас вон на тот песок подвернём и, считай, на месте.

Катер, совсем медленно маневрируя, приближался к берегу. Наконец он мягко ткнулся носом в песок, моторы замолчали и потянули, наклоняясь, свои винты из воды. Стало непривычно тихо, только нагнавшая сзади волна от катера плюхала в корму и с шуршанием накатывала на берег.

Капитан сдвинул на носу «Нерпы» в сторону часть леерного ограждения и проложил на берег деревянный трап с поперечно прибитыми брусками. Егор с Кириллом выглянули за борт – показалось, что спускаться будет высоко и страшно. Нижний край трапа уходил в воду в метре от берега.

– Так, слушать сюда, – распорядился капитан дядя Андрей. – Мужчины спускаются по сходням, принимают женщин и детей, затем приступаем к разгрузке. Не суетимся, всё будет хорошо.

Папа Игорь – молодец какой – надел свой большой рюкзак и так с ним прошёл вниз по трапу, смело ступил в воду и вышел на берег. За ним проследовали дядя Тимофей и Евгений Иванович Бабушкин.

– Подождите, ребята, не спешите, – мама крепко держала братьев Токаревых за руки.

Спешить как-то не очень и хотелось, берег казался далёким, а катер, наоборот, настолько близким и надёжным, что ступать с него на шаткий трап Егору представлялось сомнительно героическим поступком. А что казалось Кириллу, никто не узнал, потому что папа быстро забрёл по пояс в воду, протянул вверх руки: «Кирюшка, давай сюда!» Подхватил младшего подмышки и мгновенно доставил на берег. И сразу стало не страшно. Папа проделал ту же операцию с Егором и даже переправил на песок тяжёлого на вид Антона Кляйна, мама которого не стала дожидаться мужской помощи, а уверенно сама сошла по трапу на берег. Глядя на неё, уже собиралась ступить на сходни Ника, но её папа коротко махнул указательным пальцем и отрицательно покачал головой. Подошёл к «Нерпе» сгрёб сразу дочь и Веру-Софи, бережно опустил на береговой песок. Потом дядя Тимофей с папой Игорем встали с двух сторон трапа и помогли сойти вниз маме Егора и Кирилла, маме Веры и Карине Сергеевне Бабушкиной.

Пока Бабушкин-старший подавал с катера вещи мужчинам, относивших их подальше от береговой волны, сын его Юра независимо насвистывал, рассматривая окружающий пейзаж.

– Я сколько раз просила, Юра, – сделала ему замечание родительница, придерживавшая на голове норовившую улететь от ветра шляпу.

– Мы же не в квартире, отчего бы и не посвистеть? – младший Бабушкин дёрнул плечом, отвернулся, но свистеть прекратил.

Кирилл с Егором даже немножко позавидовали столь вольному обращению подростка с мамой. А Шило ничему не завидовала, просто подошла к братьям и предложила:

– Побежали берег смотреть, пока тут все заняты.

И они побежали выше, к соснам. И Вера побежала, и Антон Кляйн.

– Только недалеко, чтобы я вас видела! – на строгий мамин голос повернулся только Кирилл, согласно кивнул и помчался догонять старших.

Наверху было ещё лучше, чем на берегу. Большую поляну со стоящим посередине длинным деревянным столом с длинными же скамейками накрывала прохладная тень от раскачивавшихся верхушек окружающих сосен. Бухта Приютная лежала внизу как на ладони, неподалёку в глубоком распадке шумела сыпавшаяся по камням в Байкал маленькая речушка, а воздух, казалось, звенел от простора, свободы и ожидания приключений. Нет, от комаров от тоже немножко звенел, но кому они страшны, кроме совсем уж малышни?

– А там что такое? – отвлекла компанию от панорамных видов Софи, ткнув пальцем в Антона Кляйна, пытавшегося заглянуть под синий шуршащий тент, укрывавший нечто, лежащее под ним на небольшой прогалине в отдалении от поляны. Рядом высилась гора напиленных чурок с засохшей смолистой корой.

Ребята подошли к Антону, Егор и Кирилл помогли ему стянуть тент с какого-то непонятного агрегата, рядом с которым стояли два деревянных ящика, закрытых крышками, три канистры и лежал, свёрнутый бухтой, длинный белый провод. В свежий сосновый воздух врезался резкий городской запах бензина.

– Ого, чего это? – не ожидая внятного ответа, спросил окружающее пространство Егор.

– Не знаю, – ответил Кирюха, а девчонки просто пожали плечами.

Зато Антон похлопал ладонью по крышке аппарата, слегка потянул вверх какой-то шнурок из его недр, удовлетворённо поправил очки и сообщил:

– Это генератор.

– Генератор? – переспросил Кирилл. – А зачем он?

– Ток добывать, – похвастался своими техническими познаниями перед младшим братом Егор. И перед Софи с Никой, конечно.

– Точно? – Шило переспросила Антона, к которому как-то вдруг больше прониклась доверием, чем к братьям Токаревым.

– Ну да, – стал пояснять Антон Кляйн. – Вот сюда заливается бензин, это стартёр, здесь крепится провод, а на том конце будет гореть лампа, когда генератор заработает.

– Значит, у нас здесь будет свет ночью, – сообразил Кирилл. – Это здорово.

– И телефон заряжать можно тогда? – уточнила Софи, но Нику интересовало более важное:

– А откуда ты всё это знаешь? – спросила она Антона.

Но тот всё равно ничего не успел ответить, потому что на поляну поднялись взрослые, гружённые рюкзаками и сумками, и даже непричастный к туристическому коллективу капитан. И Юра Бабушкин с прутиком в руке.

– Вот здесь, значит, и будете обретаться, – капитан с хозяйским гостеприимством размашисто повёл рукой. – Нравится?

– Нормально, – ответил за всех Евгений Иванович и утёр банданой взмокшую голову.

– Ну, нормально так нормально, – показалось, что капитан несколько обиделся недостаточно восторженной реакцией. – Теперь, значит, пойдёмте сюда… Ага, кто-то уже добрался до склада и даже тент снял.

– Это мы, – признался Антон.

– Ну и молодцы, всё правильно сделали, – одобрил действия ребят капитан. – Здесь, значит, у вас будет генератор. Кто-нибудь умеет с ним обращаться?

– Умеет, – подтвердила мама Антона.

– Разберёмся, дело нехитрое, – согласился дядя Тимофей.

– Ну и хорошо, – кивнул капитан. – Тут бензин, на первое время хватит с лихвой, отсюда провод пробросите, куда вам нужно будет. В ящиках ремнабор кое-какой, лампочки и те продукты, которые заказывали на неделю. Здесь тент от дождя, натянете над столом – разберётесь, ничего сложного. А на поляне места для палаток на всех хватит, размещайтесь, через неделю загляну проверить как вы здесь устроились. Если вдруг, тьфу-тьфу, какая неприятность случится, – звоните, я на телефоне, через пару часов буду здесь. Это так, на всякий случай – сколько людей сюда приезжало, ни с кем ничего плохого не приключалось. Вроде, всё. Вопросы?

– А медведи? Есть тут медведи? – спросила Карина Сергеевна, тревожно обмахиваясь своей большой солнцезащитной шляпой.

– Есть, как не быть, – успокоил её капитан. – Здесь их полно. Только медведь не дурак какой, он человека больше боится, чем мы его. У вас тут шумно будет, дымно – медведь вас за три версты обходить станет. Там дальше по этому берегу на Биримкане старик Лыткарин живёт, Ефим Георгиевич. Так за тридцать лет он, говорит, ни разу нос к носу с медведем не сталкивался, а их там тьма-тьмущая. Уж такой он зверь, медведь… Что-то ещё интересует?

– Интересует, – кивнула коротко стриженной головой Мария Герхардовна Кляйн. – Места, так сказать, общего пользования интересуют. Есть тут такие?

– Совсем забыл, – хлопнул себя по лбу капитан. – Справедливый вопрос. Вон по той тропке вниз метров через семьдесят обустроенный туалет. Один на всех, извините, но вас тут не рота, справитесь как-нибудь… Ещё вопросы, пожелания, ценные предложения?

Больше вопросов и ценных предложений от туристов не поступило. Капитан пожелал приятного отдыха, легко сбежал на берег, и через пять минут быстроходный катер «Нерпа», взревев мощными моторами, помчался обратно в Североозёрск, легко разрезая белой пенной стрелой прозрачную воду моря.

Когда над бухтой Приютной остался только лёгкий шёпот волн и шум сосен, Евгений Иванович Бабушкин сказал:

– Ну что, это дело нужно для начала отметить, – достал из рюкзака две бутылки шампанского и выставил их на стол, который должен был стать центральным местом встречи и приятного общения туристов на предстоящие две недели беззаботного отдыха.

– И вы, ребята, тоже давайте за стол, – пригласила к официальному торжественному банкету младшее поколение мама Веры Калинчук. – Будете отмечать начало отдыха кока-колой, я специально захватила по такому случаю.

Егор с Кириллом умоляюще-вопросительно посмотрели на маму, которая в силу своей медсестринской профессии была категорической противницей газированных сладких напитков.

– Ничего, один раз можно, – вздохнув, разрешила мама и полезла в рюкзак за кружками для всей семьи.

Байкальское приключение начиналось неплохо. Да что там, отлично оно начиналось – и даже с кока-колой.

Чокнувшись со всеми газировкой, Егор спросил брата:

– Ты медведей хочешь увидеть?

Кирюха, подумав, покачал головой:

– Хочу, но боюсь.

– А я нисколько не боюсь! – сказал Егор погромче, чтобы могла услышать Вера-Софи.

Хотя врал немножко. Конечно, он тоже слегка побаивался. Но капитан обещал, что звери лагерь далёкой стороной обходить станут. Так чего ж тогда и не показать свою мужественность симпатичным окружающим – пусть знают, что с Егором они не пропадут.

Часть вторая. Без гаджетов.

Глава 1. Мухоловка

В спальном мешке было жарко. Ночью Кирилл немножко замёрз, натянул сквозь сон спальник на голову, а проснулся уже мокрым от пота. Спал он между мамой и Егором, добавлявшим тепло своих тел. Утренний солнечный свет легко пробивал крышу палатки, освещая сопевших в своих спальных мешках маму, папу и брата. Кирилл полежал немного, наблюдая за ползущим по потолку паучком, но поскольку других развлечений здесь не находилось, выбрался из спальника, а затем и из палатки, не забыв застегнуть за собой молнию на входе в их временный дом: папа вчера несколько раз напоминал о том, что незастёгнутый вход допустит внутрь полчища комаров, которые потом станут жалить, противно зудеть над ухом и потому отдыхать в палатке не будет никакой возможности.

А снаружи было здорово. Солнце вышло из-за ближней горы за спиной на берегу Байкала (восточному, как говорил вчера дядя Тимофей). Ровная безмятежная гладь озера казалось стеклянной поверхностью, окружающие сосны (и кедры, как говорил вчера дядя Тимофей) в безветрии строго молчали, зато лес (тайга, как говорил вчера дядя Тимофей) разговаривал весёлыми голосами здешних птиц, радовавшихся, как и Кирилл, утру нового дня. Редкие комары тоже не молчали, добавляя своего звона в общую утреннюю мелодию.

На столе, стоявшим под натянутым с вечера большим тентом, аккуратной горкой лежала вымытая после вчерашнего общего ужина посуда, рядом стояли две початые бутылки минералки и банки пива взрослых людей. Кирилл сел за стол, выпил полкружки воды и стал думать, чем себя занять в такую рань, когда все ещё спят, как будто не спали три дня. Ничего интересного сразу так и не придумывалось.

Палатка напротив зашевелила стенками, и из неё вышел на поляну Юра Бабушкин. Широко зевнул, огляделся, подошёл к столу, сел напротив, сказал:

– Привет.

– Привет, – поздоровался и Кирилл.

– Ну, чего тут? – поинтересовался Юра.

– Не знаю, ничего. Птицы только.

– Птицы – это хорошо, – согласился Юра Бабушкин и неожиданно спросил. – У вас же Токаревы фамилия?

– Токаревы.

– В школе Токарем зовут?

– Токарем.

– А меня Слоном, будем знакомы, – Юра протянул руку для повторного знакомства. – Привет, Токарь.

– Привет, Слон, – ответил на взрослое рукопожатие Кирилл. – Почему Слон?

– Учительница во втором классе спрашивала, какое у нас самое любимое животное. Другие собачек всяких называли, кошечек, даже рыбок аквариумных, а я как раз фильм посмотрел про индийских слонов, как они брёвна таскают и другую полезную работу делают, – ну и сказал, что у меня любимое животное слон. С тех пор прилипло, не отклеишь.

– Норм, мне нравится, – сказал Кирилл.

– Да и я привык, – кивнул, соглашаясь, Юра. – А у брата прозвище есть?

– Клоун.

– Ого. Это в честь чего?

– Кривляться любит, папа так и говорит: «Чистый клоун». Ну и в школе так зовут.

– Не обижается?

– Вроде нет. Это же не в обиду, а просто как второе имя. Чего тут обижаться?

– Соображаешь, Токарь, – похвалил малолетку Юра, ещё раз огляделся вокруг. – Все спят ещё, что делать-то будем?

– Не знаю. Мы сегодня с папой и дядей Тимофеем на рыбалку собирались идти За хумризами, что ли.

– За хариусами, – поправил Слон. – Нет, я рыбалку не люблю, скукотень какая-то. У тебя наушники есть?

Юра крутил в руках большой мобильник.

– Нету.

– Жаль. Я тоже дома забыл, а так музыку бы послушали сейчас.

– Так давай включим потихоньку.

– Музыку, Токарь, нельзя слушать потихоньку, так она не вставляет. А тут спят все, – Юра-Слон глянул на дисплей телефона. – Надо же, семь утра только ещё. Я дома на каникулах раньше десяти не встаю. А ты?

– Я и не на каникулах могу спать до обеда. У меня вторая смена.

– Хорошо тебе… Можно было бы друзьям позвонить сейчас, но в Новосибирске спят все ещё, там шесть утра только.

– А давай костёр разведём? – предложил старшему товарищу Кирилл. – Только у меня спичек нет.

– Спички найти не проблема, – зевнул Юра. – Но я не умею. Да и не люблю всю эту походную романтику. Я бы лучше в городе остался, чем на этот Байкал ехать. Но останешься с ними, как же. Считают, что тут для здоровья полезнее и, вообще, для общего развития.

Из палатки рядом с бабушкинской вышла Мария Герхардовна. Подошла к ребятам, поздоровалась, спросила:

– Чего сидим просто так? Почему костёр ещё не горит?

Пока Кирилл находил оправдательный ответ, Юра встал, достал из кармана зажигалку:

– Не поверите, тётя Маша, прямо сейчас собирались. Так, Кирюха?

Кирилл кивнул: ну, в общем, наверное.

Слон присел у кострища, поджёг валявшийся рядом небольшой обрывок газеты, положил его на обугленное полено. Бумага прогорела за десять секунд, не оставив даже дымного следа. Мама Антона вздохнула, забрала у Юры зажигалку, призвала к очагу ребят.

– Смотрите и запоминайте, будем разводить костёр типа колодец.

Колодец Кирилл видел на даче у Феди Смирнова, он был бетонный и круглый, с металлическим воротом, на котором была намотана верёвка с ведром. Ведро стояло на железной крышке колодца, в ведре плескалась холодная вода, которой так весело было стрелять друг в друга из помповых водяных ружей. Интересно, как из колодца можно сделать костёр?

Тётя Маша отправила Юру за дровами, положила параллельно два чуть обгоревших полена из кострища, на них добавила ещё два, чтобы получился почти квадрат, потом положила ещё один ряд: сложилась конструкция, больше напоминающая дом, чем круглый колодец. Собрала вокруг щепки и рыжую хвою, бросила внутрь «колодца», затем оторвала от полена ленту белой берёзовой коры, показала ребятам: «Это береста, лучшая растопка для костра в лесу». Подожгла её, засунула под нижний ряд. Внутри аккуратного квадрата «колодца» весело заиграло пламя, жадно облизывая поленья. Ловко.

– Так, теперь дуйте за водой, – протянула помощникам пустой котелок. – Люди проснутся, а у нас тут уже кофе будет готов. Или чай, по желанию.

– Мне в туалет нужно, – сообщил Слон.

– Нужно так нужно, – согласилась Мария Герхардовна. – Шагай, Кирюшка.

Кирилл взял большой закопчённый котелок и направился к Байкалу.

– Нет-нет, не туда, – остановила его мама Антона. – Из ручья сходи набери. – Он ближе и вода там вкуснее.

Как одна вода может быть вкуснее другой, Кирилл понял не очень, но послушно направился к маленькой горной речке, которая катилась с ближайшей горы в Байкал неподалёку от молчавшего сейчас генератора. А вечером он довольно громко урчал, обеспечивая освещением стол на поляне, за которым взрослые ещё долго разговаривали, когда Егор с Кириллом уже видели в палатке третий сон.

Через час весь лагерь вволю назавтракался бутербродами с чаем и кофе, за который туристы, не уставая, благодарили Юру и Кирилла, вставших раньше всех и, по словам Марии Герхардовны, самостоятельно сумевших развести костёр и вскипятить на нём котелок с вкуснейшей ключевой водой. Егор даже прошептал Кириллу: «Я завтра первый встану и тоже костёр разведу». А мама с папой подмигивали им и довольно улыбались.

Потом папа достал из чехла спиннинги и начал прикручивать к ним нарядные катушки с ручками. Определил каждому индивидуальный рыболовный инструмент:

– Вот этот, с красной катушкой, будет твой, Егорка. А этот, с чёрной, – Кирюхин. Держите, пробуйте. Удобно?

Спиннинги оказались лёгкими, катушки блестящими, как ёлочные игрушки. Ещё бы неудобно, конечно удобно.

– Тогда пошли на берег учиться забрасывать.

Забрасывать поначалу было непросто, прицепленные папой блёсны летели куда угодно, кроме указанной точки, леска путалась, пальцы болели от непривычной работы. Конец мучениям положил папа Ники, подошедший из лагеря со спиннингом и дочерью. Посмотрел на коллектив начинающих рыбаков, сказал:

– Нет, братцы, так у вас на Байкале дело не пойдёт. Хариуса тут нужно ловить не на блесну, а на муху.

Кирилл оглянулся вокруг, мух не обнаружил. Редкие комары пролетали, а мух не было. Где же их взять, чтобы потом ещё и рыбу на них ловить? Но дядя Тимофей быстро всё разъяснил:

– Смотрите, вот у меня тяжёлый поплавок, называется балда…

– Как называется, «балда»? – развеселился Егор. – А мама говорит, что это не очень хорошее слово, когда я им Кирилла называю.

– И ничего смешного, – фыркнула Шило.

А папа огорчился:

– У нас только блёсны.

– Не страшно, у меня ещё есть, на всех хватит, – успокоил бывалый Тимофей Олегович.

Кирилл всё равно не понимал, причём тут мухи, о чём и спросил дядю Тимофея. А Егор спросил, ловится ли хариус на африканскую муху це-це.

– Он на всякую муху ловится, – заверил папа Ники Скворцовой. – Но у нас есть свои, проверенные. Вот, глядите.

Он достал из рыболовной жилетки с множественными карманами коробку чуть больше смартфона, внутри которой на поролоне были прицеплены крючки с маленькими блестящими круглыми головками, а на крючках красовались разноцветные пёрышки или плотно намотанные блестящие нити с шерстяными усиками. К каждому крючку была привязана короткая леска с петлёй – поводок, как назвал его опытный рыболов Тимофей Олегович. В общем, целое богатство настоящей красоты, как определил для себя содержимое коробки Кирилл. Он сразу захотел стать рыбаком, когда вырастет, а не этим скучным футболистом, вроде Пашки Фехтера из соседнего подъезда, игравшего за детскую команду клуба «Сибирский ястреб», в футболке которого он выходил показывать класс на спортивную площадку дворовым юным игрокам.

Дядя Тимофей быстро оснастил снастью балда спиннинги семейства Токаревых, и они отправились ловить рыбу хариус к устью горного ручья, неподалёку впадавшего в Байкал мелкой широкой полосой через прибрежный песок. А Ника пошла обратно в лагерь, откуда они собирались идти искать грибы и ягоды с Верой и её мамой Анной Витальевной.

Когда у Егора с Кириллом уже стало получаться не просто забрасывать балду, но и подтягивать её к берегу так, чтобы мушки на поводках плясали по воде словно настоящие насекомые, солнце высоко поднялось из-за поросших лесом гор, лёгкий утренний ветерок стих, стало жарко и довольно скучно. Загадочный хариус не ловился ни у ребят, ни у папы, ни у бывалого рыбака Тимофея Олеговича.

Кирилл решил спрятаться от солнца в тени прибрежных сосен, к которым пошёл вверх по ручью, пообещав папе, что будет в пределах его видимости. Под соснами было прохладно, ключ шумел маленьким водопадом, срываясь со скользких, покрытых мхом валунов в небольшую глубокую лагуну с прозрачной зелёной водой. Сидеть на большом плоском камне у прохладного ручья было приятно, но как-то бессмысленно, и Кирилл решил ещё потренироваться в забросе балды на поверхность небольшого проточного озерца, образовавшегося в русле ручья.

Балда упала почти в камни противоположного берега, Кирилл, как учили, поднял вверх верхушку спиннинга и стал равномерно накручивать леску на катушку, стараясь, чтобы искусственные мухи дяди Тимофея двигались по поверхности, оставляя на воде своеобразные усы, как у плывущего насекомого. Получалось ничего, похоже. Вдруг рядом с ближней мухой раздался небольшой всплеск и удилище потяжелело, а балда притонула вглубь. Ничего не понимающий Кирилл сделал ещё один оборот катушки и тут почувствовал удары, передающиеся на ручку спиннинга.

– Папа, рыба! – завопил во всё горло Кирилл и побежал спиной вперёд дальше от ручья, постоянно ощущая толчки сидящей на крючке добычи.

Наконец большой рыбий хвост застучал по сухим прибрежным камням, юный рыбак бросил спиннинг, подбежал к воде и попытался схватить рыбу руками, но ничего у него не получалось. Тогда Кирилл упал на неё животом и стал пытаться отползти подальше от берега. Таким его и нашли прибежавшие от Байкала остальные члены сплочённого рыболовного коллектива.

– Ты цел? – спросил папа. – Какая рыба, где рыба?

– Здесь, – показал под себя Кирилл.

– Ладно, вставай, посмотрим, – папа взял младшего сына подмышки, чтобы поставить на ноги.

– Уйдёт! – запротестовал Кирилл.

– Не уйдёт, – встал между ручьём и рыбаком Тимофей Олегович, а папа поднял сына на ноги.

На камнях с новой силой забилась большая красивая рыба, отливавшая блестящей с тёмным оттенком чешуёй.

– Ого, какой хариус, – взял освободившуюся уже от крючка рыбу в могучую ладонь дядя Тимофей. – Хороший по местным меркам, черныш. Молодец, Кирюха, с добычей тебя. На какую мушку взял?

– На ближнюю, кажется, на красную, – попытался вспомнить ещё дрожащий от внутреннего азарта Кирилл и добавил. – А я думал, рыба только в Байкале водится, а не в таких маленьких ручьях.

– Так сейчас жарко, вот хариус и ищет холодную проточную воду, – объяснил Тимофей Олегович. – Как я сразу не сообразил? А ты молодец, догадался.

Егор от восторга чувств толкнул брата локтем в плечо, а Кирилл не стал объяснять, что ничего он такого не соображал, а просто искал прохладную тень и потому всё получилось само собой. Он наконец сумел двумя руками удержать свою уже ослабевшую добычу, рассмотреть её вблизи. Очень красивая рыба этот хариус. И сильная. А рыбалка – отличное дело, интересное! Не зря на Байкал приехали.

Тем временем папа с Егором забросили свои снасти в счастливый для Кирилла ручей, а дядя Тимофей пошёл вверх по ключу искать примерно такой же омуток с ищущей холодной воды рыбой. Пока Кирилл расправлял слегка запутавшуюся на катушке леску, папа вытащил своего хариуса, и тут же первой рыбой отметился Егор, получивший отдельную порцию беспримесного рыболовного счастья.

Через час вернулся из тайги дядя Тимофей с шестью хариусами. На счету папы было три, два у Егора, а Кирилл так больше ничего и не поймал. Зато его хариус так и остался в это утро самым крупным, и даже Егор признался, что лучше бы он поймал одну рыбу, а не две, но чтобы у неё был красивейший спинной плавник ещё больше, чем у Кирюшкиного хариуса.

Папа сказал, что на первый раз достаточно, полноценный обед всем туристам обеспечен, и рыбаки пошли обратно в лагерь, полные впечатлений, а некоторые даже законной гордости за первую трофейную добычу.

За обедом из жареного хариуса и жареной же картошки с грибами, которые набрали Шило, Софи и Анна Витальевна, Егор всех смешил, показывая в лицах, как они ловили рыбу:

– Я смотрю, Кирюшка бежит в горы со спиннингом на плече, а за ним на леске хариус уже на берегу прыгает…

– Ничего я и не бежал, – попытался объяснить младший брат, но все, как обычно, слушали Егора, который умел захватить внимание аудитории.

– Бежал-бежал… А потом и я на свою мухоловку рыбу поймал.

– Как, на мухоловку? – не поняла Вера.

– На балду, – непонятно объяснил дядя Тимофей.

– Да какая там балда, – Егор бы в ударе, не остановишь. – Самая настоящая мухоловка. Вот, смотрите.

Он метнулся к рыболовному рюкзаку Тимофея Олеговича, мигом вытащил из него мотовильце, на которое была намотана снасть балда с двумя привязанными искусственными мухами – красной с серебристыми нитями и чёрно-жёлтой, напоминающей осу.

– Это мухи, на них ловится хариус, – Егор начал объяснять неопытной публике азы рыболовного мастерства. – Кто-то называет такую снасть балдой, а я называю её мухоловкой.

Но продолжить занимательную лекцию не дала мама:

– Тебе Тимофей Олегович разрешал в его рюкзак заглядывать?

– Да пусть, мне не жалко, Татьяна Андреевна, – улыбнулся папа Ники, и сама она тоже улыбалась эмоциональному выступлению Егора. И Вера улыбалась.

– Нет-нет, вы мне тут его не выгораживайте… Всё, закончили концерт на тему всяких там мухоловок с балдами. Собирайтесь-ка лучше, рыбаки, посуду мыть – ваша очередь, если с утра сразу на берег ускакали, за собой ничего не прибрав.