Дружина расположилась на ночлег подле, прямо на крепостной стене. Держались тихо и были настороже. Многие точили мечи и сабли, готовясь к следующему утру.

Иванов задремал. Снился оставленный дом, жена с детьми и сам Иванов, сидящий на печке и хлебающий парное молоко. Жена, как обычно, готовила лепешки, а дети забавлялись с компьютером. Все именно так и было, пока Иванова не призвали в армию…

Иванов вздохнул и проснулся. Вставало солнышко, просыпались птички, наступало утро. Костер уже потух, и ни воеводы, ни дружины не было видно. Зато где-то внизу слышалось лязганье металла о металл и крики. «Уже бьются», – подумал Иванов, схватил свой меч и вскочил на ноги.

Из пролома в каменной кладке вылезло несколько фигур, одетых в неприятельскую форму. Один из них заметил Иванова и, указав на него пальцем, что-то сказал по-английски.

Иванов насторожился. Отступать было некуда: позади была пропасть метров тридцати, на дне которой шел бой. Мозги лихорадочно заработали: «Как мог он, сержант запаса, старый стреляный волк, проспать начало мероприятия? Стыд и позор! Что делать, куда убежать?»

Убегать было некуда.

Тогда Иванов обнажил меч и ринулся на неприятелей. Те, чтобы избежать соприкосновения с его мечом, быстро разбежались, и Иванов торпедой влетел в зияющий пролом.

Густая темнота ударила по его глазам, и сержант, запнувшись за что-то, покатился вниз по скользким ступенькам. «Какой ловкий прием!» – мелькнула мысль.

Ступеньки никак не кончались, а Иванов все катился и катился. Клинок меча звонко ударялся о камень, высекая яркие искры, и при свете их Иванову удалось разглядеть, что лестница идет винтообразно вниз, не подавая никаких признаков к окончанию.