Сахар со стеклом

А потом вся компания дружным пьяным строем запела припев вместе с ним. Это было отрезвляющим моментом, потому что я снова смогла свободно дышать, сбросить оцепенение. И, наконец, убраться отсюда.

Я отошла от косяка и привалилась к стене. Рассердилась сама на себя. Надо же, разомлела тут как дурочка. Ну да, голос у Лекса приятный. Трудно сопоставить с ним самим. Не то, что он ему не идёт, просто…

Так, пора уходить. Это не моя вечеринка, нечего тут околачиваться. Будто я один из тех мальчишек Мерцаловых из рассказа Куприна, что заглядывали в окна, пытаясь быть хоть как-то причастными к чужим пиршествам. Еды у меня теперь полный поднос, так что до утра дотяну.

Но стоило мне сделать только первый шаг на ступеньку, как локоть сжали тиски.

– Стоять.

Обернувшись, я наткнулась на буравящий взгляд.

– Ты что здесь забыла?

– Я тут живу, вообще-то, – аккуратно высвободила локоть.

Острить в ответ Шевцову – не лучшая идея. Но дальше так не может продолжаться, пусть и с трудом, но я должна научиться выстраивать границы.

– Ты меня поняла, – раздражённый голос стал на несколько градусов холоднее.

И где только девалась та бархатная глубина, которая разливалась по гостиной под гитарный перебор? Сейчас слышна только режущая сталь, хлёсткая, как пощёчина.

– Слушай, Лёша, мне же нужно что-то есть, вот я и ходила на кухню. А твоя гулянка мне абсолютно не интересна. Не переживай, колхозная сестрица не станет отсвечивать перед твоими элитными друзьями.

Щёки запылали от негодования. Хорошо, что в коридоре полутьма, не очень хотелось бы, чтобы братец видел мои эмоции. Контроль над ними даёт контроль над человеком, а ему я этого давать не собираюсь.

– Дура, – сквозь зубы процедил Шевцов.

Что ж не бестолочь? Решил сменить пластинку?

Но вслух я ограничилась лишь хмыканьем, и то негромким. Всё ж на рожон лезть не хотелось.

– Вернись к себе и запри дверь, – бросил мне вслед Алексей, когда я решила, что хватит играть в гляделки и пора уходить.

– Как скажешь, господин, – пробубнела себе под нос, но не смогла отделаться от ощущения, что он услышал.

Зайдя в комнату и закрыв дверь, я облегчённо вздохнула. Вся эта вакханалия осталась как будто в другом мире. А у меня тут спокойно и уютно. Только вот аппетит пропал почему-то. Но я уж слишком много прошла, если вспомнить товарища над раковиной, чтобы теперь не съесть хотя бы часть припасов.

Чем я и занялась. Включила очередной эпизод сериала, надев наушники. Развалилась на кресле и принялась трапезничать. Время ещё было не сильно позднее, к тому же обещала позвонить Алёнка, так что спать не хотелось. Да и выспалась я днём.

В сети прилетело сообщение. Алёна. Почему не видеозвонок?

«Привет, почему не отвечаешь? В сети горишь. Занята?»

«Да нет, – удивилась я. – Звони»

Но Алёнка не звонила, и через минуту снова пришло оповещение:

«Так ты не берёшь!»

А ведь и правда, где мой телефон? Я думала, он на зарядке, но его там нет.

Точно!

Я стукнула себя ладонью по лбу, вспомнив, что брала его с собой на вылазку за провизией. А потом положила на стол, когда умирающий над раковиной попросил подать воды.

Блин! Теперь придётся вернуться за телефоном, чего делать совершенно не хотелось.

«Подожди пару минут, – отбила Алёнке. – Я телефон где-то в доме посеяла»

Что ж, придётся выбираться снова. Без телефона совсем никак. А ещё как представлю, что кто-то из «элиты» найдёт его, начнут фотки смотреть, стебаться. А ещё ж там мой женский календарь. Кому охота, чтобы полкласса знали, когда у тебя критические дни? Нет, надо идти.

Тяжело вздохнув, я встала с удобного кресла и снова отправилась в стан врага.

Вечеринка внизу уже стала более отвязной. Какая-то парочка обжималась прямо на лестнице на второй этаж, так что пришлось почти перепрыгивать через них. Должанов в кресле у самого входа в гостиную едва ли не проглатывал сидящую у него на коленях блондинку. Кажется, даже в этой полутьме было видно, как его язык толкается в её глотке. Фу.

Пьяный смех, глупое веселье, пошлый гогот и стойкий запах алкоголя. Даже не представляю, как всё это выветрится до приезда мамы и Виктора. И кто будет убирать? Вряд ли сам Шевцов. И не стыдно ему перед домработницей будет?

Я прошмыгнула на кухню. В этот раз, слава Богу, тут никто не извергался над раковиной. Пошарив взглядом по полутёмной кухне, я с облегчением обнаружила свою пропажу на островке.

Ухватив телефон, заторопилась обратно. Добралась до комнаты благополучно, никто на меня не обратил внимания, разве что какая-то пьяная девица безразлично окатила мутным взглядом.

Я ввалилась в комнату и заперла дверь. Всё прямо, как братец научил. А потом уткнулась в телефон, просматривая пропущенные сообщения от Алёнки, были ещё от Степановой и даже от Терентьева. Вот уж жизнь наша как завязана на гаджетах. Полтора часа не на связи, и всё – тебя уже потеряли.

– А у тебя тут удобно.

Глава 22

Я вздрогнула от неожиданности и резко обернулась. На моей кровати развалился какой-то парень. Я не могла хорошо его разглядеть в тёмной комнате при свете одного только монитора ноутбука. Внутри всё похолодело. Какая же я дура, что забыла запереть дверь комнаты, пока ходила за телефоном.

Парень сел и пьяно ухмыльнулся. Кажется, это был Арсений из параллельной группы, но точно я не помнила, как его имя. Хамоватый, грубый бугай, вечно кидающий пошлые шуточки вслед девушкам. Наверное, в каждой школе есть такой урод.

– Парень, ты ошибся. И тебе пора, – сказала я как можно твёрже и подошла к двери, чтобы отомкнуть замок.

– А я и не поверил сначала пацанам, что у Лекса появилась милая сестричка, которой он сам побрезговал, – бугай поднялся, оказавшись не настолько пьяным, как мне сперва показалось. – Ты ж вроде не стрёмная, чего он так?

Разговор приобретал грязный оттенок, и мне становилось страшно.

– Потому что я его сестра. И Алексею не понравится, когда он увидит тебя здесь, – я попыталась бравировать в надежде, что здоровила не в курсе наших реальных отношений с «братом». – Так что повторю: тебе пора.

Стараясь казаться уверенной в себе, я щёлкнула замком и распахнула дверь, демонстрируя наглядно свои слова.

– Ну, нам не обязательно ему говорить, ведь так?

Арсений приблизился, обдав запахом алкоголя. Сердце ушло в пятки, и я попыталась нырнуть в открытую дверь, но даже дёрнуться не успела, как огромная лапища грубо оттолкнула меня, и я отлетела на ковёр, споткнулась о его край и растянулась на полу. Дверь с треском захлопнулась, и я поняла, что оказалась в ловушке.

Да что же такое происходит? Я не веду себя вызывающе, не пытаюсь дразнить или динамить парней, так почему же подобные ситуации стали происходить с завидной регулярностью? Что со мной не так?

Бугай двинулся на меня скалой, хриплым гигиканьем высмеяв мои попытки отползти.

– Не дёргайся, – прошипел он и пнул меня ногой в бок.

Наверное, по его меркам это было сродни щекотке, но у меня аж пятна красные поплыли перед глазами от боли. Дыхание спёрло, и я зашлась хриплым кашлем. Вдохнуть глубоко не получалось никак.

И тут я поняла, что такое настоящий, леденящий, липкий страх. Да, было страшно, когда Антон зашёл слишком далеко в своих намерениях насолить Шевцову, я очень испугалась, когда Алексей принял меня не за ту, но вот сейчас был просто невероятный ужас. Потому что этот ненормальный мог меня покалечить, поиздеваться. Я не уверена, что он уже не сломал мне ребро или ещё что-то там, потому что бок нещадно саднило.

– Расскажу потом Лексу, какую девку он проморгал.

Парень придавил мои бёдра к полу, усевшись сверху на них всем весом. Одной рукой сдавил мне шею. Не сильно, но ощутимо, чтобы не дёргалась. А пальцами другой потянул шнурок на толстовке.

От омерзения и страха тошнота подкатила к горлу. Я вцепилась обеими ладонями в руку, сжимающую моё горло, но, скорее всего, Арсений этого даже не ощутил.

– Пусти, – прохрипела я. – Задушишь.

– А ты не дёргайся, соска.

– Лёша убьёт тебя, – я сделала ещё одну попытку испугать здоровилу, но, кажется, только раззадорила его.

– Открою тебе секрет, коза, – прошипел мучитель, наклонившись к моему лицу. – Лексу насрать на тебя. Это все знают.

Горячие мокрые губы прижались к моей щеке, скользнули по подбородку, оставив слюнявый след. Я застонала от бессилия и отвращения. Кислорода не хватало, и я уже почти сдалась. Как вдруг яркая вспышка ослепила меня, да и придурка тоже, потому что он зажмурился, а в следующую секунду уже слетел с меня.

Перед ослеплёнными глазами плясали жёлтые пятна, а лёгкие, наконец, до краёв наполнились воздухом. Хрипло дыша и держась за бок, который прошивала боль, я отползла к компьютерному столу, почти залезла под него.

И тут картинка прояснилась, я чётко увидела, как лицо Арсения встретилось с металлической спинкой моей кровати, оставив там кровавый след.

Шевцов бил молча. Сжатые губы побелели, в глазах звериная жестокость. Он поднял скулящего от боли Арсения за шиворот и снова припечатал лицом, только на этот раз в косяк двери.

– Лекс… я, – пытался что-то просипеть парень, – я думал…

– Хреново ты думал, Сеня, – единственное, что прорычал Алексей, прежде, чем выволочить спотыкающегося гостя из моей комнаты.

И вдруг наступила такая звенящая тишина, что собственное дыхание показалось мне непозволительно громким. Тело словно судорогой свело. Дверь была распахнута, кровать испачкана в крови, внизу поднялся крик, который долетал до меня, словно через вату. А я продолжала сидеть, обнимая собственные колени.

Надо бы встать. Закрыть дверь. Но я просто сидела и смотрела в одну точку, пока не увидела перед собой мужские ноги. Подняла взгляд и увидела Шевцова.

В два шага он быстро подходит ко мне, хватает за плечи и резко ставит на ноги. Голова начинает кружиться от внезапной смены положения тела.

– Я сказал закрыть дверь, – звенящая в голосе ярость больно ужалила. – Ты правда такая тупая, что во время пьяной тусовки держишь спальню открытой?!

Все предыдущие разы, когда Шевцов вызверялся на меня, он делал это с ненавистью, яростью, но тихо. Никогда не кричал. Сейчас же мне казалось, что от его голоса с потолка посыплется штукатурка.

– Не кричи на меня, – предательские слёзы так и пытались прорваться, но я сжала зубы и часто задышала, не давая им волю.

– Как тебе вдолбить, что если я что-то сказал, то это нужно выполнять?! Мне что, выпороть тебя?

– Не смей мне указывать! – я тоже сорвалась на крик, чувствуя, что руки начинали дрожать. Поразилась себе и тому контрасту между собой дома и собой здесь. – Почему ты считаешь, что имеешь права мне указывать?! Зовёшь полный дом придурков, а потом ещё и обвиняешь меня!

– Ты сейчас договоришься, – Шевцов говорил уже намного тише, но меня было не остановить.

– Да пошёл ты, Шевцов! Дружков своих пойди выпори!

– Ну всё, кранты тебе.

Резкий хлопок двери обескуражил. Он ушёл. Но едва я успела выдохнуть, как эта несчастная дверь снова распахнулась и на пороге я снова увидела Шевцова.

Челюсти сжаты, желваки натянуты, а в руках… в его руках я увидела ремень.

Я моргнула в надежде, что мне показалось. Потом ещё раз и ещё. Но Шевцов никуда не делся. Он стоял на пороге комнаты, глядя на меня с бешенством и держа в руках ремень. Обычный такой, от брюк.

Захотелось хихикнуть. Нервное, наверное. Ну не станет же он меня и правда лупить ремнём. Или…

Лекс вошёл в комнату и прикрыл дверь. Тихо и без стука.

– Сюда иди, – голос звенел яростью, но говорил Алексей приглушённо.

Когда он сделал шаг в моём направлении, я запаниковала.

– Ты серьёзно? Ты же не станешь и правда…

– Сюда иди, сказал.

Я отступила, продолжая с ужасом смотреть на ремень в руках «брата». Он действительно вознамерился меня выпороть! Чёртов Лекс! Долбанный псих!

– Не смей ко мне приближаться, – я уже упёрлась коленями в кровать, дальше отступать уже было некуда, но в какой-то отчаянной попытке я влезла на неё, возвышаясь теперь над Шевцовым.

Попытаться оббежать его было бы глупой идеей, и дёрнуться не успела бы. Я спрыгнула с другой стороны кровати, теперь между нами был широкий барьер, но выход располагался за спиной парня, так что я оказалась в западне.

Внизу что-то громко загрохотало, и Лекс на мгновение отвлёкся. Этого мне и нужно было. Я резко рванула в обход кровати, но как назло, бок предательски прострелило. Я охнула, схватившись за испачканную кровью Арсения спинку кровати.

Но даже не случись со мной этой подлянки, сбежать бы мне не удалось, потому что на моих запястьях тут же сомкнулись стальные тиски. Шевцов резко развернул меня спиной к себе и прижал к груди. Между нами завязалась борьба. Не трудно догадаться, в чью пользу она в очень скором времени решилась.

Уже секунд через десять, Лекс, усевшись на кровать, перекинул меня через колено, вторым зажал ноги, локтем надавил между лопаток, вынудив уткнуться лицом в кровать.

– Отпусти меня! – крикнула я в отчаянии, чувствуя, как от злости и стыда полыхает лицо. – Ты совсем с катушек слетел, мать твою!

– Тебе в детстве не говорили, что старших надо слушать?

И тут на мою задницу опустился ремень. И это было больно.

– Ты просто конченый псих, – рыдания вырвались из моего горла вместе с криком, когда ягодицы снова обожгло.

– Я же сказал тебе, бестолочь, сидеть и своей комнате и нос не высовывать.

И снова огонь на заднице.

– Лекс, ты совсем на хрен одурел?!

В комнату влетел Максим Ларинцев. Господи, как же стыдно. Как же всё это унизительно.

– Макс, иди на фиг. Я сам разберусь.

– Да ни черта!

Мне из моего положения было плохо видно, но, кажется, Максим ухватил Шевцова за руку с ремнём, и я мешком съехала с коленей парня. Отползла в сторону, пытаясь убрать с лица прилипшие к мокрым щекам волосы.

– Ты совсем из ума выжил?! – буквально прокричал Ларинцев, ухватив Шевцова за грудки. – Ты глаза разуй, кто перед тобой! Это, твою мать, тебе не Ирка!

– А тебе-то что? – Шевцов отбил руки друга и толкнул его в грудь, но Максим устоял.

А что же я? Я забилась в самый дальний угол комнаты и тихо ревела, наблюдая весь этот сюрр.

– Лекс, угомонись, я серьёзно, – парни стояли напротив друг друга и тяжело дышали, но тон оба сбавили. – Ты же сам видишь, что тебя несёт. Это всё этот грёбаный Демьян…

– Заткнись, Макс.

Шевцов бросил разъярённый взгляд в мою сторону, отчего мне захотелось влезть под обои, но Ларинцев улучил момент и просто вытолкал его взашей из комнаты. Не знаю, о чём они говорили только что, но я прекрасно понимала, что если бы Шевцов захотел, то в два счёта отправил бы Ларинцева вслед за бугаем Арсением. Но, видимо, что-то было в словах друга такое, что пробудило в сводном брате крохи трезвого разума. Только вот что мне теперь со всем этим делать? Ведь с каждым днём, с каждым нашим общением легче не становилось. Ни капельки. Всё становится только хуже, и гораздо. Я понятия не имела, как с ним себя вести. Свести контакты к минимуму совсем не получилось бы: мы живём в одном доме, едим на одной кухне, учимся в одной группе.

Что же мне, мать его, делать?

– Эй, Ледышка, – сквозь пелену слёз я увидела, как Максим опустился передо мной на корточки.

Пожалуйста, только не притрагивайся ко мне, я просто не выдержу.

– Я там тебе чай принёс горячий. Вставай давай уже, – он протянул руку, но не прикоснулся, понимая. Спасибо ему за это.

От Максима тоже пахло тем разгульным весельем, что клубилось внизу. Рубашка была расстёгнута, майка перепачкана чем-то. Но я приняла его помощь. Оперлась на предложенную руку и встала, взяла горячую кружку. Пальцы жгло, оказалось, они окоченели.

– Слушай, я всё понимаю, Лекс тот ещё придурок, но…

– Но что? – я подняла распухшие от слёз глаза на одногруппника. – Он выпорол меня ремнём, Максим.

– Жесть, блин, – констатировал Ларинцев. – А Сене он выбил два зуба и, кажется, сломал руку.

– Рыцарь просто, – горько усмехнулась я, поднося к губам обжигающий напиток.

– Макс, какого хрена вообще происходит? – решилась задать вопрос, хотя мы с Ларинцевым далеко не друзья. – Я, конечно, понимаю, что свалилась в его жизнь без предупреждения, но за что меня так ненавидеть? Что такого я ему сделала?

Макс промолчал, кусая щёку изнутри. Задумался, прищурившись.

– Сам не пойму, – уклончиво ответил, а потом растянул свою привычную улыбочку: – А ты не забивай свою хорошенькую головку всякой фигнёй. Лучше допивай чай да закрой за мной дверь. В этот раз точно на ключ.

Глава 23

Лекс

– Иди подыши, я пока всех выпровожу, – говорит мне Макс, кивая на дверь.

– Где это чмо?

Меня всё ещё не отпустило. Хотелось сломать ублюдку не только руку, которой он сдавил бестолочи горло, но и ноги на хрен переломать, и шею свернуть.

– Лекс, остынь. Иди проветрись на улице пока.

Я чувствовал себя опустошенным. Будто из меня выкачали все чувства и эмоции разом. Даже злость на дебила Сеню как-то потухла. Всё смазалось, выцвело.

Я сдёрнул с вешалки в прихожей куртку и пошёл к двери. Макс кивнул Роману, а тот вырубил музыку и, хлопнув в ладоши, начал объяснять народу, что вписка подошла к концу. И плевать, что хозяин я, и мне нужно толкать подобные речи. Но мне реально сейчас по хрену.

– Лёш, что случилось? – Ирка поймала меня уже у самой двери, пока я рылся в кармане куртки в поисках зажигалки. – Тоша увёз Арсения, сказал, что ты его в мясо избил. Зачем, а? Неужели она стоит таких ссор с друзьями? Ну и пусть бы Сеня…

Стоп.

– А с чего ты взяла, что мы подрались из-за неё? Пусть бы Сеня что?

Я посмотрел на стерву в упор, начиная понимать, откуда ноги растут. Всем было чётко сказано: на второй этаж ни ногой. И Арсений не такой уж дебил, чтобы после пары-тройки стаканов забыть об этом.

Ирка изменилась в лице. Крылья её аккуратного носа начали раздуваться, а в глазах появился страх. Она отступила на шаг, а ко мне вернулись чувства. И первое – бешенство. Девка поняла это и сжалась в комок.

Я дёрнулся в её сторону, но дальше ей отступать некуда, и Ирина упёрлась спиной в стену, ошалело глядя на меня. Но тут встрял Должанов.

– Ируся, ты тоже давай на выход. Лексу пора баиньки. Могу отвезти, если что.

Ряполова благодарно кивнула Роме и проскользнула в сторону. Хрен с ней, потом разберусь.

Я набросил куртку и вышел на улицу. Мороз трещал, но холода сейчас я не чувствовал. В груди горела злость, плавила внутренности, но самое интересное, что я не мог понять, на кого злюсь сильнее всего: на Ирку, бестолочь, дебила Арсения или на самого себя. Коктейль эмоций снова душил, и даже морозный воздух не спасал.

Сел прямо на ступени, рискуя отморозить зад, и закурил. Я даже не стал оборачиваться на нестройный топот ног и прощальные окрики, продолжая следить за огоньком. Он подкрадывался к пальцам с каждым дуновением ветра, сжирая тонкую бумагу, превращая её в пепел. Подминал под себя, порабощая. Но скоро она закончится, и тогда и огонёк перегорит. Вот же как всё это дерьмо устроено.

За воротами слышны были звуки шин, приминающие свежий снег. Народ загружался в такси. Айривидерчи, ребята, было весело.

Макс сел рядом.

– Сколько раз собирался бросить, – тоже посмотрел а огонёк. – После каждой репетиции, когда ноги не идут, обещаю.

– Так что мешает?

– Фиг знает, – Ларинцев пожал плечами, раздувая сизый дым от моей сигареты. – Тебя тренер тоже не хвалит, вроде как.

– Угу. Дыхалки никакой на тренировках. Этот яд точно надо бросать.

И снова молчание. С Максом это делать ненапряжно. Но и он может испортить момент.

– Лёха, что происходит?

– А что происходит?

– Ты же меня понял.

Я замолчал в ответ. Мне нечего ему было ответить, потому что я и сам не знал, что происходит.

– Ты выпорол девчонку ремнём.

Капитан Очевидность, мать его.

– Заработала. Я же сказал сидеть в комнате и не высовываться. Что непонятного?

Макс посмотрел так, будто увидел меня впервые. И к чему этот цирк? Можно подумать, сам ангел.

– Лекс, ты с катушек слетаешь из-за неё. А ещё эти ваши движухи с Демьяном. Их пора прекращать.

Хотелось нагрубить другу, но я понимал, что он прав. Я действительно слетаю с катушек, когда вижу типа невинное лицо и эти глазищи.

– Просто она бесит меня.

– Чем?

– А ты сам не понимаешь? – я развернулся к Ларинцеву. – Разве не видишь, что она и её мамаша – те ещё охотницы. Какого хрена эта девка припёрлась в мой дом? Хотела сладкой жизни, пусть получает!

Макс хмыкнул.

– Ты гонишь. Не знаю на счёт её матери, но Ледышка не похожа на охотницу. Разве ты не видишь, что она тебя как огня боится? Ещё и в лицее её гнобят с твоего позволения.

– Правильно делает, что боится.

Я нахмурился, вспомнив испуганные глаза. С самого первого момента встречи она смотрит на меня так, словно я её сожрать готов.

– Короче, Лекс, кончай чудить. Малышке и так уже досталось. Не надо обижать сестрёнку.

– Она мне не сестра! – почти прорычал в ответ.

– Окей. Тем более нужно позаботиться о лапочке, – Макс пошло подмигнул. Дебил. – Она сладенькая, как зефирка.

Фу. Вечно он со своими карамельными глупостями.

– Ты бабам в уши свои зефирки заливай, придурок, – я легко толкнул друга в плечо.

Мы подняли с крыльца озябшие задницы. С таким шутить нельзя – недолго и проблем с причиндалами заработать. Мне полегчало. Отлегла та жуткая мгла, что душила, стоило увидеть этого урода, тискающего бестолочь. И я надеюсь уснуть побыстрее, чтобы начинающий ворочаться в груди неприятный клубок, не стал рождать тупые мысли. Я не сожалею. Она сама виновата. Точка.

Максим застегнул куртку и натянул капюшон.

– Я поехал, Лёха, а ты давай тоже спать иди. И к Ледышке не лезь, ей ещё надо в себя прийти.

Я закрыл ворота за Ларинцевым, и поспешил внутрь – скорее согреться. Начинал бить озноб. В гостиной срач и разруха, поэтому я оставил заказ в клиннинговую компанию, приглашая их на завтра, а потом поднялся на второй этаж.

Возле двери бестолочи зачем-то задержался, прислушиваясь. Тихо. Спит, наверное, или ревёт в подушку. Дура.

Я уже почти уснул, когда пришло сообщение от Демьяна. Завтра аукцион. Вот и отлично.