Концерт Патриции Каас. 7. Неужели это возможно. Недалеко от Москвы, продолжение
Текст– Всех прошу пройти в казарму. Скоро вам подвезут горячее питание, а затем отвезут в город. Кругом!
Кучка офицеров, сразу потерявших выправку, потянулась в казарму.
А Свиридов повернулся к женщинам.
– Дорогие женщины! Я благодарю вас за вашу стойкость и благоразумие! Машины с продовольствием уже вышли. Вам придется потерпеть еще пару дней, пока вам подготовят помещения. Затем на автомашинах в город, самолетом – на большую землю.
– Куда нас?
– Нам бы врача …
– Я что будет с нашими мужьями?
– Врач приедет с машинами. Я знаю, что одна из вас пыталась сегодня повеситься, но вы успели вынуть ее из петли. Ей окажут помощь. А с теми военнослужащими, которые причастны к бандитским нападениям на мирных жителей, будем разбираться. И будем их судить. Расходитесь по домам.
И обе БМП выплюнули по струе дыма, развернулись и поехали обратно.
А куча оружия так и осталась на снегу.
Только через час пришли крытые тентами УРАЛ’ы, к которым были прицеплены полевые кухни. Кухни подкатили к казарме и к жилому дому, а в один из УРАЛ’ов стали грузить брошенное оружие.
А затем в машины погрузили военных и увезли, а навстречу колонне ехали грузовые машины и машина скорой помощи …
КАЖДОМУ СВОЕ
А на военный аэродром уже садились транспортные самолеты и в штабе у Белоглазова стало тесно. Чинов из военной прокуратуры теснили интенданты из Центрального округа, и всем требовался генерал-майор Свиридов.
Некоторые из прибывших были лично знакомы с генералом, а другие понаслышке – сведения о судьбе некоторых из руководящих сотрудников Министерства распространились быстро. Из кадров привезли кучу папок с личными делами офицеров базы, и теперь с ними работали работники прокуратуры.
Но Свиридов большее внимание уделял интендантам и занимался вопросами расселения персонала базы. Первым делом он поручил составить списки трудоспособного населения и женщин, имеющих детей. А потом поехал осматривать помещения, предназначенные для эвакуированных жителей бывшей базы.
Командуя вновь прибывшими и местными офицерами Свиридов старался как можно меньше ущемлять авторитет генерала Белоглазова.
А вечером, нахваливая стряпню Евгении Павловны, он рассказывал ей о событиях дня. Чаще всего рядом за столом сидел Дементий Кузьмич, и удивлялся тому, насколько действительный ход событий отличался от видимых распоряжений, и какие пружины были скрыты от внешних наблюдателей.
– Слушай, Анатолий Иванович, а ты часом, не в академии иностранных дел обучался? А вот если интриги строить, то как у тебя получится?
– Дема, не приставай к человеку! – обычно останавливала его жена.
А Свиридов частенько развертывал перед Белоглазовым истинную подоплеку событий или многоходовку принимаемых им решений.
– Сейчас две самых главных задачи, – говорил он. – Первая – устроить жизнь женщин и детей. И вторая – каждому отвесить ровно столько, сколько он заслужил. Не больше, но и не меньше …
С ЕВГЕНИЕЙ ПАВЛОВНОЙ
– Ешь, Толя, ешь. Замучили тебя? Что там происходит? А то Дема ничего не рассказывает.
– Это вы лукавите, Евгения Павловна! Дементий Кузьмич вам много рассказывает!
– Так ты тоже расскажи – мне же интересно. Ты же там – самый главный.
– Всех из городка около взорванных шахт вывезли. Военнослужащие сейчас под следствием – разбираются, кто занимался бандитизмом. Думаю, все спишут на группу майора Житкова, которая уничтожена полностью. А все остальные, кроме полковника Степаненко, окажутся белыми и пушистыми. Его в лучшем случае разжалуют. Вольнонаемный персонал, женщины и дети уже частично вывезены в центральную часть России, там им предоставят жилье, работу.
– Толя, а сколько таких шахт и таких городков остались без всякого присмотра! С ними-то что делать?
– То же самое, Женечка. То же самое. Виноватых в Министерстве – под суд, да с конфискацией. Уж этого я добьюсь, чтобы жулики как следует ответили. Да пример Белореченкова свою роль сыграет – мало кто еще захочет такой смерти.
– Говорят, он повесился. Это правда?
– Это правда для следствия. Нечего на женщин еще и это вешать. А желающие повторить его «подвиг» вряд ли найдутся – я имею право вызывать любого чиновника из Министерства на точку.
– Люди страдают …
– Да, Женечка, и это самое страшное. Ты бы видела, как «оттаивают» те, которых я вывез к себе. Как они рвутся работать! Как работают! Бригада офицеров монтирует в колхозе корпуса под новые птичники, под новые коровники, под машинный двор – так их от работы не оторвешь! Председатель готов каждого целовать и наливать!
– Но ты не сможешь всех к себе забрать …
– Да, Женечка, не смогу. Да и не нужно этого. Думаешь, мало толковых офицеров, которым нужно только возможность дать? Что ты! А как они развертываются! Вот этих я буду поддерживать.
– Правда говорят … Не сердись, мне Дема сказал … Что у тебя от самого президента бумага есть? И право расстреливать на месте, как в войну?
– Правда, Женечка, правда. Только – молчок.
– Бедный ты, бедный! За что тебе такое?
– Женечка, все так вкусно! Какая ты мастерица! Моей жене хоть бы капельку твоего кулинарного таланта …
– Что, Антонина Ивановна готовить не умеет? Да неужто? Ты все равно люби ее, она у тебя такая … такая … Ну, сам понимаешь, какая!
Свиридов улетел только тогда, когда все эвакуированные с детьми и пожилыми членами семей были устроены на постоянное место, а часть улетела в центральную часть страны.
Арестованные интересовали его в гораздо меньшей степени …
ПОСЛЕ СОВЕТА
Свиридов появился дома поздно, но его ждали и не садились за стол.
– Толя, милый, – обняла его Тоня, – мы заждались тебя! Давай за стол, а то мы все голодные!
– Ну, разве можно так! А если бы я еще позже приехал?
– Ничего, папа Толя, это полезно для фигуры!
– Ах, ты моя Улечка! Все, все, иду …
Когда основной голод был утолен, Тоня не выдержала.
– Расскажи, что же там было! Ты же на заседании Совета безопасности был?
Уля взглянула на Гришу и начала вставать, но Свиридов остановил ее.
– Улечка, посиди с нами. Ты у нас девочка умненькая, знаешь, о чем можно рассказывать, а о чем – не стоит …
– Было специальное заседание Совета безопасности, посвященное судьбе заброшенных гарнизонов, в основном, ракетчиков. То есть тому, чем я последнее время много занимался.
– Рассказать можешь?
– Не все, конечно. Я сделал доклад о тех гарнизонах, где побывал лично, о тех гарнизонах, которые мы вывезли, о тех безответственных ответственных генералах, которым придется отвечать за свое бездействие … Там, на заседании, были приглашенные из военной прокуратуры, так они проявляли большой интерес к моему докладу. И президент проявил большой интерес к тому, как мы решали трудоустройство эвакуированных. Я рассказал о заводах по несъемной опалубке, о пивзаводах, о монтажных бригадах. Вопросов было много, но по счастью мне удалось ответить всем.
– Представляю, какие тебе задавали вопросы! И какие были ответы – с фамилиями, с датами, с цифрами!
– Вот, вот! Тут прокуратура весьма оживилась. А когда я стал перечислять украденные суммы, да конкретные номера счетов – что тут было!
– А реальное что-нибудь будет по твоему докладу? – спросил Гриша.
– Пока поручение правительству и министерству обороны, а там посмотрим. Но теперь шансы на отмазывание виноватых стремительно уменьшаются …
КНИГИ ИЗ ВЕНЫ
За присланными книгами Грише пришлось заезжать в австрийское посольство.
Там ему вручили увесистый пакет, на который с большим подозрением посмотрел дежурящий у посольства милиционер. И даже записал номер машины, на которой приезжал Гриша.
Но когда «пробили» этот номер по базе данных, то оказалось, что номер этот у того, у кого надо, и запись об этом случае у ворот посольства убрали.
В пакете были книги и послание на английском языке.
– Ну, что там тебе пишут? – пристала Уля.
– Сейчас увидишь! – ответил Гриша, укладывая листок на стекло сканера и включая перевод.
«Досточтимый сэр Гриша Свиридов!» выдал переводчик и Уля зашлась от смеха.
Но в листке содержалась и полезная информация.
Григорию Анатолию Свиридову предлагали любую из присланных книг оформить рисунками на тех же условиях, что и прошлый раз. И просили сообщить о своем решении.
Книги были на английском языке и не особенно интересны, но среди них были два боевика, которые вызвали интерес у Тони.
– Гриша, это дамские книги. Читай их с учетом женской аудитории!
Гриша попробовал, но получалось это плохо, и он попробовал читать одну из этих книг Уле – сразу в русском переводе. И Уле это так понравилось, что она просила Гришу читать каждый вечер, а Гриша сообразил и включил диктофон. Книги хватило почти на неделю, а реакция жены помогла Грише представить визуальный ряд – с учетом британской архитектуры и бытового национального колорита.
Поэтому наброски рисунков к этой книге появились сперва к англоязычному варианту текста …
ГРИШИН ПЕРЕВОД
Под названием «дамский детектив» эта книга была отложена как одна из возможных для последующих переговоров с венским издательством.
А по поводу перевода возникли дебаты. Запись перевода послушали многие – и Скворцовы, и Ника с Владиком, и Баранов с Карцевой, и Долгополова с Потаповичем …
Мнения разделились – одни считали перевод Гриши излишне вольным, а местами вообще не соответствующим оригиналу.
Но постепенно большинство склонилось к тому, что русский перевод, выполненный Гришей, стоило бы даже еще больше «отодвинуть» от оригинала, по крайней мере в бытовых мелочах.
Гриша с интересом слушал всех критиков, а потом надиктовал новый текст перевода, еще более близкого к современному бытовому языку. И это приняли практически все, и текст получился таков, что к нему практически не нужно было придумывать рисунки – они получались сами.
Пользуясь выделенной телефонной линией через завод Дементьева Гриша заказал междугородний звонок в венское издательство.
Там у него уже был персональный менеджер, Мартин Клейнберг, и с ним Гриша уточнял все вопросы.
В издательстве несколько удивились, что Гриша предлагает перевод детектива, несколько отличающийся от англоязычного оригинала. Но Гриша послал в редакцию по Интернету текст перевода и начальные страницы макета с цветной обложкой.
И через несколько дней по факсу пришел проект договора на перевод, предложенный Гришей. Теперь ему оставалось только подчистить перевод и оформить рисунки к тексту.
И не откладывать рисунки к оригиналу книги.
Для русского текста Грише позировала Даша Огородникова и Люба Докукина, а для английского – Лена Долгополова и Виолетта Ерцкая.
В рисунках Гриши этих женщин при желании даже можно было узнать.
А вот для цветной обложки русского издания Грише позировала Уля, но узнать ее было почти невозможно – Гриша снабдил женщину на обложке длинными волосами, скрывающими скуластое лицо.
Общение с Клейнбергом по Интернету происходило довольно активно, а финансовые интересы Гриши Свиридова в венском издательстве представлял юрист мецената Густава Дрейзера …
НОВАЯ КВАРТИРА
НА КУХНЕ У ВИКТОРА
Этот разговор происходил уже не первый раз.
– Ну, и когда ты созреешь?
– Отстань. Нам вполне хватает места в старой квартире.
– Идиот! Кретин!
– Сам такой два раза …
Свиридов и Скворцов сидели у Скворцова на кухне.
Красивая бутылка с иностранной надписью «Nemirow» была наполовину пуста, а стол был уставлен тарелками с рыбой, мясом, капустой, солеными огурцами и зеленью.
– Как тебе объяснить, что руководитель такого ранга не может жить в такой квартире! Не имеет права! Это просто неприлично!
– Мы живем не хуже и не лучше других …
– Хуже! Вы, Свиридовы, а вас теперь пятеро, живете хуже гада Скворцова, который со своими двумя женами и детьми …
– Брось, Витька. Живите счастливо и размножайтесь. Елка скоро родит, там, глядишь Машка тоже надумает. Твоя Тота … да и Ленка еще ого-го!
– Ты о Грише подумай. Художник от бога, работает много, а мастерской у него нет.
– У нас с ним есть кабинет …
– Ты на самом деле дурак или притворяешься? Ему мастерская нужна. Настоящая! Или хотя бы отдельная просторная комната …
– А мне иногда бывает неловко с ним в одном кабинете … Я чувствую, как он … он творит, а я тут … со своими бумагами … – задумчиво сказал Свиридов.
– Давай, оборудуй себе новую квартиру.
– Мне неудобно заговаривать об этом … На последнем распределении я отказался от улучшения условий …
– Хорошо, я скажу … Пусть думают обо мне, что я лижу задницу начальнику …
– Вот дурак! Нашел, чего лизать … И кому …
– Не хулигань! А то стану лизать милой Тонечке …
Было слышно, что открылась входная дверь.
В кухню вошла Виолетта, встала у стола, положила руки на плечи обеим мужчинам.
– Ну, как у вас дела? Не все еще выпили?
Виктор прижался щекой к руке Виолетты, потом поцеловал ее руку.
– Милая Тота, я бы последовал примеру Витьки, но боюсь его неадекватной реакции …
– Ну и зря. Мне было бы приятно – правда. Ты для меня близкий человек …
– Спасибо, – Свиридов поднялся и поцеловал Виолетту в щеку.
– Ты, гад начальник, оставь в покое мою женщину!
– Видишь, какой он у тебя собственник!
– Имеет право, – ответила Виолетта. – Ладно, я вам помешала?
– Нет, милая Тота, ты нам не помешала. Мы просто ругались …
– Садись с нами и рассуди …
– Только пить водку я с вами не буду!
– А у меня есть и вкусное вино!
– Все равно не буду.
– Витька, не настаивай. А ругались мы на тему квартиры … Витька считает, что нам нужно более просторную и комфортабельную квартиру …
– Думаю, он прав. Толя, Витя прав – вашей семье нужно более просторную квартиру. И еще Грише нужно совершенно отдельную от всех вас мастерскую для творчества.
– И ты туда же … Хотя в основном ваши соображения имеют смысл …
– Так давай, действуй! А инициативу я проявлю … И то, что у тебя в новом здании есть приличный резерв квартир – я знаю …
Решение штаба было утверждено профкомом и Антиповой и работа закипела.
За основу была взята квартира площадью около 200 квадратных метров.
Такая квартира была у Скворцовых до расширения. Но против объединения двух подобных квартир Свиридов возражал, и поэтому было принято иное, промежуточное планировочное решение.
После реконструкции двух квартир большая квартира должна была выглядеть следующим образом (рис. 1), а реконструированные квартиры охраны – напротив, через площадку.
Кроме шести комнат, которые были в типовой квартире, к ней присоединили две комнаты – один строительный пролет – из квартиры в соседнем подъезде.
Получилась восьмикомнатная квартира общей площадью около 280 квадратных метров – а у Скворцовых их гигантская квартира, где размещались по существу три семьи, по площади была на 150 квадратных метров больше.
Рис. 1. Новая квартира Свиридовых в «трилистнике».
Переоборудование заняло, как было принято в этом городе, не так много времени – больше времени ушло на меблировку квартиры, а эти заботы полностью взяли на себя Тоня и Уля. Мужчины привлекались только в качестве консультантов.
Возражения у Свиридова вызвало решение штаба разместить рядом, в переоборудованной двухкомнатной квартире, персональную охрану командующего.
Но охрану там разместили.
И в этой переделанной двухкомнатной квартире постоянно находились дежурные офицеры охраны – там была достаточно комфортабельная обстановка для отдыха, да и суточные смены для офицеров были привычны.
А женщины с удовольствием взялись за дизайнерские решения.
Кухню обставили довольно быстро, согласовав общее решение с гостиной-столовой.
Недолго занимались спальней старших, а решение спальни молодых было целиком выполнено Ульяной.
И Гриша одобрил выбор жены, и даже сказал, что он бы лучше не придумал.
Детскую обставляли все вместе – вместе с Верочкой, которая активно выражала свои пристрастия.
Кабинет Свиридова дался легко – у него не было особых претензий, главное, чтобы все было функционально и под рукой. Но старинный письменный стол все-таки Тоня там поставила!
Обустройство мастерской Гриши вызывало много раздумий и даже споров – спорили Тоня и Уля. И спорили, надо признать, на равных. В результате из старинной стильной мебели в мастерской у Гриши появился только вместительный шкаф для книг и папок с иллюстрациями.
А еще в мастерской у Гриши было целых три стола. Один большой стол на четырех старинных солидных ножках стоял справа от окна, и там он раскладывал рисунки, менял их местами по тексту или любовался иллюстрациями классиков. Напротив, у другой стены стоял стол рабочий, с поднимающейся столешницей – как у чертежников. Свет из окна падал слева, как полагается, а из открытой на лоджию двери сюда не дуло.
Третий стол стоял около шкафа, и на нем Гриша раскладывал папки с текстами переводов и книги для перевода.
Здесь он не рисовал, а думал, читал, переводил с записью на диктофон.
В тумбе Гришиного стола Владик спрятал процессор компьютера, а плоский монитор обычно был прислонен к стене и не мешал Грише работать. Еще в тумбе стола прятался мощный комбайн – сканер-копир-принтер, которым Гриша тоже редко пользовался.
Но для оцифровки иллюстраций этот агрегат был очень удобен.
А еще в мастерской был уютный диванчик, на котором было удобно отдохнуть и даже поспать – Уля проверила.
Но в мастерскую она заходила практически только для уборки, или если ее туда приглашал Гриша.
Конечно, это было уже потом, и тогда иногда Уля позировала Грише, разместившись на большом столе, а пока что Гриша утром садился на велосипед и неспешно по лесной дорожке ехал в город у машзавода.
Проезжая по окраине города он подъезжал к строящемуся зданию хосписа.
Дину Утечкину найти было легко – там раздавались короткие и четкие распоряжения, и оттуда люди уходили быстрым шагом.
– Привет, Гриша. Как дела? Поговорим или ты хочешь уединиться?
Гриша располагался в дальнем конце здания, в совершенно пустом помещении с белыми стенами, раскладывал листы бумаги и открывал книгу – англоязычный оригинал.
В другой раз Гриша и Дина уединялись и Дина рассказывала ему о своих впечатлениях о Лондоне и Глазго – двух английских городах, где ей довелось пожить. Она рассказывала о своих ощущениях, об атмосфере, о старинных зданиях, о ресторанах и пабах и вообще о тех подробностях и «мелочах», которые так важны для разведчика.
И для художника.
– Ты сумел нарисовать молодую Диану на роликах, значит, сумеешь нарисовать и эти города, – говорила она, отходя к окну. – Вот смотри … нет, не смотри, а слушай! – здесь зелень совсем не такая, как там в любом сквере … Здесь она живая, естественная, дикая, а там настолько ухоженная и постриженная, что кажется искусственной …
И еще множество живых наблюдений об автобусах, о метро, о гостиницах и дешевых меблированных комнатах с почасовой оплатой, о портовых кварталах и пристанях, о различного рода бюро и конторах …
Иногда Гриша рисовал во время рассказов Дины и она, посмотрев свежий эскиз, вносила коррективы. Но чаще всего Дина удивлялась тому, насколько рисунок соответствует ее рассказу – или ее эмоциональному ощущению?
А потом Гриша включал отключенный телефон.
– Уленька? Как дела у вас? Я выезжаю. Целую.
Дома он отводил Улю в сторонку.
– Ты знаешь … Так странно … нет, не странно. Просто я работал и вдруг почувствовал, что тебя нет рядом. И мне так захотелось дотронуться до тебя … коснуться руки, коснуться твоих волос … И услышать, как Верочка пробует говорить … Милая моя Уленька …
– Ну, что ты, Гриша, что ты, успокойся … Мы же тут, мы с тобой …
– Я сдуру не взял твоего портрета, и Верочкина …
На следующий день Дина, зайдя в «мастерскую» Гриши, чтобы позвать его пообедать, увидела на подоконнике два небольших рисунка – портреты Ульяны и Верочки.
– Я слышала, у вас скоро новоселье?
– Да, скоро. И у меня там будет своя студия. Небольшая – метров тридцать, но совершенно отдельная …
ПЛАНИРОВКА
По планировке новая квартира Свиридовых несколько напоминала квартиру Скворцовых.
Входная дверь вела в просторный холл, из которого двери вели во все основные помещения. Прямо у входной двери можно было попасть в туалет, где несмотря на скромные размеры удалось разместить раковину и душевую кабину.
Дальше, справа, как и у Скворцовых, широкие распашные двери вели в столовую-гостиную, которая была отделена от кухни стеклянной раздвижной стеной.
А слева в коридоре подряд помещались двери в детскую, в комнату молодых и в спальню Свиридовых-старших. Напротив двери старших помешался второй санузел, но на этот раз в полной комплектации – ванна, унитаз, биде, умывальник, стиральная машина.
Дальше расположилась дверь в кабинет Свиридова – он был небольшой, всего около 15 квадратных метров, но отдельный.
Далее в торце холла двухстворчатая дверь вела в «добавочную» часть квартиры – из небольшого коридорчика через раздвижную стену можно было попасть в мастерскую Тони и Ульяны. А напротив стена коридора была полностью зеркальной для удобства работы модельеров.
Тут же пряталась дверь в мастерскую Гриши.
Мастерская Гриши была сравнительно небольшой – около 30 квадратных метров, и имела дверь в кабинет Свиридова.
И мастерская Гриши, и кабинет Свиридова имели выходы на лоджию, разделенную на две части перегородкой.
Мастерская Гриши была несколько уменьшена за счет стенного шкафа, отделявшего мастерскую от коридора и мастерской женщин, но зато это позволила оборудовать вход в мастерскую двойной дверью.
В женской мастерской, спальне старших, кухне и детской были балконы, причем балкон в детской через перегородку соседствовал с балконом соседней квартиры – той, где находилась охрана …
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ВЕРОЧКИ
Освоение новой квартиры началось с празднования дня рождения Верочки – она торжественно принимала подарки и поздравления, а желающих поздравить ее и всех Свиридовых было достаточно.
Верочка водила гостей в свою комнату и показывала ее – детская ей очень нравилась, и она с удовольствием здесь засыпала в своей новой – уже почти взрослой! – кровати.
По утрам первым просыпался и вставал Свиридов – он спускался по лестнице на улицу и совершал пробежку независимо от погоды. Немалых усилий ему потребовалось, чтобы отделаться от эскорта охраны при утренних пробежках, но это ему удалось.
После пробежки, независящей от погоды, Свиридов взбегал по лестнице на четвертый этаж – лифтом он пользовался чрезвычайно редко, и направлялся в душ.
Тем временем просыпались молодые – Гриша спешил в Москву, в студию Грекова, а Уля умывала и кормила Верочку.
Верочку попробовали отдать в ясли, и ей там очень понравилось.
И теперь утром она с удовольствием топала ножками по дорожке к своим сверстникам – ее определили в старый детский ясли-сад, где работала Люба Докукина.
А в городе уже работал новый детский комбинат – там были в основном малышовые группы, и число малышовых групп росло …
ЖИЗНЬ НАЛАЖИВАЕТСЯ
Тоня чаще всего отправлялась в свою мастерскую в городе под вывеской «Модельер Антонина Свиридова». Почти каждый день к ней присоединялась Ульяна, а иногда женщины работали в своей домашней мастерской.
Тут создавались модели для самых близких – для Маргариты Антиповой, для Лены Долгополовой, для Виолетты Ерлыкиной, для Лены Скворцовой, для названных сестер Свиридова, для Любы Докукиной, для Лены Карцевой, для Ники и Веры Грачевых, и даже для Ангелины Митрофановны Иванищевой.
Ее привел Умаров и заявил – «все, что тебе сошьет эта женщина – он указал на Тоню, – будет прекрасно».
Ангелина Митрофановна стеснялась своей неклассической фигуры и поэтому к одежде относилась с большим недоверием – ей казалось, что одежда делает ее еще менее привлекательной. Правда, все это проявилось только тогда, когда Умаров разбудил в ней женщину, и в каждый приезд в Москву Иванищева обязательно навещала мастерскую Тони.
Когда Гриша был свободен, он уходил в свою мастерскую, и вход туда был заказан всем, даже Тоне и Уле. На обед его приглашали по пейджеру, и нередко он отказывался.
Но зато когда он покидал мастерскую, он обязательно нежно целовал дочку, жену и мать, и говорил им ласковые слова. К себе в мастерскую он приглашал их редко – чаще всего поздно вечером, когда угомониться Верочка. Показывал нарисованное, советовался насчет эскизов.
Очень часто квартира засыпала без хозяина – Свиридов отсутствовал довольно часто, но всегда звонил Тоне и предупреждал ее …
ПЕЙДЖЕР
Пейджер «придумал» Владик.
Конечно, он не придумал ничего нового – пейджерами пользовались давно, но он с ребятами Потаповича сконструировал миниатюрную модель размером со спичечный коробок, и этот пейджер действовал только на территории города и не имел выхода во внешние сети.
Во-первых, это было удобно – сунул в карман коробочку размером с коробок спичек, и ты всегда на связи. Попиликал этот коробок, появились несколько слов на маленьком дисплее, и все понятно.
Во-вторых, удобство было в том, что ни записать эту информацию со стороны, ни вмешаться в сообщения – опять таки извне – было невозможно, так как базовая станция помещалась на крыше корпуса Авдоконихина, и сигнал покрывал только город при фирме и город при машзаводе. Город при институте сигнал уже не покрывал, и это было единственное неудобство.
Пейджером пользовались для мобильной связи даже чаще телефона.
Уля из кухни могла послать Грише в мастерскую такую весточку «Обед через двадцать минут». И емкости дисплея хватало, и информация доходила, и беспокоить Гришу было не нужно – он отвечал «Целую работаю попозже» – и все было понятно …
У ТУРСУНКУЛОВА
– У меня к вам, Владлен Петрович, пара вопросов. Первый – а не можем ли мы с вами путешествовать в одной … оболочке, в одном коконе?
– Интересно … А как вы себе это представляете?
– Я уйду в оболочку, протяну вам руку и попробую перетянуть к себе.
– Давайте попробуем …
Свиридов исчез, а потом неизвестно откуда высунулась часть его руки.
Турсункулов нерешительно протянул свою и Свиридов с усилием втянул его к себе.
– Уф!
– И как вы себя чувствовали в момент перехода границы оболочки?
– Очень странно и непонятно … Никаких болезненных ощущений не было, только странное покалывание. А у вас тут совсем как у меня!
– Давайте для пробы перенесемся куда-нибудь недалеко?
– Давайте.
И они очутились на кормовой палубе теплохода, идущего по каналу, затем переместились на крышу ходовой рубки.
– Отсюда вид получше.
– А ветра совсем не чувствуется.
– А теперь попробуйте управлять оболочкой вы.
Турсункулов напрягся, что-то пытался совершить, но оболочка оставалась на месте.
– Следовательно, эта виртуальность слушается только меня … И если я выйду, то она может исчезнуть, что нежелательно …
На другой день Свиридов и Турсункулов обживали квартиру Гоги-Григория – примеряли оборудование, оружие, связь. А затем исчезли из квартиры …
С Анной Лазаревной у Свиридова сложились прекрасные отношения – она не вмешивалась в дела Турсункулова, была внимательна к обоим мужчинам и прекрасно готовила.
– Как вы относитесь к своей соседке, Владлен Петрович?
– Знаете, Анатолий Иванович, очень серьезно. Такая приятная женщина … ласковая, домовитая … И ни о чем не спрашивает … Если вас интересует, то мы живем с ней как муж с женой.
– Может быть вам следует жениться?
– Я спрашивал Анну – она считает, что можно и так, не молоденькие уже.
– А ваши отлучки?
– Я говорю – командировки. Она верит или нет – трудно сказать, но принимает.
– Догадывается?
– Трудно сказать. Но сложностей не вызывает. Мне почему-то кажется, что она в принципе не против наказания всех этих нелюдей …
– Хорошо. Ваши акции я отслеживаю по сводкам происшествий. Что-либо нужно?
– Патроны.
– Там, в квартире Гоги, я оставил для вас целую пачку фирменных патронов и пару таких же револьверов …
– Да, еще, Анатолий Иванович … Я тут не удержался и провел операцию в Штатах. Там один негодяй забыл ребенка в автомобиле, он был пристегнут и умер от перегрева. Я не мог удержаться, и прямо на глазах телерепортеров раздробил ему голову киянкой.
– Нормально …
МАРГО
Они устроились втроем на кухне – Свиридов, Тоня и Маргарита Антипова.
Гриша с Улей уложили Верочку спать и вышли в гостиную, задвинули перегородку и включили телевизор.
Тоня расставила приборы, поставила рюмочки, достала пузатую бутылку.
– Ну, со свиданьицем! – подняла рюмку Маргарита.
– Твое здоровье, Марго!
– Ваше!
Разговор ни о чем, характерный для встреч хорошо знакомых людей, незаметные паузы.
– Я почему-то вспомнила недавно Париж …
– Что это вдруг? Мы с тобой были там недолго и всего два раза …
– Не знаю. Вспомнила тебя с косичками, нашего дядю Володю …
– А Толя обещал свозить меня в Париж.
– Молодец. Я бы тоже съездила, вспомнила бы этот незабываемый город …
– Да, город изумительный. О таком можно мечтать.
– А ты-то когда там успел побывать?
– Да так, случайно …
– Ага, случайно … Знаем мы такие случаи … Да молчу, молчу!
– А ты помнишь наши первые дни в Америке?
– У-у, жуть! Сумасшедший дом!
– Да, привыкнуть было трудно …
– Тебе еще пришлось побегать, попутешествовать, а я сидела на одном месте. Сперва одна, потом с Володькой …
– За столько лет нелегальной работы и такие награды. Скромно?
– Очень скромно.
– Это было и будет всегда. Профессионалы, помногу лет на нелегальном положении и всего пара орденов. А у меня – вся грудь в наградах …
– Нашел что сравнивать! Я не знаю, что ты делаешь … за кордоном, но думаю, что ордена тебе дают не зря. И сколько в твоих наградах доля Верочки?
– Большая. Очень большая, честное слово …
ПАРИЖ
ЛЕГЕНДА
Если муж сказал – мы с тобой побываем в Париже, значит так тому и быть.
И Тоня спокойно ждала.
Путешествие началось в квартире их давнего и уважаемого друга – Владимира Альбертовича Сторнаса. Комната, где они устроились, больше напоминала уголок старинной английской библиотеки. Именно английской, с ее геральдикой и канделябрами.
– Как вы себя чувствуете, Владимир Альбертович?
– Ничего, Верочка, ничего. И даже можно сказать, что неплохо. Я продолжаю консультировать и даже кое о чем пишу – о чем уже можно. Но о твоих родителях, оказывается, еще оповещать общественность рано – нити оттуда идут до сих пор. Даже о той роли, которую в их жизни сыграл Генрих Люшков писать, как оказалось, еще рано …
– Спасибо вам за память о них …
– И за заботу о нас. Мы ее постоянно чувствуем.
Постепенно разговор свернул на предмет встречи – как Свиридовым лучше посетить Париж.
Разбирали различные варианты, но в конце концов вернулись если не к самому простому, то к самому надежному.
Свиридов воспользуется легендой и документами канадского лесоруба, который, как оказалось, за это время «сменил» несколько стран и мест работы, и теперь, оставаясь американским гражданином, работал в Латинской Америке – то в Бразилии, то в Венесуэле. Но везде его работа была связана с деревом – с добычей и продажей древесины.
– А у тебя, милая Верочка, должен был остаться еще один заготовленный путь отхода …
Эта и ещё 2 книги за 399 ₽