Магия Терри Пратчетта. Биография творца Плоского мира

В последнюю субботу года, добравшись по холодной зимней декабрьской погоде на работу в библиотеку, Терри удостоился позднего рождественского подарка. Библиотекарь, зная, как будет радоваться юный волонтер, пододвинул к нему через стойку три толстые книги, связанные между собой шпагатом. Это был «Властелин колец». На следующий день наступил канун Нового года, и Терри, которому исполнилось тринадцать, провел вечер, присматривая за ребенком друзей семьи. Он решил оставить последний подарок до того момента, когда взрослые отправятся на вечеринку или в паб, чтобы встретить 1962 год, а дети – в постель. Устроившись поудобнее, он начал читать… «Немало страниц этой книги отведено хоббитам»^[19]…

Этот вечер, как и последовавший за ним день, стали одним из самых глубоких впечатлений в жизни Терри. Он читал до тех пор, пока мог держать глаза открытыми, и заснул с книгой на коленях. Он быстро разобрался с «Братством кольца» и сразу перешел к «Двум твердыням». К следующему вечеру он уже добрался до конца «Возвращения короля» вместе со всеми дополнениями. Потом без паузы взял «Братство кольца» и вернулся к первым главам… «Немало страниц этой книги отведено хоббитам»…

Мальчикам его возраста нередко случалось входить в глубокий резонанс с Толкином. Это впечатление знакомо всякому, кто сталкивался с фэнтези в юном возрасте. «Властелин колец» при всех своих недостатках – а у книги их множество – запоминающееся и захватывающее произведение. Толкин, профессор-англосакс, который всю свою юность посвятил изучению древних языков и мифологии и находивший Шекспира слишком современным, использовал в своем творчестве ранние литературные образцы. Он очистил этот опыт и вплел его в собственную работу, и его книга без малейших усилий присоединилась к древу рассказчиков, уходящему на тысячу лет назад. Это придает «Властелину колец» мистический вес, притягательный и впечатляющий, в особенности для тех, кто никогда прежде не сталкивался с эпическим фэнтези. Открытие «Властелина колец», подобно открытию экстремальной музыки, религиозному фундаментализму и сексу, оказывает огромное влияние на впечатлительных подростков.

Терри уже доводилось читать фэнтези, но «Властелин колец» не просто «какое-то фэнтези». Во многих отношениях это главное фэнтези всех времен и народов. «Властелин колец» для фэнтези подобно The Beatles для поп-музыки: переключение передач в культуре. Нулевой год. Для Пратчетта книга стала таким же откровением, как «Ветер в ивах» несколькими годами ранее; он сразу почувствовал родство с миром Толкина. Темные леса и идиллические ландшафты Средиземья показались знакомыми мальчику, выросшему в Чилтерн-Хилс, – в чем нет ничего удивительного, ведь образцом для создания родины хоббитов Шира послужил Уэст-Мидлендс – сельская местность детства Толкина, находившаяся всего в 80 милях. Позднее Пратчетт описывал первое чтение книги, как многоканальное воздействие. В тот вечер деревья Фангорна начинались на краю ковра в его комнате, а свет приобрел оттенок зеленой лесной листвы.

Терри стал фанатичным поклонником Толкина, из тех, кто на школьных уроках радостно рисовал руны гномов и записывал слова из эльфийского языка в тетрадях для упражнений. Вплоть до 2014 года Пратчетт повторял, что Толкин остается его самым любимым автором фэнтези, и в течение большей части своей жизни раз в год, весной, перечитывал «Властелина колец». В 1967 году, в возрасте 19 лет, он написал великому человеку, чтобы поблагодарить его за недавно вышедший рассказ «Кузнец из Большого Вуттона», необычную волшебную притчу, которую Толкин создал, когда должен был работать над правками к переизданию «Властелина колец» в США. Рассказ выделяется среди других его обычно отстраненных работ. Толкин, которому уже исполнилось 75 лет, рассказал историю старика, полную предчувствия тяжелой утраты. Несмотря на то что Терри был намного моложе, он ощутил связь с этой историей, родственную той, что пережил, читая «Властелина колец» в первый раз. Профессор Толкин невероятно обрадовался, когда получил его письмо, и ответил через несколько дней, что это первая реакция на «Кузнеца» и что Терри «понял его так, как я сам. И мне нечего больше добавить».

У Терри появилась неодолимая тяга к героическому фэнтези, сравнимая с его стремлением к космическим путешествиям. Пройдут годы, прежде чем он сумеет удерживаться от чтения любой книги с драконом на обложке. Он купил все семь романов серии «Нарния» К.С. Льюиса, моментально прочитал их (и нашел слишком сухими и полными поучений), а потом продолжил, погрузившись в трилогию «Зимиамвиан» (Zimiamvia) Э.Р. Эддисона, «Короля золотой реки» (The King of the Golden River)^[20] Джона Раскина и произведения Джорджа Макдональда, Л. Фрэнка Баума и Г.Ф. Лавкрафта, среди дюжин других авторов фэнтези Викторианской эпохи и начала двадцатого столетия.

Именно любовь к «мечу и магии» привела Терри к изучению древней истории и мифологии. В конечном счете он искал все новые книги о мечах, армиях и королях. В лучших из них имелась еще и магия. Все они стимулировали его воображение и уводили образование за пределы обычных уроков, которые оставались скучными и не стоили затраченного на них труда. В сентябре 1963 года Терри даже отправил статейку с напыщенной тирадой о полном отсутствии интереса к школе и предпочтении куда более значимых в жизни вещей (он имел в виду книги о космических кораблях и волшебниках). Свое письмо Терри подписал «Мастер Терри Пратчетт», что показалось редактору Роджеру Пейтону несколько архаичным, но его напечатали на страницах Vector, официального журнала Британского общества научной фантастики.

Возможно, было неизбежно, что мальчик, одержимый чтением историй о других мирах, однажды захочет сам описать один из них. Одним из первых образцов его творчества стала опередившая свое время смесь Средиземья Толкина и «Гордости и предубеждения» Джейн Остин, где на злополучного приходского священника мистера Коллинза напали орки^[21].

Согласно Пратчетту, его произведение ходило по классу и пользовалось успехом у мальчиков, которым ужасно хотелось хоть как-то оживить изысканную, но спертую атмосферу Англии Остин. Данная работа Пратчетта утеряна, но, к счастью, благодаря одному заботливому учителю, следующие истории Терри прославились куда лучше; более того, три из них, даже спустя пятьдесят лет после написания, до сих пор можно найти в печати.

Джанет Кэмпбелл-Дик, единственная женщина-учитель в технической школе Хай-Уикома, преподавала черчение и художественное творчество. Однако в 1962 году в школе возникла нехватка учителей английского языка, и она стала преподавать его в классе Терри и с удивлением обнаружила, что стандартной программы не существует. Ей предложили взять книгу для изучения, ориентируясь на количество экземпляров в школьной библиотеке. Однако Кэмпбелл-Дик такой вариант не устроил, и она сама выбрала книгу и начала работать с огненной страстью. Особенно ей нравилась традиционная шотландская эпическая поэзия, например баллада «Сэр Патрик Спенс», которую она читала с родным шотландским акцентом^[22]. «Миссис КД» стала едва ли не самой популярной учительницей в школе, одной из немногих, способных вдохнуть жизнь в преподавание своего предмета и неизменно подчеркивавшей необходимость находить эмоциональную составляющую в любых видах искусства.

Именно Кэмпбелл-Дик задала классу на дом сочинить короткий рассказ. Терри написал «Деловых конкурентов», остроумную историю о рекламном менеджере, которого дьявол попросил улучшить репутацию Ада и увеличить количество посетителей. На миссис Кэмпбелл-Дик его творчество произвело впечатление, она поставила ему двадцать баллов из двадцати и выбрала рассказ для публикации в школьном журнале Technical Cygnet. «Деловые конкуренты» пользовались популярностью у других учеников, но это лишь еще больше ухудшило отношение к Терри директора Гарри Уорда, которому не понравился подрывной тон рассказа, о чем он сообщил на собрании, сделав наилучшую рекламу из всех, что были возможны, в результате чего весь тираж журнала полностью раскупили.

Успех «Деловых конкурентов» оказал вдохновляющий эффект на юного Терри, подтвердив довольно давно появившуюся у него мысль: он может писать и у него неплохо получается. Он сочинил еще несколько рассказов для Technical Cygnet – хотя «Деловые конкуренты» так и остался лучшим, – экспериментируя с различными стилями и жанрами. Из тех, что сохранились, в «Посмотрите на маленького дракона?» вновь возникает персонаж Тигель из «Деловых конкурентов», это любопытная, рассказанная от первого лица история о появлении дракона в лондонском военном министерстве, что было либо злой пародией, либо знаком уважения Артуру Конан Дойлу и его рассказам о Шерлоке Холмсе. В «Исследователе», появившемся в том же номере журнала, говорилось о человеке, который расследовал происхождение необычных историй и в результате сам оказался участником одной из них. «Разгадка»^[23] – короткий детективный рассказ о крушении самолета; в то время как еще более короткий – «Картина»^[24] – рассуждения о безумии и искусстве. Во многих в последнем предложении возникал неожиданный поворот, и это, если уж быть честным до конца, показывало, что автор слишком гордится собственным умом – это качество характерно для многих талантливых подростков. И все же пять рассказов следует считать многообещающим началом, в особенности если учесть, что Терри было 13 и 14 лет, когда он их написал^[25]. Перед нами возникает молодой писатель, который играет с новыми формами и идеями и пытается найти свой стиль. Пройдет еще двадцать лет, прежде чем он его обретет.

Успех вселил мужество в Терри, и он переписал и расширил «Деловых конкурентов», впрочем, не особенно изменив сюжет. Он дал новое название рассказу – «Предприятие Аида» и убедил тетку напечатать его на машинке – Терри готовился к необычно раннему шагу для четырнадцатилетнего автора: попытке первой публикации. После нескольких лет безумного увлечения фэндомом НФ он знал, куда его следует послать.

Джон «Тед» Карнелл являлся редактором одновременно двух журналов – New Worlds и Science Fantasy, которые регулярно читал Терри. Оба журнала выпускала Nova Publications, компания, созданная любителями НФ, к которой принадлежал и Джон Карнелл, а его адрес имелся в каждом выпуске. Для Терри это стало очевидным решением. На Карнелла его рассказ произвел впечатление, и он опубликовал его в августе 1963 года в выпуске Science Fantasy, написав в редакционной статье, что «Предприятие Аида» далеко не идеальный рассказ со всех точек зрения, но «для четырнадцатилетнего автора он просто великолепен». Не говоря уже о том, что он на семьдесят процентов превосходил все то, что ему обычно присылали. В предисловии он отметил, что у молодого писателя огромный потенциал. Карнелл станет первым в длинной цепочке профессионалов, увидевших талант у Терри Пратчетта. Обычно – в отличие от предсказаний учителей – такие многочисленные утверждения оказываются верными.

Science Fantasy был менее популярен, чем два других журнала Nova, но его тираж составлял пять тысяч экземпляров, и он пользовался уважением в среде любителей НФ. Терри заплатили 14 фунтов за публикацию, и он вложил деньги в свою будущую карьеру, купив пусть и подержанную, но надежную пишущую машинку Imperial 58 у своего учителя машинописи^[26]. Он также приобрел на сэкономленные деньги «Брюэровский фразеологический словарь», который считал важнейшим источником для писателя, и последний выпуск «Ежегодника писателей и художников». И не важно, что ему было всего 14 лет, он уже стал автором опубликованного в журнале рассказа. Пришло время вести себя соответствующим образом.

Публикующиеся авторы НФ должны были обязательно принимать участие в конвентах. Терри побывал на первом конвенте НФ в 1964 году после короткого разъяснения родителям, какую «образовательную ценность»^[27] имеют подобные события. «Истеркон» был (и до сих пор есть) ежегодным собранием фанатов НФ и писателей, который проводится в пасхальный уик-энд где-нибудь в Великобритании. «Истеркон» 1964 года состоялся в отеле «Булл», в Питерборо. Город уже во второй раз принимал конвент и получил дополнительное название с юмором, типичным для фанатов НФ: «Повторкон».

Конвенты НФ в двадцать первом веке – это серьезный бизнес, который вместе с «КомикКоном» привлекает огромное внимание во всем мире, они собирают десятки тысяч фанатов и часто становятся стартовыми площадками для запуска гигантских кинофраншиз. Британские конвенты по сравнению с теми, что проводятся в США, выглядят довольно скромно, хотя лондонская ежегодная МСМ может похвастаться весьма приличным числом посетителей, не говоря уже о культовых знаменитостях и тысячах участников в фантастических костюмах. В 1964 году конвент проходил гораздо спокойнее, и на «Повторкон» приехал всего 151 участник, если считать с гостями (у Пратчетта был номер восемьдесят пять).

«Повторкон» и последующие события, в том числе «Брамкон» и «Яркон»^[28], произошли во времена, скажем так, смены караула в британском фэндоме НФ. У Nova Publications, которой управляли фанаты-энтузиасты, а не расчетливые бизнесмены, возникли проблемы как с Science Fantasy, так и с New Worlds, которые теперь возглавляли другой издатель и редакторы. На сцене появились новые имена, не только Терри, но еще Эд Джеймс, Кристофер Прист, Майкл Муркок и Джеймс Баллард. Возникло ощущение, будто у британских авторов настал «момент», что подтвердилось выбором Лондона в качестве места проведения Всемирной конвенции научной фантастики 1965 года или «Ворлдкона». Конвент впервые проводился не на территории США.

Для Терри конвенты стали откровением. Он оказался среди равных себе, людей с такими же энциклопедическими познаниями, например Олдисс и Гаррисон. Он завел новых друзей, в том числе и среди писателей: Эд Джеймс, Роджер Пейтон и Дейв Басби, которые станут частью его жизни в следующие пятьдесят лет, а также не раз с ними выпивал (несмотря на свой возраст) и участвовал в больших шумных застольях. Позднее Терри вспоминал, как кто-то пытался выбросить пьяного Чарльза Платта, молодого издателя фэнзина Beyond, из окна на конвенте в Бирмингеме. Участники того конвента, подростки-фанаты Берил Хенли и Арчи Мерсер, рассказали, что «Терри Пратчетт делал что-то очень смешное в углу, вот только мы никак не можем вспомнить, что именно».

Но из этого отнюдь не следует, что Терри пользовался на конвентах популярностью. Платт вспоминает, что «Терри был забавным, ироничным и немного нервным. С ним было нелегко разговаривать». Примерно то же самое говорили о нем одноклассники и учителя: Терри избыточно компенсировал смущение юмором, и порой его замечания бывали обидными.

Но даже среди этих необычных, а иногда странных людей Терри казался чужим и держался в стороне от мелких споров и попыток раскола, без которых не могут существовать сообщества фанатов. Старая гвардия с подозрением относилась к новичкам, лондонские писатели новой волны думали, что более ранние поколения фэндома провинциальны и скучны, а участники из Бирмингема и с севера считали представителей новой волны претенциозными и наводящими тоску^[29].

«Терри Пратчетт не имел ни малейшего отношения к этим глупостям, – говорит Платт. – Он просто наслаждался чтением книг, и его лишь слегка удивляла дурная кровь в нашем микрокосме. Я полагаю, что ироническая отстраненность была его стилем по умолчанию».

Тем не менее имя Терри до некоторой степени было на слуху, и он начал вызывать интерес, хотя пока еще не заслужил уважения своих коллег. «Предприятие Аида» стал широко известен в НФ-сообществе, частично благодаря тому, что это была достойная и оригинальная работа, а также из-за того, что Терри в столь юном возрасте сумел опубликовать рассказ в одном из самых почитаемых изданий поколения. Он даже начал тревожиться, что его звезда взошла слишком рано и он навсегда останется «четырнадцатилетним писателем», а потому демонстрировал смесь самонадеянности и неуверенности, уникальную для творческих подростков. Его участие в «Брамконе»^[30] в 1965 году было даже прорекламировано в известном информационном бюллетене НФ Skyrack вместе с такими знаменитыми писателями, как Брайан Олдисс и Тед Табб. Во время «Истеркорна» 1966 года, который проходил в Грейт-Ярмуте, его, как гласят слухи, пригласили занять место рядом с другими известными людьми, в том числе Гарри Гаррисоном под псевдонимом. Таким образом формировался собственный образ писателя Терри, и это становилось частью его личности.

Кристофер Прист, прославившийся после выхода книги «Престиж», которая получила множество наград, – это он в конечном счете написал некролог Пратчетта в The Guardian, – вспоминает, как встретился с ним в Лондоне на следующий год и первым обратил внимание на его некоторую неуверенность и одновременно растущую популярность:

«Редактор из Америки, Джудит Меррил, посетила Лондон с миссией открыть и понять “Новую волну” научной фантастики, которую она каким-то необъяснимым образом связывала с шумным Лондоном. Тут она категорическим образом ошибалась, и изданная ею со временем антология вызвала множество вопросов. Однако она была приятной женщиной и много общалась с молодыми писателями, вместо того чтобы работать. Я был одним из них, Терри – другим. Однажды мы встретились с Джуди за ужином, а потом продолжили разговор на ее съемной квартире. Терри привел с собой приятеля, который опубликовал один рассказ (и с тех пор ничего)^[31]. Я помню, как он и его приятель сидели рядом и щебетали, как воробьи, выдавая бесконечный поток глупых шуток и приколов. Совершенно безобидных, очевидно, Джуди находила их очаровательными, но, как по мне, – пустая трата времени. Я всегда с огромной серьезностью относился к писательскому ремеслу. Мы тогда были очень молодыми».

Самые значительные и неожиданные встречи Терри случились годом ранее, в 1965-м, на «Ворлдконе» в Лондоне. Во-первых, с американским автором Джеймсом Блишем Терри, охваченный трепетом, обсуждал качество английских завтраков. Гиганты научной фантастики, такие как Г.К. Честертон, не просто расхаживали среди обычных людей, а даже жаловались на отсутствие вафель, как будто ты им ровня. Эта мысль закрепилась после случайной встречи с легендой английской научной фантастики Артуром Ч. Кларком в туалете. В течение всей жизни Терри многократно рассказывал эту историю, в одних версиях Кларк стоял у писсуара, в других – кряхтел в кабинке. Так или иначе, но Терри сумел пожать руку человеку, которого прежде считал недостижимым символом жанра.

«Ворлдкон» проходил за две недели до возвращения в школу после летних каникул, весной Терри удалось получить вполне приличный уровень О^[32] по пяти предметам, и он собирался остаться в технической школе Уикома еще на один год, где намеревался изучать английский язык, историю и искусство на уровне А. Однако Терри Пратчетт вернулся в Хай-Уиком уже не тем молодым человеком, который сдавал экзамены весной. Новый Терри Пратчетт побывал среди гигантов и, хотя на следующие несколько лет отказался от посещения конвентов – мешали учеба, работа и девушки, начал понимать, что должно существовать место, где он мог и сам встать рядом с титанами.

Глава 3
Ученик журналиста

Терри вернулся в техническую школу Уикома после летних каникул 1965 года, еще не зная, что впереди у него последние несколько полных недель обучения. Неприязнь к школе превратилась в медленно кипящее негодование, хотя мысль о том, что он может закончить академическое образование и полностью окунуться в реальный мир, еще не рассматривалась всерьез. Терри не знал, что его ждет по другую сторону А-уровней, но ему даже в голову не приходило, что он может их не брать. И все же у него начали формироваться идеи относительно будущего. Официально опубликованный рассказ и еще несколько в школьном журнале, а также уроки слепой машинописи, оплаченные матерью, придали ему уверенность в собственных возможностях. У него хорошо получалось не просто писать, как он позднее заявит во время интервью BBC^[33], а очень хорошо, что позволяло сосредоточиться на главном. Ну а все остальные не слишком внятные стремления, вроде астрономии и электроники, оказались на обочине. Терри видел себя в будущем только писателем.

Терри принялся изучать карьеру в мире словесного творчества и прочитал несколько книг по данному вопросу^[34]. К счастью, его умение обращаться со словами открывало перед ним еще один возможный путь: в сентябре он написал редактору местной газеты Bucks Free Press, оптимистично утверждая, что станет выпускником с тремя А-уровнями^[35], и спросил, не найдется ли для него работы следующим летом. В романах Плоского мира Терри много раз возвращался к идее «штанов времени» – моментам, когда открываются два возможных варианта будущего, и ты вынужден выбрать один из них. История делится на два потока: пойдешь одним путем, и твоя жизнь сложится совсем не так, как если бы выбрал другой. До сих пор юный Терри лишь однажды оказался перед «штанами времени», когда пошел учиться в техническую школу Хай-Уикома, а не в местную среднюю. Он всегда утверждал, что это его первая настоящая ошибка. Теперь он стал на шесть лет старше и приближался к взрослению. «Штаны» стали заметно больше, а ставки – выше. Вопреки биологическим и метафизическим ожиданиям вот-вот могла появиться другая штанина. Артур Черч, уважаемый редактор Bucks Free Press, ответил почти сразу: он не знает, появится ли должность через несколько месяцев, но прямо сейчас газета ищет начинающего репортера. Хочет ли он пройти собеседование? Терри моментально ухватился за эту возможность.

Собеседование проходило днем в субботу. Терри, всегда склонный приукрашивать, рассказывал, что явился в редакцию в школьной форме. Забавная деталь. В конце концов, Пратчетты были не настолько бедны, чтобы Терри не имел возможности одолжить галстук у Дэвида, к тому же в субботу он никак не мог прийти из школы. Тем не менее многие действительно надевали на собеседование школьную форму – просто у них не было другой приличной одежды. Работавшая в Free Press Дженис Рейкрофт, которая будет проходить обучение у Терри в начале семидесятых, вспоминает, что сама отправилась на будущую работу в юбке и галстуке, которые носила в школе.

Но, вне зависимости от того, как он оделся, молодой писатель произвел хорошее впечатление и получил предложение занять вакантную должность. Терри с гордостью повторял слова своего нового босса: «Мне нравится твой прикид!», а затем добавлял, что это был «последний известный случай использования данной фразы в Британии», или «последний случай, когда кто-то произнес эти слова и его не арестовали». Сорок пять лет спустя, во время лекции в колледже «Тринити» в Дублине, Терри признался, что уже не помнит, действительно ли Черч произнес эти слова, или он сам их придумал, чтобы сделать историю более яркой. Конечно, со временем его рассказ обрастал разными деталями. Так часто случалось с историями Терри Пратчетта.

И возникла новая «штанина времени»: следовало ли провести еще один год в школе и спокойно закончить обучение к лету, получив три А-уровня^[36], или бросить кости, а с ними и техническую школу Уикома и посмотреть, сможет ли он стать репортером?

Решение далось ему заметно легче, чем он полагал, благодаря последнему оскорблению, полученному от директора Гарри Уорда. Терри назначили главой библиотеки со стороны учащихся. Это была неоплачиваемая должность, но он рьяно выполнял свои обязанности, оставаясь после уроков каждый четверг, чтобы приводить в порядок и чинить книги. Традиционно главного библиотекаря делали префектом, а иметь в резюме должность префекта было очень полезно, так ученик доказывал, что достоин доверия и может достичь успехов в академической карьере. Эта запись могла положительно повлиять на шансы получить хорошую работу или место в университете. Директор твердо заявил, что Терри Пратчетт, ученик, пишущий такую странную прозу, однажды пойманный при попытке украсть старую энциклопедию из урны, а также приносивший в школу журналы Mad и Private Eye, никогда не будет префектом во вверенном ему учебном заведении. Он помешал Терри стать префектом, тот посчитал это отвратительным поступком и так и не простил директора.

В своей речи в 2010 году в колледже «Тринити» Терри рассказал, что в первый понедельник после собеседования вернул все учебники и не без некоторого удовлетворения вышел из школы через отдельный вход для учителей и префектов^[37]. В этой истории прослеживается замечательная симметрия, подчиняющаяся закону, который в Плоском мире называется «повествовательная обусловленность»^[38]. Истина, как правило, оказывается немного не такой причесанной. Для начала, Дэвид и Эйлин Пратчетт находились в отпуске, а их сын слишком уважал родителей, чтобы принять решение без их одобрения. Кроме того, в 17 лет по закону требовалось их разрешение, чтобы он мог устроиться на работу в газету. Когда они вернулись, Терри невероятно удивился, когда его разумные и практичные родители почти сразу согласились. Дэвид просто испытал облегчение, когда понял, что его сын не будет всю жизнь изучать шасси автомобилей^[39], а у Эйлин появилась мечта, что ее сын однажды станет редактором The Times.

Пратчетт начал свое трехлетнее обучение журналистике в сентябре 1965 года, получая по восемь фунтов и десять шиллингов в неделю. В свободное время он работал над получением сертификата Национального совета по подготовке журналистов^[40] и уровнем А по английскому. И в то время как директор школы с радостью смотрел в его удаляющуюся спину, ученики испытывали грусть. Глава дискуссионного клуба написал в Technical Cygnet: «К сожалению, преждевременный уход Пратчетта означал для нас потерю одного из самых ярких товарищей». Bucks Free Press стала важной деталью местного ландшафта с момента своего основания в 1856 году. Каждый четверг почтальоны протискивали толстую газету в почтовые ящики по всему Южному Бакингемширу, она отправлялась из здания в Хай-Уикоме в соседние города Амершам, Принсес-Рисборо, Беконсфилд и дюжины деревень, расположенных поблизости, – места, которые Терри хорошо знал. Это была обычная газета; около двадцати статей на странице, часто не более пятидесяти слов в каждой, где речь шла обо всем, от убийств до успехов футбольной команды Wycombe Wanderers, с рассказами о цветочных выставках, деревенских торжествах, автомобильных катастрофах и всех свадьбах за неделю. Как правило, половину страницы отдавали объявлениям и рекламе и всему, что обеспечивало существование газеты. Журналисты получали по определенному участку на странице, а молодым полагалось следовать за кем-то из опытных коллег. При поступлении на работу Терри прикрепили к репортеру, которого звали мистер Алан, и он честно ходил за ним повсюду с блокнотом в руках.

Обычно в первый день работы большинству людей показывают, где стоит чайник, а далее новичку приходится придумать способ запомнить имена двенадцати новых знакомых. А Терри в свой первый день видел труп. Во всяком случае, так звучит история, которую он повторял множество раз. День мистера Алана начался с обнаружения тела; бездомного нашли в месте дефекации животных на ферме, и он утонул в свином дерьме. Совсем не безмятежная и мирная смерть, и им наверняка досталось ужасно выглядевшее мертвое тело. Его вид научил Терри сразу трем вещам: смерть бывает недостойной, человеческое тело может приобретать невероятное количество самых разных цветов, и объему рвоты, изрыгаемой семнадцатилетним юношей в первый же день на работе. Трудно представить более запоминающийся первый день для юного журналиста.

Узнать детали этой истории оказалось весьма непростым делом. Изучая выпуски Free Press за сентябрь 1965 года, я сумел отыскать только одну статью, подходившую под воспоминания Терри: смерть пожилого туриста из Гламоргана, которого нашли в поместье Абботсвуд, Бурн-Энд. К сожалению, даты не сходятся – о теле написали в номере от третьего сентября, но нашли его за неделю до этого, прежде, чем, по словам самого Терри, он начал обучение. Более того, поместье Абботсвуд далеко не ферма, а турист не «бродяга», как Терри часто описывал несчастного.

В газете от двадцать третьего июля сообщалось, что некое тело обнаружила в реке семья, но это был состоятельный государственный служащий, к тому же Free Press начала давать объявление о том, что им нужен молодой журналист, только тринадцатого августа. В выпуске от двадцать девятого октября упоминалось женское тело, найденное в сточной канаве, но вновь находка не соответствовала тем фактам, на которые ссылался позднее Терри. Мало того, в Bucks Free Press в течение всего 1965 года не было упоминаний о смертях, отчетах коронера или других подобных деталей. Возможно, это еще одна история, которая со временем претерпела изменения. Отвратительное тело наверняка существовало, как и рвота, одолевшая юного журналиста, но «первый день» – превосходная деталь – очевидно, была придумана Терри для большего эффекта. С другой стороны, история могла произойти вне юрисдикции Free Press, или о ней сообщили, существенно подработав факты. Произошло это в первый день обучения Терри или нет, но вид несчастного, нашедшего столь ужасную смерть, навсегда запечатлелся в сознании Терри, периодически всплывая в его книгах в виде смутных намеков. Позднее, когда его занимали мысли о смерти, увиденное им тело стало примером того, какой ужасной может быть внезапная гибель по сравнению с другими, более мирными альтернативными вариантами.

В то время как библиотека Беконсфилда была тем местом, где Терри получил свое настоящее образование, в Bucks Free Press он стал доктором философии^[41]. Терри добрым словом упоминал нескольких наставников из газеты, научивших его дисциплине и профессиональной этике, тем качествам, которые ему пригодились, когда стал писателем. Терри впитывал их опыт и уроки точно губка, и спустя много лет они появились на страницах его романов.

С 1956 года Free Press возглавлял Артур Черч – всеми любимый, но несколько старомодный редактор, соблазнивший Терри перспективой настоящей работы, из-за которой он и ушел из школы. Сам Черч стал начинающим репортером в 1928 году, в возрасте шестнадцати лет, и, вероятно, увидел себя в молодом писателе. Черч не в последний раз протянет руку помощи подростку, отчаянно мечтавшему проявить себя; он подготовил многих успешных и способных журналистов. Он ушел на покой с поста редактора в 1976 году, но продолжал вести колонку вплоть до 2000 года – через год, в возрасте 89 лет, он умер от рака легких – поразительная история семидесятидвухлетней службы журналистике. Черчу было 53 года, когда Пратчетт начал свое ученичество, он уже слегка отставал от более прогрессивных веяний шестидесятых годов, неизменно одевался в твид, курил трубку и был немного похож на Дж. Р.Р. Толкина, что не мог не отметить юный репортер, помешанный на фантастике. В точности как Толкин, ушедший от менявшегося реального мира, полностью погрузившись в мир воображаемый, Черч перестал обращать внимание на современность, полностью сосредоточившись на горячо любимом Саут-Баксе, и согласился опубликовать фотографии посадки «Аполлона-11» только после того, как тщательно все обдумал и решил, что «Луна ведь сияет и над Хай-Уикомом». Абсолютно преданный журналистской этике и влюбленный в родной город, Артур Черч являлся идеальным наставником. В статье 1992 года, напечатанной во Free Press, он напишет: «Терри был замечательным юношей, немного эксцентричным, но полным амбиций. Джордж Топли предсказал, что Пратчетт далеко пойдет, и очень сильно его поддерживал».