Недетские игры

6

«Нет, он, безусловно, мне не нравится.

Ни в коем случае. Просто с ним легко». Оля

– Не трогай, – отступаю. Понимание того, что он вот-вот до меня дотронется, пугает.

Вчера в машине было то же самое. Кирилл провел пальцем по руке, и меня переклинило. Эта его якобы забота и совсем лишнее прикосновение стали спусковым крючком. День и так выдался паршивым. Встреча с Олегом, очередное провальное собеседование и как вишенка на торте – неугомонный брат моего бывшего. То, что, вернувшись домой, я долго рыдала, уточнять, думаю, вообще не нужно?!

Зачем Кирилл все это делает? Трогает меня, постоянно появляется где-то рядом…

Разве мне мало проблем?

Мама звонила, попросила приехать в понедельник. Ее срочно вызвали на работу, там какая-то проверка, она у меня главбух на хлебозаводе. Папа после операции так до сих пор и не пришел в себя. Нет, он в сознании, просто абсолютно несамостоятельный. Мама находится с ним двадцать четыре на семь. Через неделю ее отпуск закончится, придется выйти на работу уже с концами. Денег на сиделку нет. Все сбережения, что были, ушли на реабилитацию после операции.

Список положенных от государства лекарств в его случае в нашем регионе неполный. Многие приходится докупать самим, и это дорого.

Отец в отставке, не совсем по собственному желанию. Поэтому помощи от прошлой работы, которой он отдал всю свою жизнь, нет.

Надеюсь, что, когда устроюсь на работу, хоть на немного смогу облегчить их финансовые проблемы. Пока, к сожалению, побуду исключительно в качестве сиделки.

– Извини за мою резкость.

Кирилл говорит громко, без дурацких улыбок. Именно этим и вырывает из мыслей, которые кружатся в голове волчком.

На самом деле я даже толком не помню, когда он вообще был серьезен. Да и был ли? Вечный шут…

– Ты просто поступил плохо. И я тут ни при чем, – собираю силу воли в кулак, чтобы сказать это ровно. Без заминок и всхлипов. Губы все еще немного дрожат, и вижу я мутно из-за слез, которые скопились в уголках глаз. Но вытолкнуть из себя пару предложений и не разрыдаться снова я в состоянии.

Говорю и ставлю себе галочку – врать совершенно не умею.

Он прав… я при чем. Еще как при чем.

Еся появилась в поле зрения Бушманова только из-за меня. Муж нашел ее только потому, что мы с Кириллом знакомы.

Да, они помирились, и все оказалось не так, как сестра себе представляла… но… если бы последствия этой встречи действительно были нерадостными?

Я знаю, что такое, когда тебя ломает любимый человек. Не понаслышке знаю.

Именно поэтому мне так хотелось скинуть собственное чувство вины на чужие плечи, а Кирилл стал идеальным для этого вариантом. Это же так просто – переложить свои заморочки на другого, неважно, по какому поводу. Именно это я и сделала. Отправила ему гневное сообщение, а столкнувшись с игнором, решила не сдаваться и позориться до конца.

И сейчас упорно продолжаю это делать. Сама подошла, сама начала обвинять, а в итоге разрыдалась. Психушка, настоящая.

Кирилл слегка прищуривается и делает шаг, который сокращает расстояние между нами вдвое.

– Я же просила, – выставляю ладонь вперед, желание дистанцироваться никуда не делось.

Но вместо слов он забирает из моих рук пакет.

– Пошли-ка, я тебя провожу.

Не церемонится, просто подталкивает в сторону дома. Не оборачиваясь, иду вперед, лишь немного вздрагиваю, когда за спиной взвизгивает сигнализация.

Мы идем молча. Я впереди, Бушманов сзади. Он не идет по пятам, но и не отстает. Можно сказать, держит дистанцию.

Вынимаю из кармана магнитный ключ. Кирилл придерживает дверь, пропускает меня в подъезд. Быстро взбегает по ступенькам и вызывает лифт.

Прячу руки в карманы ветровки. Странное ощущение: рядом с ним я вроде и чувствую себя неуютно… но как-то по-другому. Без страхов и отвращения.

Нет, он, безусловно, мне не нравится. Ни в коем случае. Просто с ним легко. Кирилл не зацикливается на моих словах, внешности, да ни на чем. Не отвешивает сомнительных комплиментов и, самое странное, не делает замечаний.

У него все как-то проще, что ли… без заморочек.

А я… я одна сплошная заморочка.

Он «держит лифт» ногой так, что перегораживает собой вход. Приходится вытянуться по струночке, чтобы зайти в кабинку и не задеть его.

И у меня получается. Я протискиваюсь внутрь, не коснувшись Бушманова, правда, тут же спотыкаюсь о свой пакет с продуктами, который он поставил на пол.

– Осторожно.

Его рука так быстро обвивает мою талию. Я даже понять толком ничего не успеваю. Зажмуриваюсь только. В мыслях ведь уже давно распласталась по полу узкой кабинки и получила пару синяков на коленках.

– Спасибо.

Шепотом, через глубокий вдох. Он уже может меня отпустить, но по-прежнему держит за талию. Я твердо стою на ногах, но вывернуться из его захвата не решаюсь.

– Думай сначала о себе.

Я реагирую на его голос мурашками. Они распространяются по телу со скоростью света.

– Твоя сестра – взрослая девочка и разберется со всем сама. Да и не выглядела она жертвой.

– Ты ее видел?

– Сегодня. Они ко мне заезжали.

– Кирилл, – хочу убрать его руку, но, едва задев теплые пальцы, отдергиваю свою.

– Понял, телефончик мне до сих пор так и не светит, – убирает руку. Улыбается. Я этого не вижу, но чувствую.

Плечи предательски дрожат. Щеки становятся мокрыми. Я теряю связь с реальностью и уже абсолютно ничего не понимаю. Просто плачу и очень хочу, чтобы он этого не заметил.

– Не реви.

Очень близко. Над самым ухом. Теплое дыхание ударяет в висок.

Медленно разворачиваюсь. Не знаю, что со мной происходит. Но в голове сидит одна-единственная навязчивая мысль. Поцеловать.

Просто поцеловать и прижаться к нему крепко-крепко. Хоть на минуточку почувствовать, что я не одна.

Кладу руки на широкие плечи. Кирилл горячий, даже через прочный материал кожаной куртки я чувствую его тепло.

– Я… сейчас… – мысли путаются. – Ты только ничего не подумай и…

Поток несвязных слов заканчивается. Привстаю на цыпочки и впечатываюсь в его губы своими. Проходит несколько секунд, прежде чем понимаю, что он мне не отвечает. До зайчиков в глазах сжимает мою талию, не отстраняется, но на поцелуй не отвечает.

Прилипаю пятками к полу. Вот теперь стыдно. Вот теперь хочется смотреть куда-нибудь в сторону, а лучше вниз.

– Это что было? – спрашивает хрипло и почти сразу убирает ногу, которая все это время держала лифт внизу. Двери кабинки схлопываются. Мы едем вверх. Прямо к моей квартире.

– Прости, – бормочу еле слышно, а у самой сердце колотится как ненормальное.

– За что?

Кирилл обхватывает мои щеки ладонями. Вынуждает поднять голову и взглянуть ему в глаза. В них горит огонь. Я чувствую, как языки этого пламени облизывают кожу.

Становится жарко. Слишком жарко. Мы заперты в этой крохотной кабинке. Оторваны от реального мира. Понимание этого будоражит.

Окольцовываю его запястья. Губы облизываю инстинктивно. Сейчас, в эту самую минуту, здесь присутствую какая-то другая я. Смелая и не думающая о последствиях. Девочка, напрочь отказывающаяся помнить о «завтра». Завтра, которое непременно наступит, и что я буду тогда чувствовать, неизвестно.

Лифт дергается. Лампочка над нами тускнеет. Створки вот-вот разойдутся в разные стороны.

Веду большим пальцем по его запястью, задевая массивный серебристый браслет. Кабинка снова дергается. Счет идет на секунды. А в голове набатом снова эта навязчивая мысль: поцелуй.

Ну поцелуй же меня!

– И куда делась скромная Оля? – его губы изгибаются в улыбке. Такой ослепительной, теплой…

Мне кажется, что никто и никогда мне так не улыбался.

– Я это вслух сказала? – все тем же шепотом.

Кирилл кивает, а я… я зажмуриваюсь. Снова стыдно. Снова странно.

– Твои мысли мне нравятся, – подается чуть вперед. Его открытая ладонь фиксирует шею. Губы касаются виска.

Я часто дышу. Впечатываюсь носом ему в грудь, вдыхая запах туалетной воды. Что-то свежее, немного дерзкое, даже озорное.

Лифт замирает, как и я. Шевелиться становится тяжелее. Позади открывается выход на лестничную клетку. Наше заточение осталось где-то во времени.

– Кирилл… я…

– Домой иди, – отстраняется. Больше не улыбается. Только слегка выталкивает меня на площадку. – Пакет, – отдает в руки.

– Ты не так понял, – поджимаю губы. – Может быть, зайдешь? – спрашиваю, а у самой дыхание перехватывает.

Не знаю, зачем мне это, не знаю, почему предлагаю.

– В другой раз.

Хочется сказать ему, что другого раза не будет, но я молчу.

– Оля, – с нажимом, – иди домой, пожалуйста, – добавляет уже мягче.

Мне кажется или я вижу, как дергается венка у него на шее?

Бушманов щелкает кнопку с цифрой один, и дверцы медленно сползаются прямо перед моим лицом.

Несколько секунд стою в ступоре. Смотрю на блестящие алюминиевые ставни.

Как попадаю домой, не помню. Прихожу в себя, сидя в душевой кабинке. Сверху льется теплая вода, запрокидываю лицо, смывая ей остатки косметики.

Сердце все еще бьется учащенно.

Что это только что было? Зачем я его поцеловала? Откуда эта сумасшедшая тяга к человеку, которого я никогда не воспринимала всерьез?

Кирилл перевелся к нам уже в выпускной класс. До этого учился в какой-то частной школе. Популярный мальчик, вокруг которого постоянно вились девчонки. Когда я впервые пришла к ним домой в статусе девушки Олега, Кирилл затроллил меня до смерти. Я, как сейчас, помню парочку его язвительных фраз.

Я же прилипала и вообще спуталась с его братом из-за денег. И это малая часть того, что он обо мне говорил. Принижал, обзывал меркантильной дрянью…

И плевать, что с Олегом я познакомилась в баре на свое восемнадцатилетие. Это было зимой. Я не знала, кто он и, уж тем более, кто его отец. Мне просто польстило, что взрослый парень обратил на меня внимание.

Хотя лучше бы не знакомилась. Наверное, я ни о чем так не жалею, как о том вечере. Тогда казалось, что это самый великолепный праздник, а сейчас день, который бы хотелось вычеркнуть из жизни.

Перекрываю воду. Мокрые ступни соприкасаются с кафелем. Вот сейчас главное – не поскользнуться. Сломать руку или ногу будет совершенно некстати. Закручиваю на голове полотенце, перед этим хорошенько промокнув им волосы. Набрасываю халат и шире открываю дверь в ванной, наполненной паром. Пока я там тусовалась, воздух стал максимально влажным, даже легкая дымка от горячей воды витает.

Чуть покрепче затягиваю поясок. Пока иду на кухню, чтобы приготовить ужин, взгляд цепляется за мой прозрачный зонтик.

В памяти почему-то сразу всплывает, как мы с Киром шли домой под дождем. Это было перед самым выпускным, после репетиции вальса. Меня поставили в пару с Бушмановым. Я, когда это узнала, чуть разрыв сердца не получила. Понимала, что легко не будет. Он же меня на дух не переносит.

Но, к моему удивлению, именно в тот вечер, под дожем, он извинился. Кажется, я шла впереди, притормозила на светофоре. Очень хотела от него отвязаться, но он продолжал тащиться за мной следом. За пару секунд перед тем, как загорелся зеленый, Кирилл дернул меня за руку и сказал, что я хорошая. Попросил прощения, назвал себя идиотом…

А потом… потом выхватил у какого-то мимо проходящего мужчины прозрачный зонт, примерно такой же, какой висит сейчас в моей прихожей, и, не отпустив мою руку, побежал в сторону. Прежде чем вернуться домой, тем вечером я прошла с ним огромный крюк.

Не помню, о чем мы говорили, помню только, что было весело.

На следующий день я рассказала Олегу о том, что наконец-то нашла с его братом общий язык. Правда, он посоветовал мне держаться от Кира подальше. Потому что все его красивые слова – просто метод для достижения цели, и все, чего он может хотеть, это залезть мне под юбку.

«Наверняка с кем-нибудь из своих отбитых дружков поспорил», – так Олег тогда выразился.

Заканчиваю с мясом и ставлю противень в духовку. Пока оно готовится, наливаю себе чай. Усаживаюсь на стул, даже конфетку разворачиваю. Но даже откусить не успеваю, потому что в дверь звонят. Сто процентов Ритка.

– Иду, – кричу из кухни, делая мелкий глоток чая.

Зажигаю свет в прихожей, открываю и роняю кружку на пол.

– Олег?

Не верю своим глазам.

– Я надеялся, что ты поздравишь меня сегодня, – без приглашения переступает порог.

7

"Разжимаю пальцы, в которых был сжат букет. Белые бутоны падают в лужу".

(с) Кирилл

– И где твой муж-именинник, Вера? – скольжу взглядом по жене брата. До сих пор так и не могу понять, чем она и еще десяток баб, с которыми путается мой брательник, лучше Оли?

Понятно, что натура у него такая – скотская. Хоть в нашей семье ярлык бабника и висит на мне, но как можно променять такую светлую и красивую девочку, как Оля, на вот это…

Дело даже не в Веркином залете и наспех организованной свадьбе.

Просто мой помешанный на Грицай мозг никак не может взять в оборот одну-единственную мысль: я Олю люблю… любил. А мой брат ей просто пользовался.

– Отъехал по работе. Его все уже поздравили, ну, – взбивает ладошкой свои белые локоны, – кроме тебя.

– Удачно я зашел, – улыбаюсь.

– Кирилл, – шикает мать, стреляя в Верку глазами. Невестка этого не видит, продолжает поправлять свою перегидроленную шевелюру.

Небо и земля же. Верка выглядит малость потасканной, даже огромные бабки отца не помогают.

А Оля… У нее такие красивые волосы, глаза. Губы мягкие. Нежные.

Я сегодня чуть крышей не поехал, когда эти губы меня коснулись. Еле сдержался, чтобы не затащить ее в квартиру. Это ее «Может, зайдешь?» как удар под дых.

– Молчу, – выставляю руки вперед в незамысловатом жесте «сдаюсь».

Мама суетится у духовки. Достает утку в яблоках.

При всем выпендреже на свое тридцатиоднолетие Олег решил не заморачиваться с рестораном, а поэксплуатировать родителей. Мать целый день у плиты, отец оплатил все это торжество момента и назвал гостей, которые могут быть полезны старшенькому в продвижении по карьерной лестнице. Не жизнь – сказка. Только роль Ивана-дурака мне в ней отведена.

– Шут, – фыркает Верочка и, цокая низкими каблучками, чешет к гостям.

– Ну вот что ты начинаешь? – мама ставит поднос на стол и сбрызгивает эту поджаренную птицу какой-то жидкостью из пульверизатора.

– Тебе заняться нечем? Целый день тут кашеварить. Наняла бы кого-нибудь.

– Я так отдыхаю, когда готовлю.

– Ну не на двадцать же человек. А потом удивляешься, почему у тебя давление.

– Куртку, может быть, снимешь?

– Я ненадолго. Заехал, как ты и просила, открытку подарить. Но раз виновник торжества свалил, то я последую его примеру.

– Кирилл, – мама обтирает руки полотенцем и подходит ближе. Проводит ладошкой по моему плечу. – Когда вы уже помиритесь? Сколько можно? Ну за что ты на него взъелся?

– А разве мы когда-то ладили?

– Я всегда думала, что это возрастное и ты перерастешь.

– Перерасти тут нужно явно не мне.

– Мне даже в голову не приходит, какая кошка между вами пробежала.

И не надо, мама, чтобы приходила. Пусть хотя бы тебе в этой долбанутой семейке спокойно спится.

– Так, – отмахиваюсь, еще не вижу, но уже чувствую приближение отца.

Его легко вычислить по тяжелым шагам.

– Кирилл, – удивленно вскидывает бровь.

«Какая неожиданность», – сто из ста, что так скажет.

– Какая неожиданность, – тянет мне руку.

Пожимаю в ответ сухую отцовскую ладонь, еле заметно кивая.

– Останешься? – выхватывает взглядом все еще надетую на мне куртку.

– Забежал на пару минут.

– Жаль. Давно тебя не видел. Как твои дела? Как работа? – на последнем слове он изо всех сил старается скрыть свое пренебрежение.

Вопреки домыслам окружающих, у меня с отцом нормальные отношения, правда, до тех пор, пока дело не касается моей работы. Здесь он готов скандалить и орать хоть круглые сутки.

– Нормально.

– Когда отметим внеочередное звание? Ну или хотя бы очередное.

– Неплохая попытка, папа, – стягиваю с плеч кожаную крутку. – Почти засчитано. Почти уел. Но ты же в курсе, почему ничего из вышеперечисленного мне пока не светит?

Отец прищуривается. Косится на мать. Ну да, она же не в курсе, что чувака, которого я задержал, защищал мой отец.

Теперь вот засранец, который похитил девчонку и держал ее больше месяца в своем загородном доме, гуляет по улицам, потому что папочка все проплатил, а деваха до сих пор в дурке лечится.

Я этого козла разрабатывал, нашел и тем же вечером встретился с собственным отцом. Только уже в роли адвоката этой твари.

Мне тогда превышение служебных полномочий приписали и звания лишили… Погорячился, дал «красавчику» в морду пару раз. Ну или не пару.

С тех пор я у начальства на плохом счету.

– Ну что вы все о работе? – мама вздыхает. – Костя, помоги мне поднос отнести.

– Алла, иди к гостям, мы с Кириллом все принесем. Парой слов еще перекинемся.

– Только давайте хоть сегодня без скандала.

– Без проблем, – улыбаюсь уходящей матери и, как только она скрывается из вида, поворачиваюсь к отцу. – Дыру прожжешь.

– Я помню. На работе ты – адвокат, а я – мент, – хлопаю отца по плечу. – Помню. Только вот мы оба знаем, по чьей подсказке этот упырь тогда на меня заяву накатал. Ты же думал, что меня уволят.

– Если бы я хотел, чтобы тебя уволили, поверь, это бы уже давно случилось.

Улыбаюсь. Вот сейчас широко и искренне.

– Знаю. Но тебе это и не нужно. Ты привык меня воспитывать и вряд ли пойдешь просить своих знакомых генералов о подобной услуге. Так только, палки в колеса вставляешь, все ждешь, когда я все брошу и «вернусь в семью».

– И это случится.

– Олежу воспитывай, он от этого в восторге. Третья новая тачка за год. Что-то я не слышал ни одного громкого дела с его участием. Не по средствам покупки.

– Попридержи язык. Он твой брат.

– Столько лет это наблюдаю и никак не пойму, тебе действительно в кайф все это на своих плечах тащить?

– Вот и я думаю, столько лет прошло, а ты до сих пор злишься на него из-за какой-то девчонки. Бабу не поделить… Уму просто непостижимо.

– А вот это, папа, – стискиваю челюсть, – не твое дело. Там гости заждались.

– Ты останешься?

– На полчаса. Мама попросила.

Бросаю куртку на барный стул и забираю поднос с этой чертовой уткой.

Отец следом не идет. Остается стоять посреди кухни.

– Всем добрый вечер, – киваю десятку таращащихся на меня глаз.

Мама быстренько поднимается со своего стула. Разгребает место для подноса.

– Алла, это Кирюха, что ли? – спрашивает тетя Надя. Мамина подруга и жена главы холдинга «***металл». Местный король черной металлургии. – Лет пять его не видела.

– Ой, Надь, сама его раз в месяц, дай бог, вижу.

– Совсем зеленым пацаном его помню.

– Хорошо выглядите, – улыбаюсь и присаживаюсь рядом с мамой.

Конечно, то, что все внимание присутствующих сразу обращается на меня, неудивительно. Вот именно поэтому терпеть не могу подобные сборища.

– Максим Палыч, какая неожиданная встреча.

Зарубин едва заметно улыбается.

Именно в этом и заключается весь абсурд ситуации. Максим Павлович – одноклассник и старый друг отца с детства. Ну и начальник городской полиции.

Наш подполкан к нему на ковер раз в месяц ездит, возвращается обычно в скверном настроении.

А я вот он, тут…

– Как служба?

– Прекрасно, товарищ генерал-майор.

– Максим. Давай мы об этом не будем, – слышу голос отца за спиной.

Несмотря на то, что батин лучший друг вон доблестный сотрудник органов, его отношение к моей работе максимально отрицательное.

Создатель семейной империи, блин.

– Алла Дмитриевна, может, вы Олегу позвоните? – пищит Верочка. – А то с меня он трубку не берет. Мы просто сегодня поссорились, слегка… а тут гости… ждут же все.

– Сейчас-сейчас, – шепчет мама и выходит из-за стола.

– Верка, – откидываюсь на спинку стула, – вернется твой суженый, не болей.

Вместо ответа получаю улыбку.

А так хотелось добавить: «С очередной телки слезет только». Но данную «шутку» приберегу на потом.

Вечер разворачивается уныло. Мама с Верой периодически названивают Олеже в течение того часа, что я тут нахожусь. Отец вступает в спор с Веркиным отцом. Они вечно не сходятся во мнениях. Я же остаюсь сторонним наблюдателем.

Отсидев обещанное время, прощаюсь с мамой и сваливаю домой. По дороге заезжаю в цветочный. Прошу девушку-флориста собрать букет. На вопрос: «Для кого?» почему-то смело отвечаю: «Для любимой девушки».

Зайти к Оле несколько часов назад было бы ошибкой. Сейчас же мы оба остыли. По крайней мере, можем нормально поговорить.

Припарковываюсь во дворе, у соседнего дома. Из машины выхожу не сразу, еще пару секунд издалека смотрю на горящий в Олькиных окнах свет. Думаю, что сказать, да и как себя вести в целом.

Пока иду к ее подъезду, бросаю взгляд на второй въезд. Знакомый номер режет глаза. «*666**» – машина моего брата.

Почему-то впервые хочется сделать вид, что я этого не вижу. Впасть в банальное отрицание. Особенно после произошедшего в лифте.

Намеренно же целый этот гребаный вечер старался не думать о том, что между нами произошло. Абстрагировался, потому что мне адски хотелось зайти к ней в квартиру.

И плевать, что будет потом. Хотя теперь я знаю это «потом».

Может быть, действительно стоило Ольку того…

А что? Вдруг теперь было бы не так паршиво.

Останавливаюсь под окном Грицай. Смотрю на занавешенные шторы, сквозь которые просачивается верхний свет. Улыбаюсь. Само как-то выходит. Что-то вроде нервного тика.

Перевожу взгляд на торчащий бампер Олежиной тачки. Разжимаю пальцы, в которых был сжат букет. Белые бутоны падают в лужу.

Ну, в общем-то, слов не нужно. И так все понятно. Закатай губу, Кирюша…