Открыв утром дверь офиса, Авраам обратил внимание на стеклянную коробку с деньгами, неподвижно стоявшую там уже вторую неделю. Теперь она была полна до краев.

"Посмотрим, как ты справишься, попрошайка," – подумал он, – "Слабым людям как ты, не помогут никакие деньги."

Эти слова на время принесли ему уверенность в себе, он усмехнулся своим смелым мыслям, сощурился и бодрым шагом направился к своему месту.

Поднимаясь по лестнице, он с удивлением заметил, что сегодня в здании было непривычно тихо. Люди переговаривались вполголоса, даже шепотом, а коллеги, которых он встречал по пути, казалось, были увлечены своими мыслями. Никто не попытался поймать его взгляд, и нарушить приветствием его одинокое спокойствие. В какой-то момент ему даже почудилось, будто его избегают, хотя особым вниманием и без того никогда не жаловали.

Весь день он слышал вокруг себя нескончаемый шепот, тихие шаги, разговоры о чем-то важном на кухне, куда его никто не звал. Ему хотелось узнать, наконец, что сегодня за день, но когда он собирался кого-то спросить, то видел очередное мрачное лицо, и всякое желание пропадало. Финальным сигналом стал истеричный женский плач, начавшийся так внезапно, что поначалу напомнил вой сирены. С этим воем все здание погрузилось в траур.

Авраам пересилил себя, встал на цыпочки и выглянул над одной из стен своего "кабинета".

– Эй, – позвал он соседа шепотом.

– А?

– Что случилось?

– Алеши не стало сегодня. Теперь собирают на похороны.

– Как?

– Сиганул с девятого этажа.

***

"Хорошая месть," – думал Авраам по пути домой, – "Я и представить не мог, что все получится так удачно," – он так погрузился в свои мысли, что при этих словах злорадно потер друг об друга ладони и тут же вскрикнул от боли. Человек, шедший на встречу, замедлил шаг и обеспокоенно посмотрел на старичка.

– Ступай дальше, – огрызнулся Авраам, пытаясь скрыть за грубостью гримасу страдания, исказившую его лицо.

"Слабый человек… Очень слабый. Мне повезло, теперь все будут знать, что бывает с такими как он. Что бывает, когда унижаешь беззащитного. Хотел бы я посмотреть на его лицо, когда его уволили. Заглянуть в глаза, спросить, что он чувствует теперь. Наверно я даже подтолкнул бы его. Вдруг он сомневался… Я бы подтолкнул его на единственный поступок, который принес бы в этом мир немного света. Только наказание для таких, как он, сможет осветить наш мир."

Лампочка в коридоре перегорела. Он достал связку ключей, и в полной темноте начал перебирать их. Пальцы двигались с трудом, и это бессилие раздражало его даже больше, чем сопутствующая боль.

Рядом щелкнула задвижка, и тьму разрезал яркий луч света: из открывшейся двери показалась голова профессора.

– Я знаю что ты сделал, – тихо сказал он.

– Отстань от меня, – проворчал Авраам и поднес ключи к свету.

– Пойдем, поговорим.

Продолжая копаться в связке, Авраам невольно прошел в квартиру соседа.

– Аллилуйя! – воскликнул он, подняв ключ к глазам.

– Садись.

Александр указал на единственный стул в прихожей.

– Что нужно? – угрюмо спросил старичок.

– Тебе самое время сходить в церковь.

– Церковь? Зачем?

– Это грех. И то, что ты сделал, будет преследовать тебя всю жизнь.

– Да-а-а? – его голос окреп и стал увереннее, – И что же я сделал? Заставил их глумиться надо мной? А может, попросил их… Нет, не попросил – умолял! Умолял преподнести мне оскорбительный подарок?

– Ни одно оскорбление не стоит вины за чью-то смерть.

– За какую смерть? Какая вина? О чем ты!?

Его голос стал скрипеть и греметь, как несмазанная телега на разбитой дороге.

– Ты виноват в смерти Алеши.

Авраам подскочил с места, в сердцах схватил нахала за шиворот и заорал ему в лицо:

– Ты смеешь? Ты думаешь, смеешь?

Он с силой толкнул Александра к стене.

– Что творишь, дурак? – крикнул тот, пытаясь освободиться от хватки, – Тебя бес попутал?

– Не говори мне о вине! – язвительно начал Авраам, – Я не виноват в том, что умер тот, кто этого заслужил, – превозмогая боль, он начал медленно сдавливать горло жертвы, – Я не судья… – кривые пальцы изогнулись в неестественном положении, – Судья – справедливость… Жизнь отдала мне свой давний долг. А ты… Ты не смеешь и говорить об этом! – крикнул он и с силой ударил Александра о стену.

Профессор потерял сознание и медленно сполз на пол.

Авраам с ужасом понял, что этот приступ гнева уже не остановить. Он дрожащими руками схватился за дверь, перевел дыхание, и снова отыскал в кармане ключ.

Рывком он выбежал в коридор и стал нащупывать замочную скважину. Ключ никак не хотел входить. Он был в агонии, крупная дрожь била все его тело. Он чувствовал, как в двух шагах от него дышит обездвиженный человек.

– Черт возьми! – в истерике закричал он и яростно пнул дверь.

Она послушно открылась.

С минуту он стоял на пороге, пытаясь прийти в себя. Потом разулся и прошел в комнату.

– Эй змейка, – прошептал он, – Змейка, куда ты делась?

Авраам внимательно обыскал каждый угол, заглянул под каждое кресло, исследовал все темные места.

Его лицо набирало краску. Он снова стал чаще дышать, голова закружилась, и, наконец, он заорал что есть мочи:

– А ну сюда, безмозглая тварь!