Читать книгу: «Криасморский договор. Сделка с вечностью», страница 3

– Нет, остаемся.

– Это хорошо. Парни вы надежные, хоть и наймиты. Ты уж не обижайся.

– Понимаю, – ваграниец склонил голову. – Меч не к спеху. Просто король… Упражняемся мы дважды в день. Скажем так, удар у него богатырский.

– А нрав еще жестче. Видел я пару ваших боев. Против такой махины только ваграниец и удержится.

Веззам хмыкнул, приняв это за похвалу. Положил пару лишних монет на верстак в знак благодарности, распрощался с мастером и отправился искать Вала. Юноша, став Вторым, все никак не мог взять в толк, что лицу начальствующему сна полагается менее, чем рядовому наемнику. А поспать Валериано любил. Винить его было сложно: женился на красотке, купил каменный дом, открыл для жены дело и нанял прислугу. Даже кормилица для сына – и та появилась. Для службы места оставалось все меньше.

– Да где ж тебя носит, дурень гацонский?

Признаться честно, Веззам вообще не понимал, отчего Вал не уйдет из «Сотни» окончательно: доход от пекарни, таверны и доли в заново отстроенном борделе мадам Ивонн позволял жить припеваючи – сказывалась деловая хватка Кати. И все же каждый день, пусть и с опозданием, Валериано тащил свою задницу в замок – исполнять обязанности Второго.

– Выгнать бы его взашей – и дело с концом, – в сердцах выругался он.

Веззам много раз порывался разорвать контракт с излишне остепенившимся помощником. Но не поднималась рука. Вал, если хорошенько подумать, остался едва ли не последним из старого отряда. Вероятно, потому ваграниец и не гнал его, что Валериано был живым напоминанием о том, что когда-то «Сотня» жила и работала в Гивое, что руководила ею Артанна, что в ней было столько хороших друзей. Что все это было, было по-настоящему, хотя с тех пор, казалось, прошла целая жизнь. И хотя у Веззама так и не сложилось доверительных отношений с Валом, этот парень всякий раз заставлял Веззама вспоминать, кто он, откуда и какой путь прошел. И еще, хотя ваграниец долго не решался это признать, он завидовал этому юнцу: несмотря на все пережитое, Валу хватило яиц стать достойным человеком, посмотреть вокруг и найти свое счастье. Веззам так и не смог.

Да и в остальном неплохим парнем был этот Вал. Только положиться на него не получалось: давно стало ясно, что он не бросит Эллисдор – слишком крепко с ним связан. А раз так, то первый дальний поход вынудил бы Валериано уйти окончательно. Единственный человек, ради которого он без раздумий бросился бы в самое пекло, к счастью, если и выжил, то был теперь недосягаем настолько, что остался лишь в кабацких песнях. Об Артанне еще пели – слишком уж яркой оказалась ее судьба. Хорошо бы, чтоб и впредь все ограничивалось лишь балладами.

Веззам увидел своего Второго у ворот цитадели – шел себе неторопливо, кудри развевались на ветру, походка беззаботная. Только цветка за ухом не хватало. Веззам сплюнул под ноги.

– А ну пошел сюда! – рявкнул он так, что спугнул ворковавших на стене голубей.

Вал неторопливо поравнялся с Первым.

– Ну, привет, – и сразу же вытащил из-за пазухи сверток. – Это тебе от Кати. Свежая, с маслом и травами.

– Ты меня булками не задабривай. Время видел?

– А что? В наряды я не хожу. А бумагами да счетами могу и дома заниматься. Кстати, для тебя еще один подарок, – Валериано достал сложенный вчетверо лист. – Черсо написал. Наконец-то.

– Не интересно.

– Врешь.

– Ладно. Но читать не буду, сам перескажешь по дороге.

Вал лукаво усмехнулся.

– Ну, попробую. Письмо не очень новое, его мне передал купец, следовавший из Горфа в Эллисдор. Наших ребят он видел прошлой осенью в Анси. Итак, сначала наши друзья бежали в Горф, там сели на корабль до Варшуна. Но, прибыв туда, потерпели неудачу – вагранийцы пускали только эннийские корабли, и скорлупку наших авантюристов завернули. Владелец судна тоже оказался парнем целеустремленным и направился в Анси – решил дождаться открытия Тоннелей с имперской стороны. Так наши Черсо и Ралл оказались на Бельтерианских землях. Ждать, впрочем, пришлось настолько долго, что незадачливый капитан не выдержал и уплыл черт знает куда. А наши парни бездельничали, путешествуя по герцогству. Черсо там, к слову, весьма понравилось. Потом Белингтор подхватил какую-то заразу, слег. Ралл его выхаживал несколько лун в какой-то деревне. Затем прошел слух, что вагранийцы все же собрались открыть границы, и парни ломанулись в Гумертан – городок у восточного Тоннеля. Вот на пути туда их и встретил купец, который довез это письмо.

– Значит, не сдаются, – не снижая скорости, проговорил Первый.

– Никак нет. И, судя по всему, усилия их будут вознаграждены. Они расспрашивали всех об Артанне, собирали сведения. Это она, Веззам. Она жива. Наша Артанна – жива, – тараторил Вал, понизив голос. – Никто не знает, что происходит в Ваг Ране, но она победила того Данша. Отомстила за парней.

Веззам остановился, пристально глядя на Второго.

– Это в прошлом, – процедил ваграниец. – Выкинь дурь из головы и принимайся за работу.

Вал оторопел.

– Ты… ты серьезно? Это же Артанна. Твоя… Твой…

– Бывший командир. Пожелай она вернуться – вернулась бы. Или изыскала бы способ сообщить о себе. Но не сделала этого. Значит, мы ей не важны. А раз так, то и черт с ней, – отрезал Веззам и, увидев боль в глазах сослуживца, смягчился: – Слишком много времени прошло, друг. Мы не знаем, сколько всего случилось с ней за те годы. Мы не знаем, кем она стала. Но знаем, кем стали мы. Чирони мертвы стараниями Белингтора. Мы работаем на Хайлигланд. Мы вылезли из огромной задницы и стали достойными людьми. И я потратил на это очень много сил, Валериано. Жизнь на это положил. Прошу, не нужно будоражить умы тех, кто еще помнит Артанну. Ничего хорошего из этого не получится. Впервые я прошу тебя, а не приказываю.

Вал растерянно взирал на старшего товарища.

– Да я просто…

– Ты всегда был к ней очень привязан, знаю. И скучал по ней отчаянно. Я тоже скучал. Но жизнь продолжается. Было бы здорово однажды с ней увидеться, но мы не знаем, какой узор нарисует судьба. Прошу тебя снова, Валериано, ради твоей семьи и всего, что ты сам построил. Не искушай бога. Не иди за ней. Я пошел за Артанной нар Толл гораздо раньше тебя, и вот что скажу: бог всегда сохраняет ей жизнь ценой гибели других людей. И я не прощу себе, если тебя не уберегу, – он пристально посмотрел в глаза присмиревшему гацонцу. – Мы друг друга поняли?

Вал открыл рот, попытался что-то сказать, но его горло перехватил спазм.

– Да, – наконец прошептал он. – Видит бог, ты прав. И я ненавижу тебя за эту правду.

– Я и сам себя ненавижу. Пойдем работать. Через три дня выдавать жалование, и я хочу увидеть твои расчеты.

1.4 Рантай-Толл

– Мечется… Снова.

– Дай тряпку. Холодная вода помогает.

– Опять жар?

– Нет, но прохлада его успокаивает.

Тени метались перед сомкнутыми веками, рябил свет, шорохи отдавались громом в ушах. Но Феш почему-то не мог открыть глаза. Он силился что-то сказать, шевелил сухими губами, но раз за разом на него наваливалась слабость, и он проваливался во мрак.

– Успокоился… Вроде бы.

– Как думаешь, он придет в себя?

Говорили две женщины, голоса обеих казались родными, хотя и доносились издалека. Фештан тянулся к ним, хватался за эти звуки, искал их, как судно, следующее вдоль берега, выискивает огни поселений в ночи.

– Не знаю, – после долгой паузы ответила женщина. Феш пытался вспомнить ее имя, оно вертелось на языке, но память отвечала лишь быстро сменяющимися образами – не то фантазиями, не то воспоминаниями. Было ли все это на самом деле?

– Сделай что-нибудь, черт бы тебя побрал!

– Не могу, – глухо и печально ответила собеседница. – Ты знаешь, почему. С ним не работает.

Он услышал всхлипы. Тихие, сдавленные. Но она плакала – это Феш понял отчетливо. И почувствовал тоску. Он уже слышал этот плач. Много ночей подряд.

– Это мой единственный сын, Айша. Все, что у меня осталось. Если он оставит мир, я… Я не переживу.

Айша… Он рылся в памяти, пытаясь найти воспоминания, которые их связывали. Что-то мешало, какой-то постоянный зуд в голове. Этот шум не уходил даже тогда, когда он спал. Феш помнил не много, но знал, что какая-то белая вспышка, казалось, едва не стерла его самого. Он попытался вспомнить еще раз, тянулся к голосу, видел образы и, наконец, нашел. Айша. Советница. Друг!

Воспоминания навалились скопом, выстраиваясь в цепочку одно за другим. Ужины с Магистром в Сифаресе. Тренировочные бои с теткой Артанной. Морской ветер и соленые брызги по дороге к Ваг Рану. Горы Ваг Рана и легкое разочарование, которое он испытал, ступив за землю предков. Восстание в столице. Сотни лиц. Сражения, много сражений. Браслет Шано на запястье. Поиски, поиски, поиски… Что-то ускользало, и Феш пытался вспомнить, что.

Феш напрягся, отгоняя видения, рассеивавшие его внимание. Кажется, даже зарычал. Почему-то было больно. Больно думать, больно вспоминать. Вжавшись затылком в подушку, он исторг рык, выгнул спину, словно пытался вырваться из пут, и распахнул глаза.

– Че-е-е-ерт, – только и сумел прошептать он.

– Хранитель милостивый! – взвизгнули над ним. Матушка. Теперь он вспомнил.

Назвать приятным это пробуждение у него язык бы не повернулся. Еще не осознав перехода от забытья к реальности, Фештан почувствовал боль в каждом члене. Над ним склонила заплаканное лицо леди Рошана нар Толл – он поразился, как мог забыть собственную мать в том странном долгом сне.

Айша – такая же величественная и красивая, как в тот день, когда Феш впервые ее увидел – шумно выдохнула и пошатнулась от усталости, но вовремя ухватилась за изголовье его кровати.

– С возвращением, Шано Толл, – мягко улыбнулась она. – Ты нас здорово напугал.

– Что случилось? – проскрипел Феш. Во рту было сухо как в пустыне.

– Надеялась выяснить это у тебя. Наши эннийские гости ситуацию не упрощают. Воды?

Феш кивнул и жадно выхлебал поданный стакан залпом.

– Как долго я спал? – напившись, спросил он.

– Три дюжины дней, – ответила мать.

Шано удивленно откинул голову на подушку.

– Ничего себе…

– Дать еще воды?

– Ага. Я бы и поел.

Айша одобрительно хмыкнула.

– Это хорошо. Пойду распоряжусь. Рошана… – советница остановилась в дверях, глядя на заплаканную вагранийку. – Я обязана им сообщить. Времени у тебя немного.

– Что успеть? – не понял Фештан.

Мать не ответила. Когда Айша вышла, она бросилась обнимать сына: позволяла себе проявлять чувства, даже материнские, лишь наедине.

– Мертвые боги, я уже почти попрощалась с тобой! Зачем ты ходил в подземелье дворца той ночью? Что там произошло?

Феш слабо пожал плечами. Ослабевшее тело почти его не слушалось.

– Да вроде ничего такого… Я мало помню.

– Советую напрячь память, – в голосе матери зазвучал привычный металл. Значит, сеанс нежностей был окончен. Как всегда. – Шано Оддэ будет тебя допрашивать. Присутствовать рядом с тобой я не смогу. Пока ты спал, порядки сильно изменились. Мы теперь мало на что влияем.

От Феша не укрылось презрение в ее голосе.

– Да что случилось-то?

– Что случилось? – взвизгнула она. – Ты тайком проник на запретную территорию. Устроил там форменный бардак! Не знаю, с каким колдовством ты решил поиграть, но, чтобы просто вытащить тебя оттуда, страже пришлось двигаться наощупь. Там до сих пор все светится, как внутри звезды! Что ты там делал, Фештан? Лучше скажи мне… Я… Я теперь могу не много, но придумаю, как тебя защитить.

Он растерянно огляделся, жестом попросил еще воды.

– Мама, я, и правда, плохо помню. Пошел туда, потому что это подземелье Шано Оддэ, а я советник и имею право там находиться. Я исследовал то место. Что искал, сказать точно не могу, но мне давно не давало покоя чувство какой-то неправильности. Я ходил туда по ночам много раз, просто лишь в тот, последний, наконец-то до кое-чего добрался. Помню, что наткнулся на купель, вытащил из нее какую-то железку, и после этого все засияло. А я отрубился. И все.

Рошана вздохнула в отчаянии.

– Значит, ты не колдовал?

– Как я могу? Я же фхетуш.

– Но ты мог принести туда другое колдовство. Какой-то зачарованный предмет или что-то в этом роде…

– Наоборот, – он с благодарностью принял из рук матери воду. – Я просто осматривал дно купели – не мог понять, зачем вообще ее там сделали. Пока шарил, напоролся рукой на старую железку на дне – меч или кинжал, не понял. Вытащил его – не без усилий. И после того, как вытащил… Не помню ничего. Очнулся лишь сегодня.

– Боюсь, ты многого не знаешь, сын, – Рошана подошла к окну и схватила край плотной шторы. – Какая погода была в день, когда ты пришел в подземелье?

– Снег. Холодно было. Я еще тогда здорово поскользнулся.

– То-то и оно. А теперь взгляни, – она со всей силы рванула занавеску в сторону и распахнула глухие ставни. Фештану пришлось зажмуриться – настолько ярким был свет.

– Видишь? Чувствуешь?

Ему в нос ударили ароматы цветущих садов – не те нежные ноты весенних первоцветов, но до одурения насыщенные запахи летнего буйства природы.

Он попытался подняться. Детренированные мышцы отказывались слушаться.

– Помоги… Пожалуйста.

Рошана подхватила его, позволила опереться на свое плечо и аккуратно подвела к окну.

– Только осторожнее, сынок. Ты похудел, но все еще тяжелый.

Феш опустил глаза вниз: дороги, желтые от пыли, какая бывает лишь в затяжную жару. Мясистая и насыщенная листва в садах. Наливающиеся соками плоды на деревьях – еще не дозревшие, но уже обещающие богатый урожай. Бешено галдели разноцветные садовые птицы, низко жужжали шмели, надо рвом порхала целая стая стрекоз.

– Сколько, говоришь, прошло времени? – уточнил шокированный Фештан. – Три дюжины дней? Чуть больше полного лунного цикла?

– Да…

– Но… Как это возможно, мама? Не может такого быть, что тогда лежал снег, а сейчас на дворе жаркое лето!

Рошана устало кивнула.

– Снег сошел на следующее утро после того, как мы нашли тебя в подземелье, – проговорила она. Феш заметил, что она держала ухо востро и внимательно прислушивалась к шуму с нижнего этажа. Ждала гостей, выглядела встревоженной. Неужели из дворца за ним придут сразу же? – Ты лежал подле купели. Вокруг тебя все сияло непостижимым ярким свечением – никогда не видела ничего подобного. Горело так ярко, что к тебе пробирались наощупь. Это потом эннийцы догадались отлить особые маски из темного стекла, чтобы можно было хоть как-то глядеть на зал… Но с того момента земля начала меняться. Снег и лед словно испарились уже к утру. Почва прогрелась, дороги просохли. Начали проклевываться растения, появилась листва. Через дюжину дней все цвело. Появились пчелы. Природа сходила с ума… А я сходила с ума, не зная, что с тобой произошло… Ты лежал, словно покойник.

Колени Фештана подкосились, и он, обескураженный услышанным, сполз на сундук под окном.

– Понимаю, все связывают меня с этой резкой переменой. Считают виновником, – он с трудом перевел дух. – Но я же ничего не сделал, только вытащил железку из купели. Нужно взглянуть на нее.

– Уже осмотрели. Это древний меч. И, кажется, это меч нашего предка, Толла Необоримого. Единственное оружие, которое могло уничтожить колдовство.

– Я думал, это легенда.

– Кажется, нам всем придется поверить во многое из того, что мы считали невозможным. В нашей крови течет нечто, что способно сопротивляться колдовству. Если Толл действительно закалил меч в собственной крови, как о том говорилось в преданиях, то, быть может, этот клинок оказался в том месте не просто так. Меч давно считался утраченным. Говорили, Толл забрал его с собой в могилу, – Рошана спрятала лицо в ладонях. Она выглядела изнуренной и встревоженной. – Не знаю, сын, я ничего об этом не знаю. Я уже во все готова поверить. Но больше всего меня сейчас заботит то, что будет с тобой дальше.

– Я в порядке, мам.

– Ты поседел. Окончательно.

Феш огляделся в поисках зеркала. Собственная спальня нынче казалась ему незнакомой: часть мебели убрали, сменили ткани на светлые – в Ваг Ране считалось, что белый цвет отгонял болезни. Завесили зеркало. Стараясь сохранять твердую походку, он подошел к нему, сорвал ткань и охнул.

– Я давно желал этого, но не думал, что это случится так резко.

– Теперь никто не усомнится в твоей зрелости и праве на пост советника, Фештан.

Он промолчал. Наверняка, седина была как-то связана со случившимся в подземелье. Феш не понимал, как одно могло повлиять на другое, но иного объяснения не находил. И он действительно ждал момента, когда поседеет полностью – до тех пор старшие вагранийцы не воспринимали его всерьез. Но было ли это настоящим признаком зрелости? Фештан сомневался. Все, что он творил в последнее время, не казалось ему разумным. Однако теперь с ним будут разговаривать в Совете на равных.

– Хоть какое-то приобретение, – тихо отозвался ваграниец, рассматривая свое изможденное неподвижностью тело. – Что-то Айша долго. Поесть бы.

– Айша, наверняка, отправилась в Шано Оддэ. Твоего пробуждения все очень ждали, ибо лишь ты можешь пролить свет на те удивительные перемены, что произошли на этой земле. Но прежде, чем отправиться на допрос… Они назовут это иначе, но, поверь, тебя будут допрашивать. Ты должен знать, что положение вагранийцев во дворце изменилось.

– Эннийские миротворцы наконец-то показали зубы? – догадался Фештан.

Рошана кивнула и перешла на шепот:

– У стен есть уши. Будь осторожен и не обсуждай это с кем попало. Эннийские Магусы добились права заседать в Шано Оддэ. Разумеется, они утверждают, что остаются лишь наблюдателями и что решающее слово всегда за нами, но… Кого-то купили, иных запугали. Похоже на действия нашего старого друга Данша, только эти интриганы действуют гораздо аккуратнее.

– Значит, теперь мы движемся по курсу, который обозначит Энния, – тихо уточнил Феш.

– Мало кто из советников в восторге, но пока никто не понимает, как действовать против них. У нашей семьи большой авторитет: многие уважают Артанну и ее решение передать тебе пост. Но они сомневаются в тебе: считают слишком молодым. Тем не менее даже твое номинальное присутствие хоть как-то сдерживало эннийцев. Магусы воспользовались ситуацией, когда ты впал в беспамятство, укрепили влияние. С учетом того, что у всей этой истории корни явно колдовские, а эннийцы разбираются в магии как никто, это буквально открыло им дорогу в правительство. И выкурить их оттуда будет не так-то просто, – Рошана наклонилась к самому уху сына. – У меня есть сведения, что примерно пару дюжин дней назад эннийцы отправили весточку домой с просьбой о подкреплении. Их станет больше. И чем больше их станет…

– Тем сильнее это станет похоже на захват территории, – подытожил Фештан. – Эннийцы многому научились у предков и стараются избегать многих ошибок прошлого. Зачем воевать открыто, если можно заставить нужных тебе людей поверить в то, что без тебя они не обойдутся? Умно. Они оказывают нам услуги, делятся благами и знаниями, помогают. Здесь эннийцам многие рады, они желанные гости и союзники. Затем начнутся долгосрочные договоры, совместные походы, династические браки… И к тому моменту, когда вагранийцы осознают, что произошло, в высшем свете все уже будут говорить по-эннийски. Только…

Рошана резко прервала его, вскинув руку.

– Тихо. Идут.

В дверь постучали настойчиво, но вежливо. Учтиво дали время на раздумья, не дергали ручку, не барабанили в нетерпении. Знали, что Феш никуда отсюда не денется. Отчего-то он почувствовал себя узником в собственном же доме.

– Входите! – отозвалась Рошана.

Первой вошла Айша: волосы выбились из прически от быстрой езды верхом, одежда запылилась. Значит, точно добиралась до дворца. Разумеется, она выполняла поручение – сообщить о пробуждении Шано всем остальным незамедлительно. И все же она могла дать ему чуть больше времени. Могла, но не сделала этого. Оставалось понять, почему.

Боялась за свое положение? Зависела от эннийцев? Или, наоборот, хотела выслужиться и проявить послушание. Фештан помнил, сколь умело она вела игру при правлении Заливара нар Данша. Тогда она оказалась на их с Артанной стороне. Но как обстояло дело сейчас, еще предстояло выяснить.

Следом за Айшой, бряцая мечами, вошли двое гвардейцев Шано Оддэ в черных плащах, на которых серебром были вышиты все гербы правящих Домов Совета. Единственные, кому разрешалось оставаться при оружии в любом месте Ваг Рана. Почтительно поклонившись, воины безмолвно расположились по обе стороны от двери.

Последней, в сопровождении двух магусов – это Феш понял по их багровым длинным одеяниям – в показавшуюся очень маленькой комнату вошла Магистресса Дариния. Единственная из правящей знати Эннии, кто решил отправиться в Ваг Ран лично – остальные действовали через представителей. Даринию из рода Фикха Феш знал давно, еще с тех пор, когда они жили у Эсмия Флавиеса. Виделись они нечасто, но ее появление в гостях у Эсмия оставалось неизменно эффектным: любила она показать богатство и власть. Назвать эту даму преклонных лет старухой не поворачивался язык – жизнь и энергия сквозили в каждом ее движении, хотя молодость миновала десятки лет назад.

Дариния лишь мельком оглядела покои и улыбнулась.

– Фештан! Здравствуй, мой мальчик! – она шагнула к нему и поцеловала поочередно в обе щеки, вцепившись ему в плечи унизанными перстнями пальцами. – Как же ты ослаб, бедняжка. Ничего, не беспокойся. Мы быстро приведем тебя в чувство.

– Леди Дариния, – немного смутившись, ответил Феш и, покачнувшись, отступил назад. – Признаюсь, такого скорого визита не ожидал. Даже одет неподобающе.

– Поверь, я сама не в восторге от того, что приходится стаскивать с кровати нездорового человека, – с напускной скорбью произнесла эннийка, но тут же энергично взмахнула рукой. – Но времена отчаянные. С тобой хочет поговорить весь Шано Оддэ. А прежде этого хочу посоветоваться я.

– Вы? Посоветоваться со мной? – усмехнулся Фештан. – Что могу знать я, чего не знаете вы?

Дариния отмахнулась, отчего широкие рукава ее роскошного пурпурного одеяния взметнулись, как стая диковинных птиц.

– Ошибка большинства моих ровесников – не принимать молодую кровь всерьез. Я настаиваю на личной беседе. Есть новости, которые тебе следует узнать первому – как главе Дома. Во дворец поедем в моем экипаже. Одевайся – у нас мало времени.

Рошана тревожно переглянулась с Айшой, но женщины не стали возражать могущественной эннийке.

– Видимо, поем только вечером, – вздохнул Феш и обратился к гостям. – Я должен одеться. Пожалуйста, подождите меня внизу.

Айша кивнула Рошане и вышла вслед за остальными.

– Быстро работают, – заметил он, пока мать помогала ему справиться с одеждой.

– Есть догадки, почему Магистресса хочет поговорить с тобой лично?

– Попытается переманить на свою сторону, полагаю, – пожал плечами Феш и просунул голову в ворот сорочки. – Что-то предложит, чего-то потребует. Как всегда. Ты же знаешь их нравы.

– Сразу ни на что не соглашайся и ни от чего не отказывайся, – предостерегла Рошана. – Возьми время на раздумья. Чувств не проявляй – все они прекрасно умеют читать мысли по лицам.

– Буду осторожен, мама. Знаю, ты не особенно в это веришь, но я, и правда, буду. Я же отвечаю не только за свою судьбу.

Рошана ласково улыбнулась, подтянула потуже пояс – сын здорово похудел – и подала Фешу сапоги.

– Может, седина действительно как-то зависит от зрелости в твоем случае. Либо болезнь сделала тебя более вдумчивым, либо просто пришло время взрослеть.

– Если не буду справляться, всегда можно попробовать отыскать Артанну.

– За полтора года твоя тетка не прислала ни строчки, – сухо отозвалась мать. – Крепкая у нас семья, что ни говори.

– Она обижена на меня. Я… Ладно, можно уже и сказать. Я заставил ее передать мне браслет и сделать Шано. Это было не добровольное решение.

Рошана застыла с поднятой рукой.

– Что ты сказал?

Феш заставил себя говорить. Он долго скрывал правду от матери, но она заслуживала знать истину. Особенно сейчас. Если эта грязная история вскроется, и подробности попадут в руки эннийцев, Фештаном смогут управлять. Мать должна была знать, почему ему придется встать на их сторону.

– Я угрожал ей. Очень хотел этой власти и этого поста. Поступил неразумно и грубо, но времени было мало, – Феш отказался от помощи и натянул второй сапог самостоятельно. – Я отравил человека, которого она любила, и потребовал пост Шано в обмен на противоядие. Ритуал передачи был соблюден, но… Я ее заставил, и заставил жестоко. Конечно, после такого она будет от нас скрываться. Когда мы расставались, Артанна собиралась уйти на покой. Но если очень прижмет, думаю, мы сможем ее найти.

Мать выглядела растерянной, но быстро взяла себя в руки. Феш завидовал ее умению подавлять страсти внутри себя с такой легкостью.

– Это неблагородный поступок, – наконец, ответила Рошана. – Я всегда считала, что ты заслуживаешь быть Шано по праву, да и Артанна мне никогда не нравилась. Она вагранийка по крови, но в голове у нее имперская каша. И все же получать место таким способом… Недостойно потомка Толла Необоримого. Но об этом поговорим позже, ибо все уже давно случилось. Сейчас есть дела поважнее.

– Да.

Она резко поднялась, осмотрела одежду сына.

– Там сегодня будет без церемоний. Сойдет. Постарайся не задерживаться. По традиции тебе придется пригласить на сегодняшний ужин всех слуг и помощников, которые заботились о доме, пока ты болел. И это необходимо сделать: верность наших людей сейчас важнее всего.

– Понимаю.

– Иди.

По раздраженному жесту, каким она его поторопила, Фештан понял, что все же глубоко расстроил и разочаровал мать. Он и сам ненавидел себя за этот поступок, да излить душу было некому. Годами он жил мечтой вернуться домой и занять место, которое предназначалось его отцу. Его готовили к этому с малолетства. И когда появилась Артанна, Феш не смог проиграть достойно.

«Теперь главное – не сделать еще хуже», – подумал он и вышел к лестнице.

Попадавшиеся на пути слуги тихо приветствовали господина, пока тот добирался до нижнего зала. Люди были взволнованы не только его долгожданным пробуждением, но также визитом эннийцев. Феш видел, как смотрела на иноземцев челядь: ничего хорошего простолюдины от них не ждали.

– Готов? – увидев спускавшегося Фештана, Магистресса поднялась со скамьи. – Идем же, скорее!

– Где Айша?

– Уехала вперед, – Дариния задержала на Фештане взгляд и покачала головой. – Постараюсь, чтобы все прошло быстро.

Во дворе их уже ждал экипаж. Гвардейцы и магусы вскочили на лошадей, Магистресса жестом пригласила Феша в крытую повозку. Внутри все было отделано с роскошью и для комфорта: плотные ткани почти не пропускали ни света, ни уличных звуков, а в обилии подушек можно было утонуть. Убедившись, что они тронулись, Дариния стерла с лица любезную улыбку.

– Не знаю, чего могла наговорить тебе Рошана, но для начала хочу предупредить. Я очень уважаю твою матушку, однако в последнее время она ведет себя неразумно. Ей всюду чудятся заговоры, и винит в них она меня и мой народ.

– Поговаривают, эннийцев в этих краях становится все больше, – ответил Феш. – Местные тревожатся.

Магистресса вздохнула.

– Совет дал нам возможность изучать вагранийские древности. Страна у вас немаленькая, а история – богатая. Потому и людей нужно много. Мы почти год работаем над вагранийскими загадками, однако полученные знания полезны историкам, но не Магуссерии. И все же, к величайшей иронии, кажется, именно ты заставил лед тронуться. Потому с тобой и хотят поговорить. Я далека от всех этих колдунств – предпочитаю иметь дело с вещами более материальными. Однако даже моего скромного ума хватило, чтобы понять: ты, Фештан, нашел нечто удивительное. Возможно, ты поможешь нам понять, что именно.

– Постараюсь, но на вашем месте не стал бы особенно на меня рассчитывать.

– С этим разберемся. Но в свой экипаж я тебя засунула вовсе не за этим, – Дариния посерьезнела пуще прежнего. – Как давно ты получал вести от своей тетки?

– Ни разу с тех пор, как она покинула Ваг Ран.

– А Десария Флавиес, внучка покойного Эсмия, тебе не писала?

– Нет. Я знаю лишь то, что после смерти Магистра Эсмия Десари уехала в Миссолен. Император Демос ее приютил.

– Не просто уехала, а сбежала, как портовый босяк от работы! – раздраженно выругалась женщина. – Эсмий, этот старый пердун, вбил себе в голову, что после его смерти девчонку обязательно насильно выдадут за кого-нибудь замуж и поделят все богатства Флавиесов между Домами. Как будто я не могла этого сделать при его жизни… Вот и отправил ее к Горелому племяннику, наивно полагая, что в империи девчонке будет безопаснее. К слову, если тебе интересно, помогала ей в этом побеге твоя тетка.

Ваграниец кисло улыбнулся.

– Почему я не удивлен?

– Знаешь, что самое забавное: из Сифареса тогда бежали трое: Десари, ее отец-эмиссар Симуз и твоя Артанна. А в Миссолен прибыли только Симуз и Десари. Твоя тетка как в воду канула. И черт бы с ней, но позже услуги Артанны мне понадобились, и я стала ее искать. В общем, твоя тетка мертва. Тела не нашли, но отыскали следы сражения в Рикенааре и кое-какие ее вещи. Не знаю, какие у вас здесь заведены церемонии прощания, но вам стоит почтить память родича.

Фештан опешил. Дариния говорила быстро, сухо и напряженно. Было заметно, что она торопилась. Мысли ее уже неслись дальше, но Феш словно впал в ступор и почти перестал слышать слов собеседницы.

– Но…

– Мертва, Фештан, – отрезала эннийка. – Если тебя это утешит, то больше никто не угрожает твоему креслу советника. Соберись, мальчик, пока я не дала тебе оплеуху!

Дариния была права. Следовало обуздать чувства. К тому же Феш пока сам не понял, какие эмоции вызвала в нем эта новость.

– Артанна мастерица выживать, – предостерег советник.

Магистресса укоризненно на него взглянула.

– Надежда умирает последней, ага. Знаю, ваша Артанна уже несколько раз выбиралась из переделок, но, поверь мне, мальчик, не в этот раз. Судя по тому, что я знаю о том сражении, шансы выжить в нем были только у везунчика, поцелованного в макушку самим Гилленаем. Я соболезную тебе и обязательно дам время на скорбь, но сейчас мне нужно от тебя еще кое-что. Выслушай меня, Фештан, и выслушай внимательно.

– Да-да… Я готов.

Он солгал. Нисколько не был готов. Слишком сильную бурю внутри он переживал. Но советнику пристало вести себя соответствующим образом, и раз на то пошло, то советником следовало стать авторитетным и в кратчайшие сроки.

Дариния подалась вперед и понизила голос настолько, что ее почти не было слышно из-за шума копыт и скрипа колес.

– Первое, что тебе следует уяснить: ты остался последним Толлом. Если не обзаведешься наследниками в ближайшее время, судьба твоего рода будет на волоске. Это делает тебя и весь твой Дом уязвимым. Такое положение понимают все в Шано Оддэ, и кто-то может воспользоваться ситуацией. Ты понял намек?