Ловушки просветления. С открытыми глазами на духовном пути

Разговор – не о просветлении

Зайдя на сайт моего учителя, вы сразу увидите такое предупреждение: «Если тебе нужно просветление, ищи в другом месте».

Еще один учитель, Клаудио Наранхо, – мистик, писатель и педагог из Чили – в 1971 году пережил проблеск просветления. Вокруг него сформировалась духовная школа, и он жил в состоянии озарения, вдохновения и ясности в течение трех лет – а потом вдруг погрузился в темную ночь души, которая продолжалась более десяти лет. Затем были еще четыре десятилетия духовной интеграции, в ходе которых он смог осмыслить, как изначальный опыт «просветления» вдруг превратился в свою противоположность, чтобы объять человеческий опыт во всей его целостности – и свет, и тьму. Он пишет:

Ты можешь использовать световую составляющую своего опыта для того, чтобы узреть собственный мрак. При этом световая составляющая утрачивается – но лишь в том смысле, что ты вбираешь ее в себя. Полученный тобой свет смешивается с твоей же тьмой, и отныне это уже больше не свет – но и тьма перестает быть тьмой. Твое существо претерпевает трансформацию.

«Просветление состоит не в том, чтобы вообразить некие световые фигуры, но в том, чтобы осознать тьму», – говорил Юнг. Лично я теперь уже не могу примерять на себя мантию просветления – и не просто потому, что я не просветленная. Как большинство упорных искателей, я некогда была очень высокого мнения о собственном духовном потенциале. Как и многие другие, я втайне воображала, что у меня есть особый доступ к просветлению. И это нормально – особенно на ранних этапах нашей духовной жизни, когда мы очарованы яркими озарениями и потрясающими переживаниями. Голос величия нашептывает: «Другие люди этого не знают – но я не совсем такой, как все остальные. У меня особый контакт с Богом». Эта фантазия очень распространена среди духовных искателей – своего рода наша общая тайна.

Отлично помню тот момент, когда лопнул мой личный мыльный пузырь просветления. Мне было двадцать четыре года. Я путешествовала по Индии и только-только познакомилась с моим учителем Ли и его мастером, великим святым Йоги Рамсураткумаром. Святой уделял много внимания мне лично, отчего я чувствовала себя особенной. Кроме того, я пережила несколько экстатических моментов опьянения Богом, которые нередко случаются у человека, только-только пробуждающегося для осознания своей божественной природы. Понятно, что вслух я об этом не говорила, но мне казалось, что я не такая, как все. И вот однажды мой приятель Майкл, проживший на тот момент в Индии двадцать лет и давно уже являвшийся учеником Ли, сказал мне: «Готов поспорить, что ты считаешь, будто у тебя не просто особые, но прямо-таки сверхособые взаимоотношения с Божественным. Готов поспорить, что ты веришь, будто у тебя есть некий уникальный канал связи с Богом и твои шансы на просветление гораздо выше, чем у кого бы то ни было… Видишь ли, Марианна, почти все серьезные искатели чувствуют то же самое».

Какой удар! И какой подарок. Я знала, что он прав, поскольку как раз в то время с интересом наблюдала за одной молодой парой, чей мыльный пузырь еще не лопнул. Мужчине было под тридцать. С ним недавно произошел эпизод просветления, длившийся вот уже около трех месяцев и побудивший его отправиться в Индию, чтобы приобщиться к великим традициям мудрости. В Индии он познакомился с некой австралийкой, которая стала его любовницей и первой ученицей, и вот теперь они путешествовали в поисках новых последователей. Когда я сказала, что мне надоело с ними общаться, потому что меня коробит его манера корчить из себя великого учителя, эти двое попытались наслать на меня черномагическое заклятие, чтобы наказать за то, что я их «предала».

А еще приблизительно в то же время в индийском городе Лакнау учил великий гуру Х. В. Л. Пуньджа, более известный под именем Пуньджаджи. Если верить рассказам всех, кто его знал, это был, несомненно, очень светлый человек. Одной из трагических ошибок его учения и служения было то, что он либо говорил, либо подразумевал, либо просто позволял сотням людей верить, будто они стали полностью просветленными всего лишь потому, что у них случилось озарение (пусть даже несколько). И эти «просветленные» учителя затем подобным же способом «пробуждали» и своих собственных учеников. В результате в западной культуре появилось так называемое движение «неоадвайты», или «сатсанга» (используемый в этом самоназвании санскритский термин сатсанг означает просто-напросто «пребывать вместе в истине»).

Предполагать, что это мимолетное соприкосновение с пустотой и короткое переживание просветления является концом Пути, – грубейшая ошибка. Тем не менее именно эту ошибку обычно пропагандируют учителя данного движения, в результате чего сотни тысяч искренних искателей истины блуждают по свету от учителя к учителю и коллекционируют «проблески» духовной истины, наивно принимая их за просветление. Традиционная индийская адвайта-веданта, послужившая прообразом этого движения, подразумевает десятки лет обучения и практики под руководством опытного учителя. Она имеет очень мало общего с тем «просветлением», которое сулят друг другу последователи современной неоадвайты.

Хотя позже в своих проповедях Пуньджаджи утверждал, что он всего лишь разослал по миру слуг, которые ошибочно приняли себя за королей, эти запоздалые оговорки уже не могли остановить начавшуюся лавину претензий на просветление.

Приблизительно в то же время среди учеников некоторых других индийских учителей возникло еще одно явление. Одни из них начали вести себя откровенно вызывающе, тогда как другие стали использовать духовные переживания для того, чтобы уклониться от сложного и кропотливого процесса обретения целостности на всех уровнях человеческого опыта, – и все потому, что не поняли и не проработали эгоистические тенденции, особенно характерные для западного человека. (Более подробно об обходных тропках и увертках на духовном Пути мы поговорим в главе 5.) Хотя среди последователей движения сатсанга есть и замечательные исключения – это касается как учителей, так и учеников, – я полагаю, что в целом это одно из самых заблудших и дезориентированных духовных движений в истории Запада^[9].

Вскоре после публикации «На полпути к вершине» мне позвонил один человек, спросив, смогу ли я встретиться с ним за обедом, чтобы побеседовать о моей книге. И вот мы увиделись. Он сидел напротив меня за столиком и рассказывал о том, как несколько лет назад обрел просветление, но все вокруг отказываются это понимать… Мало того – он потерял лучшего друга, а многие другие приятели прямо заявляют, что им действует на нервы это его просветленное состояние. Его очень печалят страдания друзей, и он просит у меня совета: как помочь окружающим узреть его просветленность? Едва не подавившись своей тайской едой, я высказала предположение, что более уместно брать на себя функции духовного учителя лишь после того, как тебя попросят об этом другие, или когда тебе порекомендует это твой духовный учитель (которого у него не было), – а открывать собственный магазинчик вот так с бухты-барахты, возможно, и не стоит…

За годы путешествий и исследований я встречала сотни человек, утверждавших, что они просветленные, и еще сотни тех, кто верил в свою просветленность, но не решался заявить об этом.

Как мы увидим, не так уж сложно получить глубокое духовное озарение или другое переживание, соответствующее описанию просветления в различных текстах. Однако мы также увидим, что эти озарения и переживания не означают конец духовного путешествия, но скорее представляют собой инициацию. Да, действительно, это важные этапы в нашем духовном развитии – но они гораздо ближе к самому началу Пути, чем к его концу.

Большинство искателей на Западе не понимают, что состояние самадхи – термин, часто используемый для описания однонаправленности и сосредоточенности сознания, когда переживающий обретает ощущение единства с объектом переживания, – в действительности имеет много разных уровней. Переживания начальных уровней довольно распространены, а вот наиболее высокие из них случаются исключительно редко – они знакомы далеко не всем даже из наиболее развитых искателей. Эти уровни описаны в «Йога-сутрах» Патанджали – в своей книге я буду часто ссылаться на этот текст, написанный более двух тысячелетий назад и посвященный науке духовного развития через йогический путь.

Первый уровень, витарка, означает интеллектуальное постижение истины в результате прилежного изучения и размышлений. Мы переживаем этот уровень самадхи, когда, читая духовный текст, испытываем озарение («Ага!») и обретаем глубокое интеллектуальное понимание.

Следующий уровень, викара, означает более тонкое понимание в результате индивидуального исследования, когда ум обретает спокойствие, глубину и остроту восприятия. Этот уровень самадхи знаком многим людям, серьезно занимающимся медитацией и (или) внутренним исследованием, – причем нередко на этом этапе своего развития они уже считают себя просветленными.

Далее идет ананда, или блаженство, – еще одно мощное состояние самореализации, ошибочно принимаемое за просветление. Это состояние довольно часто встречается у тех, кто глубоко занимается йогой, медитацией или внутренним исследованием.

Следующий уровень – асмита, когда человек пребывает в своем подлинном «Я». Эти предварительные состояния, в свою очередь, подразделяются на еще более тонкие ступени развития.

Между тем существуют еще более высокие уровни самадхи – асампраджнята-самадхи и нирбиджа-самадхи, когда сознание сливается с безмысленным, безначальным и бесконечным состоянием бытия^[10].

Несложно понять, каким образом духовные искатели и даже учителя могут пережить и интегрировать один или несколько низших этапов самадхи, совсем не осознавая при этом возможностей дальнейшего духовного развития на более тонких уровнях. В результате они ошибочно предполагают, будто достигли окончательной цели на Пути – тогда как в действительности только начали свое путешествие.

Возможно, вместо того чтобы держаться за иллюзорные представления о том, что просветление представляет собой продукт, который можно приобрести, было бы полезнее воспринимать духовное пробуждение как бесконечный процесс все более глубокой интеграции. Если нам удается переосмыслить свои представления о просветлении в этом ключе, то мы получаем возможность обойти многие ловушки на духовном Пути, которых в ином случае избежать не получается (некоторые из этих ловушек мы рассмотрим в следующей главе). Конечно, поначалу неприятно признавать, что мы не столь мудры, как втайне думали, или не так близки к достижению мнимой цели, как надеялись, – однако, отказываясь от ориентации на достижение цели, мы становимся более смиренными и настоящими.

Что, если просветление – это не столько внутренние фейерверки и вечное блаженство, сколько постепенное избавление от иллюзий о том, что представляет собой сама жизнь? Что, если нам нужно просто стать более искренними, сострадательными и настоящими – перестать прикидываться? Позволить защитному панцирю личности раскрошиться? Более эффективно участвовать в трансформации мира и в избавлении его от страданий – начиная с нас самих? За годы практики, изучения духовных школ и бесед с людьми я пришла к убеждению, что, хотя различные учения предлагают искателям разные цели, любой подлинный и целостный духовный Путь должен делать нас более искренними и человечными, а не менее.

Мои духовные кумиры – не просто праведники. Многим так называемым праведникам, которых я знаю, недостает глубины, объема и фактуры. Порой они затрачивают так много усилий на обуздание тьмы, что это искажает их свет. Вслед за Клаудио Наранхо, который осознал, что должен был принести в жертву свое великое озарение, чтобы интегрировать присутствующий внутри него «мрак» (или бессознательное), я тоже верю, что мы должны быть готовы претерпеть собственную тьму, если всерьез желаем реализовать присутствующий в нас глубинный духовный потенциал.

Чего ты в действительности хочешь?

«Чем отличается бутерброд с яичницей от бутерброда с ветчиной? – спросил как-то суфийский шейх Левеллин Воэн-Ли и тут же сам ответил: – Курица всего лишь касается бутерброда с яичницей, а свинья полностью вовлечена в бутерброд с ветчиной».

Честный ответ на вопрос: «Вовлечен ли я или всего лишь касаюсь?» – очень помогает нам разумно выбирать учения и практики, лучше всего годящиеся для обеспечения такого духовного развития, какое нам нужно. Проблема возникает тогда, когда мы декларируем одно, а в жизни делаем другое, ведь в таком случае мы подменяем свои потребности чужими и тем самым угнетаем собственный рост.

Если бы мы только могли заявить искренне и без стеснения: «Для меня духовность – это хобби». Или: «Мне нужна не слишком обременительная духовная практика – лишь бы успокоить свои нервы». Или: «Я хотел бы, чтобы духовность стала мне как любовница, а комфортная стабильность осталась супругой». Или: «Я хочу, чтобы меня считали духовным человеком, потому что это выглядит сексуально».

Если бы только мы могли признать: «Я – нью-эйджер», «Я буддист светских раутов», «Я бутафорский индуист», «Я мнимый гуру», «Я блаженная пустышка». Или даже без всех этих изысков просто и честно сказать: «Я – серьезный духовный искатель». Или: «Мой интерес к этим вопросам весьма умеренный». Или: «Я в этом деле человек случайный – духовный турист». В таком подходе к духовному развитию ничего плохого нет. Мы начинаем свой рост с того места, где находимся. Если же пытаться продвигаться вперед, притворяясь, что мы находимся где-то там, куда на самом деле пока еще не дошли, наш путь окажется весьма извилистым. Мы сами обрекаем себя на ненужную путаницу.

Думаю, можно смело утверждать, что почти все люди в глубине души хотят быть счастливыми, найти в жизни смысл и поменьше страдать. И некоторые подходы к духовным учениям и практикам, а также некоторые разумные подходы к определенным психотехникам вполне позволяют нам достичь этих целей.

Взять, например, мою приятельницу Карен: замечательный психотерапевт, прекрасная мать и жена, верная подруга, человек, искренне чтящий и уважающий Землю… Однажды Карен рассказала мне о ярком видении, пережитом ею во время одиночного поиска видений. Ей на некоторое время открылась картина различных сфер сознания – как светлых, так и темных – и было показано, что требуется человеку для того, чтобы эти сферы постичь. И она решила для себя, что в этом воплощении не намерена посвящать свою жизнь проработке этих уровней сознания. Она всего лишь хочет наполнить свою жизнь искренностью, любовью и равновесием; хочет делать добро Земле и людям. Я очень уважаю ее выбор, поскольку он осознанный и честный.

Однако для многих из нас выбор Карен неприемлем. Внутри нас живет некая неутолимая потребность двигаться все глубже и глубже. Все великие мастера, отважившиеся расширить свое сознание до границ его возможностей, говорят, что весь этот Путь проходит по лезвию бритвы и возврата нет. Они говорят, что цена истины более высока, чем мы могли себе представить, вступая на Путь, – намного больше, чем большинство из нас готовы заплатить.

В «Йога-сутрах» Патанджали сказало, что существует три основных категории духовных искателей – мягкие, средние и интенсивные. И внутри каждой категории есть три подтипа: мягко-мягкие, средне-мягкие и интенсивно-мягкие; мягко-средние, средне-средние и интенсивно-средние; мягко-интенсивные, средне-интенсивные и интенсивно-интенсивные^[11]. Иными словами, Патанджали выделяет девять уровней духовного поиска, и правильно определить свое место в этом спектре – дело непростое. Почему? А потому, что наши представления о себе часто неточны, и обычно мы предпочитаем воображать о себе то, чего на самом деле нет. Вот и на шкале интенсивности духовного поиска большинство людей ставят себя намного выше своего истинного положения.

Однажды за превышение скорости меня повторно отправили на курсы вождения. Инструктор попросил каждого из нас дать оценку своим водительским навыкам по десятибалльной шкале (где 0 – плохой водитель, а 10 – отличный водитель). Средняя самооценка в нашей группе оказалась на три балла выше, чем независимая средняя оценка всех водителей в стране (хотя, по идее, у слушателей на курсах вождения она должна быть даже ниже).

Полагаю, что приблизительно так же обстоят дела и с уровнем нашей вовлеченности в духовную жизнь. Мы склонны считать себя интенсивно-интенсивными духовными практиками или хотя бы среднеинтенсивными – и не только из-за эгоистической тенденции переоценивать собственные знания и мудрость, но и из-за того, что большинство западных людей не имеют ни малейшего понятия о том, что такое истинное духовное подвижничество и каких жертв оно от нас требует. Я считаю, что интенсивно-интенсивными можно назвать таких практиков, как Рамана Махарши, Мать Тереза, Далай-Лама, Дж. Кришнамурти и Ошо. Еще я отнесла бы к числу интенсивно-интенсивных Тензин Палмо, которая основала женский монастырь в Индии после того, как провела двенадцать лет в одиночном ретрите в Гималаях; и Робин Коуртин, которая преподает тибетский буддизм приговоренным к смерти преступникам. Мой учитель Ли Лозовик, живущий среди своих учеников, доступный для общения едва ли не круглосуточно каждый день и более тридцати лет без выходных прослуживший своему собственному учителю, – тоже, несомненно, является интенсивным практиком. Знакомясь с жизнью таких людей, мы можем более точно оценить собственные духовные достижения.

Когда мы готовы признать свое истинное, а не желаемое положение, у нас возникают великолепные возможности для роста; мы привлекаем к себе помощь, которая требуется для того, чтобы увеличить интенсивность наших духовных устремлений. Степень нашей вовлеченности в работу над собой и над развитием собственного духовного потенциала может изменяться в течение жизни. Многие пока просто не знают открытых перед ними возможностей внутреннего развития. Один из плодов духовной практики – понимание того, насколько велик (фактически, бесконечен) потенциал нашего роста. Как мы можем стремиться к некоей цели, если даже не знаем о ее существовании?

Как я уже говорила в предисловии, каждый из нас находится на духовном Пути – независимо от того, знает он об этом или нет. Большинство людей не знают. Уже сам факт нашего воплощения на Земле подразумевает великое путешествие. И независимо от того, нацелено ли это путешествие всего лишь на то, чтобы обрести осознанность, или на нечто большее; независимо от того, посчастливилось ли вам сохранить приверженность внутренней работе, пережив бесчисленные разочарования Путем, учителями и самим собой; независимо от того, насколько глубоко вы вовлечены в духовную практику, – вопрос «Чего я хочу?» всегда остается актуальным.

Многие великие ведические тексты начинаются словом атха. Этот термин нередко переводится с изысканного санскрита как «сейчас». Однако смысл слова атха гораздо глубже – подразумевается, что любой миг, в котором мы себя обнаруживаем, не существовал никогда в прошлом и не повторится никогда в будущем, и в этот миг мы начинаемся заново. Даже если человек уже посвятил медитации, поиску истины и духовным практикам многие годы или десятилетия, в каждое мгновение он опять принимает решение начать все заново. Мы снова открываемся для бесконечных возможностей и с максимальной осознанностью отважно вступаем в неизвестность.

Потребность в интегральной духовности

Независимо от того, стремимся ли мы к высшей истине или же пришли к духовной жизни просто за избавлением от страданий, безумные реалии окружающего мира (а они, очевидно, становятся все жестче) подталкивают нас к созданию новой модели западной духовности, которая обращалась бы ко всем уровням и аспектам нашего опыта. Наш духовный Путь и наши практики должны поддерживать нас в том, чтобы мы могли стать частью решения безмерных вызовов, вставших перед человечеством, – и уж совершенно недопустимо, чтобы мы сами превращались в одну из этих проблем. Сейчас не время для монахов, удалившихся от мира на горные вершины. Ныне нужно совершать свою духовную работу здесь, с предельной сосредоточенностью и эффективностью, интегрируя любые крупицы мудрости, какие нам удается отыскать, во все системы и структуры окружающего мира – будь то семья, образование, общественная жизнь и политика, – чтобы благотворно трансформировать эти структуры, возвращая жизненную силу и целостность Земле и человеческой цивилизации, которая с катастрофической скоростью нищает духом. Необходимо реализовать свои озарения и свое пробуждение во внешнем мире.

Эта идея не нова. Индийский мистик и революционер Шри Ауробиндо ввел в обращение термин интегральная йога, обозначающий «реализацию не только гармоничной целостности своего «Я», но также гармоничного единства всех бесконечно разнообразных действий, миров и существ»^[12]. Философ Кен Уилбер также предлагает разработать интегральную модель трансформации, которая была бы всесторонней, всеобъемлющей и сбалансированной. Русский мистик Г. И. Гурджиев предложил интегральный метод трансформации – его еще часто называют Четвертый путь, – который соединяет в себе путь факира (самосовершенствование через работу с телом), путь монаха (самосовершенствование через работу с верой) и путь йогина (самосовершенствование через работу со знанием и умом). И большинство истинных тантрических учений стремятся интегрировать мудрость просветления через тело.

Пора понять, что в наше время непозволительно стремление к просветлению или даже просто к мудрости только для себя лично. Мы должны делать это ради блага всех существ – ради исцеления Земли и всех ее обитателей. Необходимо интегрировать свои озарения в действие – а ту гармонию, которую мы хотим видеть на всей Земле, нужно одновременно воплощать также в наших собственных телах и наших собственных жизнях.