Путь

Глава 3.

Иван Палыч Сомов провел бессонную ночь. Результаты экспертизы подтвердили слова Сергея и не вязались с результатами допроса Гришина и его жены. Скорее всего, у Сергея не было никакого пистолета, а найденный в его руке пистолет на самом деле принадлежал жене министра, и его подложили в руку Сергею уже после ранения.

Все собранные материалы указывали на вину министра Гришина или его жены, и если продолжать копать дальше, то этих доказательств будет ещё больше. Но его начальник Дмитрий дал указание закрыть дело с обвинением Сергея. Интересно, знал ли Дмитрий о подлоге или он только ретранслировал то, что ему сказал генерал. Это пока непонятно, но совершенно понятно, что высшее руководство настроено на защиту министра. Представить все имеющиеся материалы как они есть – это заработать огромные проблемы. Был и другой вариант – подтасовать дело так, как требует руководство. Но теперь, когда он четко был уверен в невиновности Сергея, на это пойти Иван Палыч не мог. И не потому, что про невиновность Сергея узнал его товарищ криминалист Тихонов и, скорее всего, догадывались неизвестные ему заведующий больничным отделением и полицейский, которые присутствовали при рассказе Сергея. На мнение других людей, за годы работы в органах, Иван Палыч научился обращать мало внимания. А потому он не понимал, как он сможет спокойно жить, есть, спать, смотреть телевизор, зная, что он посадил невиновного человека. Чем тогда он лучше того министра Гришина, который из-за вредной собачонки готов пристрелить человека?

Сомов долго не мог решить, как поступить в такой ситуации, и уже ближе к утру решил прикинуться непонимающим подковёрных игр простаком и просто добросовестно расследовать это дело дальше. А там будь что будет. Посмотрим, куда судьба выведет. Единственное, что Иван знал точно – это то, что у него будут большие проблемы. Поэтому он тщательно отсканировал все документы из дела Гришина и вместе с записью рассказа Сергея скинул это все себе на флешку. Но он даже представить себе не мог, как круто изменится после этого его жизнь.

На следующее утро Иван Палыч Сомов собрал все результаты следствия, выпил чашечку кофе, чтоб подготовиться к серьёзному разговору, и пошёл к своему начальнику Дмитрию.

– Разрешите? – спросил Иван Палыч, заглянув в дверь кабинета Самсонова.

– Да, входите, Иван Палыч, – пригласил Дмитрий. – Здравствуйте!

– Здравствуйте.

– Ну как продвигается расследование? Вы дело готовы передать в суд?

– Нет, не готов, я к вам пришел с просьбой помочь организовать допрос Гришина.

Дмитрий с удивлением посмотрел на Сомова:

– Зачем? Он же уже дал свои показания.

– Потому что по результатам допроса подозреваемого, свидетелей и результатам экспертизы вещественных улик можно сделать вывод о лжесвидетельствовании Гришина, и что это он подкинул пистолет подозреваемому.

После этих слов лицо Дмитрия округлилось, глаза увеличились настолько, что, казалось, еще чуть-чуть и они повыпадут. Наверное, если бы ему сообщили, что в отделение полиции прилетели марсиане, он удивился бы меньше.

– Я не пойму, к чему вы клоните? – еле смог выдавить из себя Дмитрий.

– Да, вы правильно меня поняли, все доказательства свидетельствуют о вине Гришина и его жены.

– Послушайте, Иван Палыч, присаживайтесь, – постарался успокоиться Дмитрий. – Я вам поручил просто оформить дело и передать его в суд. Я думал, вам можно доверять такие ответственные вопросы.

– Дима, значит, ты меня плохо знаешь, если считаешь, что я буду заниматься подлогом, – Иван Палыч, чтобы совладать с волнением, решил пойти в наступление.

– Иван Палыч, это приказ генерала, и я думал, вы отнесетесь с пониманием.

– Я всё понимаю, и мы с тобой за годы службы решали многие вопросы, но здесь ты предлагаешь посадить невиновного человека.

– Иван Палыч, вы же знаете, что в нашей работе нельзя всегда идти напрямик – есть много условностей.

– Но не в этом деле, – стоял на своём Сомов.

– То есть вы говорите, что у вас есть убедительные доказательства вины Гришина?

– Да.

– Хорошо, я доложу об этом генералу, – Дмитрий понял, что сейчас Сомова не переубедить, и решил поскорей покончить этот разговор.

– Я могу быть свободен?

– Да… – резко ответил Самсонов.

Иван Палыч вышел из кабинета и выдохнул. Для него это тоже был крайне тяжелый разговор, но, по крайней мере, он прояснил вопрос с Дмитрием.

Через час в кабинет майора Сомова позвонили, и секретарша начальника управления сообщила, что генерал ждет его к себе. Теперь предстоял основной бой, где будет решаться его судьба и скажут всё, что про него думают. Заходя в кабинет к генералу, он готовился к крику, но начальник управления вежливо поздоровался и протянул руку для приветствия.

– Товарищ майор, сколько вам до пенсии осталось? – спросил генерал. Этим вежливым, на первый взгляд, началом он сразу намекал на серьёзность последствий.

– Я уже 20 лет служу в органах, – непрямо ответил Сомов, давая понять, что не собирается сразу сдаваться.

– И вот, через столько лет службы, вы решили поиграть в Мать Терезу?

– Тяжело работать, если не видишь смысла.

– А какой смысл вы ищите?

– Справедливость.

– Это утопия.

– Возможно, но это хотя бы свет в конце тоннеля.

– Ладно, я вижу, ты решил сопротивляться, и я не хочу тратить на тебя свои нервы. Вот только ответь, для общества кто полезнее – министр или плиточник?

– Хороший плиточник полезнее плохого министра.

– Ладно, майор, я тебя услышал, можешь идти.

Возвращаясь в свой кабинет, Иван Палыч обдумывал разговор с генералом. Было понятно, что он является неотъемлемой частью системы и не может поступать иначе, но где-то в глубине души позиция Иван Палыча была понятна генералу.

После этих тяжелых и нервных разговоров не было ни сил, ни желания что-то делать. Пока ничего делать и не надо было. Понятно, что Иван Палыч заварил такую кашу, что нужно было только ждать, как будут развиваться события.

Придя домой, Сомов принял ванну, выпил хорошего вина и лег спать, чтоб выспаться после тяжелых суток и перед предстоящими проблемами.

На следующее утро в кабинет к Сомову зашел следователь Климов:

– Привет, Палыч, – задорно поздоровался он. Климов был известный в управлении хохмач и балагур.

– Здравствуй, Паш.

– Говорят, ты серьезно накосячил?

– А кто говорит?

– Да наш шеф говорит. Вот приказ генерала, чтоб ты передал мне все материалы дела Гришина. Теперь его буду вести я.

– А ты готов его взять? – спросил Сомов.

– А чё делать, если начальство говорит «надо», мы отвечаем – «есть», – пошутил Климов.

Иван Палыч достал из сейфа папку и передал её Климову.

– Ну трудись.

– Будем стараться! – с весёлым настроением и, видимо, не задумываясь о данном указании перекроить дело, Климов забрал папку и ушел.

Буквально через несколько минут Иван Палычу на мобильный позвонил неизвестный номер.

– Алло, – ответил Сомов.

– Это генерал Дрёмов.

– Здравия желаю, товарищ генерал.

– Майор, я надеюсь тебе не надо объяснять, что все, что ты знаешь по делу Гришина, ты должен забыть, а все черновики уничтожить. Смотри, не играй с огнём!

Иван Палыч не успел даже ответить, как генерал уже положил трубку.

После этого разговора он больше не имел дело со своим важным расследованием и со временем начал о нём забывать. Иногда, конечно, мысли о борьбе за справедливость в деле Гришина приходили к нему в голову, они его мучали, и Сомов старался побыстрее избавиться от них.

Глава 4.

Так прошло несколько месяцев, Иван Палыч занимался уже другими расследованиями, и в один из вечеров, ужиная дома на кухне, он бесцельно переключал каналы телевизора. На одном из центральных каналов шли новости, где был сюжет про суд над нападавшим на министра Гришина. Судья зачитал приговор – 8 лет заключения. Сергей сидел бледный и понурый. В зале рыдала жена Ирина, возле неё плакали сын и маленькая дочка.

Увидев эти кадры, Иван Палыча как будто ударило током – он сразу выключил телевизор. Еда уже не лезла в горло. Он достал из шкафчика графин с водкой, налил в дежурную рюмку и выпил залпом без закуски. Встав из-за стола, он долго ходил по квартире из комнаты в комнату, ещё раз прокручивал все детали этого дела и не мог прийти в себя. Передавая дело Климову, он понимал, что этим и должно всё было закончиться. Но Сомов думал, что может с этим смириться, ведь он был уже к этому не причастен. Однако увиденный сюжет из зала суда и этот пустой взгляд Сергея и рыдающее лицо его жены Ирины всё перевернули у него внутри. Ведь если ты мог предотвратить преступление и ничего не сделал, ты становишься соучастником преступления. И Сомов решил действовать!

Возможно, это решение было продиктовано не только борьбой за справедливость, а и желанием Сомова радикально поменять свою жизнь, а дело Гришина стало только катализатором, тем спусковым крючком, который мог это сделать. И этот спусковой крючок действительно смог перевернуть всё с ног на голову. Но Иван Палыч тогда про это ещё не догадывался.

Всю следующую ночь он провел за компьютером. Сидя при выключенном свете, его лицо освещалось только монитором. Это предавало ему зловеще-загадочный вид. Он отыскал сканкопии всех документов из дела Гришина, к этому добавил аудиозапись допроса Сергея. В интернете нашел адреса ведущих СМИ страны и из нового созданного адреса электронной почты разослал собранные материалы без никаких подписей и пояснений. Как считал Иван Палыч, этим он снял с себя ответственность за бездействия и дал возможность журналистам сделать своё дело.

Придя на следующий день на работу, он ждал разразившейся бури. Но в управлении всё было спокойно и без изменений. Правда, когда он вечером выходил домой, в коридоре несколько сотрудников на него подозрительно посмотрели. Вечером по телевизору на всех каналах обсуждали присланные Сомовым материалы, выступали эксперты, правозащитники, работники полиции. Кто серьёзно обсуждал новые факты по делу Гришина, кто-то говорил, что это подделка и не стоит обращать на это внимание.

Иван Палыч постоянно держал возле себя мобильный телефон в ожидании звонков с работы или службы безопасности. Но телефон молчал. Идя на следующий день на работу, он был уверен, что его будут тягать по разным спецслужбам, будет орать генерал. Но в управлении опять было всё спокойно. К обеду к нему зашел его друг Виктор.

– Привет, Вань! Ты слышал нашего шефа, Полежаева Диму, переводят? – запыхавшимся голосом выпалил он.

– Не, не слышал, – удивился Иван Палыч, – а куда?

– Куда-то в район, вроде даже с понижением.

– Откуда ты знаешь?

– А вон с его кабинета вещи выносят, и он там крутится.

Иван Палыч, ничего не сказав, встал и вышел из кабинета. Он понял, что это было связано с ним. Пройдя по коридору в сторону кабинета Дмитрия, среди коробок с вещами он увидел своего, теперь уже бывшего, начальника.

– Здравствуй, Дим! Что случилось?

Дмитрий не ответил на приветствие, а холодным голосом сказал:

– Я знал, что вы со странностями, но не думал, что вы на такое способны. Вы не только загубили мою карьеру, но и свою жизнь.

После этих слов Дмитрий отвернулся и продолжил заниматься сбором вещей. Иван Палыч ещё немного постоял, но так и не нашёл что ответить. Он прекрасно понимал, что именно его действия послужили причиной происходящего, но извиняться он не хотел, так как был абсолютно уверен в правильности своих действий.

Вернувшись в свой кабинет, Сомов сидел взволнованным и задумчивым. На душе было неприятно, что из-за его действий пострадал человек, с которым они долгое время проработали вместе. Но снова и снова оценивая в голове правильность своего решения, он все сильнее убеждался, что по-другому он поступить не мог, а в том, что случилось с Дмитрием, сам Дмитрий и виноват. Зная все подробности дела Гришина, он не предпринял никаких действий.

Работать в это вечер Иван Палыч уже не мог. Мысли были далеко от служебных дел, и теперь, когда стало всем ясно, что это его рук дело, он постоянно ожидал звонка на мобильный или рабочий телефон. Ждал, что его куда-то вызовут или поругают. Но телефоны молчали. Это и было самое тяжелое – ожидание неизвестности.

Из управления Иван Палыч выходил уже поздно вечером одним из последних. Он сел в свой автомобиль и поехал по ночному городу к себе домой.

На одной из улиц в свете фонаря он увидел сотрудника дорожной полиции. При приближении к нему патрульный поднял жезл, требуя остановки автомобиля. Сомов принял к обочине и остановился. Он приоткрыл окно и ждал. Подошедший полицейский представился, Иван Палыч раскрыл своё служебное удостоверение:

– Я вроде ничего не нарушал, – успел спросить Сомов, в этот момент он увидел, как к машине с разных сторон подбегают люди в черной форме с пистолетами и закрытыми лицами. По характерной форме он сразу распознал в них сотрудников службы безопасности. «Ну вот и началось», – даже как-то с облегчением подумал Сомов.

Глава 5.

– Руки на руль! Не двигаться! – кричали силовики.

Иван Палыч покорно положил руки на руль. Они открыли дверь и буквально вырвали его из машины.

– Руки за спину! Ноги расставить! – кричал кто-то из группы захвата. Двое других положили его на капот и за спиной застёгивали наручники.

Майор Сомов молча выполнял все указания оперативников, он прекрасно понимал, что сопротивляться бессмысленно, против него действовало пять подготовленных профессионалов. Ему было только интересно, как дальше будут развиваться события, и он ждал продолжения.

Один из оперативников поднял его с капота и держал за наручники в полусогнутом положении. Через некоторое время Иван Палыч боковым зрением увидел, что один из группы захвата ведет двоих гражданских. Понятые – догадался Сомов. Они подошли к багажнику автомобиля, туда же подвели Сомова. Один из сотрудников службы безопасности открыл багажник. Иван Палыч сразу заметил незнакомую черную сумку и начал догадываться, что для него приготовили. Один из группы захвата обратился к понятым:

– Прошу смотреть внимательно.

Он открыл сумку: в ней лежал автомат Калашникова, пара магазинов к нему и какой-то пакет с белым порошком. «Наркотики», – сразу сообразил Иван Палыч. Понятые ахнули от увиденного. «Значит, всё по-честному – понятые не подставные», – с улыбкой оценил Иван Палыч. В этот момент один из группы захвата посмотрел в глаза Сомову, наверное, ожидая, что тот начнет оправдываться, но Иван Палыч знал, что это бесполезно, и молча наблюдал за происходящим. Потом оперативник попросил понятых подойти к задней двери автомобиля, туда же подтащили Сомова. Оперативник залез рукой под сиденье пассажира и достал оттуда ещё один пакетик с наркотиками.

– Теперь пройдемте, оформим документы, – обратился один из силовиков к понятым.

Иван Палыча под руки повели в автомобиль службы безопасности. Посадили в черный микроавтобус, рядом сели сотрудники службы безопасности. По дороге в отделение все молчали, это было правило ребят из группы захвата – с задержанными не разговаривать. Иван Палычу это было на руку – он мог спокойно обдумать, что произошло: «Да, – думал он, – со мной решили поступить радикально и просто – закрыть мне рот и полностью изолировать от прессы. Ну что ж, всё правильно, система борется за своё выживание всеми доступными методами. Вот только провести десяток лет в тюрьме никак не входит в мои планы…».

Пока Сомов был погружен в раздумье, они подъехали к управлению службы безопасности. Когда его выводили из машины, несмотря на темноту, он сразу узнал это здание – как то приходилось бывать здесь пару раз по работе. Теперь он оказался здесь в другом статусе.

Его завели в один из кабинетов и посадили на стул у стены. Руки за спиной в наручниках отекли и начали болеть, Сомов пытался хоть немного пошевелить руками, но наручники мешали, ещё более врезаясь в запястье, причиняя тем самым ещё большую боль.

В кабинет вошел мужчина в гражданском и молча, без приветствия, сел за стол, достал лист бумаги и ручку.

«Следователь», – подумал Сомов.

Сколько раз в жизни он видел эту сцену допроса подозреваемых и сам принимал в этом участие…только с другой стороны баррикады – в роли следователя. В этой же роли он оказался впервые. Он прекрасно понимал психологию всех участников этого процесса. Следователь чувствовал себя хозяином положения. У него обычно заготовлен стандартный набор вопросов, и опытный следователь прислушивается к каждому слову обвиняемого, чтобы найти какую-нибудь зацепку или нестыковку. Если ему это удастся, тогда допрос приобретает более оживлённую форму. Допрашиваемые наоборот, бывают двух видов. Первые – это те, которые на допросе ведут себя спокойно, уверены в себе, говорят мало. Обычно это опытные преступники, которые уже не в первый раз попадают в такую ситуацию, или высокопоставленные чиновники, которые уверены в своей силе. В таких случаях следователю приходится попотеть, чтоб получить важную информацию. Второй тип – это обычно люди, которые впервые попали на допрос в полицию. Они очень нервничают, глаза бегают из стороны в сторону. Такие допрашиваемые много говорят, пытаясь себя выгородить, и обычно путаются. Здесь следователь может развернуться в полную силу.

– Гражданин Сомов, вы долго работали следователем и хорошо знаете эту кухню изнутри, так что не будем играть в «кошки-мышки», – сразу прояснил ситуацию сотрудник службы безопасности, – у нас достаточно доказательств вашей вины, поэтому напомню, что чистосердечное признание поможет вам на суде сократить срок.

– Извините, но я отвечу стандартной фразой – всё, что найдено в машине, не моё, как оно туда попало – не знаю, – уверенно и спокойно ответил Иван Палыч.

В словах сотрудника службы безопасности Сомов обратил внимание на два момента: первое – это фраза «были следователем», значит, теперь он уже не следователь и, скорее всего, не сотрудник полиции, причем уволенный ещё вчера. «Ну что ж, – подумал Сомов, – какая бы система не была грязная, а публично себя порочить она не позволит». Второй важный момент – это акцент допрашивающего на том, что доказательств достаточно. Конечно, он может блефовать, но какой может быть блеф, когда в его машине нашли оружие и полно наркотиков. Значит, не просто решили припугнуть, а реально собираются посадить.

После этого следователь ещё спросил о связях Сомова с какими-то людьми, которых он не знал. Иван Палыч так откровенно и ответил, что слышит эти фамилии в первый раз и ещё раз повторил, что не имеет к найденным в машине вещам никакого отношения.

После этого сотрудник службы безопасности оформил протокол допроса, Сомов прочел его, убедился, что все записано верно, и подписал его.

Закончив допрос, один из группы захвата, которая его задерживала, отвел Сомова в камеру предварительного заключения, где снял наручники. Так как Сомов был бывший сотрудник полиции, то его посадили в отдельную камеру. Он в тишине ходил из угла в угол и потирал затёкшие руки.

«Да, интересное развитие событий, – сам себе говорил Сомов, – ну а на что другое я рассчитывал? Моя слитая в интернет информация доставила и еще доставит много неприятностей очень серьезным людям, поэтому и реакция последовала жесткая. Я должен ещё благодарить, что меня просто не пристрелили в подворотне или я вообще не пропал без вести. Значит, у человека, который принимал по мне решение, ещё остались крохи человечности».

Боль в руках прошла, и Сомов улегся на койку и закрыл глаза. Было уже далеко за полночь, день был очень насыщенным, но сон пока не шел.

«А может, всё таки, припугнут, чтоб закрыть рот, и выкинут? – продолжал размышлять Иван Палыч. – Нет. Если я выйду, то смогу пойти в какое-нибудь СМИ или наоборот, какой-нибудь активный журналист сам меня найдет. А этого они допустить не могут, – значит, точно посадят».

Иван Палыч понимал, что его как бывшего сотрудника органов посадят не на обычную зону, а в специальную, для таких же, как и он, а там и режим, всё-таки, помягче. Конечно, любая тюрьма – это не дом отдыха, но не тюремных трудностей сейчас боялся больше всего Иван Палыч. Он не мог допустить мысли потерять бесцельно несколько лет жизни, особенно это чувство усилилось после той ночи, когда он решил кардинально изменить свою жизнь и жить дальше, во что бы то ни стало, по совести.

Глава 6.

Через несколько дней после ареста состоялось первое судебное заседание. Адвокат был государственный и поэтому много активности не проявлял. Прокурор, напротив, профессионально и уверенно доказывал вину Сомова. Перед началом заседания к Иван Палычу подошла его бывшая жена:

– Скажи, чем я могу помочь? – сочувственным тоном спросила она.

– Спасибо что пришла, – поблагодарил Иван Палыч, – ничего не надо, прорвемся. Я только прошу – позаботься о дочурке.

Жена обняла его и ушла.

На суде какие-то люди из зала кричали про оборотня в погонах, но Иван Палыч не обращал никакого внимания.

После окончания суда к Сомову подошел криминалист Тихонов:

– С чем боролся, на то и напоролся! – грустно пошутил он.

Иван Палыч улыбнулся:

– По мне понятно, а тебе тоже досталось?

– Есть немного, генерал наорал, а потом сказал, что хватит пенсионерам места занимать, надо дать дорогу молодым. Так что скоро стану настоящим пенсионером.

– Ну извини, Сан Саныч.

– Что ты! Ты всё правильно поступил, молодец что у тебя хватило смелости хоть попытаться исправить эту систему. Правда вот теперь сам и расхлёбываешь.

– Будем бороться! Слушай, Сан Саныч, я тебя попрошу об одной помощи. Сможешь?

– Ну говори, а там посмотрим.

– Позвони, пожалуйста по этому номеру, – и Иван Палыч продиктовал цифры, – его зовут Филипп, расскажи мою ситуацию и, главное, скажи, что я не должен попасть в тюрьму. Запомнил?

– Запомнил. Постараюсь. Ты опять что-то задумал. Смотри, чтоб не наломать ещё больше дров.

После этого они попрощались.

С Филиппом Сомов познакомился несколько лет назад. Когда-то давно Филипп отсидел 12 лет и после этого решил завязать с преступным миром. Он довольно успешно занялся бизнесом, и вскоре стал богатым человеком, но и авторитетные уголовники про него не забыли. И вот однажды похитили его дочь и просили большой выкуп. Тогда то Иван Палыч Сомов и помог разыскать девочку и с помощью спецслужб освободил её. После этого, в знак благодарности, Филипп пообещал оказать Сомову любую услугу. Иван Палыч, будучи человеком бескорыстным и скромным, никогда не собирался воспользоваться помощью Филиппа. Но теперь это был единственный шанс, который может ему помочь.

Через неделю состоялось повторное заседание суда, на котором должны были объявить окончательный приговор. Когда Сомова завели в зал суда, к нему протиснулся Александр Александрович Тихонов. Он был в полицейской форме, поэтому конвоирующие пропустили его к обвиняемому.

– Ваня, я звонил твоему Филиппу, и всё ему рассказал.

– И что он?

– Не знаю. Сказал, что понял и положил трубку.

– Ладно, спасибо Саша.

Иван Палыч сильно на помощь Филиппа не рассчитывал. Во-первых, со времени их знакомства прошло много времени, и он не знал, где и как сейчас устроился Филипп, а во-вторых, если высшим руководством полиции дано указание посадить Сомова, то повлиять на решение судей будет очень тяжело.

В конце заседания судья встал объявлять приговор. Сомов внимательно слушал, но чем дальше читал судья, тем больше становилось понятно, что у Филиппа ничего не вышло и приговор будет обвинительный. В конце судья постановил: «…5 лет общего режима».

Ну что ж, приговор достаточно мягкий, и за это спасибо.

Через несколько дней заключенного Сомова должны были перевозить из следственного изолятора в колонию. Сотрудник службы безопасности одел на него наручники спереди и повел из камеры в автомобиль для перевозки заключенных.

Иван Палыч вышел на улицу и почти сразу должен был запрыгнуть в стоящий тут же, возле двери, автомобиль. Сзади шел полицейский, возле автомобиля стоял ещё один.

Вдруг из-за забора он услышал кричащий женский голос:

– Ваня, держись крепче!

Никто из полицейских не обратил на это внимания. Это могла быть жена, сестра или мать заключенного, которые часто приходят проститься с родственником.

Но Иван Палыч сразу понял, что это адресовано ему. Но голос женщины был ему не знаком, абсолютно не похож на голос жены, а мать Сомова давно умерла.

В спину подтолкнул конвоирующий, и Сомов запрыгнул в машину.

– Ванюша, милый, только держись крепче! – кричал рыдающий женский голос.

Конвоирующий закрыл за Сомовым решетку, а сам остался внутри специального отделения для сотрудников полиции. Общую дверь закрыли снаружи, и автомобиль тронулся. Иван Палыч сел в угол камеры.

«Кто же это мне кричал? – Сомов перебирал в голове варианты. – Голос абсолютно не знакомый». – Он вспоминал женщин, с которыми хорошо дружил, но ничего не мог вспомнить. – «Держись крепче, только держись крепче…» – крутились в голове слова, при этом он подсознательно держался руками за лавочку, на которой сидел, и всё сильнее сжимал пальцы. Вдруг ужасный удар оглушил его. Всё вокруг закружилось, и Сомов потерял сознание.