Деревенские истории

Фельдшер

Жена забеременела. Как ответственные будущие родители, встали на больничный учёт в ближайшем городе Г., до которого 30 км. Вроде, и недалеко. Но с работой особенно не наездишься. Туда-сюда, там пару часов, сил потрачено много, перекусить надо зайти. Полдня съедено.

Быть беременным оказалось очень затратно по времени. Первые анализы. Вторые. Пересдайте первые, уточните третьи. Лаборатория сегодня не работает – света нет. Завтра не приёмный день у доктора. Послезавтра лаборатория снова не работает – совести нет. За первый месяц мы в городе бывали в 20 раз чаще, чем обычно! И это всё исключительно в рабочие дни. Каждый раз на приеме жена напоминала врачам, что мы живём не в городе, в 30 км от него, и что ездить постоянно не можем. Врачи кивали головами и назначили новый приём на завтра-послезавтра.

Угнетала и сама районная больница: в душных коридорах толпился народ, воздух смущали запахи хлорки, перегара, старости и мочи (многие сначала приносили анализы, а потом сидели в очереди). Отделение для будущих мам отделилось от больничного мира плотной дверью, за которой атмосфера была приятнее. Но, чтобы туда добраться, надо было переплыть Стикс. Жена и без того к людям в белых халатах относится, мягко говоря, прохладно («коновалы»). Ставить её в такие условия с их стороны было опрометчиво.

Промучились около двух месяцев. Когда в очередной раз сказали, что нужно пересдать сомнительный анализ (при этом, лекарство назначили), на семейном совете было принято решение – послать всех на три известных буквы! И мы исчезли с радаров поликлиники города Г.: на осмотры не приходим, анализы не сдаём, звонки не принимаем. Дыхание и пульс замедлились.

Стало так хорошо, спокойно и уютно. Но временно.

Через неделю раздался звонок в дверь. Сельский фельдшер Лариса пришла нас проведать. Адрес ей дали в поликлинике города Г. В её обязанности входило ненавязчивое возвращение будущей мамы под крыло дорогой больницы. Женщина немного за 50, с грустными глазами, но бодрой походкой, Лариса отлично вписалась в общий сельский пейзаж. Говорила уверенно, иногда жестко. Если требовала ситуация, голос менялся на заискивающий с минорными нотами. В деревне со всеми поддерживала хорошие, ровные отношения, умела выслушать, а в силу должности могла и сама «подогреть» уши.

Мы ехать в больницу отказались, в повторное плавание не хотелось.

Лариса не сдавалась. Сначала звонила с просьбами, потом с мольбами. Затем были попытки напугать тем, что у нас плохие анализы. Также в дело пошли угрозы по уголовной ответственности – сначала нашей, потом врачей поликлиники.

Финальным выстрелом стал звонок нашей … соседки! Она сказала, что Лариса нам передала, что у жены плохие анализы, и ей срочно надо в больницу. Не зацепило.

Когда жена родила, Лариса дошла до нашего дома, спросить, как записать ребёнка. Имя расслышала неверно, неверно же записала его в свой блокнотик. Ну и, конечно, бумажку об отказе лечиться в поликлинике города Г. на подпись нам подсунула. Так надо.

Ответственный фельдшер Лариса.

Одним утром я вместе с Ларисой – у неё сломалась машина – добирался до города на маршрутке. В салоне, кроме нас, ехала маленькая девочка, со школьным рюкзаком, который, как водится, был больше неё почти в два раза. Затяжелел разговор. Выяснилось, что девочка – дочка Ларисы. Едет в школу в соседнее село, учится во втором классе. На расспросы незнакомого дяди о папе скромно молчала. Больше ничего. Мама отвечала тоже нехотя, но разговору с дочуркой улыбалась. Они вышли на следующей остановке. А водитель мне рассказал, что муж бросил Ларису четыре года тому назад с дитем на руках. До этого она беспробудно пила, потом ради дочки бросила, и все четыре года в завязке. С мужем не общается (у него другая семья), на работе получает копейки, концы с концами сводит только огородом и тем, что помогает старушкам по всяким мелочам. И что за каждую беременную, которая не хочет наблюдаться в городе, с неё дерут три шкуры. Стало совестливо. Но извиниться перед Ларисой не хватило духу.

Хороший фельдшер Лариса.

Сосед Колян

Колян жил в соседнем доме и был первым, с кем мы познакомились, когда переехали. Совершенно необходимый человек в деревне: знает, где и что достать, у кого, что есть, и кто, чем может поделиться. Мастер на все руки – если что-то сломалось, зовите Коляна, он подсобит. Естественно, поставить пол-литра за это придется.

Незнакомцев пугали наколки на руках и ногах Коляна, болезненная худоба и петляющая походка. Те, кто знал Коляна, пользовались его добротой: то мясо с охоты принесет, то рыбу с рыбалки, то грибов из леса. Всё бесплатно. Таков человек.

Главная гордость Коляна – безлимитный кредит в магазине. Записывают в долговую тетрадку сколько угодно, так как точно знают – отдаст. А лучшая история – как ему один охотник «пять рублей» (пять тысяч) просто так отдал, за хорошую помощь.

Примерно через полгода после того, как мы купили дом, Колян ввалился к нам в хату пьяный в хлам, с бутылкой водки в руках и почти приказным тоном позвал меня к себе выпить. Крепкий алкоголь – не мой профиль. Но тут было видно, дело серьезное. Помощь человеку нужна. Или уши новые, как минимум.

Дома у Коляна тепло (зимой дело было), по-холостяцки грязно, без устали работает телевизор. Хозяин накрывает нехитрый стол: хлеб, килька, имитированная икра, маринованные огурцы. Моя жена, словно знала, дала с собой пельменей, чтобы голодными не остались. Колян на скорую руку сварил их, и тоже поставил как закуску. Разговор под рюмку склеился быстро, сосед излил душу.

Колянова сестра продала дом, в котором он жил (соседний с нашим). Нашла какого-то лоха, который обменял квартиру в городе на дом в деревне с небольшой доплатой. Колян никаких прав на жилище не имел, сестра пустила его пожить временно, и это растянулось на пять долгих лет. Мужик обжился, двор завел, огород, канализацию прочистил, гараж для машины у дяди Гриши выпросил.

А теперь Коляну оставалось только вспоминать, как по доброте душевной он отдавал килограммами мясо сестре после охоты. Весь жизненный уклад человека порушился за минуту, и вся водка мира не могла затушить внутренний пожар.

Как так? Родная сестра, и на деньги променяла? А он ей мяса, «скок хошь»…

Через полчаса на полусогнутых ногах (бутылку Колян уговорил почти один) он поехал на ночную работу (помогать охотникам). Через три недели переехал в дом отца в нашей же деревне, где и обосновался. Забросил огород, охоту, рыбалку, и пил беспробудно. Ко мне по первой памяти еще заглядывал, а потом перестал – магазин гораздо ближе. Пару месяцев спустя, Коляна арестовали: из его ружья ранили человека. Сделал ли это сам Колян, или кто из его собутыльников, неизвестно.

Уже потом, по обрывкам деревенских историй я узнал, что была у Коляна семья – жена с дочкой. Не дождались его из очередного тюремного приключения, уехали в другую деревню, а потом и вовсе в город перебрались. Первое время после освобождения пытался их вернуть, не пил, работал на местной ферме, даже зарплата хорошая была. Пока с дочуркой жена общаться позволяла, лучший мужик на деревне был. Потом что-то не сладилось, снова запил, и уже из запоя полноценно не возвращался.

Но мужик в деревне совершенно необходимый.