Читать книгу: «Прапорщик. Назад в СССР. Книга 6», страница 2

Джон посмотрел на спутниковый телефон. У него имелась отдельная, защищенная от «прослушки» линия. Подошел, набрал известный только ему одному номер. Пошли гудки.

– Да? – раздалось из динамика.

– Том, это Джон. Мне срочно нужна информация все по тому же вопросу.

– В работе! – терпеливо ответили с той стороны. – Мой человек заверил, что скоро будет все, что нужно.

– А он не может собирать ее быстрее? – возмутился Вильямс. – Время не на нашей стороне!

– Джон, ты слишком торопишь события! – устало выдохнул в трубку Том Морган. – Я и так сильно рискую, есть высокая вероятность того, что завербованные моим помощником агенты могут сорваться с крючка. Заниматься их ликвидацией сейчас мне неудобно, а уж набирать новых, тем более. Здесь нужно действовать аккуратно и неторопливо. Твоя цель не проста, это действующий сотрудник советской разведки. Его важность пока сложно определить. Я понимаю, что ты теперь военный советник, с чем тебя и поздравляю… Но, прошу, не мешай мне качественно делать мою работу, как это должно быть. Мы ведь работаем не первый год. Я дам тебе информацию, наберись терпения!

– Обстановка быстро меняется! – слегка надавил Джон. – Другие советники еще не поняли, к чему все идет. Ты помнишь, чему нас учили?

– Да, помню.

– Твой помощник точно справится?

– Да, я в нем уверен.

– Хорошо. Но поторопись! – Джон торопливо отключился. Он не боялся, что этот разговор кто-то услышит. Линия защищена, а в здании никого не было.

В глубокой задумчивости, он вновь вернулся к банке с Кока-колой. В три прихода опустошил ее, а пустую тару выбросил прямо в окно. Он всегда так делал.

Затем Джон вернулся к своему столу, кинул взгляд на стоящий в углу сейф. Достав ключ и открыв хранилище, он выудил из ячейки плотную папку с красной надписью «TOP SECRET». У него возникло смутное предчувствие, что задуманная на август 1986 года операция S будет сорвана. Нужно начинать ее раньше… Но таких полномочий у него не было! Пока, не было…

***

Я быстро шел на выздоровление.

Первое мая прошло незаметно. Это там, на большой земле, в Москве, Краснодаре, Воронеже и в большинстве других городов, Первомай ‒ это один из главных праздников в году. А здесь, в далеком диком Афганистане идет война, некогда праздновать.

За прошедшие несколько дней не произошло ничего важного. Разве что после убытия полковника Черненко из Джелалабада, ко мне зашел майор Кикоть. У нас произошел короткий разговор, который слегка разрядил между нами обстановку. Но при этом он все равно дал понять, что вопрос еще не решен и он будет продолжать наблюдать за мной.

На том и разошлись. Я махнул рукой – Кикоть параноик. Либо, это все только ширма. Невольно возникало ощущение, что майор играет в какую-то игру, понятную только ему одному. В любом случае, пока у него на меня ничего нет. Ну а вопрос с рапортом, в котором не было ни слова о том, что мы упустили агента ЦРУ, Игнатьев закрыл как-то иначе. Подробностей я не знал.

Помимо всего прочего, было ясно, что из-за лихой самодеятельности майору серьезно прилетело по шапке. Ну и за то, что вообще влез в дело, которое его никак не касалось. После таких дел, можно и с погонами попрощаться.

Я продолжал встречаться с Ниной у нее в модуле. Правда, больше там не ночевал.

Не хотелось мне создавать какие-то отношения. Не с такой работой. Ведь ясно же, что как только я «встану» на ноги и вернусь в учебный центр, нас могут отправить на другое задание, откуда я вполне могу не вернуться.

Но подобного я не боялся, словно бы заранее знал, что Афганистан мою жизнь не получит. Ни при каких обстоятельствах.

Пятого мая в госпиталь явилась моя группа, практически в полном составе. Не было только Дока – тот проходил лечение в Ташкенте. Кое-кто еще был в бинтах и повязках, но все ранения оказались легкими. Не считая Дока, я пострадал больше всех.

– Макс, ну хватит валяться! – веселился Шут. – Пора дела делать!

Мимо прошла Ниночка, и Корнеев вместе с Урду посмотрели на нее такими глазами, будто дворняга увидела ветчину.

– Глянь, какие тут девушки обитают! – присвистнул Шут.

– Так, аппетиты сбавь! – усмехнулся я. – Даже не думай приставать к моей медсестре.

– А! – с досадой махнул рукой Паша.

Урду тоже демонстративно скис.

– Так, слушаем сюда! – слово взял Кэп. – По указанию начальника нашего учебного центра, итогового испытания у нас не будет. Операцию «Фарватер» нам засчитали как экзамен.

– Фига се, экзамен! – протянул Герц. – Чуть там все не остались!

– А что, так даже хорошо! – ответил Самарин. – Не придется скакать по горам у таджиков. А то после той мясорубки в Пакистане, бегать с учебными патронами ‒ ну как-то несерьезно.

– Рано вы повзрослели! – хмыкнул Кэп. Но сделал это на позитивной ноте.

– Э-э… То есть получается, что мы теперь полноценная группа спецназа? – уточнил я у Игнатьева. – А название у нас будет?

Глава 3. Рутина

После неудачного инцидента с разоблачением Громова в госпитале Джелалабада, майор Кикоть вернулся обратно на авиабазу в Мазари-Шариф.

В горах на востоке было хорошо – пыли там не было от слова совсем, воздух был куда чище, зато с самих гор часто спускались ощутимые ветра. Впрочем, авиации это никак не мешало.

Здесь же, на севере Афганистана, из-за прошедшей недавно пылевой бури, все было покрыто рыжей пылью, а песок буквально хрустел на зубах. Из-за действующих вылетов авиации, на базе царил вечный гул, который был слышен и днем и ночью. В любое время суток. Вертолетный рокот затихал лишь изредка, а реактивные двигатели самолетов ревели практически постоянно. Подчиненного состава у Сухова не было, все приходилось делать самому. Для мелких работ он себе выбил из штаба младшего сержанта, который был в роли «подай-принеси». Но само собой, толку от него было немного. Не было никаких удобств, порой даже питьевая вода была не всегда. А вот кормили очень хорошо – с этим не поспоришь, главное ‒ успеть. Ввиду всего этого, перспектива поменять коллегу именно здесь в Мазари-Шариф уже не казалась ему такой уж удачной. Вот если бы куда-нибудь поближе на восток, либо на юг. В Кабул или Кандагар… Ну, до этого еще дожить надо!

Будучи в раздраженном состоянии после неудачи с Громовым, вернувшийся Виктор Викторович хотел «надавить» на своего коллегу за то, что тот не в меру оперативно доложил самому высокому командованию, но быстро понял, что будь он на его месте, он сделал бы именно так, как требовалось.

Тот факт, что майор Сухов отправил подробный рапорт в Москву, относительно обнаруженного в Асадабаде бланка с телеграммой по планируемой диверсии на ЧАЭС, не дал чекисту довести дело до конца. Оттуда быстро прибыл кабинетный полковник, который… Впрочем, взять Громова не получилось. Твердый как скала сержант и сам все разрулил от начала и до конца, причем, весьма толково. Более того, он грамотно заткнул рот ему, целому майору КГБ. И как ни крути, а оснований для того, чтобы задерживать сержанта, у него не было совершенно. Сказанная в госпитале фраза о задержании по подозрению, была эффектной, но совершенно неэффективной. Попытка согнуть Максима Громова по «линии силы» ни к чему не привела. Майор внезапно понял для себя важную вещь, сержант Громов – крепкий орешек. Который расколоть если и можно, то не наскоком, а только в течение долгой проработки, когда подвернется действительный повод. Пока что, у него ничего существенного не было. Еще он понял и другую вещь – он сунул нос туда, куда не следовало. И Черненко ему об этом заявил прямо в лоб.

Короткий разговор с Игнатьевым, а затем и с самим Громовым накануне отлета однозначно изменил позицию Виктора Викторовича. Он сделал для себя простой вывод – может быть, сержант и не враг своей страны, может, он вовсе и никакой не двойник. Может, он даже и не агент иностранной разведки. Но то, что парень подозрительный и для своего двадцатилетнего возраста обладает поистине уникальными навыками и выдержкой, само по себе странно. Кикоть благоразумно решил, что пока отойдет в сторону и будет присматривать за ним на расстоянии. Авось удастся что-то вытянуть через Алекса, который почему-то тоже интересуется Громовым… Ну, в самом деле, это не просто так, зачем он им сдался? К тому же, надо было и другие дела разгребать.

– Витя, да ты не переживай! – отшучивался майор, глядя на то, как Кикоть с ворчанием отряхивает свой рюкзак с личными вещами. – Бури тут бывают не так уж и часто! Иначе из-за пыли аэродрома тут не было бы… Технике это не по нраву. Ну а жара, что поделаешь? Это Афганистан, климат такой. Привыкнешь, куда ты денешься? Вот я за два года привык. А мне то же самое говорили.

Виктор Викторович ничего не ответил. Но был очень рад, когда узнал, что вечером этого же дня можно лететь обратно в Союз.

Вещи собирать было и не нужно – майор их даже не разбирал. Требовалось только привести полетные документы в порядок, правда, времени на это обычно нужно больше. Но и комитетское удостоверение открывает любые двери, да и просьбы выполняются куда быстрее.

– Кстати, часа три назад звонил какой-то полковник Афанасьев… Про тебя спрашивал. Рвал и метал, судя по голосу. Знаешь такого?

– Очень! – кивнул майор, представив ситуацию. – Начальник мой. Из управления.

Вероятно, Черненко спустил проблему куда нужно. Вот и результат не заставил себя ждать. У Афанасьева скоро нервная трясучка начнется из-за майора, который даже во время командировки в Афган умудрился влипнуть в историю, в которой обязательно промелькнула фамилия Громова.

– А-а! – понимающе кивнул Сухов. – Он же тебя на мое место спихнул?

Виктор кивнул. Тот факт, что начальник управления стоял за его смещением с должности, не подлежал никакому сомнению.

Короткий разговор с Суховым по поводу всей этой ситуации ни к чему не привел – тот просто отмахнулся. Ну, оно и понятно. Сухов устал, относился ко всему по принципу – раз не моя зона ответственности, то гори оно все синим пламенем.

Зачем вообще эти материалы на Громова прислали сюда, в Мазари-Шариф, было довольно странно. Но оказалось, что в Асадабаде служит недавно назначенный на должность знакомый офицер Сухова, который и попросил посодействовать, ввиду недостатка опыта.

Быстро оформив документы и загрузившись на убывающий в СССР борт Ан-12, майор Кикоть наконец-то выдохнул с облегчением. Одно дело, летать в Афган на короткие, краткосрочные командировки и совсем другое ‒ лететь туда на постоянное место работы. Будет непросто, но до этого еще почти месяц. Все может поменяться.

Самолет взлетел и приземлился без проблем. Лететь пришлось исключительно с офицерами, либо уже закончившими свою службу в Афганистане, либо с такими же командированными, как и он сам. Всего человек тридцать, не больше.

В свой город он вернулся поздно ночью.

Подъехав на своей машине во двор, он вдруг понял, что у подъезда припаркована чужая машина, которой ранее тут никогда не было. У Виктора Викторовича на такие моменты, а в особенности всего, что касалось собственной безопасности, был настоящий нюх.

Это была ВАЗ-2108, темно-вишневого цвета. Номера не различались, как будто бы были заляпаны грязью. Свет фар выключен. Но внутри салона как будто бы было какое-то движение.

Странно, такая машина в 1986 году редкость. Тем более в их-то городе… Таких если пара десятков наберётся, и то хорошо. Следить за КГБшником на такой машине, все равно, что визитная карточка. Можно было взять что-нибудь куда проще и незаметнее, например, «копейку» или «тройку».

В то же время вход в подъезд свободен, железная дверь прикрыта. У входа, как и всегда, стоит маленькое железное ведро, куда курящие скидывали бычки и огрызки от семечек. Фонарный столб метрах в сорока справа все освещает желтым светом, как и всегда.

Однако чуйка сразу подсказала майору, что здесь что-то не так. Почему-то в подъездном окне не горел свет, хотя на его памяти лампы там не перегорали никогда. Было очень тихо. Высока вероятность, что гости на незнакомой машине, кем бы они ни были, явились по его душу. Ну-ну, пусть попробуют напасть на офицера КГБ СССР. Да за такое можно нарваться на очень крупные проблемы.

Спокойно припарковавшись напротив, Виктор Викторович проверил на месте ли его пистолет. Все было в норме – теперь пистолет у майора был всегда.

Выбравшись из машины и забрав рюкзак, чекист направился к подъезду, но шел медленно, внимательно глядя на «восьмерку». В темное время суток и не разглядишь, есть кто внутри или нет.

Когда майор уже подходил ко входу в подъезд, водительская дверь вдруг открылась и оттуда выбрался человек в темном спортивном костюме.

– Эй, мужик! Прикурить не найдется?

Очень странно, в два часа ночи стоять на машине у подъезда и ждать, пока кто-то из жильцов выйдет, чтобы взять у него спички.

– Не курю! – безразлично отозвался Виктор. Боковым зрением увидел движение.

Подъездная дверь вдруг приоткрылась и оттуда показался темный человеческий силуэт.

– А зря! – произнес он и вдруг резко устремился к майору. – Да нам, собственно, огонь и не нужен!

Вдруг тот качнулся к нему навстречу, в свете уличного фонаря блеснуло лезвие ножа.

Очень быстро Виктор понял, что его пришли не пугать. Здесь цель была иной.

Чекист отшатнулся, резко уклонился в сторону обманкой и попытался провести захват руки на выпаде, но не получилось – конечность противника просто выскользнула из захвата, вместе с ножом. На обратном движении, майор все же нанес скользящий удар наотмашь, попав в подбородок нападавшего. Клацнули зубы.

Противник что-то прорычал.

Все было предельно серьезно.

Человек встряхнул головой и снова бросился в атаку. Виктор повторно отскочил, уперся спиной в металлические перила. Быстро наклонился и подхватил стоящее на площадке ведро с окурками и со всего маху двинул им точно в морду нападающего.

Глухо звякнуло. Бычки и мусор полетели во все стороны.

Противник взвыл, выронил нож. Схватился руками за голову, грязно выругался.

Но от машины уже двигался второй, что-то крича. Оттолкнув ногой первого, майор бросился в темноту подъезда, откуда, скорее всего заранее были выкручены все лампочки. За ним закрылась тяжелая дверь.

Под ногами захрустело битое стекло. Ну, ясно – подготовились заранее, разбив все лампочки. Возник закономерный вопрос, откуда они узнали, что майор вернулся в город только сегодня? Наблюдали все это время или же как-то отследили через службу? Там что, тоже крот?

Ну конечно, есть крот. Это же Алекс! Этот мог! Ведь у него же была возможность как-то позвонить ему на службу по внутреннему телефону, а после и к нему домой – значит, имелся допуск. Алекс ‒ мутная птица.

– Сука! – послышался сзади раздраженный голос. – Убью гада!

Вероятно, это распалялся тот, что получил ведром в голову. Скорее всего, прилетело ему хорошо.

Виктор решительно выхватил из кобуры скрытого ношения пистолет и просто встал посреди коридора, выставив перед собой руку с оружием.

В следующую секунду дверь с грохотом распахнулась и внутрь ввалился противник. У него в руке тоже был пистолет. Он сразу же направил его на майора.

Кикоть среагировал на опережение и выстрелил без предупреждения. Он знал, что его никто не обвинит, потому что сам факт нападения на действующего офицера комитета государственной безопасности ‒ это уже жесткое обвинение. К тому же, стрелять можно по-разному. Насмерть или только чтобы остановить противника.

Майор это умел – нормативы по стрельбе в тире у него уже сколько лет кряду были выполнены на отлично.

В темноте и глухой тишине прозвучал хлесткий выстрел.

Тут же раздался крик, полный боли и страданий. Майор бил вниз, по ногам. И даже одного выстрела из Макарова хватило, чтобы остановить нападавшего.

Противник выругался, почти сразу упал на кафельный пол. В темноте он выглядел бесформенной кучей.

Рывком устремившись к раненому, майор ударом ноги выбил из его руки пистолет. Тот с металлическим лязгом улетел куда-то в сторону, разметав ошметки стекла от разбитых лампочек.

– Лежать, тварь! – рявкнул майор, придавив его коленом к полу. – Лежать, пока голову не прострелил! Руки держи так, чтобы я их видел!

При этом он держал под контролем вход в подъезд. В любую секунду сюда мог ввалиться его напарник, и тогда непременно последовало бы продолжение схватки.

Но нет. Удивительно, однако второй противник куда-то запропастился.

А спустя секунд двадцать, пока майор ждал, снаружи вдруг взревел движок. Выскочив наружу, он увидел, что вишневая «восьмерка» умчалась в темноту, быстро скрывшись за углом.

Скорее всего, машина угнанная. Только дурак мог приехать убивать офицера КГБ СССР на таком транспорте…

– Зараза! – выругался Кикоть, посмотрев вслед. Затем, сплюнув на землю, он перевел взгляд на раненого. – Ну, ничего. Сейчас мы все выясним!

***

Над названием мы спорили долго.

Вернее, спорили все остальные, кроме меня и командира группы. Игнатьев прекрасно понимал, что номер присваивает командование. А все эти неофициальные названия, это так, между членами группы, не более. Тем не менее, все равно было интересно понаблюдать за тем, как идет подбор вариантов.

Чего там только ни звучало. Шут старался подбирать что-то грозное, сильное. Чтоб при одном упоминании было ясно, за грозным названием кроются еще более решительные и сильные люди. Громы, Барсы, Рыси. Герц кричал что-то про ежиков.

– А почему не Памир? – возмущался Урду. – Это сразу намек на горы и неважно, где будет работать группа и в каких условиях.

– Тор! Молния!

– Знамя! – вмешался Смирнов.

– Сапсан! Или Прибой! – больше всех гудел Самарин.

После всего случившегося в Пакистане, после той лютой перестрелки на каменистом плато, откуда нас лишь чудом смогли забрать наши вертушки Ми-24, этот спор насчет названия группы выглядел как-то совсем по-детски. Да, все молодые ребята, горячие и, несмотря на подготовку, они тоже люди, поэтому такая реакция вполне нормальна.

– Все, хорош! – оборвал дискуссию Кэп, когда градус повысился. – Все! Остаемся без названия!

– Да ну как так, Кэп? – возмутился Корнеев. – Группа спецназа и без названия?! Оно ж как… как корабль назовешь, так он и поплывет!

– Во! Правильно сказал! Чтобы нас знали!

– Мы еще не группа! – строго напомнил Игнатьев. – Забыли, что наше обучение еще официально не закончено? Мы пока что курсанты, грубо говоря. Вот девятого мая все решится и закончится обучение. А дальше, как судьба распорядится. Вернее, судьба и наше дальнейшее командование. Может, у нас вообще боевых выходов больше не будет.

– Ага, после блестяще выполненного «Фарватера», это у нас-то не будет заданий? – насмешливо фыркнул Урду. – Кэп, ты это лучше меня понимаешь. Да они этот украденный «Закат» еще долго будут помнить. А после нашего погрома в Пакистане, тем более. Нас не для того готовили, чтобы мы потом задницы просиживали где-нибудь в Ташкенте, Мары или в Термезе.

– Ну да, тут ты прав! – кивнул Кэп. – А по поводу названия я вам так скажу – вообще неважно, что вы там сейчас выберете, его нам присвоит командование. Прикомандирует, там свое командование будет. Все десять раз поменяться может. Но я могу попытаться внести предложение, хотя мое слово наверху не всегда воспринимают. Как вы уже поняли, эксперимент с нашей группой оказался более чем успешным, поэтому много кто попытается протянуть к нам руки.

Снова начался спор, но тут же мгновенно и закончился. Мы и так производили слишком много шума для госпиталя, на нас уже персонал косился и другие раненые. К счастью, большинство раненых сейчас отсутствовали – были во внутреннем дворике, дышали воздухом, смотрели на горы. Правда, от этих гор большинство уже натурально тошнило. В конце концов, парни сошлись на том, что по нашим действиям и результатам и будет определено наиболее подходящее название. А то в самом деле, не группа спецназа ГРУ, а уровень школьного отряда «Зарница», где самому старшему пятнадцать лет. Ну, серьезно.

Побыв еще какое-то время, группа вместе с командиром убыла. У них сегодня был запланирован вечерний вылет обратно в Ташкент, где им следовало вернуться обратно в учебный центр. Там завершить лечение в нашей санчасти – легкие раны были почти у всех и, несмотря на то, что у нас все заживало, как на собаках, так быстро вернуться в строй ну никак нельзя. Десять дней – это ерунда. Думаю, еще месяц точно ничего серьезного нас не ждет. А вот потом начнется.

Но сначала мне нужно полноценно встать на ноги. Ниночка мне в этом усердно помогала, да и главврач лично приходил каждый день и интересовался. Ну да, это тоже понятно – я, как самый неординарный член отряда, был на особом счету у командования. Уж капитан Игнатьев постарался в своем подробном рапорте выставить меня в лучшем свете. Ну, вроде заслужил.

Также, из разговора с Игнатьевым я понял, что командование весьма довольно тем, как справилась наша группа с настолько сложным «вводным» заданием. Конечно же, нас взяли на отдельный контроль, хорошо это или плохо – смотря с какой стороны посмотреть. Если с точки зрения дальнейшего использования в боевых операциях, то да. А с точки зрения безопасности?

Пока что да – наша профессия Родину защищать. Все глубоко замотивированы, физически готовы.

Вот только у меня было чуть иное мнение.

Я и в прошлой жизни делал то же самое – сколько сложных и опасных операций на моем счету. Пожалуй, за все годы службы у нас только две сорванных операции – в первой террористы перебили большую часть заложников, использовав бомбу, а во второй раз нас закинули не в тот квадрат, отчего было упущено драгоценное время.

Я годами делал свою работу. Снова и снова. Получал ранения, ложился в госпиталь, где меня «чинили», шел в бой снова. И совершенно не думал о том, что следующее задание может стать для меня последним. Семьи не было, а больше я ничего не умел. И что же, теперь я молод, пошел по той же дорожке, чтобы что?.. Снова остаться ни с чем? Ну нет, придется подкорректировать этот курс. Скакать с автоматом всю дальнейшую жизнь я совершенно не намерен.

Я снова вспомнил про спасенного мной военного советника, полковника Бехтерева.

Номер телефона у меня имелся. В голове.

Ниночка помогла мне подгадать так, чтобы в ординаторской никого не было. А там стоял телефон, который, по словам медсестры, «мог звонить даже в Москву».

Получив от девушки поцелуй, я остался один.

Набрал нужный номер. Пошли гудки.

– Да, слушаю! – раздалось из динамика. Голос вроде бы незнакомый.

Первый и последний раз, когда при личной встрече с полковником я полноценно смог с ним поговорить, был тот самый день, когда наша команда участвовала в соревнованиях по военному пятиборью.

– Здравия желаю, с кем я говорю?

– А вы, собственно, кто? – голос был надменный, дерзкий.

– Мне нужен полковник Бехтерев! – отозвался я голосом, не терпящим возражения.

– Уже генерал-майор Бехтерев! – возразили мне, но уже куда мягче. – Могу переключить вас на АТС по нужному абоненту.

– Хорошо. Переключайте.

Я несколько удивился, что вчерашний полковник теперь уже генерал. Жаль только, неясно, где он находится и куда меня переключат. Скорее всего, он не здесь, не в Афганистане. Вероятно, где-то на необъятных просторах огромного Советского Союза. Ну, бесспорно ‒ это круто. Хотя, конечно, ситуация патовая ‒ сержант требует генерала к телефону. Да это как в старом советском анекдоте. Немного не в тему, но суть схожа.

Баловались как-то два сержанта с новым телефоном, что связисты в части поставили. Позвонят и насмехаются. И так по нарастанию. Сначала комбату, потом позвонили замполиту и давай ему мозги потрошить. Посылать его. Тот орет:

– Да ты знаешь, с кем говоришь?

– Да. А вы знаете, с кем говорите?

– Нет.

– Ну, тогда идите на хрен!

Но я мог себе позволить. Ведь при той встрече полковник сам сказал, что я могу звонить ему в любое время, главное, чтобы не по пустякам. А сейчас вопрос был важным. Время пришло.

Какое-то время мне действительно пришлось подождать, затем раздался другой голос, судя по всему молодой.

– Генерал на совещании, оно закончится через пять минут. Как вас представить?

– Сержант Громов! – четко отозвался я.

Фоном раздался возмущенный возглас. Судя по всему, там сидел какой-нибудь младший офицер, в звании не более старлея.

– Чего? Сержант, ты что, оборзел?! – говоривший со мной едва не подавился от возмущения. – Ты понимаешь, кому звонишь?

– Очень! Соединяй, как только генерал освободится! – спокойно потребовал я, прекрасно представляя себе выражение лица адъютанта. Его наверняка перекосило от злости. – И наблюдай за реакцией!