Недобрые сказки на ночь

Толай ничего не ответил. Да и ответа у него не было. Он молча направился к калитке, где его ожидал старый друг. Очан приветливо улыбнулся. Он стоял у прохода во двор, как вкопанный, и чего-то ждал.

– Ты чего не заходишь? – спросил Толай.

– Ты же знаешь. Я не могу, пока мне на разрешит войти хозяин. – развел руками Очан. – Можно мне войти?

– Только тебя и ждем! Конечно, проходи. Без тебя не разобраться.

Очан, все также с улыбкой, ступил за калитку и замер с таким выражением лица, словно случился Армагеддон, а он совсем про него запамятовал.

– Что случилось? – удивился Толай.

Не прошло и секунды, как неистово заржал конь. Раздались женские крики. Салгын в бешенстве покинул конюшню, разнес изгородь и помчался в сторону деревенского моста, оставляя за собой кровавый след, выпадающие волосы и зубы.

– Суг Ээзи… – тихо ответил Очан, провожая глазами взбесившегося коня. Но Толай его не слышал. Он бросился к конюшне, чтобы проверить, все ли в порядке с женой и дочкой.

На его счастье, с домочадцами ничего не случилось. Они были немного напуганы, удивлены, но целы и невредимы. Перекинувшись с ними парой заботливых фраз, Толай бросился в погоню за Салгыном. Очан не суетясь, мерным спокойным шагом, также последовал за другом.

Изумленные односельчане подсказывали, куда направился конь. Указывали пальцем, что-то кричали, спрашивали да причитали. Одним словом – навёл Салгын шороху в деревне.

За пригорком опять раздалось лошадиное ржание и треск ломающихся досок. Затем всплеск воды и более ничего. Стало быть, Салгын добрался до моста. Толай сбавил шаг. Можно было не торопиться.

Деревянный мост через небольшой приток Томи стоит на возвышенности. Речка в этом месте мелкая. Отовсюду торчат острые камни. И если Салгын не убился, то точно покалечился.

Не самое приятное зрелище ожидало Толая на мосту. Конь выбил перила и бросился в реку. Искалеченная туша бедняги плавала на мелководье, а голова вовсе отсутствовала.

– Смотри, Астам, головы нет! – деревня на события не богата, и, естественно, сбежались все местные мальчишки, чтобы полюбопытствовать, что же стряслось. Вскоре начали подтягиваться прочие праздные зеваки.

Река напиталась багряной лошадиной кровью. Салгын был мертв.

Толай и Очан спустились к реке. Осмотрелись. Головы действительно не было.

– Видимо, Суг Ээзи забрала в качестве трофея. – спокойно ответил Очан. Он вгляделся в заросли камыша, перевел взгляд в пучину вод. – Здесь она. Чувствую. Смотрит очень пристально… и смотрит на тебя.

Толай ничего не ответил. Местные тем временем начали тоже спускаться к реке, чтобы рассмотреть погибшего коня. Помимо всего прочего, в событиях сегодняшнего утра был замешан местный шаман. Стало быть, без его фокусов не обошлось. Посыпались вопросы. Не получая внятных ответов, люди придумывали их себе сами. Как из рога изобилия посыпались истории про чертей, духов, сатану. Приплели сюда и местную ведунью Агафью.

– Кто такая Суг Ээзи? – после долгого молчания спросил Толай.

– Не здесь. – Очан покачал головой. – Приходи ко мне через пару часов. Расскажу.

– С конем-то что делать?

– Мой тебе совет. Если кому нужно – пусть берут конину. Не продавай. Себе не бери. До дома не донесешь – сгниёт.

Толай не стал резать верного коня на части. Он еще долго сидел возле его туши. Прохладный осенний ветер разогнал всех любопытных по своим делам. Обуянный мрачными думами, охотник взвешивал все за и против. За гребень можно было получить хорошие деньги. Купить новое ружье. Нельзя охотнику без оружия. Это его хлеб.

В итоге решил Толай искать защиты у Очана или на худой конец у Агафьи. Не хотелось расставаться с золотых гребнем. Слишком дорого он обошелся.

Собравшись с силами, охотник отправился на другой конец деревни. Небольшой, но ухоженный дом Очана стоял перед самым лесом. Он был последним. Шаман говорил, что так проще с духами природы общаться. Только, видимо, не жаловал его дух леса, то лиса заберется в курятник, то медведь под окнами бродит. И ведь никакой другой дом медведю не интересен был. Спасибо деду Носебу, жившему по соседству. Он спугнул нежданного зверя выстрелом из своего старенького, но верного ружья.

Однако в тайге, где Очан был частым гостем, он никогда не блуждал. Шаман часто, с первыми лучами солнца, отправлялся в лес за целебными травами. Все, кому посчастливилось стать его спутником, в один голос твердят, что Очан никогда не смотрит куда идет. А когда нужно возвращаться, бубнит что-то себе под нос. Благодарит Тагези за щедрые дары и просит вывести его назад к дому. Дорога назад становится легче, тайга светлее.

Не было перед домом Очана изглоданных костей, на жердях не висело черепов от скелетов, во дворе не бегали черти, а из подвала не доносилось плача проклятых душ из преисподней. Обычный деревянный дом с заботливыми хозяевами. Все лежало на своем месте. Во всем был порядок.

Кыр при виде Толая радостно завилял хвостом. Умный, преданный, беспородный. Третий год Кыр служил Очану, сменив спесивого Анкуша. К слову сказать, Анкуш был надежным и преданным другом, пока не вырос. Волчья кровь и желание быть вожаком не давала покоя. Очан нашел маленького волчонка в тайге и забрал в дом. Вскормил, обогрел, но для волка хозяин – вожак. Проходит время. Волк растет. И с каждым днем желание стать вожаком перерастает чувство привязанности и благодарности. Анкуш озлобился, стал непослушным. Пришлось отпустить его в лес.

Очан ожидал друга на крыльце. Казалось, он был немного напуган и обеспокоен. При виде Толая он натянуто улыбнулся и пригласил в дом.

Супруга Очана радушно усадила гостя за стол и принесла снеди. После недолгих расспросов о здоровье домочадцев, Пончана оставила мужчин наедине и отправилась заниматься повседневными делами.

– Рассказывай. Как тебя угораздило связаться с Суг Ээзи? – Очан помрачнел. От добродушной улыбки не осталось и следа. – Что ей от тебя нужно?

Толай замялся. Очень не хотелось упоминать про золотой гребень. Поэтому в рассказе он упустил все моменты, связанные с найденной ценностью. Шаман внимательно выслушал друга и принялся в раздумьях бродить по кухне. Не говоря ни слова, он изредка бросал взгляд на Толая.

– Ты мне поможешь? – прервал тишину Толай.

– Только потому, что я твой должник. – вздохнул Очан и снова сел за стол. Он пристально посмотрел в глаза гостю. Толай отвел взгляд. – Я сделаю, все что в моих силах, но больше ко мне не приходи.

– Я тебя чем-то обидел? – удивился Толай.

– Ты ведь знаешь кто я? – выдержав актерскую паузу ответил шаман. – Мне врать не нужно. Я знаю тебя лучше, чем ты сам. Знаю, что ищет дух воды. Знаю, что гребень у тебя.

– Ну если ты все знаешь, то зачем спрашиваешь? – вспылил Толай.

– Хотел узнать, насколько сильно эта золотая безделушка завладела тобой.

– Завладела? Мной! Я избавлюсь от гребня в городе, как только подвернется покупатель.

– Ты кого хочешь убедить Толай? Меня или себя? Дух воды…

– Хватит мне уже про этих духов чушь плести! – Толай стукнул по столу рукой. – Чихал я на них. Ты не поможешь, пойду к Агафье. Друг называется! Жизни учит! Твой чертов дух меня без лошади и ружья оставил. Теперь пусть расплачивается.

– Это все отговорки Толай. Ты же знаешь гребень нужно вернуть.

– Черта с два ей, а не гребень! – обозленный охотник покрутил кукишем перед лицом шамана.

– Хорошо. Кем бы ты ни был я выполню твою просьбу. – обречено выдохнул Очан и отвернулся к окну, тем самым давая понять, что разговор окончен.

– Кем бы я ни был? Ты о чем?

– Я не знаю кто ты. Но ты точно не Толай. – не поворачиваясь к охотнику ответил Очан. – Будь добр. Оставь мой дом.

Не успел Толай выйти из дома, как на него с лаем набросился Кыр. Будто и не он несколько минут назад приветливо махал гостю хвостом. Он не пытался укусить, а только старался быстрее выпроводить охотника со двора.

– Кыр! Сдурел совсем! – Толай вприпрыжку добрался до калитки. Собака, довольная выполненной работой, как ни в чем не бывало завалилась спать на крыльце. – Что пес дурак, что хозяин! – буркнул охотник и побрел домой.

* * *

Очан пришел вечером. В дом заходить не стал. Ходил вокруг изгороди с бубном, напевал, ему одному ведомые, слова. Тамара несколько раз приглашала Очана зайти в дом, но шаман на всё отвечал отказом. Супруга Толая была в курсе напряженного разговора между друзьями и хотела как-нибудь помочь им. Только впустую потратила время.

Как только шаман закончил работу, он, не оглядываясь, ушел. Тем временем стемнело совсем. Луну скрыли набежавшие холодные осенние тучи. За окном стоял полный мрак.

Собаки во двор так и не вернулись. Этой ночью Толай решил не спать. Тамара ходила по углам дома и отмаливала что-то у христианского бога. Она прошла каждый угол. Не оставила без внимания двери и окна. Понатыкала ножи и булавки в дверные косяки и оконные проемы. Несколько раз слезно просила супруга вернуть хозяйке бездонного омута ее гребень. Толай был неумолим. Он словно ослеп и оглох. А где-то в глубине души начинала зарождаться неясная злость.

Дикая, безудержная ночь вновь окутала небольшую сибирскую деревню. Она была на редкость черной, холодной и промозглой. Собаки замолчали, люди попрятались. Несколько одиноких керосинок горело в окнах домов, но вскоре погасли и они. Не спал только Толай. Он бродил по кухне из стороны в сторону в томительном ожидании. Но ничего не происходило.

Дочь с супругой мирно посапывали в своих комнатах. Печь приятно потрескивала дровами. В доме было тепло, уютно, сонно.

Не удалось охотнику бдеть всю ночь. Устав наворачивать круги по кухне, он сел за стол, задумался и не заметил, как заснул. Сказался тяжелый день и неприятная ночь. Еще до полуночи все в доме спали.

Никаких снов. Словно пропасть между вчера и сегодня. Толай спал как убитый.

Так прошел первый день…

* * *

Петухи еще не пропели свою песню, а Толай уже проснулся. Первые лучи солнца начали озарять тайгу и деревню. Сибирь оживала, сияя своим осенним великолепием.

Однако охотник проснулся не от теплого рассвета, а от осенней прохлады, которая ночью тайком проникла в дом. Дверь в сени была открыта. А ведь ночью Толай закрывал ее на крючок.