Невеста с другого берега

4

От вокзала отправлялось огромное количество автобусов дальнего следования. Радовало то, что билеты продавались с местами, в салоне не надо было толкаться. Усевшись в удобное мягкое кресло, Сергей надвинул кепку на глаза и сразу же заснул. Проспать не боялся: шофер обещал заранее объявить остановку.

Выйдя из автобуса, Сергей расправил затекшие плечи и глубоко вдохнул.

«Ого! Ну и воздух здесь! Точно говорят – пить можно! Теперь найти бы дорогу в деревню. Отец говорил, она недалеко от остановки. Ага, вот она! Жалко, нет попутчиков. Не заблудиться бы!»

Пройдя метров триста, Сергей усмехнулся: «Да, судя по всему, заблудиться трудно».

Единственная дорога шла среди дремучего непроходимого леса. И захочешь – не свернешь!

Расстояние в два километра было пройдено за двадцать пять минут, как он и рассчитывал. Впереди показались крыши домов, осталось преодолеть небольшое возвышение – и…

Сергей был готов увидеть просто красивое место, но открывшееся его взору оказалось сказочно, неправдоподобно прекрасным.

«Красота первого порядка», – пришло в голову странное определение. Но это так и было. Впереди, сколько хватало взора, простиралось огромное озеро. По его гладкой, глубокого синего цвета поверхности лишь изредка пробегали темные черточки ряби. Ближние берега озера поросли высокими соснами и елями. Подернутый голубоватой дымкой противоположный берег был так далек, что не разобрать, что там – лес ли, горы… Перед величием этой первозданной красоты Сергей невольно снял кепку. Деревня была небольшой, домов десять-двенадцать. Дома на фоне простирающегося озера и сосен-великанов казались игрушечными, да еще и расположились довольно далеко друг от друга. Присмотревшись, Сергей увидел, что все они стоят на высоких сваях.

«Как на курьих ножках», – мысленно усмехнулся он.

Тем временем местные жители решили проявить интерес к гостю. Сначала подошли две бабульки.

«Юные разведчицы, – невольно усмехнулся Сергей. – Остальные обитатели, наверное, предпочитают рассматривать гостей из своих окон».

– Ты что, парень, заблудился или ищешь кого? Может, дачу присматриваешь?

– Не угадали. Приехал, чтобы, так сказать, вступить во владение наследством, – с усмешкой ответил Сергей.

– Наследством? А ты чьих же будешь?

– Василия Ильича Берестова сын.

– Внук Ильи Прокопыча? То-то я смотрю, взгляд какой знакомый, и рот как у деда – усмешливый.

– Похож, похож на Илюшку. И красотой, и ста́тью такой же. А Василий, то есть папаня ваш, был здесь в прошлом году, собирался все лето здесь провести…

– Отец… Приказал всем долго жить. Умер папа, пять дней как умер…

– Жалость-то какая! Приехал бы сюда раньше, глядишь, лет пять бы еще прожил… Да что теперь говорить… Как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. Ну пойдем, принимай хозяйство. Наташ, сбегай за ключами-то!

Подошли к дому, возвышающемуся над землей метра на полтора.

– Хороший дом, крепкий. И земля на огороде хорошая, – приговаривала женщина, открывая тяжелую входную дверь.

– А почему все дома на сваях?

– Так ведь озеро разливается! Вишь, как близко к воде!

– А народу много в деревне? Какие-никакие мужики есть?

– Как не быть, есть! Просто сейчас все на работе.

– Какая же здесь работа? Неужто колхоз сохранился?

– Какое там! Вместо колхоза теперь какой-то ООО. Для чего его сделали, никто не знает. Посадили какого-то мужичонку для виду, не то директором, не то председателем числится. Сидит скучает, бумажки с одного края стола на другой перекладывает. Все наши мужики подрядились работать на АЭС.

– Куда? – поперхнулся Сергей.

– На АЭС, атомную электростанцию значит, – охотно пояснила одна из женщин.

– Да-да, мне о ней рассказывали, – припомнил свой разговор с попутчиками Сергей. – А далеко она отсюда?

– Да нет, километров сорок.

– Ничего себе, – почесал в затылке Сергей, – хотел в экологически чистом месте пожить…

– А оно у нас и есть чистое, можешь не сомневаться. Мужики постоянно радиацию меряют. И грибы, и ягоды – всё есть можно. Зато получаем надбавку, льготы всякие, вот пустят третью очередь, нам еще больше льгот будет положено.

– А не боитесь, что вдруг жахнет?

– Чего бояться? Здесь финны работают, они сами страсть как боятся атома. Во-о-на за сколько километров беспокоятся…

– Так, понятненько. Это дело надо переспать. Пойду я, пожалуй.

– Куда это?

– На автобусную станцию, чтобы к ночи в Москву добраться.

– И не думай. На этот автобус ты опоздал, следующий будет только утром.

– Автобус останавливается у нас два раза в день, – радостно подтвердила подружка.

– А как же вы обходитесь?

– Подстраиваемся под расписание. Когда чего срочное – у наших молодых есть машина, «жигули».

– Ну а если кто заболел?

– А телефон на что? Позвонишь – через час-полтора скорая приезжает.

– А ты, Сереженька, оставайся на выходные. Присмотрись, пообвыкни. Глядишь, и понравится у нас. Хочешь – у меня заночуй, хочешь – в дедовом, твоем теперь доме. Дом хороший, чистый, крыс и мышей нет. Белье постельное чистое в шкафчике лежит. Вот только лампочек нет.

– Ты уж не обессудь, это мы выкрутили еще зимой, когда свои перегорели, а в магазин за ними не хотелось ехать.

– В этом и польза своя есть: заберется в дом чужак – в темноте не шибко-то чего увидит.

– А что, захаживают сюда воришки?

– Всякое бывает, но нечасто. У нас мужики – охотники. Случись чего —жахнут из ружья солью в зад, мало не покажется. Я уж и забыла, когда в последний раз к нам забирались.

Войдя в дом, Сергей осторожно втянул запах. Запаха сырости или затхлости не было и в помине. Пахло какой-то сухой травкой, здоровой древесиной.

– Ну ладно, я за лампочкой к себе сбегаю, а ты пока затопи печь – дом просушить.

Сергей потер затылок:

– Вообще-то печь я никогда не растапливал…

– Ну, это дело нехитрое, – живо откликнулась худощавая, с подвижным лицом, еще нестарая женщина.

– А как вас величать, простите?

– Меня зовут Татьяной. Я Илье Прокопычу довожусь двоюродной сестрой, так что мои внуки твоими троюродными братцами будут. Называй меня просто тетя Таня…

– Это хорошо, что в деревне есть родственники.

– Да у нас, почитай, вся деревня родственники или кумовья. Вечером познакомитесь.

– Наверное, надо пригласить гостей в дом, как водится, угостить. А я, по правде сказать, мало чего с собой взял.

Сергей с сомнением достал бутылку водки, батон сервелата, две банки сайры.

– Чего ж лучше! А мы сейчас картошечки наварим, грибков, рыбки принесем. Вернутся мужики – как раз к столу. А ты ступай пока, поосмотрись. На озеро полюбуйся, огород обойди. – Посмотрев в окно, тетя Таня радостно воскликнула: – Вон, смотри, как раз Витек нарисовался, наверное, только что проснулся после дежурства. Между прочим, тоже твой дальний родственник.

К дому неспешной походкой подошел худощавый маленький мужичонка.

Важно поздоровавшись с женщинами, протянул руку гостю:

– Ты, стало быть, деда Ильи внуком будешь? Приехал погостить? Хорошее дело… А закурить у тебя есть?

Сергей с радостью вспомнил, что в сумке у него лежит пачка «Явы». В ларьке на автобусной станции ее дали вместо сдачи. Витек, одобрительно кивнув головой, закурил:

– Ты как сюда, на весь отпуск?

– Пока не знаю. Надо осмотреться.

– Приезжай. Люди здесь хорошие, приветливые. Тебе у нас понравится.

Витек подчеркнуто выделил слово «тебе». Сергей не стал выяснять причину такой уверенности. От свежего воздуха и голода слегка кружилась голова, он невольно покосился на высокую, заправленную чистым покрывалом кровать: бухнуться бы туда и отключиться до утра. Но не тут-то было! Витек был бодр и не собирался оставлять нового родственника в одиночестве. Плотно усевшись на табурет, он закурил папиросину и деловым тоном сообщил:

– Скоро мужиков в деревне прибавится: мой брат Анатолий возвращается из Казахстана с женой. Я с ней несколько раз говорил по телефону: культурная женщина, учительница. Правда, чуть постарше брательника… лет на тридцать.

– На сколько?

– На тридцать. Ну и что? Раз она ему нравится, значит, баба стоящая. Между прочим, на сносях от него. Понял? Мамаша очень даже рада, что Толик наконец женился. Может, безобразничать больше не будет. А квартиру свою в Питере будут сдавать. Здесь ведь много денег не надо. А у тебя есть квартира в Москве?

– Есть, однокомнатная.

– Видишь, как все славно складывается. Будешь квартирку свою сдавать, а на вырученные денежки жить здесь. На все хватит: и сыт будешь, и пьян, и нос в табаке!

– Может, и так, – с сомнением протянул Сергей.

– Кстати, ты как, женат?

– Был женат, сейчас один.

– О! Все один к одному, мы тебя здесь обженим. Знаешь, какие у нас девки! Не хуже ваших городских, и фигуры почище, чем у ваших моделей. Правду сказать, скучноватые они, девки-то наши, похожие друг на дружку, как под копирку списанные: и разговоры, и мысли одинаковые, даже чудно! – Витька сплюнул. – Нет, конечно, если крепко выпить, то ничего, а так…

– Девушки у вас и впрямь как на подбор – ладные, красивые. Я это еще по дороге приметил.

– Ну и что! Гонору много, а толку чуть. Дуры! Гордятся, что стали такими умелыми в постели, а того не понимают, что через их излишнюю понятливость и резвость мужик позиции свои сдает.

– Наверное, в чем-то ты прав. Не каждому мужчине нравится лишняя активность, иной и растеряется.

– Ну а я о чем!

– Вообще, мне здесь нравится. Одно нехорошо – экология подкачала!

– Ты что, смеешься? У нас в какую сторону ни пойди – леса без краю!

– И атомная станция под боком!

– Вот ты о чем… Фигня! В больших городах вредности куда больше. А у нас все тип-топ. Суди сам. Видишь счетчик?

– Откуда он у тебя? – живо заинтересовался Сергей. – На работе выдали?

– Не, выменял у солдата из охраны на бутылку самогона. Работает – зверь! Видишь циферки? Я ж говорю – полный абгемахт¹! Ну так что, останешься?

– На выходные точно останусь, а там посмотрим.

5

Вернувшись в Москву, Сергей первым делом попытался связаться с другом, Артемом Самохиным. Мобильный был отключен. Позвонил на работу, на студию – сказали, что он дома. Слушая долгие гудки домашнего телефона, Сергей соображал, куда мог подеваться Тёмка. «Не иначе у него снова „творческий кризис“, потому и на похороны не пришел. Когда виделись в прошлый раз, он был чернее тучи. Что ни спроси – отмалчивался. Видно, совсем достали его с работой. Сколько раз хотел посоветовать – бросай ты своего Жорика-мажорика! Ему-то что! От легких денег он цветет и пахнет на пару со своей благоверной, а ты на глазах загибаешься. Не можешь делать то, что не нравится, – не делай! Деньги, конечно, вещь хорошая, но и у них есть своя цена». Сергей снова набрал номер телефона: ну давай, Тёмка, бери трубку!

Артем проснулся от настойчивых трелей телефона. Звук казался невыносимо громким. Положил на ухо подушку – нет, все равно слышно. В сердцах вырвал шнур из розетки.

Слава богу, тишина. Артем снова прикрыл глаза, попытался заснуть. Бесполезно! Пошарил рукой на полу, возле кровати. С жадностью приложился к найденной бутылке, в рот попало несколько жалких капель. Вставать за новой бутылкой не хотелось, да и сил не было на то, чтобы встать, двигаться. Разве что вспоминать…

Весь вчерашний бесконечно долгий день он изнывал от тоски. На автомате провел несколько деловых встреч, потом скучный банкет в каком-то пафосном заведении, потом тусовка с партнерами в новомодном баре. В зале было многолюдно, но им отвели вип-места, где было полутемно и почти тихо. В какой-то момент приятели отлучились покурить, а он от нечего делать приблизился к панорамному окну. Ночная Москва с высоты птичьего полета казалась завораживающе красивой. Внизу сверкающими огненными реками разбегались улицы. Где-то за горизонтом они вливались в необъятный светящийся океан, в колышущемся мареве которого размывались и исчезали очертания города. Соседние башни небоскребов с причудливой подсветкой казались упирающимися в небо огромными скалами. На не темном еще небе чуть виднелась лишь одна звезда. Она мерцала, становясь то огромной узорной снежинкой, то крохотной яркой точкой. Эта звезда жила, говорила с ним, он ее почти понимал!

Сами собой вспомнились строки Вознесенского: «Звезды – это место вечного свидания с теми, кого уже нет, и с теми, кто еще не пришел». Гениально!

Не опуская запрокинутого к небу лица, Артем прикрыл глаза. Он все еще видел, внутренним уже зрением «свою» звезду. Она еще разрослась, превратилась в диковинный по красоте цветок, и вдруг в кружеве голубоватых лепестков возникло лицо – озаренное улыбкой светлое лицо ангела или девушки, скорее девочки. Возникло смутное воспоминание, что он знает ее. Он был ее учителем, другом, он любил ее братской, отцовской любовью, любовью жениха и мужа…

«Да-да-да! – горячим вихрем проносились странные мысли. – Когда-то мы уже были вместе. Потому так тоскует и рвется в неведомое мое бедное сердце?»

– Где ты, родная, светлая, единственная? Отзовись! – прошептал вслух Артем и, задержав дыхание, замер в ожидании.

Услышь он сейчас хоть что-нибудь, напоминающее ответ, то рванулся бы навстречу любой неизвестности. Но, увы, нет даже намека на отклик. Томительное ожидание так и закончилось ничем. Артем открыл глаза. Его звезда, переливаясь десятками оттенков голубого цвета, все так же празднично мерцала на заметно потемневшем небосводе. Потом вернулись приятели… Снова алкоголь, треп о деньгах, невыносимая тоска в груди. Потом – темный коридор и маленькая комната с открытым настежь окном…

Как он вчера добрался домой, почти не помнил. Должно быть, ребята загрузили в машину.

Артем Самохин окончил режиссерский факультет ГИТИСа пять лет назад. Среди своих он по праву считался не только талантливым, но и фантастически везучим парнем. И то сказать: в институт попал с первого раза без всякого блата – и сразу же в группу известного на весь мир мастера. Женился на самой красивой девушке с актерского факультета. Родители уехали на постоянное жительство в Канаду, оставив ему трехкомнатную квартиру в Москве. Даже несчастье принесло свои золотые дивиденды. Артем был заядлым альпинистом. При очередном восхождении на Эльбрус попал в жуткую переделку: сорвался со скалы в глубокую расщелину. Его нашли едва живым, два месяца он провалялся по госпиталям, а вернулся в институт здоровее прежнего, полный творческой энергии и оптимизма.

Первоначально у него было столько задумок, столько идей! Для воплощения в жизнь любой из них требовалось не так много денег, но незамедлительно вставал вопрос, где их взять. Получить госзаказ на фильм – почти невозможно. «Ну а что вы хотите? На съемку бюджетного фильма – очередь! Мэтры ждут по несколько лет!» – разъяснили ему положение дел на киностудиях.

С большим трудом удалось снять два короткометражных фильма. Их отметили на отечественных и международных фестивалях, но дальше дело не пошло. С деньгами стало совсем туго. Жена недолго думая выскочила замуж за другого. Вскоре новый муж Юли, довольно удачливый продюсер, предложил сотрудничество:

– Старенький, никто не сомневается, ты – талант. Только талантов в нашей стране, сам знаешь, пруд пруди, а вот денег… Желаешь творить, хочешь, чтобы у тебя были перспективы, – заработай деньги на свои фильмы. Это обычная практика. Я нахожу сто́ящего заказчика – ты делаешь рекламу. Но только без халтуры. Идей у тебя много, так что вперед и с песней. А Юлька… Дело житейское, сам должен понимать. Девушке хочется сниматься: известность, цветы, поклонники… В отличие от тебя, все это я могу предоставить ей здесь и сейчас. Только давай договоримся: наши личные отношения не должны отражаться на деле.

У Жорика и впрямь оказался нюх на деньги. Очень скоро появились приличные деньжата, образовались нужные связи, фамилия Самохина стала мелькать на страницах глянцевых журналов. Вот только на серьезную работу не хватало ни сил, ни времени, а главное – из жизни ушла радость…

Сделав над собой невероятное усилие, Артем поднялся с кровати. Холодный душ и крепкий кофе возвратили его к жизни. Перед глазами, как на экране счетчика, всплыла сумма подписанного вчера контракта.

«Да, ничего не скажешь, у Жорика чутье на деньги. Правильно говорил Серега: всё имеет свою цену, и деньги тоже. Я за свои заплатил слишком высокую цену – жизнь!» – подумав так, Артем невольно скривился. Он ненавидел пафос, даже если дело касалось его самого. «Невелика радость – человеческая жизнь! Что хочу, то с ней и делаю. Сдохну от водки – туда мне и дорога, плакать некому. Разве что Сереге. Господи, у него ведь только что умер отец, а я ему даже не позвонил!»

Артем торопливо взялся за телефонную трубку, вспомнил, что сам отключил аппарат. С трудом приподнялся, взял со стола мобильный.

Серега ответил сразу, будто ждал звонка. Выслушав путаные слова извинений, спросил:

– Тём, ты чего такой? Опять в творческом кризисе?

– Вы удивительно проницательны, – начал ерничать Артем. Тут же прервал себя: – Если б ты знал, как на душе муторно! Обрыдло все! Если сейчас все не брошу, не начну новую жизнь – вконец пропаду. Что делать, не знаю. Может, податься в Австралию? Колька Нефёдов там уже года три, зовет к себе. Говорит, и жить, и работать можно. Даже интересно. Как думаешь? Слушай, а давай махнем туда вместе! У нас серьезной наукой еще долго нельзя будет заниматься, а там полно разных институтов. Хороших специалистов, да еще со знанием языка, с руками оторвут. Чего молчишь?

– Думаю.

– Вот и я думаю.

– Ну и что надумал?

– А надумал я вот что! – Артем с силой прижал окурок к хрустальному дну пепельницы. – Прежде чем начать новую жизнь, нужно успокоиться, примириться с собой. Хочется забраться в какую-нибудь глушь, чтоб ни телевизора, ни магазинов…

– Ты не поверишь, – взволнованно прервал его Сергей, – но я тебе про это и звоню. Есть такое местечко, недалеко от Волочка.

Он подробно рассказал о своей деревне. Артем слушал, не перебивая.

– Давай махнем туда на месячишко! Возьмем отпуск, раздышимся, не спеша о жизни нашей подумаем. Давай, Тёмка!

– Идея, конечно, богатая! И места тамошние я знаю. Действительно, красоты там навалом! Проблема в малом – распихать дела на время нашего отсутствия и получить «добро» у Жорика.

– Дела – не вопрос, пристроим. А с Жориком… Ссориться с ним в любом случае не резон. Скажи ему, что устал, не можешь работать. Поедешь в глубинку за новыми идеями – увидишь, Жорик возражать не станет.

– А что, годится! Значит, завтра или послезавтра и махнем! Ох, старенький, отдохнуть-то как хочется. Порыбачим, по лесу походим, покупаемся… Ух! За эту идею грех не выпить! Как думаешь?

– Согласен в общем и целом, – живо откликнулся Сергей. – Устроим мальчишник. Помнишь, как мы славно проводили время в наши далекие отроческие годы?

– Еще бы! Какой знатный шалашик у нас получался из простыней!

– Твоя матушка оставляла нам что-нибудь вкусненькое…

– Музон на полную катушку, телевизор орет, пиво…

– Заметано! Где разобьем наш вигвам – у тебя, у меня?

– У меня, конечно, по старой памяти, – радостно откликнулся Артем.

– Что купить?

– Ничего не надо, в доме все есть. Я и телефон отключу, чтоб никто не доставал. Ты только приезжай. Пожалуйста, скорее приезжай!

6

Друзья прошлись по трехкомнатной квартире и остановили свой выбор на кухне – поближе к припасам.

Начали, как водится, с водки.

– Хорошая водка. Жаль, закуски маловато. Ну да ладно, давай по второй.

Вкусно крякнув, Сергей решительно отставил рюмашку:

– Ну, рассказывай, что у тебя стряслось.

Артем без промедления начал пересказывать события вчерашнего дня. Упомянул и о фантастическом виде ночной Москвы, и про разговор со звездой, и странные предчувствия, и чувство тотального одиночества.

– Мне бы еще побыть одному, прийти в себя, подумать, а тут вернулся Жорик, ребята… Уверяю, они вполне себе симпатичные люди. И все-то у них правильно, и все-то у них славно! Ухоженные безмятежные лица, полная гармония с собой и окружающим миром.

– Ну да, и все это вроде бы без видимого напряга, – понимающе покивал головой Сергей.

– И тогда я подумал: только так и надо жить. Кому нужны мои терзания, стремления, мысли? Нужно жить как все, а для начала…

– Напиться? – с грустной усмешкой предположил Сергей.

– Ну да. Чтобы вычеркнуть, забыть свои мысли, самого себя… Удивлен?

– Нисколько. Куда же податься русскому человеку с мятущейся душой? Или в церковь, или…

– Выпил я крепко, но совсем не опьянел. На сердце такая была тоска, такой холод! Не поверишь, после того как я решился, ну отказаться от себя, в голове будто переключился какой-то выключатель, я четко слышал, как в голове что-то щелкнуло. И меня повело… Пошел вроде покурить, а очутился в каком-то служебном помещении. Будто кто-то меня вел…

– Кто?

– Не знаю. Наверное, судьба. Новая, наперекор Его промыслу, мною самим выбранная судьба. Ну вот, забрел в какой-то закуток, там маленькая полутемная комнатка, мертвенно-синий прерывистый свет и звук такой отвратительный, трескучий… Знаешь, как от испорченной лампы дневного света… А впереди – настежь открытое окно и близкое, рукой подать, небо. Как забрался на подоконник, не помню. На сердце холодно и спокойно, в голове ни одной мысли, уже и руки разжал от рамы, и вдруг – бац! Будто удар снаружи, и я – на полу. С минуту лежал не двигаясь, думал, костей не соберу: подоконник высокий, пол кафельный, а я об него головой… Встал осторожненько, пощупал себя – все вроде в порядке, отряхнулся – и снова отправился пить…

– Не зря люди говорят: у влюбленных и пьяных есть свой ангел. – Сергей сильно потер ладонями лицо, с минуту посидел с закрытыми глазами. – Ну наливай, чего сидишь?

Опрокинув залпом рюмашку, поморщился. В поисках достойной закуски пощелкал пальцами. Не обнаружив ничего для себя привлекательного, с укоризной посмотрел на друга:

– Слушай, кажется, я понял, почему нашим интеллигентам так трудно живется.

– В моем доме прошу не выражаться! Знаешь ведь, терпеть не могу это слово, – поморщился Артем. – Ну, так почему отдельным товарищам так неуютно жить на свете?

– Потому что вы пьете и не закусываете. Вот типичный пример: что это такое? – Сергей демонстративно провел рукой над столом. – Ни желудку, ни сердцу, ни глазу художника от созерцания этой картины веселей не станет. Простая композиция, тусклые краски, одно слово – убожество! Неужели в твоем доме нет ничего посущественней этих пустяков? – Сергей с грустью перебирал в руках консервные банки.

– Типа чего? – растерялся Артем.

– Типа картошки, ну или яиц! А еще удивляешься, что тоска заедает!

Артем хорошо знал привычки друга. В трудных ситуациях, когда требовались совет или помощь, Сергей не спешил с ответом. Пауза для обдумывания проблемы заполнялась по-разному, чаще всего говорилось: «Це дило треба зажувати». Он готовил кофе, затевал долгое церемониальное чаепитие, не относящиеся к делу пустые разговоры или еще что-нибудь в этом роде… И выдавал свое решение в самый неожиданный момент. Советы его были всегда взвешенны и разумны, а помощь – действенной.

– А не пора ли нам освежиться, друг мой? – все с тем же задумчивым выражением лица предложил Сергей.

– Выйти на улицу? Не хочу.

– Ну что за пошлые мысли… Я не о том. Я говорю о благотворном влиянии чая на умственную деятельность. Ты говорил, что привез из Англии нечто стоящее…

– Да, конечно…

Артем поспешил достать из шкафчика яркую коробочку.

«Тефаль» с его функциональной быстротой и удобством был категорически отвергнут. Тёма, порывшись в многочисленных шкафчиках, разыскал старую жестяную посудину. Поставили чайник на плиту, дождались, когда горячий пар, вырываясь из узкого носика, пропоет свою старинную песенку. От крепкого до густой красноты чая сделалось жарко.

Артем снял свитер и рубашку. Оставшись в футболке с коротким рукавом, сделался до боли похожим на себя прежнего, мальчишку из московского дворика, что затерялся среди старых узеньких улочек Замоскворечья. Сергея это тронуло почти до слез. По-видимому, сам он тоже напомнил другу их общее детство. Сидя напротив, Артем часто заморгал и потер переносицу.

Громко откашлявшись, Сергей бодро спросил:

– Ну, заморил червячка? Давай теперь подумаем, почему такое случилось. Мое мнение такое: больно крутой вираж ты заложил в своей судьбе. Как говорится, отклонился от своего предназначения. А такое, наверное, бывает у каждого из нас. Может, и вправду обидел ты кого-то там, наверху. Сам-то как думаешь?

– Я еще не успел осознать все, что со мной произошло. Наверное, нужно время, чтобы немного отстраниться от проблемы, посмотреть со стороны. Знаешь, вопросы религии меня особо никогда не интересовали. В юности, как многие, увлекался идеями дзен-буддизма.

– Я тоже их книжки читал. Интересно, конечно. Читаешь как сказку.

– Вот-вот! Поначалу меня здорово захватило: удивительный образ мысли, особенная эстетика. Тут тебе и философия, и история, и сказка. Все так необычно, ярко, цветасто. А закончилось все в одночасье, в Дивеево. Попал я туда почти случайно. Приятель со старшего курса собирал материал для дипломной работы, попросил меня помочь. Приехали мы туда поздно вечером, кругом темнота непроглядная, и вдруг – сноп света: включили подсветку главного собора. Показалось, будто загорелась белая свеча от земли до самого неба. Утром пошли в лавру. Сначала немного походили, поосмотрелись. Приятель сказал, что и как мне заснять. Я быстро справился с заданием и потом просто ходил, не столько смотрел по сторонам, сколько глядел на людей. Меня потрясло какое-то поразительное несоответствие их внешнего и внутреннего состояния. С одной стороны, простые, часто усталые лица паломников. В то же время явно ощущается общность, сродство людей, приобщение к иному, невидимому, но ясно ощущаемому миру.

Какая-то старушка меня спросила, как пройти к мощам батюшки Серафима, я ответил: «Не знаю, я здесь человек случайный». Рядом проходила монашка, посмотрела на меня то ли с удивлением, то ли с укоризной, сказала: «Пойдемте, я вас провожу». И провела нас через храм прямо к мощам Серафима Саровского. Я не знал, что в таких случаях делают, повторял все за другими. Вышли мы с бабулькой из храма, у нее глаза светятся такой радостью. Спросила мое имя, говорит: «Видно, Бог тебя привел сюда, с тобой и я такой чести удостоилась, ведь провела нас сама матушка настоятельница, мне монашки сказали. А сама-то я сегодня могла бы и не попасть – видишь, сколько людей». Тут только я увидел, какая огромная очередь выстроилась, чтобы приложиться к мощам старца.

Короче, с того дня я позабыл о дзен-буддизме, как о ребяческих забавах. Мне будто открылся путь, и ясной показалась цель моей работы: научиться снимать так, чтобы через визуальный видимый ряд приоткрывать невидимый, но неотъемлемый и главный мир человека, неотделимый от него.

– И ты сумел это сделать! Твоя дипломная работа и короткометражка…

– Да, эти работы прошли на ура, а дальше дело не пошло. Для хорошего кино нужны серьезные деньги, спонсоры. Ни того, ни другого, как понимаешь, у меня не было. Тут Жорик со своей наукой: «Желаешь творить, хочешь перспектив – сам заработай деньги на свои фильмы. Это обычная практика!» И я работал, снял столько роликов, что не сосчитать. Деньги пошли нормальные, а с ними – новые возможности. В общем, втянулся я в эту новую жизнь, появились новые друзья, новые мысли, проекты. О прежних своих замыслах стал забывать, но особо об этом не сожалел, думал, что все у меня еще впереди. Короче, когда появилась возможность снять свое кино…

– Оказалось, что снимать нечего?

– Именно так. Я кинулся к старым записям, просмотрел все отснятые впрок сюжеты – материала много, но вместе не собирается. Это как в разбитой мозаике: отдельные фрагменты хороши и их много, но сложить вместе никак не получается, потому что нет основы, цемента, что связал бы кусочки в единое целое. Тут я понял, что со мною что-то неладно. Попытался разобраться, что к чему, – получилось только хуже. Оказалось, что изменился не только мой образ жизни, мои мысли, но и я сам. Пришли успех и деньги, но ушла радость, пропал интерес к жизни. Я стал равнодушным к жизни и себе. И тут навалилась на меня такая тоска!..

– Что ж мне ничего не говорил?

– А чем бы ты помог?

– Представь себе, помог бы. Сам прошел через такое. Когда со спортом все закончилось, думал, сдохну от тоски. Не знаю, что со мной стало бы, если б не соседка по квартире. Она посоветовала обратиться к священнику. Он понял меня с полуслова, объяснил, что нет греха страшнее греха уныния и отчаяния. Назвал признаки этой духовной болезни: глубокая депрессия, ощущение безысходности, полнейшее равнодушие к жизни и себе и, как крайняя степень, попытка уйти из этого мира.

– Что-то я не очень понял: отчаяние – это грех или наказание?

– И то и другое. Нужен опытный духовник. Я помню, твоя матушка рассказывала притчу, как недовольный своей судьбой человек обратился к Богу с просьбой поменять свой крест на более легкий. А Боженька ему говорит: бери любой на выбор. Мужик перебрал сто разных вариантов, а остановился все равно на своем. Так-то! – Сергей посмотрел на часы: – Мать честная, времени-то сколько! Давай спать!

Сытые и разморенные, они улеглись спать на диванах в гостиной. Некоторое время лежали молча. Мрачные мысли и мучительные воспоминания отошла в дальнюю даль, Артем стал засыпать.

Сергею уже снился первый сон, легкий и смешной. Вопрос Артема застал его врасплох:

– Сереж, а как думаешь, простят меня там за мои фортели?

– Мне кажется, уже простили. А позволили произойти всему, чтобы ты скорее узрел весь ужас предательства.

– Себя самого?

– Ну да. Надо бы тебе сходить в церковь, поставить свечку. А лучше сходи на исповедь, причастись.

– А ты что, ходишь на исповедь?

– Пока нет. Но мама всегда говорила, что нет лучшей помощи в жизни, чем молитва. Хочешь, пойдем завтра вместе, свечки поставим, постоим в храме?

– У тебя что, тоже проблемы? – привстал с подушки Артем. – Извини, я как последний эгоист – все только про себя.

– Я только что отца схоронил…

– Да-да-да, прости!

– Да ладно, успеем про все наговориться, в деревне дни долгие, а вечера еще длиннее.

– Серега, как хорошо, что ты приехал! Спасибо тебе.

– За что?

– За то, что выслушал, напоил, накормил, – улыбнулся Артем.

– А, это всегда пожалуйста. – Громко зевнув, Сергей выключил свет. – Это что, пустяки! Небольшой экспромт в полевых условиях. Вот тетя Таня хлеб печет!.. Знаешь, как он пахнет?

– Нет, у нас не было родственников в деревне…

– Как только приедем в деревню, попросим испечь ржаного хлеба. Растопим русскую печку березовыми дровишками. Дым от них особенный, здоровый.

– Ага, хорошо…

– Поедим своего хлебушка, попьем свежего молочка, в баньке попаримся…