Было время, когда Земля, окутанная лесами, представляла собой рай. Было время, когда наши корни сплетались друг с другом и передавали из поколения в поколение простую истину – умение жить. Деревья находили себе пару и даже влюблялись! При восторженном соитии мужского и женского начала цветы превращались в плоды. Созревая, плоды опадали в благодатную почву, прорастали. Вот она – любовь Земли и Неба!

Столетия сменяли столетия. Росло и множилось живое. Связь миров, как единое целое. Мир растений – душа, нервы и кожа планеты Земля. Земля к нам, деревьям-великанам, относилась по-особенному трепетно и бережно. Каждый из нас был частью единого целого, сохраняя и передавая энергию Света. Ветви тянулись к солнцу, пытаясь дотронуться хоть листочком золочёный диск. Корни впитывали и делились с ветвями мудростью рода. Семена разлетались с помощью ветра и птиц, уплывали с потоком воды, разносились животными и даже людьми на далёкие расстояния.

Было время, когда нам поклонялись, как Богам.

1. Зачёт автоматом

Профессор слыл личностью странной и неординарной. И если он читал лекцию первой парой, то не опаздывали даже студенты «совы», а «жаворонки» кружили у закрытой двери за полчаса до начала «представления», стараясь первыми влететь в аудиторию, как на премьеру. Особый магнетизм речи Профессора и тембр голоса завораживали учеников, как волшебная флейта стаю крыс.

– Господа, мир прекрасен в разнообразии форм и представлений о нём. Но есть тема, которая требует особого внимания и уважения. Время! Вот, что веками тревожит величайшие умы человечества. Некоторые считают, что время, выделенное для чего-то, имеёт начало и конец. Возможно, они правы. Закончится в положенный срок даже моя лекция. Не так ли? Замечу. У всего в природе есть начало и есть… Нет, не конец. Лишь частичное изменение, похожее на смерть, или на затишье перед бурей. Ибо жизнь – вечная материя. Она может трансформировать форму, менять содержание. Но константа всего живого остаётся неизменной. Стремление оставить после себя достойное потомство себе подобных. Жизнь в любом проявлении – благо. Так было. Так есть. Так будет, – лектор вынул из жилетки часы на цепочке, откинул золоченую крышку, улыбнулся чему-то своему, поднял вверх указательный палец. – Слышите? (В аудитории прозвенел звонок). Время гонит нас вперёд и требует уважения.

Лекция подошла к концу, но что-то удерживало студентов на месте. Они будто знали, или чувствовали некий подвох.

– А теперь, дамы и господа, объявление, – так и есть, интрига и продолжение беседы на перемене была обеспечена. – Я срочно уезжаю в командировку, поэтому, вашему слуге, достойно и с пристрастием принять у вас зачёт не удастся.

– Как же так? – аудитория зашумела, затараторила. Аудитория взорвалась! Неожиданные перемены всегда наводят на крамольное и негативное. – Кто останется вместо вас? Так не честно.

– Тише, тише!

Студенты продолжали гудеть, как разворошенный улей.

– Хорошо, – сдался Профессор. – Не будем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, сейчас. «Автомат» каждому у кого с собой зачётные книжки.

– Ура, браво! – зачётные книжки к концу сессии носили всё. На всякий случай.

– Господа, на два тона ниже, пожалуйста. Иначе, передумаю.

Восклицания одобрения сменились на аплодисменты. Так звучит листопад во время дождя.

– Ну-с, начнём с первого ряда. С мест не вставать, не толпиться.

– Профессор душка!

– Наш человек, – студенты встали в длинную вереницу, ожидая зачёта, как манны небесной.

– Сто-о-о-ящий чел, факт.

– Арман, надеюсь, ты как истинный капитан покинешь корабль последним? – только староста не боялся сидеть на первом ряду во время лекций, но сейчас любой из группы поменялся бы с ним местами.

– Армаша, передай мою зачётку на подпись, здесь такая толпа… – Гульназ знала себе цену и всегда пользовалась малейшей возможностью показать окружающим, что может крутить любым парнем в любой ситуации.

– Ар, послушай женщину и сделай наоборот. Получи зачёт последним.

– Фи, грубиян. И ладно, подожду, когда вы рассосётесь.

– Последнее, – Профессор встал. – Тот, кто хочет откосить от сессии и поехать со мной «в поле» на два месяца, тот…

– Я! – прервал преподавателя взволнованный голос с галёрки.

– Меня возьмите!

– И меня.

– Я тоже не откажусь.

– Поехать в экспедицию сможет каждый, кто откажется от «автомата». Любой, кто рискнёт здесь и сейчас сдать экзамен по моему предмету, – гробовая тишина в аудитории, будто нет ни одной живой души. Испарились. Убежали, – …по моему предмету без подготовки. На принятие решения три минуты. Время пошло.

– А если не получится ответить? – всё тот же голос с галёрки подлил масла в огонь.

– Тогда пересдача осенью, раньше не ждите. Дела архиважные, други мои. Итак, по правую руку – экзамен. По левую – «автоматчики», – о том, что Профессора среди студентов зовут «Левша» не знал только глухой. – Меняю свой автограф на вашу зачётку.

Длинная вереница получить халявный «автомат» таяла быстро. Раз. Два. И вот она – заветная подпись самого крутого из преподавателей. Без нервов. Без шпаргалок, зубрежки и переживаний. Легко и просто. Каждый знал, либеральному с виду Профессору сдать сходу предмет мог только гений или сумасшедший.

Через несколько минут в опустевшей аудитории осталось трое. На первой и на последней парте парни, а посередине девушка.

На первой парте восседал староста курса Арман. Несбыточная мечта всех девчонок института. Отличник, обладатель великолепной памяти. Идеальная внешность киногероя: высок, строен, широк в плечах.

На последнем ряду алела рыжая шевелюра Вариса, разгильдяя и баламута, который постоянно напоминал окружающим, что ударение в его имени исключительно на второй слог. Его раздражало, когда старинное русское имя извращали другим звучанием. Гораздо чаще парня звали просто Вар. А девчонки нежно шептали, Варушка. Учился он в полнакала, будто делал одолжение, но умудрялся, тем не менее, сдавать сессию без хвостов. Вар отличался среди сверстников нано технологичным росточком, и впечатлительной натурой.

Ровно посередине красовалась Гульназ. Девушка точно знала, что не упустит возможность, (даже если это одна сотая процента) провести лето в обществе неприступного Армаши. А зачёт «автоматом» пусть летит к чёрту. До осени ещё далеко. Если что, времени подготовиться будет достаточно.

– Тяните билеты, други мои, – на столе рассыпалась пачка тетрадных оборвышей в клеточку.

Билеты. Что в них? Экзаменационные вопросы Профессора всегда отличались оригинальностью.

2. Байбосын

Купец Байбосын водил караваны по Шёлковому Пути почти всю жизнь. Его уважали, а порой и побаивались. Кому захочется связываться с человеком, который одним лишь взглядом мог остановить разгорячённого скакуна и странным мычанием вперемежку с клёкотом превратить дикого коня в послушного друга и помощника.

Ещё мальчиком Байбосыну посчастливилось стать мюридом – учеником старшины общины дервишей. То было странное время, тревожное. Отец намеренно отдал десятилетнего сына в ученики. Дервиш, принявший обед бедности стал для мальчишки вторым отцом и первым испытанием. Из шёлковых одеяний в холщовую рубаху. Что может быть страшнее для избалованного материнской любовью первенца? Мама, милая мама, рыдала и целовала ноги отцу, моля о милости оставить сына рядом. Но тот был непреклонен. Богатство развращает. Что может быть хуже для юноши в эпоху перемен? Постоянная борьба за власть и за новые территории среди соплеменников могла в любой момент испепелить кочевье, спрятавшееся далеко в горах. Мальчиков, выросших выше колеса арбы, не жалели и предавали смерти. А Байбосын был на удивление высок.

Так, Байбосын ещё ребенком впитал знания великих суфиев и понял, золото и серебро не самое главное в жизни, важнее быть сытым. Года два он жил в обители «ханаке» под началом шейха – блюстителя порядка. Иногда бродяжил вместе с наставником, питаясь мирским подаянием. Периодически возвращаясь в общину, Байбосын проводил время в молитвах и постах.

Когда ему исполнилось семнадцать, умер отец, оставив старшему сыну немного скота, юрту и многочисленную семью малолетних братьев и сестёр. Выжить в таких условиях оказалось труднее, чем бродить мюридом по свету. Ещё один голодный рот в семье? Именно поэтому Байбосын напросился погонщиком в караван, уходивший в Китай. Мать отдала сыну немного золотых украшений, и кое-что по мелочи.

Байбосын вернулся в кочевье через год окрепшим батыром, способным держать меч. В седельной сумке каждому из семьи были припасены подарки. К счастью, междоусобица не коснулась высокогорья. Лето и осень даровали много забот со скотом. Приятных забот, связанных с продажей многочисленного приплода овец. Жить бы, да радоваться! Но зима принесла лютый холод. Часть скота помёрзла, вокруг рыскали голодные стаи волков и резали овец набегами, истребляя поголовье. Этой же зимой умерла мать, и на руках Байбосына осталось три сестры и шесть братьев. Самому младшему к тому времени исполнилось пять лет.

Прошёл год скорби. И весной на празднике равноденствия молодой глава рода выдал замуж сразу трёх сестер в одну семью. Их мужьями стали три родных брата. Малышей взяли на воспитание новые родственники. Разделив скот на четыре равные части, Байбосын отдал три из них сёстрам. Новость, что мюрид Байбосын не только не взял калыма за сестёр, но и сам поделился тем, что имел, облетела близлежащие кочевья.

Воспитание и законы дервишей вошли в его кровь – только так можно было объяснить сей странный поступок. Свою четвёртую часть он продал.

С кошелём монет он вновь ушёл в Китай, а затем в Индию по Великому Шёлковому Пути.

Что за человек этот Байбосын? Молодой и горячий батыр? Отчасти да. Несостоявшийся дервиш, готовый делиться с близкими имуществом, не думая о себе? Возможно. Будущий купец? Или глупец, выбравший дорогу вместо уютной юрты, молодой жены и тучного стада овец? Любой из соплеменников имел по этому поводу своё мнение. Но Байбосыну было всё равно. Он знал, что хотел и поступал так, как считал нужным.

3. У старого кострища

– Профессор, посмотрите, – Арман протянул деревянную резную пиалу, – я нашёл это у старого кострища.

– Ну-ка, ну-ка. Сандал? Нет. Что-то другое… Удивительно, – глаза начальника экспедиции искрились от восторга. – Варис, прими находку в лабораторию.

– Да, Профессор! – донеслось с соседней палатки.

– И проверь возраст сего экспоната, как можно быстрее. Возможно, артефакт.

Лаборатория, она же палатка была напичкана разнообразными приборами. Доставить на точку ценное оборудование оказалось нелегко в прямом и переносном смысле. Груз по горам везли на двух лошадях, с трудом договорившись с местными об аренде вьючных животных.

– Так сразу и артефакт, – ревниво прошипел Варис, беря найденный предмет. – Ар, ты её в индийском магазине, когда купить успел? Да липа всё это. Ли-па! Профессор, не может артефакт сохранится так в естественных условиях. Не верю.

– Просто проверь, – отчеканил Профессор. Он вошёл так тихо, что ни Арман, ни Вар не услышали даже шороха и оттого вздрогнули. – Привыкай делать выводы только после исследований. Заметь, я сказал, возможно.

– Есть, проверить. Армаша, не горюй. Лаборатория – моя стихия. Наша экспедиция не только археологическая, но и с биологическим уклоном, так сказать. Посему, собирай гербарий, фотографируй птичек, это у тебя лучше получается, – рыжая шевелюра склонилась над столом. Парень попытался отщипнуть перочинным ножом частичку древесины. Не получилось. Ещё раз. Лезвие ножа соскальзывало, будто от стекла. – Что за чёрт…

Последующие два часа, используя все возможные варианты, трое исследователей с трудом срезали тончайший слой со дна пиалы.

Предположения оправдались, возраст находки привёл в восторг.

– Ребята, скоро вечер, – очнулся Профессор. – Ар, где ты нашёл эту штуку?

– Недалеко, полкилометра от нас. У старого кострища, я же говорил.

– Так, веди, пока не стемнело. Варис, возьми с собой фотоаппарат. Фиксируй всё: кусты, корни елей, даже следы на земле. Понял?

– Как не понять. А вы секретное оборудование возьмете?

– Обязательно.

Об аппарате, что прислали из России в самый последний день перед экспедицией, первым узнал Арман. И то, чисто случайно.

В тот день Арман помогал упаковывать химические реактивы. В дверь постучали, у порога стоял высоченного роста белобрысый парень. Он вежливо спросил Профессора и скрылся вместе с ним на кухне. Беседа была на удивление короткой. Благо перегородки в современных домах тонкие, их толщина не является препятствием для звуковой волны. За стенкой оговаривали срок использования аппарата. Как и когда вышел незнакомец Арман так и не понял. Человек будто пропал, даже дверь не хлопнула.

– А мне испытать дадите? – Арману не терпелось подержать тщательно охраняемое оборудование в руках.

– Нет, – отрезал Профессор. – Не время ещё. Вперёд, други мои.

Так, налегке с одним фотоаппаратом и с зачехлённым предметом, похожим по форме на обыкновенный термос, трое исследователей вышли из лагеря.

– Помните, два дня назад я утверждал, – тараторил Варис, – что ночью мимо нашего лагеря прошёл человек в странной одежде. Будто воин со старинных гравюр. Под уздцы лошадь вёл. Огромную, метра два в холке будет. В ту сторону и шёл, куда Ар ведёт. Смотрите, следы от копыт!

– Сфотографировал?

– А надо?

– Естественно.

– Надо так надо. Сделано.

Группа продолжила путь. А Вар балагурить:

– Профессор, я понимаю, вы человек особенный, спасибо вам – на зачёте не засыпали, с собой взяли. Я чел иррациональный, знаю. Но уверяю вас, отчасти гениальный. Школу в пятнадцать лет закончил, по возрасту даже в институт не брали. Дядька с трудом, через деканат пробил. Смотрите, какая каменюка! А рядом куст рябины. Валун красивый, щёлкну и его, на всякий случай, – Вариса почему-то морозило, и чтобы скрыть нервное напряжение, парень дал волю словоблудию. – У меня друг в Инете есть, фамилия смешная Рябина. Он тоже из вундеркиндеров. Сейчас с двумя братьями в Сколково лабораторят. Я им помогал расшифровать интересный текст. Говорят, из самой Атлантиды.

– Атлантида? – не удержался от издёвки Арман. – Так ты сказочник. Почему раньше молчал?

– Скажи, попробуй. Засмеют. Мол, салага языком метёт, как помелом.

– Так и есть, – Ар щёлкнул болтуна по голове. – Саечка за враньё.

– Не вру я, не вру! У нас даже сайт был. В него девчонка одна тексты скидывала, которые братья Рябина на её адрес через паутину посылали.

– Фантастика штука замечательная, Варис, но не доказуемая, – Профессор остановился, посмотрел внимательно в глаза болтливому мальчишке. – Странно, вроде правду говоришь. Что, и старшего Рябину знаешь?

– Нет. С ним не знаком.

– А я, знаком. Действительно, есть такой писатель в России. И его приёмным сыновьям недавно выделили лабораторию в Сколково. Они архиважную тему изучают…

– Ваш секретный аппарат оттуда? – гениальная мысль сама слетела с уст Армана.

– Нет, – Профессор понял, что сболтнул лишнее, – не оттуда. Но проверку «в поле» пройти, хотя бы в частном порядке, должен.

Арман промолчал, но подумал:

«Интересная информация. Врать Профессор не умеет. Значит, аппарат, требующий испытания „в поле“ от неизвестного Рябина. Вот когда открылась тайна, почему троечник Вар вдруг с блеском сдал сложнейший зачёт. Варис связан общими темами с какими-то парнями под такой же фамилией Рябина? Всё по знакомству! Везде и всюду, даже здесь! Сейчас я ему выдам…»

– Вот оно как…. – Арман закипал от негодования. Глаза налились кровью. Он уставился на Профессора, будто встретил инопланетянина. – А я вам тогда зачем? Прислугой на побегушках? Арман, принеси сухих веток. Арман, разведи костёр. Арман, возьми срез с корня самого высокого и толстого дерева ели. Арман, то. Арман, это!

– Что-о-о? – повысил голос Профессор.

Вспышка гнева у парня прошла так же быстро, как и появилась. Нужно было как-то смягчить ситуацию. Он понял, погорячился. Ничего не оставалось, как искусно перевести разговор в другое русло:

– Жаль, Гульназ провалила зачёт. Сейчас проблем хотя бы с готовкой не было.

Ар взглядом попросил поддержки. Да, Вариса раздражала горячность сокурсника, но что ни сделаешь ради общей цели.

– Твоя Гульназ повар высшего разряда? Женщина на корабле к несчастью. А у этой маникюр, как когти у птеродактиля. Тоже мне, – Вар недоговорил. Потянул носом, принюхался. – Люди, дымком пахнет.

– Хорошо, что напомнил, – Профессор тоже был немного смущён и с радостью принял правило игры. – Юноши, смотрите, сухостой. Запомните место, на обратной дороге заберём. Я вам такой чай с травами на костре заварю. Не чай будет, песня! А это что?

Впереди поблескивал огонь.

– Древнее кострище! – заорал Арман. – Кто его разжёг? Всё, всё рушится. Я ничего не докажу. Ни одной достойной фотографии, ни одного хорошего анализа почвы и углей. Ничего там больше не найти.

Троица побежала к кострищу.

– Туши, туши! – Арман вырвался вперёд и первым появился на поляне. У разведённого огня копошилась девичья фигурка. Палатка кое-как закреплена за огромный корень ели. Алая материя лениво трепетала на ветру не желая натягиваться, как положено, настоящему жилищу туриста.

– Что? – девушка оглянулась. – Ой, это вы?

– Гульназ? – Арман чуть не плакал, глядя на живой огонь в древнем кострище.

– Армаша, я всё-таки тебя нашла.

– Гульназ-з-с-с, – прошипел Профессор.

– Ба! Красавица, какими судьбами? – нервно захохотал Варис. Он щёлкнул затвором фотоаппарата. Ещё. Ещё раз. Шаг за шагом. Шаг за шагом парень начал фотографировать местность, которая ещё сохраняла следы прошлого. – Стой, не шевелись. Не шевелись, я сказал.

– Смотрите, что я здесь нашла, – Гульназ встала в позу победителя. – Вот!

Варис обернулся и автоматически запечатлел исторический факт. У горящего костра стояла высокая, стройная, как тростник девушка. В одной руке она держала деревянный посох с закруглённым концом. В другой – тряпичный узел из пёстрой шёлковой ткани. Что было в том узле, пока никто не знал.

– Деточка, опусти находку подальше от огня и отойди метра на два, – заискивающе пропел Профессор, расчехляя секретное оборудование. Неяркий свет, как от фонаря, коснулся посоха. Ученый осторожно развязал узел ткани. – Как интересно, будто вчера оставили. Идеальная сохранность. Возраст? – Профессор посмотрел на светящийся индикатор. – Не может быть! Арман?

– Я здесь.

– Забери леди и в темпе вальса отсюда. Я надеюсь, ты хорошо знаешь законы гостеприимства.

– Варис?

– Я.

– Не вижу должной расторопности. Демонтируй палатку и в лагерь. Я буду позже.

Бесплатный фрагмент закончился. Хотите читать дальше?

Посох Байбосына