Плач Ярославны. Дочери Руси

Глава 4 В Заповедном лесу

Волшебный лес под Киевом, тот самый, в котором еще при Владимире расположились кумиры всех языческих богом, пребывал к тому времени в жалком состоянии. Только стены без крыши да развалины оставались от замка, в котором жил и нес свою службу Добрыня, а потом его сыновья и внуки. Только изредка путники, странники появлялись тут. А славяне от греха подальше предпочитали обходить эти места стороной. Они слышали немало печальных, а то и горьких истории о том, что здесь пытали христиан, придуманные позднее монахами, но были уверены в том, что самые страшные, дикие и мстительные языческие духи обитали там. Бес поселился в развалинах того самого замка, и разными проделками часто подтверждал дурную славу леса, порой, когда у него было хорошее настроение, ему помогал и Леший.

Кумир Перуна за это время покрылся мхом и был почти неузнаваем. Да никто и не помнил о грозном боге. Правда, другим кумирам повезло больше, сами боги спускались к ним из Сварога и приводили их в надлежащий вид. Но этот кумир обходил стороной, боясь праведного гнева Громовержца.

Бес обошел свои владения и оценил их критическим взглядом. Он прекрасно знал, что Елизавета тут появится. Он постарался припомнить, каким был этот лес в ее бытность. И все приводил в надлежащий вид.

Убедившись в том, что сделать это невозможно, он обреченно махнул лапой:

– Ну и пусть она убедится в том, что они наделали с теми, кого предали и забыли.

№№№№№

Всадница на сером коне опустилась на поляну. Конь ее крылатый забил копытами, словно убеждался, что под ними и на самом деле твердая земля, а не облака. И она огляделась вокруг. И не могла оторвать взгляда от всего, что видела.

Она знала, что этот тот самый лес, и все-таки не узнавала его.

– Это не тот лес, – наконец заговорила королева, – что же могло произойти за это время. Это не могло быть так чудовищно.

Спрыгнув с коня своего, она направилась к кумирам, которые былина месте, но казались почти неузнаваемыми.

– Перун, – обратилась она к Громовержцу, – как хорошо, что ты не видишь этого. И она смущенно перешла к другим кумирам. Но там она успокоилась – у них был вполне приличный вид.

– Глупцы, – простонала Елизавета, обращаясь к неведомым ей людям, – они должны были вернуться к своим богам. А нынче они еще дальше от них, чем прежде – чуда не произошло.

– Если бы они вернулись к Перуну, скольких бед они смогли бы избежать.

Она понимала, что, вернувшись, к ним, она должна что-то сделать для своих богов. Она вспомнит этот лес и восстановит храмы, и напомнит им то, чего они и знать не могли.

Но Елизавета понимала, что беспокоится она не столько о людях, которые сами повинны в бедах своих. Она думала о богах, не заслуживших такой участи. За это время она так хорошо успела их узнать и полюбить, что могла понять, сколько эти люди потеряли. Королева смела, надеяться на то, что вернуть их еще не слишком поздно. Она отпустила своего коня, велев ему отправляться в Сварог.

– Я позову тебя, когда ты будешь мне нужен, и когда он, оттолкнувшись от земли, слова поднялся к облакам, она еще раз взглянула на Перуна. И лес исчез перед ее глазами.

№№№№№

Никогда в последние годы в Свароге не смотрели так пристально за происходящим на земле. Боги готовы были включиться в то, что там будет происходить, с того момента, когда Елизавета начнет свою новую жизнь.

Ярослав не находил себе места. Он видел, как она исчезла. Он понимал, что не увидит ее больше в том виде, к которому так привык с ее детства. Они смогут только в памяти своей сохранить ее облик. Но память часто подводит. И наступит то время, когда они не вспомнят ее лица.

Развалины замка должны были сохранить память о странной всаднице. Она во второй раз появилась в этом мире, и хотя пока исчезла, но появится где-то рядом и заявит о себе. Замок хранил эту тайну. И те, кто наблюдали за происходящим из Сварога. Могли влиять в то, что свершалось на земле в последнее время.

Глава 5 Монолог Перуна

Когда на небеса вернулся крылатый конь без своей спутницы и наездницы, в Свароге установилась мертвая тишина.

Многие верили, что в последний момент Елизавета передумает и вернется назад, но теперь всем было понятно, что такого не случится. После этого даже Перун появился из своих чертогов и решил поговорить с ними о том, что в последнее время происходило.

– Что вы скулите, как побитые псы, – взревел он, – одна девчонка стоит вас всех вместе взятых. Она не сомневалась в том, что должна делать, а ведь ей было что терять, – напомнил своим подопечным он.

Никто не решился бы возражать своему властелину, тем более, что он был прав. И он продолжал свой монолог:

– Мы сами виноваты в том, что случилось. Я видел кумир и даже радовался этому одно время, потом не мог простить себе и вам того, что произошло с этим миром. И пусть я всегда был безрассуден и глуп, обидчив и очень жесток, я никогда не стал бы помогать им и что-то менять, но где вы все были в это время. Ведь многие из вас славились добротой и благоразумием, так что же с вами приключилось?

Он повернулся к Леле, Ладе, Дажьбога.

– Почему вы молчали, ничего не пытались сделать? Почему Велес, – он в упор смотрел на бога всего земного мира, – превратился в посмешище. О чем думали вы все? Вы решили, что достаточно только молчать вместе со мной? Я знаю, что вы чистили свои кумиры и тайком за ними следили, но разве этого достаточно для того, чтобы все в этом мире было, как прежде? Это скорее жалкое напоминание о былом величии, очищенными, они стали еще более жалкими и страшными.

Молча стоял он теперь в гробовой тишине, никто ничего не смел сказать ему. Каждый понимал, как велика была его собственная вина. Он понимал, что сделал что-то не так. Но что же можно было предпринять еще?

– Я все время был с тобой, – прошептал в тот миг Рюрик, – хотя в самом начале моим богом был другой, я принял тебя и постарался сохранить в своей душе и в этом мире, но ничего не помогло.

– Но ты не смог бы верить в нас искренне, потому что всегда оставался чужаком, – тяжело вздохнул Перун.

Олег Вещий не решился подать голоса. Он не мог похвалиться тем, что хранил славянских богов и обращал на них какое-то внимание. Его было за что упрекнуть.

Но Святослав не собирался молчать.

– В чем ты можешь меня упрекнуть? – усмехнулся он, – я был за тебя, против матери своей пошел, я был примером для воинов не только в мужестве и отваге, но и в служении тебе.

– Ты служил только себе самому, ты не принял нового бога, это правда, но только потому, что хотел отомстить своей матушке, и твои воины прекрасно знали эти. Иннам не стоит лгать.

Святослав отступил. Он вовсе не ожидал, что услышит такие упреки, но ничего изменить не смог бы, если бы и захотел.

Они видели, что тут не было главного виновника всего случившегося – князя Владимира. Они слушали те обвинения, которые относились в первую очередь к нему. Но, судя по всему, Перун так не считал. Кто-то напомнил о нем, и он, услышав крамольное имя, захохотал:

– Не стоит все на него списывать, разве он один смог бы все это сделать, разве по зубам бы ему это было? – и с этими словами он замолчал. Он постарался все перевернуть с ног на голову. И потому росло непонимание между ними.

И в тот самый момент Перун повернулся к Ярославу:

– Они называют тебя мудрым, но ты был только хитрым и коварным, а это не одно и то же. Ты принес в мир больше зла, чем твой отец.

Удивились все, даже те, кто не обращал особенного внимания на происходящее.

– Но это несправедливо, – пытался возражать Ярослав, я был с вами, даже после крещения.

– Это так, и тоже только вопреки отцу своему. Но как только он исчез с лица земли, как только ты стал Великим князем, куда делась твоя любовь и преданность старым богам. Ты ни разу не зашел в храм, не был в заповедном лесу. Они все знали и видели, что они должны были подумать о тебе? Ты доказал, что с нами можно не считаться, особенно, когда борьба тоя развернулась с родным отцом. Там никакие боги больше не были тебе нужны.

И после всего сказанного он отправился прочь. Но сколько бы он не говорил, ясно, что изменить ничего нельзя было.

Но взор Перуна уже был обращен в грядущее. Он стал следить за тем, что могло еще происходить на земле, потому что только там это могло иметь какое-то значение.

Он оставлял девушку на произвол судьбы так же, как князья оставляли его, но это было по отношению к ней несправедливо.

Глава 6 Последний шанс

Она должна была появиться в этом мире только через несколько месяцев. Но еще не родившееся существо уже видело и слышало то, что происходит. Оставалось еще какое-то время для того, чтобы поразмыслить о происходящем и все понять, и привыкнуть к новому миру.

– Если все придет окончательно в упадок, то немного раньше или позднее наступит конец света, мир провалится в бездну. И она поняла, что в этот мир должен прийти человек, который его и попробует изменить. Она знала и то, кто станет этим человеком.

– У них должен быть последний шанс, – рассуждала в это время Елизавета, – как бы слабы и плохи они не были, у них должна быть возможность изменить этот мир.

Она понимала, что одной человеческой жизни для этого не хватит, а после того, как ее новая жизнь на земле подойдет к концу, самым значимым останется «Слово» – обращение к потомкам, которое напишет ее муж, конечно, она во всем будет ему помогать.

Как ее отец писал когда-то законы свои и поучения, они создадут нечто великое и поучительное, и это послание останется в веках.

И там будет весь ее пыл и все познания о мире и о человеке в этом мире. И рано или поздно оно дойдет до всех славян. Они снова повернутся лицом к Дажьбога и Перуну и вымолят прощение у брошенных и преданных богов. Тогда и будет происходить в этом мире нечто необычное, она сможет с гордостью сказать о том, что сделала все, что было возможно тогда для того, чтобы спасти этот мир. Они должны перед лицом опасности забыть обо всех бедах и раздорах и сплотиться воедино. Только при таком сплочении никто не сможет справиться с ними. И странным казалось ей то, что князья не хотят понимать этого. И каждый выстраивает свой град, и укрепить его старается. Но как легко любому врагу лютому будет разбить их поодиночке. Было в душе ее что-то далекое от понимания, тяжелое и нелепое. И никто не смог бы ей разъяснить, чем такое противостояние завершиться может. Еще бестелесная, всматривалась и вслушивалась Елизавета во все происходившее, словно тайна, в тайниках души хранящаяся могла наружу вырваться. В один из таких дней и почувствовала она, что кто-то таинственный ее если не увидеть, то услышать хочет. И перед ней на самом деле появилась Лада.

Богиня семейного очага спустилась на землю и рядом с ней остановилась. Она первой из изгнанных богов, решилась снова вернуться в этот мир, хотя и понимала, что ее там не ждут, и нет ей там места. Не нужен им покой и лад. Она была там и убеждала себя в том, что делала это для Елизаветы.

– Ты огромный груз на плечи свои взвалила, если бы пораньше немного, а нынче все зашло так далеко, и никто не поможет тебе справиться с ним. Они сами не ведают что творят.

– Ничего, – подала голос Елизавета, – ради большого дела можно и рискнуть, и в жертву жизнь свою принести.

– Рискнуть, конечно, можно, – согласилась та, – только ничего не появится от этого риска. Один раз тебе уже повезло, но всегда так не бывает, ты потеряешь то, что имела, и ничего хорошего не получишь взамен. Стоит ли обрекать себя на муки ради призрака странного. Бес был прав, когда говорил, что легко быть королевой рядом с Гаральдом, и совсем не просто в своем королевстве, где раздоры и споры столетия длятся и никогда не прекратятся. Нет им конца и края, и быть не может.

– Пусть так, глупо было бы не верить тебе. Но ты богиня, о которой они посмели позабыть, каково тебе оставаться изгнанной и несчастной.

– Я всегда буду на твоей стороне, – согласилась она.– Если смогу тебе помочь, то обязательно сделаю это, только мне жаль Елизавету до слез. Она бесследно исчезнет, как только появишься ты.

– Ее нет больше, и не стоит жалеть о том, чего давно не существует

В минуты откровения она была спокойна и уверенна в собственной правоте. Лада, хотя и печалилась, но беседой оставалась довольна – у нее появлялась какая-то надежда. Она помнила, как сильна была королева, и стоило побыть с ней рядом и побороться. Хотя до того момент пока она повзрослеет, и начнет действовать, оставалось еще много времени, но главное было решено в те минуты.

Глава 7 Без Перуна

Она ходила меж людьми невидимая и пыталась услышать что-то о Перуне. Но никто из живых не мог сказать ничего определенного.

– Они его совсем забыли, – с яростью говорила Лада бесу, словно это было для нее новостью.

Для них прошла целая жизнь, и не одна, в которой ему не было места, что же ты хотела, если люди так слабы, – пожал тот плечами, он давно привык ничему не удивляться.

– Но мне хотелось верить в то, что те, кто таит молчание, не потеряли память, и стоит только поднести спичку, и загорится костер. Но ничего такого не получается.

– Елизавета что-то попытается предпринять. Но они, втянув королеву в странную игру, испытывали тревогу, почти отчаяние и собственную вину за то, что призваны участвовать в таком деле, которое обречено на провал. И с каждой минутой это становилось все более понятно.

– Они не могут обойтись без Дажьбога и его тепла, с него и надо начинать, – после долгого молчания подал голос бес, он всегда был миролюбив и безразличен, может его удастся уговорить им помогать. Перун также упрям, как и они сами, а еще смертельно обижен.

И вместе они отправились в замок на высокой горе, в котором все еще обитал бог солнца.

№№№№№№№

Наступил вечер. Он только что появился во владениях своих, как всегда усталый и равнодушный. И было отчего отключиться от этого мира. Всех обогревший и со всеми ведший дружеские беседы, он так уставал за день, что перестал замечать все происходившее вокруг. И потом ложился на горе высокой и лежал до рассвета, до того момента, когда снова надо было появляться в небесах.

И он не мог быть доволен тем, что бес и Лада во владениях его появились. Но внешне он казался равнодушным и спокойным, и взор устремлен был куда-то вдаль.

– Он поразительно красив, – думала Лада, только что-то страшное, загадочное есть во всем его облике. И никак нельзя к нему серьезно относиться, и почти невозможно полюбить его.

– Мы решили с тебя начать, – без всяких лишних слов заговорил бес, – ты не мог знать того, что Елизавета снова хочет на землю отправиться, чтобы что-то для богов наших и для людей успеть сделать. Ты должен быть вместе с ней и помочь ей в том. Пусть они поверят в нас и к нам вернутся.

– Но при чем здесь я, если сделать это должен Перун, – усмехнулся он, – не он ли все это и затеял тогда. Но он не хотел первым и самым главным для них быть, так что же приключилось с ним.

Он не скрывал обиды и разочарования.

– Ничего не случилось, он в свою бытность первым на них обозлился и обиделся. Уговорить его невозможно было тогда. Но ты никогда не был особенно обидчив, остался и нес свой крест дальше. Тебе и нужно быть во главе всего этого, – убеждал его в тот момент бес.

В замке Дажьбога воцарилась мертвая тишина. Эти двое ждали его решения. А он никакого решения пока не принимал.

– Что же ты молчишь? Если вам с Елизаветой что-то удастся сделать, Перун не сможет быть первым, даже если и захочет этого.

Бес старался бить по его честолюбию, ему это всегда хорошо удавалось.

– Но если ничего не удастся? – подхватила его речь Лада, она и без того очень долго молчала, – то ты все равно не сможешь королеву одну без поддержки бросить. Так может поступить твой противник, но не ты, и это было правдой.

Они знали, что если не теперь, то немного погодя он согласится с ними и все сделает, что они хотят. Потому они оба и медлили, ждали ответа.

– Хорошо, – наконец произнес Дажьбог, – вы можете на меня рассчитывать, мне не остается ничего другого, я сделаю для нее и для них все, что смогу.

Он понимал, что на этот шаг не соперничество с Перуном его толкает, а то, что упорно хранила его память.

Когда-то он отступил и не пошел до конца, не стал бороться. А если бы не Перун, то и теперь они не были бы в таком кошмаром положении. Он не позволил бы им так пасть и о каком-то другом боге задуматься.

Но не стоило долго думать о том, как все могло быть, но вина в его душе оставалась немалая. И Дажьбог старался исправить ошибки, которые когда-то были совершены.

– Я буду с нею, и возможно нам удастся немного больше, чем написано в «Книге судеб», или я уже не бог вовсе, – размышлял он, когда все они исчезли, довольные переговорами, но решившие не особенно досаждать ему своими разговорами. Он изнывал от усталости.

– Перун не мог ничего другого им дать, Громовержец мог только все доброе в них уничтожить, но не сохранить, тот, кто жжет и разрушает, разве может он что-то еще и создать, тот, кто пугает и гибелью грозит на каждом шагу, не дарит жизнь и блаженство. На все коварные вопросы не находилось ответов. И они поздно все поняли. Хорошо, что есть такие, как Рогнеда и Елизавета. И хорошо, что уходя, они снова возвращаются в этот мир.

№№№№№

Перун встретил беса гневным взглядом. Ему нравилось все, что происходило до сих пор. Но с этой минуты все вдруг странно переменилось. Он понимал, какую игру они затеяли. И хотя в глубине души знал, что они были правы, но как он мог простить им то, что они задумали. Как они могли допустить, чтобы в случае удачи все досталось его вечному сопернику – Дажьбога. Он не мог и не хотел мириться с происходящим.

– У меня нет другого выхода, – пробовал он убедить себя. У меня не хватит самолюбия, чтобы отправляться туда и быть с ними. И бороться за себя придется самому. Дажьбог равнодушен к происходящему. Он совершит все, что должно, а потом можно будет появиться и пожинать плоды его действий, если он проиграет, то можно оставаться в стороне и утверждать, что не имел к этому отношения. И никто ни в чем не посмеет упрекнуть.

Поразмыслив так еще немного, Громовержец успокоился и понял, что ничего менять не стоит, надо какое-то время затаиться и посмотреть на то, что будет. Пусть Дажьбог объявляет себя первым среди тех, о ком люди позабыли, а он здесь и вторым побудет, ничего страшного.

Бес и представить себе не мог, что Громовержец так быстро успокоится. Пусть они считают, что эта тишина – только затишье перед бурей, никому неизвестно, когда и что в мире взорвется.

Князья не привыкли к первенству Дажьбога. Они по-прежнему считали главным Перуна. Но как представить, что произойдет при таком раскладе сил.

В то время они позабыли о главной героине, но она была на них не в обиде.

Глава 8 Елизавета и Медея

В то время пока все в Свароге обдумывали и обсуждали первенство Дажьбога и его помощь Елизавете и первенство в славянском мире, о ней же вспомнила та, которая была ею когда-то. Медея, когда-то оставившая Елизавету и не желавшая видеть, как будет убит король королей Гаральд, доказавший ей, что не все мужчины так ничтожны, как Язон, не все предают безжалостно своих любимых, тот самый Гаральд, о дальнейших поступках которого она ни снов, ни духом не ведала, не хотела. Но в тот момент Медея снова появилась перед Елизаветой.

Она знала от Цирцеи о том, какое решение приняла королева, и была немного удивлена. Она не понимала, как можно перечеркнуть себя и такую замечательную жизнь ради неизвестности. Ей давно хотелось обо всем расспросить эту женщину.

Елизавета обрадовалась ее появлению, и даже обрела свой прежний облик. Она понимала, как это важно для Медеи.

– Почему тебя так долго не было, что заставило тебя появиться нынче? – спрашивала она, не скрывая своего восторга.

– Ты заставила, – отвечала ей Медея, – той поступок граничит с безрассудством, и я хотела спросить тебя, все ли ты хорошо обдумала?

Елизавета понимала, что черная всадница не проделала бы такой дальний путь, не была бы так настойчива, если бы не знала чего-то важного. Не могла же она показать, что чего – то сомневается и боится. И потому она снисходительно улыбнулась.

– Мне дорого твое внимание, но не бойся за меня. Я уверенна в том, что поступаю верно. Тебе немало известно, но скажи мне, чародейка, хорош ли будет мой муж.

– Хорош, – просто отвечала та, – только тебе от этого еще хуже будет.

Как странно оборвала эту фразу Медея.

– Ты говоришь загадками, я не понимаю тебя, – тяжело вздохнула королева. Она и на самом деле ничего не могла понять.

– А как же мне с тобой говорить, земли твои и без того зачарованы и окутаны тайнами. И хорошо, что ты до сих пор об этом так мало знала. Все Гаральдовы тайны рядом с этими мало что значат. На Руси между князьями все так запутанно, что и не разобрать больше. Ты уже доказала мне, что встречаются хорошие мужья и славные короли. Но с хорошими еще труднее порой бывает, чем со скверными. За них сердце кровью обливается.

Она готова была прекратить разговор и умчаться прочь, но потом все-таки остановилась.

– Ты еще можешь от этого отказаться. Еще есть время, но его становится все меньше.

Она заранее знала, что на это ей ответит Елизавета, потому и не стала ждать ее ответа. Она не откажется из гордости и упрямства, она примет все, что приготовила для нее судьба.

Елизавета оставалась одна, призрак растворился, от нее не осталось даже тени. Мир превратился в нечто неодушевленное, хотя она могла видеть и слышать все, что вокруг происходило, сознавала тот мир, в котором еще оставалась жизнь.

– Ты еще можешь передумать, – слышала она голос Медеи. И хорошо понимала она, что не передумает Елизавета. Такой печали и горести она не испытывала давно, а может и никогда раньше. Все пытались ее уверить в том, что она поступает неправильно. В своем бессмертии король должен был оставаться с Елизаветой, не менять больше своего облика, она достигла всего, не о чем ей больше мечтать. Медея ради этого не поленилась сквозь время пробраться. Но все напрасно. Они знают что-то, но не говорят. Им нечего сказать и утешить ее нечем. Он не собиралась отступать, и это пугало многих. И самое печальное, чародейка понимала, что поздно что-то менять. Уже зародилась новая жизнь, в этом тельце жила душа, еще не отделившаяся от утробы матери. И это была душа Елизаветы.

– Я все выдержу и смогу, ради власти и любви. Я не смогу отказаться от Игоря. И Гаральд в последнее время вел себя не лучшим образом. Есть другие короли и князья. Какие бы валькирии их не окружали, они останутся с нею, не предадут, не оставят в пустой башне. Она должна была в этом убедиться, прожив еще одну жизнь на земле. С этими помыслами и стремилась Елизавета из тьмы к свету. Она понимала, что у нее будет другое имя, совсем иная внешность. И ко всему этому еще надо будет привыкнуть. Она будет жить в княжеском дворце, и тот, кто станет ее отцом, будет совсем другим. Он не будет похож ни на мужественного Рогволода, ни на мудрого Ярослава. И она должна его еще полюбить. Потому с тревогой заглядывала она в новую жизнь. А потом и Лада, и бес, и Медея, все они скажут, что заблуждались, она оказалась мудрее и сильнее.

Так обязательно будет.