Ангел любви. Часть 1

Лаки отвернулась от них и крикнула в сторону валунов:

– Идите к нам, нам нужны свидетели церемонии.

Трое обычных людей подошли к странной четверке. Алан и Арчи переглянулись, молча спрашивая друг друга, когда же эти ненормальные братья и сестры разберутся между собой и угомонятся. Арчи на минуту даже слабовольно подумал, что лучше бы отказался от поисков брата и не видел всех этих ужасов.

– Арчибальд, будешь свидетелем Стивена. Встань у него за спиной, – строго приказала Лаки.

К Шону она обратилась более вежливо и церемонно:

– Сэр, я прошу вас стать посаженным отцом моей сестры Стаси.

– Для меня это большая честь, ведь я хорошо знал Стефана Сташинского, – серьезно ответил Брион, подошел к Стасе и встал у нее за спиной.

– Алан, подбрасывай ветки в костер, он должен ярко гореть во время церемонии. Вик, поможешь мне. Найди, чем можно перевязать их руки. Кажется, в моей сумке есть длинное полотенце. Действовать надо быстро, ребенок может погибнуть в любую минуту.

Церемония действительно заняла немного времени и была очень простая. Все встали возле ярко пылающего костра. Стивен и Стася друг перед другом, Шон и Арчибальд – за их спинами, Лаки – перед ними, спиной к костру, Вик напротив нее. Все они образовали своеобразный крест.

Лаки громко задавала вопросы, составляющие основу всех брачных клятв: о богатстве и бедности, о болезни и здравии, о горе и радости. Стася отвечала тихим голосом, а Стивен четко произносил ответы безжизненным голосом смертника, смирившегося со своей участью. Выслушав ответы, Лаки подошла к ним почти вплотную, квилоном отхватила по большой пряди волос с головы каждого и переплела в жгут его светлые рыжеватые волосы и ее черные, как ночь. Затем взяв левую руку Стивена, сделала небольшой, но довольно глубокий порез на внутренней стороне запястья. Сразу выступила кровь. Такую же процедуру она проделала с левой рукой Стаси. Затем внимательно посмотрела на обоих и твердо произнесла:

– Я задаю вопрос, ответ на который дает последний шанс отказаться от бракосочетания, и мой долг предупредить вас об этом. После последнего «да», назад дороги не будет.

– Стивен Маклафлин, клянешься ли ты жизнью перед всемогущими силами природы, что будешь связан со Станиславой Сташинской неразрывными узами верности, пока дух смерти в старости не разлучит вас?

– Да, – коротко бросил тот, раздраженно стряхивая кровь с руки на землю.

– Станислава Сташинская, клянешься ли ты жизнью перед всемогущими силами природы, что будешь связана со Стивеном Маклафлином неразрывными узами верности, пока дух смерти в старости не разлучит вас?

Стася молчала. Ее сознание выхватило слово «старость». Лаки специально вставила это слово в клятву, чтобы исключить возможность освобождения от нее просто самой смертью. Она четко дала ей понять, что не надо даже думать о том, чтобы освободить своего любимого Стивена ценой собственной жизни. Стася не могла себя заставить ответить «да». Она не хотела стать Стивену «могильным камнем», не хотела всю жизнь видеть ненависть в его глазах. Она ведь и правда подумывала через некоторое время освободить Стивена от клятвы таким образом. Лаки полностью лишала ее такой возможности.

Молчание затянулось, вызывая недоумение. Больше всех был удивлен Стивен. Он считал себя почти мучеником, а эта девчонка еще раздумывает, достоин ли он стать ее мужем.

– Она согласна. Просто сжала губы и молчит от боли, – громко произнес Шон, и прошипел ей прямо в ухо: – Быстро говори «да». Думай о ребенке.

Словно услышав его слова, ребенок больно толкнул ее в живот. Материнская любовь победила любовь к мужчине, и Стася выдохнула «да». Силы покидали ее, ноги начали подгибаться, и сильная рука Шона обхватила ее за талию, не давая упасть.

Услышав ответ Стаси, Лаки быстро провела лезвием квилона по руке Стивена, окрашивая его кровью. Затем провела по руке Стаси, смешивая их кровь. Жгутом из волос она тщательно вытерла клинок квилона, и бросила жгут в костер. Тот вспыхнул искрами, словно бенгальский огонь. Вик протянул полотенце, и Лаки, соединив порезами две руки, крепко обвязала их полотенцем, и властно провозгласила:

– «Связаны навеки». Теперь три раза обойдите костер по кругу.

Новобрачные медленным шагом начали обходить костер.

Заметив, что девушка теряет сознание, Лаки недовольно прикрикнула:

– Стивен, заканчивай быстрее!

Тот словно вышел из транса. Увидел, что жена стремительно побледнела, он подхватил ее на руки и быстро побежал по кругу. Оббежав три круга, по инерции пошел на четвертый, когда Вик и Шон остановили его. Лаки одним движением сняла перевязь с их рук и бросила ее в костер.

– Опусти Стасю на землю и будь рядом. Алан, Арчи, тащите из машины одеяло, подушку, салфетки, воду, виски. Шон, подберите ей какую-нибудь одежду из красной сумки. И ребенка надо будет завернуть во что-то, – быстро раздала всем указания Лаки и ласково погладила руку Стаси. – Потерпи еще немного. Малыш уже скоро родится.

– Вик, ну чего ты возишься? Начинай уже, – подогнала она брата.

Через мгновение все было найдено. Стасю уложили на одеяло, под спину Вик положил ей подушку.

– Отошли все подальше, – отрывисто скомандовал он. – Лаки, помогаешь мне. Стивен стоишь в стороне, но рядом. И готовь рубашку, брат.

Быстро помыв руки и обработав их виски, Викрам и Лаки подсели к Стасе.

– Ну, поехали, детка, кое кто уже заждался, – ласково улыбнулся Вик и уверенным движением стал водить по обнаженному животу девушки, определяя положение, в котором лежит ребенок.

Он был сильным лекарем, и самостоятельно принял более десятка родов у своих приятельниц. Те уверяли, что доверяют только ему. Трое родов были довольно сложными, а двое закончились кесаревым сечением. Вик очень надеялся, что эти роды пройдут быстро. Схватки начались несколько часов назад, и время рожать уже пришло. Однако Стася корчилась от невыносимой боли, а ребенок не выходил.

Вик осторожно ввел пальцы в ее лоно, и тихо сказал Лаки:

– Ребенок идет попкой. Я пытаюсь его развернуть, но пока не получается.

– Стася, не надо терпеть. Кричи, – попросил он. – По громкости крика я определю силу схваток.

– Боль пока терпима, – бескровными, почти белыми губами прошептала девушка.

И сразу же резко вскрикнула. Ребенок стал биться сильней, не находя выхода, и скоро крики перешли в непрекращающийся, звериный вопль, рвущий душу всем присутствующим.

Стивен стоял бледный, как мел и обвинял себя во всем. И в том, что сделал Стасе ребенка, и в том, что так долго тянул время до церемонии, да и вообще, вел себя, как последняя скотина. Он молился всем богам и просил пощадить его жену и ребенка.

– У меня ничего не получается, – тихо сказал Вик сестре. – Придется делать кесарево сечение

– Я же говорила, что операция в таких условиях – верная смерть. Я не собираюсь терять сестру, которую только что нашла, – Лаки бросила гневный взгляд на испуганного Стивена. – Дотянули до последнего из-за этого дуралея.

– Увы, малышка, мы с тобой не всесильны. Мне тоже жаль девочку, но надо делать. И почему верная смерть? Пятьдесят на пятьдесят.

– Отодвинься, – попросила Лаки, решив действовать другим, необычным способом. – Я попробую уговорить его выйти самому.

Вик хотел спросить, как она это представляет, но передумал. Сестра, похоже, сильно переутомилась, если уже ведет себя так неадекватно. Он не стал тратить время на споры, а просто отодвинулся и начал шарить в своей сумке в поисках необходимых для операции инструментов.

Лаки подсела к роженице, осторожно провела рукой по животу и замерла в том месте, где предположительно была голова ребенка.

Тихим голосом, наполненным такой нежностью, что у всех растроганно защипало в глазах, она сказала:

– Раян, дорогой мой мальчик, мы все заждались тебя. Мама, папа, дядя Вик и конечно я – твоя тетя Лаки.

Схватки ослабились, и Стася получила небольшую передышку. Казалось, что ребенок внимательно слушает слова Лаки. Ее рука медленно продолжила свой путь и опустилась ниже, легко поглаживая живот. Она говорила, не переставая, рассказывая ребенку, какая у него добрая мама и какой смелый папа. Они очень любят его и просят поскорее появиться, чтобы все увидели, какой он великолепный малыш. Рука Лаки потихоньку оказалась внутри Стаси, а ласковый голос успокаивал ребенка и просил перевернуться.

– Какая у тебя красивая попка, Раян, – рассмеялась она мелодичным смехом, лаская всем слух и успокаивая нервы. – Да ты будешь круче своего папочки. Через семнадцать лет девчонки табунами будут бегать за тобой. Теперь перевернись и покажи мне, какого цвета у тебя волосики. Ага, вижу, черные, как у мамочки. Да ты у нас красавец! Давай, выходи поскорей и покажи какого цвета твои глазки. А у меня для тебя есть подарок.

Все заворожено слушали, не зная, как к этому относиться. Со стороны ее слова звучали полнейшим бредом.

– А-а-а, как пообещали подарок, так сразу согласился. Настоящий ирландец! – восхитилась Лаки, медленно извлекая руку из лона Стаси, и почти сразу за ней показалась головка ребенка. Через мгновение он словно вывалился из чрева матери, а девушка, смеясь, подхватила его.

Вздохи изумления, восхищения и облегчения одновременно вырвались у всех присутствующих. Они были поражены чудом, свершившимся прямо у них на глазах, величайшим чудом природы – рождением живого существа. От восторга все захлопали и победно закричали.

Шон подтолкнул Стивена и негромко сказал:

– Давай рубашку. Встречай сына.

Тот, не скрывая предательской влаги на глазах, протянул на вытянутых руках рубашку, на которую Лаки осторожно положила ребенка. Квилоном она аккуратно перерезала пуповину, и громкий крик возвестил о рождении нового человека.

Стивен высоко поднял ребенка над головой и громко произнес:

– Добро пожаловать к нам, сынок!

А затем бережно прижал к сердцу. Рождение сына разбудило в его душе целую гамму чувств: счастье, радость, гордость.

Вик помог Стасе избавиться от последа, а Лаки обтерла ее тело и надела юбку и рубашку, подобранные Шоном. Затем подошла к Стивену и забрала у него ребенка.

Она поднесла его к лицу и обращаясь, как вполне с разумным существом, сказала:

– Привет, Раян. Получай подарок, как обещала.

Лаки сняла с шеи золотой амулет на цепочке оригинального плетения. Он представлял собой четырех зверей, соединенных между собой круглыми звеньями. Надев его ребенку на шею, она громко и четко произнесла слова, удивившие всех, кроме одного человека, еле слышно вздохнувшего при этом.

– Не знаю где, когда и при каких обстоятельствах ты передашь его моей дочери.

Поцеловав ребенка, Лаки передала его Стасе. Нежная улыбка мадонны осветила лицо молодой женщины. Она бережно прижала сына к себе и приложила его жадный ротик к груди. Ребенок потыкался в грудь, как котенок и начал сосать. Стивен с непонятным выражением лица созерцал эту картину.

Сестра подошла к нему и тихо сказала:

– Отойдем, надо поговорить.

Кивнув в сторону, она пошла не оглядываясь. Стивен поспешил за ней. К ним присоединился и Вик. Втроем они остановились недалеко от валуна, за которым случайно оказался Шон. Он отошел от костра к своим вещам, чтобы принести Стасе шоколад для восстановления сил, и невольно стал свидетелем разговора.

Стивен только открыл рот, чтобы поблагодарить Лаки за помощь, но она предостерегающе подняла руку, призывая к молчанию, и бросила взгляд в сторону Стаси, сидевшей у костра с Раяном. Она кормила его, прикрыв грудь легким платком, и что-то отвечала Алану и Арчи, присевшими рядом с ней и развлекавшими ее смешными историями Общее умиротворение накрывало людей, сидевших у костра. А у валунов начался серьезный разговор.

– Ну, и что ты почувствовал, когда увидел, как Раян сосет грудь матери? – тихим голосом спросила Лаки. – Ты не ощутил радость от мысли, что этой великолепной груди касались только твои губы, а не десятки похабных ртов твоих приятелей? Что это маленькое тело знает только тебя? Ты помнишь, какая у нее гладкая кожа, а волосы пахнут полевыми цветами? Помнишь первую ночь, робкие, несмелые ласки? А потом жаркие поцелуи, которым ты научил ее? Ты учил ее любить, и сам любил, стараясь доставить удовольствие, а не удовлетворить свою похоть. Все это было, когда ты был человеком, потерявшим память, но любившим сердцем. Ты и видел ее сквозь свое сердце – хорошенькую веселую девушку. А восстановив память – потерял совесть! Ты вынудил меня издеваться над беременной женщиной, подвергать ее жизнь опасности и чувствовать себя последней тварью.

Она изо всей силы ударила Стивена в солнечное сплетение. От боли тот лихорадочно начал хватать воздух, а Вик от удивления широко раскрыл глаза, но не стал останавливать сестру, вспоминая ее слова о долге, и свой ответ. Он скрестил руки на груди, давая понять, что не будет вмешиваться.

– Из-за тебя мы чуть не потеряли Стасю. Ты мог оставить Раяна без матери. Кто бы его растил? Твои подружки? – яростно продолжила Лаки и ударила его в челюсть.

Второй удар не стал неожиданным. Стивен уже был готов к нему, но даже не подумал отклониться и молча, принимал удары.

– Я сегодня сделала тебе подарок, за который ты будешь мне должен всю жизнь. И не за погашенный под тобой огонь, а за эту девочку. Почти год носить на шее твой медальон, который можно было просто закопать в лесу. Каждый день рисковать за это жизнью, только для того, чтобы ночью, когда ты уснешь, класть его тебе на грудь, в надежде, что он вернет тебе память. А когда его увидели на ней – не выдать тебя и заплатить за это костром. За что тебя так наградили боги, Стивен? За мужество, совесть, честь? Ты стоял и как подонок размышлял, как лучше избавиться от Стаси. Ты почти позволил ей спрыгнуть с обрыва. И только мое напоминание о том, что она спасла тебе жизнь, заставило тебя заговорить о долге чести. Я размахивала медальоном перед твоими глазами в надежде, что ты вспомнишь слова, выгравированные на нем: «Честь превыше жизни»! Не думаю, что смогу вернуть его тебе!

В бешенстве Лаки колотила Стивена по спине, рукам, ногам.

«Молодец, девочка, – одобрительно подумал Шон. – Помочь ей что ли? Самому хочется заехать ему по шее».

– Ты должен был сказать о долге чести сразу, как только у тебя восстановилась твоя гребаная память! И самому попросить защиту для нее и ребенка, а не заставлять ее мучить! Ты не представляешь, какой ужас я испытала, когда поняла, что любовь к тебе у нее сильнее страха смерти. И ее не уменьшил ни горящий шест, ни твое мерзкое поведение. Только благодаря тому, что удалось достучаться до ее материнского инстинкта, мы не потеряли сегодня ни ее, ни Раяна.

Выпустив пар Лаки успокоилась и больше не била Стивена. Только тихо и грустно сказала:

– Сегодня я испытала самое большое разочарование в своей жизни. Мой брат, которого я любила и уважала, повел себя, как последний предатель. Не знаю теперь, кому можно тогда доверять.

И отгоняя горестные мысли, уже твердо и решительно она заявила Стивену:

– Я забираю Стасю и Раяна с собой. Они не станут тебе обузой. А ты подумай хорошенько головой, а не местом между ногами, ну, скажем, месяц. И если решишься представить жену и сына родителям, друзьям – позовешь ее. Не решишься – обратишься в Совет четырех, в их власти аннулировать церемонию. Я оставила тебе для этого лазейку. Жить будешь у родителей, не хочу пока тебя видеть, дай мне время успокоиться. Да и тебе надо побыть с ними, и с Арчи. Порадуй их, они ведь тоже твоя семья и любят тебя.

Лаки резко повернулась и направилась к костру. Вик похлопал Стивена по плечу и пошел за ней следом.

Отойдя на несколько метров, он тихо сказал ей:

– Ты была сегодня такой грозной, малышка. Признаюсь, в некоторых моментах я даже начинал тебя бояться.

– Сама себя боялась, – устало произнесла Лаки. – И даже пожалела, что я преемница главы клана. Теперь я лучше понимаю своего отца и не осуждаю его. Ужасно устала. Надо выбираться отсюда, только у меня нет никакого желания трястись в машине до Каракаса. Давай добьем всех окончательно, заберем Стасю и Раяна и улетим. Надеюсь, господин Галлард об этом не узнает.

Шон уже добрался до костра и сидел рядом со всеми. Арчи и Алан подкреплялись бутербродами и о чем-то тихо переговаривались, а смертельно уставшая Стася, засыпала прямо с открытыми глазами. Шон слегка обнял ее, предлагая положить голову ему на плечо. Раян, наевшись, спал тихонько посапывая. От всей этой картины веяло таким покоем, что радовалось сердце.

Приход друидов нарушил идиллию. Когда они подошли к костру, все сидевшие поднялись на ноги, тревога вновь подступила к их сердцам. Неизвестно, что этой троице еще придет в голову. Увидев избитого Стивена, все недоуменно переглянулись. Стася испуганно ахнула и стала шарить глазами по груде вещей, в поисках бутылки с водой и какой-нибудь тряпки, чтобы стереть кровь с его лица.

– Все в порядке, не волнуйся, – поспешил успокоить ее муж. – Ничего страшного, я случайно поскользнулся и ударился об валун.

«И так пять раз подряд», – злорадно подумал Шон.

– Сейчас обработаю ранку виски и пройдет. Бывало и хуже, – заверил Стивен, поднимая валявшуюся на земле початую бутылку.

– Пора прощаться, дальше наши пути расходятся, – с легкой улыбкой сказала Лаки. – Надеюсь, вы понимаете, что все происшедшее за эти два дня, лучше забыть и никогда больше не вспоминать, а тем более, никому не рассказывать. Шон, вы знаете дорогу вниз, вывезете всех в город. Арчи, я прошу тебя рассказать Стивену обо всем, что произошло за этот год. И о семье, и о том, как ты искал его здесь, в Венесуэле. Спасибо за помощь. Пусть эта поездка станет самым большим приключением в твоей жизни.

Затем она обратилась к Шону:

– Вы оказали мне бесценную помощь, сэр. Я благодарю вас и признаюсь, что очень рада знакомству с вами. Вы не дали мне окончательно потерять веру в честность и благородство. Не надо искать дальше Николаса в Венесуэле. Поверьте, его здесь нет. Обещаю, что найду вашего сына. У меня появился опыт в последнее время – за два дня троих нашла, – она слегка усмехнулась и достав из кармана несколько визиток, протянула ему одну. – Обратитесь через месяц в эту контору в Лондоне. Я оставлю для вас информацию о Николасе. А это адрес клиники в Каракасе, которая специализируется на нейтрализации ядов и токсинов. В ней Алану обязательно помогут.

Лаки протянула ему вторую визитку и мысленно, чтобы услышал только он, сказала: «Спасибо за Стасю. Без тебя я бы не справилась».

«Я надеюсь на встречу и на разговор, – также мысленно ответил Шон и напомнил: – Ты обещала подумать».

Лаки лишь усмехнулась в ответ и обратилась к последнему, с кем захотела попрощаться:

– Я рада, что встретила тебя, Алан, и вернула долг. Не весь, правда. Я не могла отдать тебе амулет. Пришло время передать его следующему носителю.

– Ты должна мне еще имя и поцелуй, Лаки. Но я готов подождать до следующей встречи. Когда мы снова увидимся? – с надеждой спросил Алан.

– Имя я тебе уже дала – Красавчик, – мило улыбнулась она и беззаботно произнесла: – Мы больше не увидимся, забудь меня. И всего тебе хорошего.

Лаки подошла к Стасе, стоявшей с Раяном на руках и молча ожидавшей, что ей скажут делать дальше. Она понимала, что став членом новой семьи, отныне обязана жить по ее законам.

Выхватив из груды вещей одеяло, Лаки протянула его Стасе и попросила завернуть в него ребенка, а самой накинуть теплую куртку и уложить в пакет пару бутылок с водой.

– Вроде ничего не забыли, – удовлетворенно сказала она, держа на руках Раяна, и кивнула Вику: – Уйдем на счет три.

– Да, крошка. Мне надоело здесь, хочу домой.

Он подхватил Стасю на руки и попросил:

– Прижмись ко мне крепче, сестренка, и обними за шею.

Та опешила от неожиданности и бросила вопросительный взгляд на мужа. Не услышав от него ни слова, она крепко обняла Вика за шею.

Стивен словно окаменел. Ему казалось, что сердце сейчас остановится от обиды и боли – семья покидала его. Но вспоминая каждое слово, брошенное ему Лаки, он понимал, что сестра права во всем. Ему запретили находиться рядом с ними, но дали месяц на размышление. И он потратит его на то, чтобы пересмотреть свои поступки, определить дальнейшие действия и обязательно вернуться к ним.

– Один, два, три, – громко смеясь, выкрикнули Лаки и Вик, схватили друг друга за руки и кометами взмыли вверх, исчезая в темнеющем небе.

Четыре пары глаз провожали их полет: две восхищенно- испуганные, а две тоскливо-завидующие.