Десять писем

– Настоящая, – сказала я и, отступив на шаг, положила кий на стол. Его слегка разочарованное лицо дало понять, что от его внимания не укрылось моё желание держать дистанцию.

 Я всегда сравнивала его с братом. Они дружили с самого детства и были максимально разными.  Алекс обладал сдержанной неприступной красотой, а душа, наполненная до краёв прочным льдом, колола меня своей ненавистью и презрением.  Джеймс, наоборот, как пламя, страстный и горячий, никогда не мог скрыть от меня своих истинных эмоций. Он врывался в мою жизнь, когда считал нужным и переворачивал в ней всё вверх дном. Наши отношения были похожи на пожар, расползающийся быстро и неистово. Но стоило только ветру поменять направление, как огонь следовал за ним. И именно эта переменчивость сыграла не в его пользу. Я ему доверяла, но не любила.

– Поговорим? – предложил он, неоднозначно пробегая взглядом по моим ногам. Я согласилась, молча кивнув. Он завёл меня на третий этаж, аргументируя это необходимостью приватного разговора и, закрыв дверь на замок, повернулся ко мне.

Джеймс изменился. Он повзрослел и похудел. Черты лица заострились и стали более мужественными. Нос, претерпевший изменения благодаря моему доброму сводному брату, придавал оттенок суровости, а глаза цвета топлёного шоколада, которые вызывающе темнели, когда он злился или был возбуждён, сейчас смотрели настороженно.

– Когда ты вернулась? – первым нарушил тишину он.

– Вчера.

– Охренеть, – выдохнул он, нервно проведя рукой по тёмным кудрявым волосам. Он ненавидел свои вьющиеся волосы и старался максимально коротко остричь их. Я же в свою очередь любила их и после очередного секса разнеженная и уставшая поочерёдно наматывала его кудряшки на палец.

– Я не знал.

– Никто не знал.

Он подошёл ко мне ближе, пристально рассматривая моё лицо.

– Ты вернулась насовсем?

– Пока не знаю. Всё будет зависеть от здоровья Ричарда и решения Алекса. В его глазах что-то мелькнуло и пропало. Я не успела понять, что конкретно это было.

– У нас нет больше никаких дружеских отношений, – признался Джеймс. – Он так и не простил мне тебя.

Я этого не знала. Я надеялась, что они сохранят свою дружбу, учитывая, что она начиналась с младших классов и продолжалась на протяжении многих лет. Но Алекс очень сложный человек. Я не уверена, что он вообще был способен на прощение.

– А что у тебя с ним? – прервал он мои размышления.

Я вопросительно приподняла бровь. А что у меня с ним?

– Он всё также не выносит моего присутствия, ничего не поменялось.

– Да брось, Ви, он всегда был к тебе неравнодушен, – с жаром сказал он.

– Джеймс, он не выносит, когда фамилию Миллер полоскают в грязи, – сказала я, твёрдо смотря ему в глаза. – Он меня наказал.

Или спас?

– Меня до сих пор наказывает, – как-то устало ответил он.

Джеймс положил руки мне на талию.

– Не будем о нём. Я так скучал, ты не представляешь, – прошептал он, скользя губами вдоль моей щеки.

Внутренняя стерва набычилась и гордо вскинула подбородок, показывая всем видом своё полное несогласие. Его губы продолжили путь ниже, и он нежно поцеловал уголок моего рта.

– Ты всё так же пахнешь ванилью, – и я почувствовала его улыбку.

Мои мысли заметались. Его тело так тесно прижималось к моему, а виски в крови дирижировал мной как оркестром, и мне захотелось ощутить тепло когда-то родного тела. Я приблизилась к его лицу и медленно провела языком по его губам, слегка прихватывая зубами нижнюю. В ответ на мою маленькую манипуляцию он до треска костей сжал руками мою талию, и я в самом первом ряду могла наблюдать, как тягучая карамель густела, превращаясь в твёрдый горький шоколад. Больше не раздумывая ни секунды, он обрушился на мой рот глубокими жадными поцелуями. Пока его язык безжалостно сражался с моим, его руки собственнически блуждали вдоль моего тела. От него пахло алкоголем, мятной жвачкой и табаком.

Поцелуй из жадного и страстного перерос в более чувственный и нежный. Запустив пальцы в его волосы и сжав их у корней с достаточной силой, я оттянула его голову назад и проложила дорожку лёгких поцелуев вдоль шеи. Солоноватый привкус кожи осел на языке.

Это было хорошо. Даже страстно. Но уже не то.

Его рука, сжимающая мою ягодицу, переместилась вперёд и очень самоуверенно расстегнула мне пуговицу на шортах, отчего ширинка сразу поползла в стороны. Он уже готов был залезть мне в трусы, но я накрыла его руку своей, останавливая от необдуманных поступков прежде всего себя. Джеймс отстранился и непонимающе посмотрел мне в глаза. Опустив руки и не желая ничего продолжать, я отошла от него на несколько шагов. Под его горящим взглядом я пригладила растрепавшиеся волосы и уже хотела озвучить ему тысячу причин, почему мы это не сделаем, как почувствовала вибрацию в заднем кармане шорт. Высветившееся на дисплее имя заставило моё сердце тревожно сжаться.

– Чтобы в течение часа была дома, – раздался страшно спокойный голос Алекса в динамике устройства. Я крепче сжала пальцами прохладный металл корпуса, не зная, как поступить. Нахмуренный взгляд Джеймса нисколько не спасал ситуацию. Очевидно, он чувствовал моё взвинченное состояние и молчаливо взирал на меня, стоя посреди комнаты.

– Алекс, – начала я, и лицо Джеймса сразу помрачнело. – Я … – Но он меня перебил.

– Если не явишься в указанное время, я приеду и лично сопровожу тебя домой. Поверь, этот вариант ты была выбрала в самую последнюю очередь, – голос все также оставался на удивление спокойным и размеренным, но все мои инстинкты истошно вопили о грядущей угрозе, талантливо скрытой за маской невозмутимости.

– Я приеду, – на что он просто положил трубку.

– Видимо, тебе пора, – непонятным для меня тоном произнёс Джеймс, отходя к окну. Он молча стоял и смотрел во двор, откуда раздавались женские крики и смех.

– Да, – сказала я, вытирая губы и застёгивая шорты. Меня напрягало, что он стоял ко мне спиной. – Всё в порядке?

– Да, – он повернулся в мою сторону. – Мы поговорим в другой раз. А сейчас тебе нужно ехать. Не стоит его злить.

– Не стоит злить, – тупо повторила я.

– У нас контракт, подписание которого очень сильно зависит от его решения, –  попытался оправдаться Уильямс. – Я не хочу с ним портить и деловые отношения тоже даже из-за… – он замолк, окончание фразы давалось ему с трудом.

– Даже из-за меня, я поняла, – закончила я за него.

Он молчал.

– Всего хорошего, Джеймс, – я пошла на выход, но уже возле двери обернулась и спросила:

– Зачем ты рассказал ему?

Он нахмурился, не совсем понимая, о чем речь.

– О нас. Как он узнал? – уточнила я.

Джеймс понял. Нервно проведя рукой по волосам, он вздохнул.

– Ты думала, что это я? Я ничего не говорил, он поставил за тобой слежку и узнал всё сам.

Я шокировано молчала.

– Мы обязательно всё обсудим, я обещаю, – серьёзно сказал он.

Нечего было обсуждать. Я молча вышла из комнаты.

По дороге домой я испытывала смешанные ощущения от сложившийся ситуации. Я только сейчас, кажется, осознала, какой властью стал обладать мой брат. Раньше Джеймс никогда бы не повёл себя подобным образом. Теперь он боялся последствий и от этого становилось не по себе.  Слежка стала ещё одним ударом. Если он и сейчас следил за мной, то он самый настоящий псих. У меня не было на него никакой управы, и это открытие стало тревожить меня ещё больше.

 Я уговаривала себя, что всё дело в репутации. Что Ричард, что Алекс были одержимы её чистотой. Алекс даже в большей степени. Складывалось ощущение, что он, прикрываясь добрыми намерениями, всячески пытался усложнить мою жизнь. Он до сих пор не мог простить мне годы моей неуправляемости. Ему с трудом удалось оставить моё лечение в тайне. Не удивлюсь, если в болезни его отца, по его мнению, виновата тоже я.

Пока навязчивые мысли в моей нетрезвой голове устраивали Формулу-1, я накручивала себя всё сильнее. Тревога сплелась с уничижительным чувством беспомощности и хлестнула по лицу падением собственного достоинства. Я ощущала себя дрессированной кошкой в цирке, радостно прыгающей между кольцами в угоду хозяину.  В крови забурлила бессильная злость, которая перевоплотилась в неудержимый гнев и с сумасшедшей скоростью разлилась по венам.

Поэтому, подъехав к дому, я как торнадо взлетела по ступеням особняка и, пробежав холл, яростно ворвалась в гостиную. Запыхавшаяся и злая я смотрела, как человек, мысли о котором не покидали меня весь последний час, расслабленно сидел в кресле в идеально отутюженной белой рубашке и таких же идеальных чёрных брюках. В руках он держал белую небольшую чашку, а комнату наполнял терпкий аромат кофе. Это взбесило меня окончательно.

– Какого хрена, Алекс?! – подлетев к нему, заорала я. По ощущениям все жители соседних домов услышали мой вопль.

Он даже не вздрогнул. Он поднял на меня свои леденящие душу глаза и невозмутимо сказал:

– Опять трахаешься с Джеймсом.

Не вопрос. Утверждение. У меня волосы на голове встали дыбом от его ровной безжалостной интонации.

– Тебя это не касается, –  взяв себя в руки, твёрдо ответила я.

Его взгляд скользнул по всему моему телу, успев захватить спутанные волосы, искусанные губы и, наконец, остановился на уровне моих шорт. И тут я с ужасом осознала, что у меня расстёгнута ширинка. Чёрт, я застегнула пуговицу, но второпях совсем забыла про молнию.

Казалось, в гостиной остановилось время. Будто в замедленной съёмке, Алекс поставил на столик чашку с недопитым кофе и, поднявшись с кресла, посмотрел мне в прямо в глаза. Этим взглядом можно было колоть лёд в Арктике. Воздух между нами ощутимо сгустился и стало настолько тихо, что я слышала тиканье коллекционных настенных часов, купленных Ричардом за бешеные деньги на закрытом аукционе. Это тиканье нервировало меня до оглушающего пульса в ушах. Мне стало страшно.

– Алекс…

Он заткнул меня одним небрежным взмахом руки.

– Мне вот что интересно, – начал он, обдавая меня волной ледяного презрения. – Не успела ты приехать, и Уильямс уже засунул в тебя свой член. Вижу, мои слова больше не оказывают на него должного воздействия. Придётся это исправить. Теперь о тебе, – продолжил он в своей высокомерной манере. – Тебе нравится быть использованной? Нравится, когда тебя трахают и ничего более? Встретив тебя, он спросил: «Как ты?». Ты рассказала ему о своём лечении, учёбе, любви к танцам? Он знает, какой у тебя любимый фильм, а песня?

 Его слова били наотмашь. Рядом с идеальным Алексом я снова почувствовала себя той самой грязной девочкой из болота, которой не была уже много лет.  Джеймсу насрать на всё то, что он сейчас перечислил, и мы оба это знали. Он хотел уязвить меня. Сделать больно. Но я ни за что в жизни не доставлю ему удовольствие. Не покажу, что у него получилось.

– А ты не думал, что мне самой нужен только его член? – вызывающе бросила я.

– Тогда ты пробила своё очередное дно, Вивиан, – резко ответил он. – Каждый раз ты падаешь в моих глазах всё ниже, маленькая испорченная шлюха.

Я сама не поняла, как моя рука взмыла вверх и со всего размаху приземлилась на его щеке. Его голова дёрнулась, и я почувствовала сильное жжение в правой ладони. Реакция была моментальной. Из моих лёгких выбило весь воздух, когда он, схватив меня за шею, кинул на рядом стоящий диван и наклонился сверху, легко удерживая одной рукой.

– Никогда не смей поднимать на меня руку, – прорычал Алекс, крепче сжимая моё горло.

Он приблизился настолько близко к моему лицу, что я могла рассмотреть каждую мелкую морщинку в уголках взбешённых глаз.  Его ноздри были агрессивно раздуты, губы плотно сжаты, а тяжёлый взгляд из-под нахмуренных бровей резал меня тупым ножом на мелкие кусочки. Меня охватил панический ужас, когда я увидела, как в глазах напротив радужную оболочку затопило чернотой едва сдерживаемой ярости. Передо мной закружились чёрные точки, я задыхалась.

– Алекс, – прохрипела я, вцепившись ему в плечо. – Отпусти.

Его рука вмиг ослабила хватку и, отпустив меня, он сделал шаг назад, словно боялся, что придушит меня, если будет стоять ближе. Склонив голову вбок, он тщательно изучал мою шею на предмет повреждений, и на какие-то пару секунд его взгляд скользнул на губы. Этих секунд хватило, чтобы я заметила. Но в следующее же мгновение лицо брата исказилось сильнейшим отвращением и, резко развернувшись, он вышел из гостиной. Я слышала, как хлопнула входная дверь, и взревел мотор машины. Он уехал.

Глава 3.

– Какого чёрта, Ви? – орала мне в трубку Трис на следующее утро так громко, что мне пришлось убрать телефон подальше от уха. – Я не могла дозвониться и целый час искала тебя по дому, пока Джеймс не сказал, что ты свалила домой. Что случилось?

– Всё в порядке. Просто позвонил Алекс, и мне пришлось уехать, – спокойно ответила я, поудобнее устраиваясь на кровати и пытаясь спросонья вникнуть в суть предъявленных претензий.

– Он до сих пор считает себя твоей мамочкой, – фыркнула Трис. – Зря Нейт сказал ему, что ты с нами.

– Вряд ли его можно назвать мамочкой, – усмехнулась я.

На линии раздалось непонятное шуршание.

– Ты что там делаешь?

– Пытаюсь хоть немного привести себя в порядок. Боль такая, словно у меня не одна голова, а все три. Я давно так не напивалась.

– Верю, – негромко рассмеялась я.

– Печально, что твои отношения с Алексом до сих пор натянуты, – вздохнула она.

– Почему это?

– Видишь ли, Нейт не только занимается делами корпорации. За последний год они сдружились и даже ходят на совместные тренировки.

Алекс чуть ли не с пелёнок занимался рукопашным боем, а в дальнейшем стал осваивать лучшие техники ножевого. Его занятие данным видом спорта, лично у меня, вызывало неподдельное удивление, но ему безумно нравилось, и когда в силу нехватки времени вопрос встал ребром, он без раздумий сделал выбор в пользу своих обожаемых лезвий. Я никогда не видела его тренировку вживую, но даже на видео это было рискованно и совсем немного возбуждающе. А когда он выплёскивал свой гнев с помощью метания ножей на заднем дворе особняка, я незаметно подглядывала за ним и приходила в неописуемый восторг от того, как одним рассекающим движением руки он отправлял острую точку стали в середину самого маленького красного круга.

– Нейт и ножевой бой? – скептически усмехнулась я. – Он выглядит как человек, приютивший пятьдесят щенков.

Трис рассмеялась.

– Ты его совсем не знаешь. У него настроение меняется по щелчку пальцев. Бывают моменты, когда рядом с ним я ощущаю себя, будто не в своей тарелке, – разоткровенничалась подруга.

– Хочешь обсудить это? – Я откинула в сторону одеяло, чтобы ощутить лёгкий ветерок со стороны открытой на террасу двери.

– Не сегодня, – ответила она и сразу продолжила: – Крис работает в одной компании с Нейтом, только у него другая специализация, а Энди его двоюродный брат.

– Энди тоже юрист? – искренне удивилась я. – Я думала, он работает моделью, или в стрип-клубе, или что-то типа того.

– Нет, – расхохоталась она. – Он ещё заканчивает колледж, отсюда все эти нескончаемые тусовки. Он сказал не уйдёт оттуда, пока не соблазнит каждую цыпочку с факультета.

– Я не удивлена, – засмеялась я в трубку. – С его возможностями он способен закончить свою великую миссию в срок. А каким ветром занесло туда Джеймса?

– Мм… – В трубке воцарилось недолгое молчание. – Он вроде как встречается с сестрой Энди.

– Вроде как?

– Ладно, месяц назад состоялась помолвка, – нервным голосом раскрыла чужие карты подруга.

 Помолвка?! Твою мать! Я соскочила с кровати и начала беспокойно расхаживать по комнате.

– Эй, Ви, ты здесь? – с волнением в голосе спросила Трис. Она знала о моих прошлых отношениях с Джеймсом и, видимо, опасалась говорить правду, не являясь до конца уверенной в том, какой будет моя последующая за этим реакция.

– Эм, да. Мне надо идти, созвонимся позже.

– Подожди, у Энди сегодня… – Но я уже отключилась.

Помолвлены.

Я села на кровать и попыталась разобрать по порядку все испытываемые мной эмоции. Первая – это удивление, быстро переросшее в глухое раздражение.  За столько лет он ни капли не изменился. Он и раньше плёл мне сказки о высоких чувствах, которые нужно скрывать в силу понятных только ему одному причин. Но тогда я была моложе и глупее. Заглядывала в рот и верила очередному, даже самому абсурдному, его утверждению. Сейчас подобный спектакль не вызвал бы громких аплодисментов.

Я мысленно перебирала в памяти всё то, о чём мы говорили и что делали в доме у Энди, и на смену раздражению пришла злость. То, как он смотрел на меня, с нежностью и желанием, теперь казалось ненастоящим. Я с горечью осознала, что эта ситуация уязвила меня гораздо больше, чем я вынуждена была признать. Но в большей степени задело не наличие у него невесты, а утаивание данного факта, в то время как его лживый язык хозяйничал в моем рту.

Алекс был прав. Об этом неприятно было даже думать. Он наверняка знал о невесте Джеймса, но по какой-то непонятной для меня причине не рассказал об этом в тот вечер. Берёг мои чувства? Пфф, ни за что не поверю. Должно быть, ждал удобного момента, чтобы обрушить на меня, потрясённую печальным известием, тонну торжествующего злорадства. Это полностью в его стиле.

Но никакого горя не было и в помине. Я никогда не хотела продолжительных отношений с Уильямсом. Это было понятное лишь нам двоим откровенно ложное увлечение, подпитанное разрушительной природой белых кристаллов. На тот момент мне хотелось, чтобы хоть кто-то был рядом со мной. И этим человеком стал Джеймс.

Кроме себя винить было некого. Я хотела, я позволила и, выходит, я виновата. Остаточная струйка разочарования в самой себе развеялась без остатка, когда я, полностью успокоившись и похвалив себя за то, что не оказалась ещё большей дурой, чем могла, твёрдо решила больше никогда не принимать участие в подобных пьесах.

Приняв по-быстрому душ, я села за ноутбук и решила промониторить лучшие танцевальные студии города. Я ждала пока загрузится поисковая страница браузера и думала о том, как простое подростковое хобби переросло в самую настоящую любовь.

Очень много лет я исполняла только классический танец. Мне все всегда говорили, что у меня талант и пророчили большое будущее. Точнее, все, кроме Ричарда. Он всегда считал это временным увлечением и никогда не относился к этому серьёзно, твёрдо пресекая любые разговоры о выборе танца как основной сферы деятельности. Только мама могла противостоять ему. Но мамы не стало, и большое танцевальное будущее не свершилось. Разгульный образ жизни и принудительное лечение отбросили танцы в конец перечня желаемых мной занятий, а позже и исключили вовсе.

Долгое время я не могла отмыться от въевшейся в меня грязи. Я подолгу заставляла себя сидеть под душем в надежде, что смогу смыть её под прохладными струями воды. Я не хотела понимать и принимать, что грязь не снаружи. Она внутри.

Мне нужно было срочно избавляться от угнетающего меня чувства отвращения к самой себе, поэтому в Лондоне в качестве терапии я решила возобновить тренировки. Но классика не привлекала меня как прежде, и мне пришлось попробовать нечто новое. Сходив буквально на одно занятие по стрип-пластике, я поняла, что хочу продолжать танец совсем возле другого станка. Это стало моей отдушиной. Именно новое увлечение, не переходя рамок приличия, помогло мне заново раскрыть сексуальность и чувственность собственного тела. Только когда я танцевала, я чувствовала себя по-настоящему красивой, свободной и живой. Поэтому вся вульгарщина и пошлость с оттенками явной демонстрации собственной несостоятельности исчезла, всплывая теперь лишь отдельными фрагментами в водовороте памяти.

Просмотрев несколько студий и выделив для себя две, я записала их адреса и планировала посетить их в самое ближайшее время. Но сегодня эмоции требовали выплеска, поэтому, надев чёрный топ и черные лосины и захватив с собой стрипы, я направилась в спортзал.

Яркая вспышка света ослепила меня, когда я нажала выключатель в помещении на цокольном этаже, и мне пришлось немного приглушить освещение, чтобы создать нужную атмосферу.

Три стены были полностью зеркальными. Вдоль одной из них друг за другом выстроились силовые тренажёры. Возле другой лежали гантели и гири. Слева от входа на стене, выкрашенной в мрачный чёрный цвет, висел деревянный стенд, под стеклом которого хранился набор метательных ножей.

На вид это были самые обычные чёрные ножи. Ничего особенного. Но Алекс рассказывал, что лезвия сделаны на заказ из высокопрочной стали, лёгкие и великолепно сбалансированные. Он с ребяческим восторгом в глазах хвастался ими передо мной и показывал на ручках каждого из них выгравированные личные инициалы. Эти воспоминания словно из другой жизни. Почему они до сих пор оставались здесь, а не переехали в его новое место жительства, для меня оставалось загадкой.

Немного разогревшись, я надела стрипы и подключила телефон к колонке, стоявшей в углу. Соответствующие моему настроению мелодичные звуки с отливом грусти блюзовой композиции заполнили зеркальное пространство комнаты.

Это была чистейшая импровизация. Мои мысли отключились, и тело самостоятельно передавало все те грани моей фантазии, которые я желала преобразить во что-то по-особенному прекрасное.

Я не сразу поняла, что нас двое. Только он не танцевал. Он был неподвижен, словно статуя, а я своими плавными, лишёнными резкости движениями вокруг него пыталась побудить его хоть на малейшую чистую, без всяких предрассудков эмоцию. Подключив весь свой шарм и обаяние, я не останавливалась ни на секунду, словно боялась, что у меня больше не будет шанса привлечь его внимание. У меня сбилось дыхание, а от пронизанной насквозь печалью мелодии защипало в носу, но я упорно продолжала двигаться, полностью растворяясь в придуманном мной образе. Я выложилась по полной, задействовав максимум возможностей собственного тела, и сделала сложный переворот, от которого руку насквозь прострелило болью. Но я проигнорировала её и, доделывая завершающее скольжение по блестящему паркету, испытала лёгкое разочарование от того, что мой воображаемый партнёр так и остался непреклонен. Я замерла на коленях и, опустив голову вниз, размеренно дышала. Подобную вариацию я исполняла впервые, и мне бы очень хотелось дать ей необычное название, но в голове, как назло, не было ни одной достойной идеи.

Внезапно я ощутила на себе пристальное внимание и, резко подняв голову, увидела силуэт в отражении позади себя. Я не поднялась и не обернулась. Раскрасневшаяся и немного уставшая, я всё также сидела на коленях и смотрела в зеркало на Алекса, который стоял в проёме, прислонившись бедром к дверной раме, и не сводил с меня глаз. Приблизительно ещё с полминуты он неотрывно смотрел на меня, а затем, вытащив руки из карманов брюк, лениво похлопал три раза.

– Я впечатлён, – хрипло проговорил он. – В чём смысл?

– Для впечатлённого слишком слабые овации, – ответила я, склонив голову вбок. Неторопливым шагом он подошёл ко мне так близко, что моя голова коснулась его левого бедра.

– Девушка танцует вокруг ледяного принца и пытается растопить его холодное сердце, – с трудом сглотнув нервный ком в горле, пояснила я.

– Растопила?

– Нет.

Уголки его губ слегка дрогнули.

– Плохо старалась.

– Ну, если даже ты не остался равнодушным, значит, не всё так плохо.

– Я хотел поговорить, – сказал он, игнорируя мою последнюю фразу. Окинув меня взглядом, он чуть дольше задержался на моей шее. На ней не осталось абсолютно никаких последствий после нашей вчерашней потасовки. Инстинктивное чувство страха сделало меня слишком впечатлительной. В действительности, он не приложил столько силы, чтобы остались следы.

– Тебе не кажется, Алекс, что сейчас не самое удачное время для разговора, – тихо проговорила я.

Наши взгляды пересеклись в отражении. Он расслабленно стоял, сцепив руки за спиной, а я сидела возле него на коленях и смотрела ему прямо в глаза. Не знаю, что думал он. Я думала, что это до дрожи сексуальная картинка, которую хотелось вытатуировать на стенке моего головного мозга, и, периодически прикидываясь влюблённой дурочкой, прокручивать перед сном. Мне это виделось до мурашек возбуждающе и наталкивало на далёкие от морали мысли.

Он протянул мне руку и, приняв её, я поднялась. Стоя на своих каблуках, я была практически одного с ним роста, что казалось крайне непривычным.

– Удобнее разговаривать, когда ты не на коленях. – Интонация была максимально ровной, с отсутствием любых заигрывающих ноток.

Я впала в лёгкий ступор. Это флирт в исполнении Александра Миллера? Внутренняя стерва ошарашенно захлопала ресницами от двусмысленности произнесённой им фразы.

– Ты прав, Алекс. На коленях обычно стоят не для разговора, – нервно протянула я, неосознанно облизывая пересохшие от волнения губы.

В его глазах появился лихорадочный блеск, и я готова поклясться, что на какой-то краткий миг там пронеслось острое неконтролируемое желание.

Одна секунда. Одно моргание. И мимолётная вспышка похоти растворилась в пугающе бездонной глубине льдистых глаз. Словно моё воспалённое сознание придумало параллельную реальность, в которой стоящий передо мной Алекс смотрел на меня, испытывая непреодолимое влечение. С ощущением лёгкой досады я вынуждена была признать, что в существующей действительности маска раздражающего спокойствия и высокомерия была по-прежнему на законном месте.

– Хорошая попытка, Вивиан, – скривился он. – Но абсолютно безнадёжная. Я понимаю, отказаться от пагубных привычек сложно. Но не стоит путать меня с Уильямсом.

Упоминание Джеймса неприятно кольнуло.

– Ты знал?

Он свёл брови к переносице и задумчиво рассматривал моё лицо, мысленно пытаясь сложить нужный пазл, и когда у него получилось, его губы растянулись в широкой насмешливой улыбке, которую так и хотелось стереть с его надменной физиономии.

– А, ты о его невесте, – издевательски растягивая слова, сказал он, явно получая удовольствие от сложившийся ситуации. – Хлоя потрясающая. Вся такая милая и нежная. Уильямс её недостоин.

Я сжала руки в кулаки, но промолчала. У него снова получилось меня задеть. Я никогда не слышала, чтобы Алекс называл кого-то потрясающим. В крови забурлило что-то тёмное, отдалённо напоминающее ревность.

Не услышав моих комментариев и открыто наслаждаясь произведённым эффектом, он продолжил:

– На мой взгляд, Джеймс больше подходит таким как ты. Вы не будете требовать друг от друга верности. Насколько я слышал, вы с ним любили эксперименты, – он выжидательно уставился на меня, будто ждал официальных опровержений с моей стороны.

Стальной обруч из скрытой злости сдавил грудь будто тисками. Мне хотелось войны. Хотелось снять эти долбанные стрипы, от которых неимоверно затекли ноги и воткнуть каблук ему в самое сердце, если вообще до него возможно добраться сквозь толщу льда. Внутренняя стерва достала огнетушитель и жалостливо упрашивала остыть. Маленькая сучка была к нему неравнодушна и портила мне все планы.

– Смотря, что ты подразумеваешь под экспериментами, Алекс, – сухо сказала я. – БДСМ, групповуха, что конкретно?

Он молчал. Молчал и прожигал меня своим убийственным взглядом.

– Если ты собираешься испепелить меня глазами, то спешу заверить, ничего не выйдет. Зачем пришёл?

Алекс, ещё пару мгновений, очевидно, сомневался, стоит ли продолжать весь этот диалог, но потом его лицо расслабилось, и он абсолютно бесстрастным голосом сказал:

– Сегодня у Энди день рождения. В девять часов в Soho. Тебя отвезёт Рик. А прямо сейчас поднимись к отцу в кабинет, – и не дожидаясь моего ответа, быстрым шагом вышел из зала, оставив после себя длинный шлейф недосказанности.

***

Тяжёлые бархатные портьеры тёмно-зелёного цвета были плотно закрыты и не пропускали ни одного лучика света. В приглушённом свете позолоченных ламп обстановка кабинета выглядела по-настоящему царственно, а от количества вензелей на синих обоях рябило в глазах.  Большую часть пространства занимал массивный т-образный стол из красного дерева, за которым по обе стороны от него располагались двустворчатые деревянные шкафы со стеклянными дверцами, полностью заполненные книгами. Между ними висела знакомая картина великого художника Караваджо – «Смерть Марии».

Ричард утверждал, что это произведение поражало своей эмоциональной силой и добиралось до самых глубин его души. Во мне это трагичное зрелище всегда вызывало лишь скорбь. Я не знала, оригинал это или копия бесподобного качества, но купил он её сразу после смерти мамы, и с тех пор картина никогда не покидала стен этой комнаты.

В кабинете стояла абсолютная тишина, разбавленная лишь шуршанием листов бумаги, просматриваемых хозяином дома. Я оторвалась от созерцания этого «позитивного» творения и взглянула на Ричарда. Сложив документы в папку, он убрал её в ящик стола и, откинувшись на спинку кресла, обтянутого чёрной кожей, посмотрел на меня. Расслабленная поза никак не сочеталась с цепким взглядом холодных глаз. Рядом с ним всегда было странное чувство, будто он, прежде чем принять то или иное решение, ментально прощупывал почву.

Сейчас от него волнами исходили уверенность и превосходство. Его власть распространялась далеко за пределы Нью-Йорка, а его многомиллиардная корпорация Miller Health Corp. являлась одной из самых успешных и престижных в Америке. Туда практически невозможно устроиться обычному человеку, а попасть туда на стажировку после университета один шанс на миллион.

Я склонила голову вбок и слегка улыбнулась. Всемогущий аристократ. Если пустить ему кровь, она будет голубой?

Слева от него в кресле сидел Алекс. Он задумчиво крутил в руках ручку и очень правдоподобно делал вид, что меня здесь нет. Что ж, ничего нового.

– Присаживайся, – сказал Ричард, указывая на кресло по правую руку от него. Я послушно села и, закинув ногу на ногу, положила руки на деревянные подлокотники кресла.

Ричард опёрся локтями о стол и, скрестив пальцы перед собой, произнёс:

– Я позвал тебя, чтобы поговорить о твоём будущем, Вивиан. Я не в курсе твоих дальнейших планов, но хочу, чтобы ты работала в компании.

В этом весь Ричард. Он всегда считал, что его решение здесь единственное верное. Но не могу сказать, что его предложение меня удивило. Все члены его семьи должны быть в зоне видимости и, желательно, под чётким контролем. Обдумывая свой ответ, я начала нервно постукивать кончиками пальцев по твёрдой поверхности, издавая даже, по моему мнению, раздражающий звук.

– Она дизайнер интерьеров, о чём ты вообще думаешь?  –  раздался с почти неуловимыми оттенками недовольства невозмутимый голос брата.

– Хоть её образование и не отвечает предпочтениям нашей компании, я уверен, ты сможешь всё устроить. Пусть начнёт с малого.