Опасные игры с тенями. Том 0. Часть 4

Через некоторое время беглянка вернулась к своему лежаку довольной, удовлетворённо складывая на него стопку полупрозрачных табличек, которые любезно помог донести ей Диллион.

Щедрость Финиана и доброта Иржи не знали границ.

Шикарный у неё теперь груз знаний… Наспех подобранный из понадёрганного с полок и скопированного Иржи на предоставленные Финианом прозрачные глинолисты.

Когда будет уходить… Она надорвётся, но унесёт всё это с собой в Кантин… И всенепременно продолжит свои изыскания там.

Надо же. Амелия ныне разрывается от обилия получаемой информации и воет от невозможности усвоить всю сразу. А ведь она прожила такое количество от просто скучных до тоскливых больших циклов, не зная, что всё это время они могли бы быть очень интересными, насыщенными новыми знаниями, впечатлениями и знакомствами.

А не потраченными впустую… Как досадно.

Ладно. Будем брать, что есть…

Взгляд её упал на стол, на котором в чашке стояла жижа, принесённая заботливыми лекарками. «Скорбь».

Амино отсутсвие было замечено. Ладно. Мало ли куда она отходила… на четверть света.

Кантинка, вздохнув, выпила залпом. За здоровье!

Хоть жидкость и была неприятной на вкус, ведьма уже пила её практически с удовольствием. Для неё это стало вкусом жизни и облегчения. Эти лекарства позволили ей быстро перестать тошниться и встать на ноги, значительно сократив срок мучительного восстановления.

Чудо омилльской природной медицины, основанное на мудрости, лечебных травах местного волшебного леса и силе целебной воды большого озера. Горькое, но необходимое. И если не концентрировать внимание именно на его вкусовых качествах, то в итоге даже приятного свойства…

Никто в здравом уме и без веских на то внутренних причин не захочет всю жизнь страдать от того, что можно исправить. И, даже если такие причины есть, то, настрадавшись вдоволь, исправит точно.

Свет 56. Лейви жила, Лейви жива, Лейви будет жить.

– Ами!

Из‑за ширмы послышался тихий шёпот. Амелия быстро вскинула глаза на звук, мимоходом зацепив взглядом окно.

…Ух ты! Уже ночь.... Или это предвосход другого света? Похоже, она зачиталась.

А ведь собиралась поспать… Чтобы ничего не болело. Впрочем, пока она изучала полученные материалы, боль тоже куда‑то ушла. Она даже забыла про то, что хотела попросить ещё немного мази от экземы.

Ладно. Что там?

– Ами, Лейви очнулась.

– Вау!

– Да, какое‑то время назад… Я не беспокоил её, пока она в себя приходила. И тебя, кстати, тоже. – Келе усмехнулся. – Для тебя книги, похоже, какой‑то вид комы. Не уверен, что вообще смог бы тебя от них как‑то отвлечь.

Ами весело хмыкнула.

– Ох, и не говори! Это так.

– Лейви тем временем уже в состоянии немного разговаривать. Можешь навестить её, если хочешь. Лечащие разрешили.

– Уже бегу. Спасибо, Келе!

Отличные новости!

Ами вскочила, привычно ойкнув.

За время пока читала, она практически успела забыть даже что с ней случилось, где она и почему она здесь. Прекрасный вид анестетика. Можно применять… практически везде. Даже в неуютном жилище, да? И в неуютной жизни в целом. Наверное, поэтому Ами так за него цепляется.

Растяпа‑книголюбка, испытывая чувство вины перед собой, за то, что не поспала и не отдохнула и перед своими близкими Лейви и Келе за то, что не уделяет должного внимания их состоянию и им самим, пронеслась через всё помещение стационара к месту, где находились нуждающиеся в интенсивном лечении.

Основательно побитая непрошеными пришлыми и жизнью оболочка Лейви всё ещё находилась здесь. Она не ушла из этого мира.

Это чудесно. У Ами не так много связей на Материке, и потеря каждой из них была бы ощутимо болезненной.

– Лейви. – тихо позвала она приблизившись.

Жижа на столике у лежанки стояла нетронутой.

Хм. А вот чаша с водой была наполовину пуста. Ох ты.

В ответ на зов омилльская участковая попыталась открыть глаза. С одним, менее заплывшим как это было у Ами, ей это удалось. Глаз был жутко красным и как будто чуть вздутым. Жутковато.

Видно, она тоже сильнее ударилась одной стороной. И похоже, что сама Ами поначалу выглядела немногим лучше… Хорошо, что она этого не видела.

Судорожно сглотнув, кантинка отвела взгляд.

– Ну и рожа у тебя… – послышался хриплый комментарий с больничной лежанки.

Что?! Вот кто бы…

Амелия усмехнулась. Лейви с ходу зубоскалит, значит, у неё всё нормально.

– Ага. Думаешь, у тебя лучше?.. – привычно огрызнулась в ответ кантинка. – На тебя смотреть страшно.

– Моя… всю жизнь была… не для украшения…

– У тебя хоть рот говорит. Мой вообще первые пару светов практически не открывался. Видишь?

Кантинка показала на свой пересекающий губы шрам.

– Что… и у меня всё так… плохо?… – осторожно осведомилась служивая сэльва.

– В воду лучше не глядеть.

– Яссс…но… – с усталым присвистом выдохнула та. – Ну, судя по… ощущениям… другого и быть… не могло…

Они помолчали, давая Лейви собраться с силами.

– Ами… – поморщившись, начала та, спустя какое‑то время. – Я думала, я… Подохну… там.

– Знаешь, да… – согласилась Амелия. – Шарахнуло тебя не слабо… Я твоё очень жёсткое приземление на глиняный пол наблюдала… тоже думала – всё…

Тяжёлая пауза вновь повисла здесь. Лейви явно что‑то глодало изнутри, но она не решалась заговорить об этом.

– Знаешь… – через какое‑то время покорёженная жизнью служивая злобно с трудом хрипло вздохнула. – Надо… было.. бить того болотника… Насмерть… Ами. Я так облажалась… Ударила… как обычных. Вполсилы… Чисто чтобы… вырубить… Я… такая… Бестолочь!.. Сеймомент бы…

Из жутко красного глаза храмовницы, испещрённого выступившими капиллярами и окружённого царапинами и синяками с всё ещё заметными подзажившими кровоподтёками снаружи, выкатилась бессильная слеза. Ты поморщилась.

Ами хмуро покачала головой.

– Что? Ты вырубила его. Да. Он не смог никому из нас сильно навредить после этого. Ты умница. И… Мы все там облажались, Лейви. Грязееды были очень сильны. Слишком сильны. Мы сделали всё, что могли, правда. И даже больше.

– Ушлёпки… – гневно выдохнула сэльва. – Едва не уходили чико Келе… Жуть, да?.. А ты… Когда что‑то грохнулось… Разбудив… меня…

Лейви сделала паузу, переводя дыхание, и продолжила.

– Я встала и… вышла… порвать шумящих болотников… на ошмётки… Увидела тебя… в луже крови… Ты пыталась встать… Но не могла… Руки разъезжались. Падала обратно…

Ами слегка тряхнула головой, отгоняя воспоминания.

– Да, я помню… Пфф. – кивнула она. – Я всё‑таки встала. Ненадолго, правда.

– Д… да? – собеседница с интересом попыталась поднять иссечённую царапинами бровь.

– Да. Чтобы дохромать… вырубить кого‑то из них. – уклончиво пояснила бывшая секретара.

– …И?

– Вырубила… И… вырубилась сама.

Они мрачно помолчали. Лейви вновь переводила дух.

Она явно ещё была очень слаба, даже для разговоров, хоть и видно было, что получить какую‑то информацию и просто поболтать ей очень хотелось.

Хоть и выглядела она так, что лучше не смотреть и чувствовала себя наверняка немногим лучше… Но, хоть была жива и любопытна.

Омилльская травно‑ведьмическая медицина определённо творила настоящие чудеса. В Кантине этот случай был бы точно смертельным.

Ами вновь поёжилась.

Наконец, отдохнувшая Лейви сердито выдохнула и продолжила тему.

– Если бы я… угрохала… того очистка… Этих ушлёпков… на Материке… стало бы меньше… Мир… стал бы… лучше…

Она бессильно стукнула перебинтованной рукой по своему лежаку и поморщилась.

– Его место занял бы другой. – развела руками Ами. – Лейви, смирись! Мир изменился… Он стал опаснее. Нам остаётся лишь как‑то к этому адаптироваться. Я чувствую, что преимущество сеймомент за ними. Они сильны, умны и действуют по большей части скрытно. Мне кажется, мы многое не видим. Не знаем. Не замечаем. Иногда даже не хотим видеть. Отдельные вещи из этого и всё в комплексе. Что‑то… неясное происходит… повсеместно.

Та злобно поморщилась.

– Неплохо бы… его… разъяснить… И чем скорее… тем лучше. Всё имеет… решение. Не нагнетай…

«Человек действия…»

Ами одобрительно хмыкнула.

– Экая ты ретивая! Да, неплохо бы и разъяснить… Но как видишь, прямыми майловыми методами их не поймать. Они хитры и хорошо подготовлены. Секретные склады. Собственный язык. Незаметное перемещение. Мощные невиданные ранее ведьмические приёмы… Ты… только попробуй представь… Попробуй представить, с чем мы имеем дело. У того, что так серьёзно и масштабно организовано не может быть мелких целей. Я даже… представить себе не могу, с какой стороны к этому можно подступиться… Невозможно иметь дело с тем, чего не видишь и не понимаешь…

Ами, нахмурившись, призадумалась.

– Надо как‑то… подбираться к ним с тылу! – воодушевлённо продолжила она, взмахнув рукой. – Как нас учили на курсах по ведьмоборству… Когда вражина сильнее тебя. И в разы противнее.

Ами хихикнула над собственной дурацкой шуткой, схватившись за бок от тут же проявившейся тупой боли.

– Ох, паршивое состояние… – посетовала кантинка. – Даже над ерундой поржать нельзя… И это именно тогда, когда в этом больше всего нуждаешься.

Лейви с шипением выдохнула.

– А мне… вообще… не до смеха… еле губами ворочаю…

– Помолчим?

– Нет… Помрём… тогда и… помолчим… Расскажи… ещё что‑нибудь…

Ами немного тихо пофыркала, размышляя, что бы такое рассказать.

Сказка на ночь. Или уже на утро? Здесь это не имело большого значения.

– Хорошо!.. – начала она. – С вами информационно‑развлекательная Амелия. Рубрика… Не знаю. Криминал. Больше ничего на ум не приходит. Профессиональное. У меня сеймомент все мысли заняты только этим. Это, наверное, уже профессиональное… Устроит? Тошнить не будет?

– Нет. Не больше чем… уже. Валяй…

– Слышала от Келе подробности о нападении?

Лейви слабо мотнула головой.

– Немного…

– Постараюсь кратко изложить тебе самое интересное… Со своей точки зрения.

И Ами постаралась.

Лейви, внимательно слушая всё это с закрытыми глазами, немного отдохнула от разговора. Иногда секретара останавливалась, думая, что та уснула, но служивая моргала одним глазом, давая знак продолжать.

– По крайней мере, мы теперь знаем, что это люди. – резюмировала Ами. – Это радует. Хотя…

– …мощноваты для людей… – продолжила её слушательница. – То, что поменьше… Швырнуло меня… как эльфа!.. Зря я не начала с неё… с него… Не знаю.

– Ну да… А один‑то точно человек. Был. И я его… убила. Только представь. Жуть! Ну и… хруст был… Бэээ. Фу, не хочу об этом много думать… Хорошо, я тогда была в аффекте…

Амелия, встревоженно выдохнув, отвела взгляд и поспешила перевести тему.

– А… Почему ты думаешь, все они – люди? – быстро спросила она Лейви. – Может, низкорослое было эльфой?

– Нет.. Я… говорила уже… Эльфа… пришла… бы одна… разнесла весь Участок… С тремя‑то… с двумя‑то с половиной… людьми… Без проблем… И взяла, что ей нужно… Да я бы… Сама ей… отдала. Что просит… эльфа… Не задумает… плохого. Значит… так надо… Они поэтому… священны…

Лейви явно устала от длинной фразы, с трудом произносимой, плотно окружённым с одной стороны царапинами и синяками ртом.

– С двумя с половиной?! – фыркнула в ответ Ами. – Ну, спасибо… Я только недавно послала… обратно в Участок Майло, который обо мне столь же нелестного мнения! Да я!.. Единственная кто…

Лейви сделала слабый останавливающий жест. Раскрасневшаяся от злости собеседница, пыхтя, умолкла.

– Я про… Келе. Ты… не гнуси… Я… никогда не считала тебя… слабее…

– Спасибо!!!

На глаза Амелии вновь навернулись слёзы радости. В повреждённых растрескавшихся устах суровой Лейви это было просто комплиментищем.

– Ты… Крепкая болотница… Как… глина для котти…

Повисло молчание.

Ами задержала дыхание, старалась не всхлипывать, но предательская слеза покатилась по щеке, вызывая жжение и покалывание во всех ссадинах по пути. Кантинка быстро стёрла её, тем самым вызвав новый приступ жжения.

– Думаю, и Майло… это понимает. – покосилась на собеседницу более‑менее целым глазом Лейви.

– Незаметно! – облегчённо насупилась Амелия, переходя от тяжёлого чувства всецелодушевной благодарности к более простой досаде.

– Он… почему‑то… бережёт тебя… что ли…

– Чтобы ему по шапке не попало… Затем и бережёт. Шапку свою.

Разбитая сэльва хмыкнула, поморщившись.

– Хитрошляпый он… тип… Не отнять… Но… человек… неплохой…

– Всё равно я зла на него… Я хочу уважения как к равной, а не принижающей жалости, понимаешь? Давай лучше… про другое!

Ами резко выдохнула, пытаясь сбросить злость.

– Продолжим криминальную хронику моего лекарского дайджеста! Похоже, самое щуплое существо руководило остальными. – вернула она недавнюю тему. – Я не успела многого рассмотреть… Шляпа у этого была какая‑то дурацкая… С длинным носом.

– Я тоже… заметила… да… Одежда… и украшения у них… вообще… какие‑то… необычные…

Вновь повисло устало-задумчивое молчание.

Раненная служивая выглядела уснувшей или засыпающей. Ами, подождав немного, начала вставать. Сэльва приоткрыла здоровый глаз.

Тот выглядел, кажется, ещё краснее, чем был до этого. Видимо, от напряжения прожилки на нём вздулись.

Да, спать Лейви сеймомент нужно много… Лучше – почти всё свободное от приёма медикаментов время. Надо будет спросить у целительниц про частоту посещений…

– Ами…

– Да?

– Посиди… ешё.

– Хорошо.

– Мне впервые так… страшно. И одиноко…

– Я здесь.

Они помолчали ещё немного.

– Я не боюсь… Умереть… – вдруг продолжила разговор омиллька. – Хотя нет… Вру… На момент, когда всё ушло и погасло… я была… сплошным ужасом. Как это?.. И.. это… всё? Сеймомент… закончится?.. Вот так… тупо?.. Хотя, по идее.. Что мне терять?.. Так посмотреть… пустая жизнь у меня. Сплю. Пью кофе. Брожу ночью по Участку. Максимум по лесу. Все мои радости… Но. Почему‑то… Это было… так страшно…

– Потому что где‑то вокруг всё ещё есть мир. Ещё больше леса, запахов, свежесорванных мягких ягод и ядер орехов, сиреневого мха. Красивого города с уютным светом окошек и запахов кофе, витающего в вечернем свежем воздухе. Шершавая глина кружек, греющий свет на коже и мягкость земли в тёплый сезон. И во всём можно жить. Вместо узких глиняных стен каморки и духоты замкнутого пространства. Вместо черноты схлопывающегося мира и окончания всего этого…

Лейви слабо кивнула и продолжила.

– Жить… в компании… не только… своих мыслей. Ладно бы они ещё были весёлыми… Ушлёпки… мрачные… штуки… как болото. Паршивая… компания… А с другими… я… не очень‑то… умею… общаться…

– Да я тоже. – согласно кивнула Амелия. – Иногда я думаю – я могла прийти в плотный мир при одном условии. Мне пообещали, что тут будет весело… Однако, следовало дослушать вторую часть о том, что развлекать при этом придётся себя самой… Ещё и трудиться налаживать коммуникацию тут и там, имея дело помимо внешнего со своим неприветливым внутренним миром. Мы так… не договаривались.

Амелия уставилась в пол и угрюмо замолчала. Она прекрасно понимала, о чём говорит Лейви.

– Знаешь… – продолжила сэльва. – Можно подумать… я вот сеймомент… выйду из Лекарни… и… ну всё, оп!.. обледенеть теперь… моя жизнь резко изменится… И никогда… не будет прежней… Не. Едва ли… Скорее… всего… я опять… успокоюсь… и останусь… на том же месте… С тем же. Вот… Почему… так?..

– Я не знаю, Лейви… Болотная стабильность. Может, мы ещё не созрели до перемен. Может, нам ещё недостаточно паршиво для того, чтобы мы встали и принялись крушить свои навозные коконы, слепленные вокруг себя своими же руками… Но, когда нам всё надоест – мы будем воистину неудержимыми. Это точно. Хотя бы… на какое‑то время. Но этого хватит.

Они помолчали ещё немного.

– Я… кажется… Засыпаю… Мне как будто легче оттого, что я эту… Высказала… Но… подожди уходить… пока я… совсем не усну… И… Приходи ещё… посидеть…

Ами кивнула.

– Хорошо! Часто – не обещаю. Я сама ещё не в форме… Но буду к тебе периодически приползать. И вообще… Приходи сама, как в норму придёшь, я тут… рядом. Куда я сеймомент далеко отползу.

– Иржи тут принёс нам обифрительных плющиков. Это хотя бы стоит того… чтобы пожить ещё немного.

– Да… совсем… чуть‑чуть…

Амелия посидела рядом, пока не услышала равномерно тяжёлое сипящее дыхание.

Лейви спала.

Это хорошо. Чем больше моментов она проведёт Сеймомент в мирах без боли, тем лучше…

Самое время вернуться к Келе, успеть пообщаться. Ведь болотника скоро выпишут. Тогда как другая сэльва только очнулась. Может это всё же не расовое? Уровень полученных ими повреждений был неодинаков. Хм…

Время позднее и сэльв, вероятно, уже спит, как и положено приличным омилльцам в это время. Но проверить этот факт и сделать выводы по поводу уровня соответствия Келе образу приличного гражданина всё равно не мешает.

Ами осторожно приблизилась к ширмам у его лежака.

– Заходи уже, не топчись. – послышалось из‑за них.

Вот это слух. Амелия усмехнулась.

Рано она приписала Келе добропорядочность.

Хмыкнув, она с удовольствием последовала полученному указанию и, оказавшись внутри огороженного келеного лекарного пространства, примостилась на край его лежака. Сэльв сел, поджав ноги.

– Келе. Как тебе удалось так быстро восстановиться? – с ходу задала она всё тот же уже не в первый раз возникающий у неё вопрос. – Поделись секретом.

– Как‑то… – пожал изящными, но крепкими и рельефными плечами служивый. – Не знаю… Я не задумывался над этим. Просто хорошо, что так получилось. Нет смысла и надобности анализировать это. А ты что… завидуешь?

Сэльв с улыбкой хитро прищурился.

– Конечно завидую. – честно призналась Ами. – Я вообще вам, сэльвам, всю жизнь завидовала. Вот и пытаюсь найти к чему бы придраться и найти секрет вашей особой сэльвской совершенности.

Келе недоверчиво хмыкнул.

– Для этого надо быть сэльвой.

– Да, вот тут у меня и проблемы. Потому я и пытаюсь вытянуть из тебя хоть что-нибудь.

– Да мне нечего сказать… Знал бы как – конечно, поделился бы. У меня нет ни прямой, ни косвенной цели делать так, чтобы ты или Лейви оставались здесь дольше нужного.

– Надеюсь, что так… И не задумывайся. В самом деле, так получается – и хорошо. Значит, ты просто пил жижу, которую тебе приносили? И дрых?

– И отдыхал, да. Плюс ко всему – мне досталось в последний раз меньше вашего. Мой полёт был не таким дальним.

– Если бы ты не дрыгался, то пострадал бы ещё меньше! – припомнила старую досаду Ами. – Всё равно всё это с самого начала выглядело безнадёжным.

– Но ты‑то дрыгалась?

– Я… болото… Ну да. Но я… И останусь тут подольше. Хорошо ещё, что здесь, а не в земле. Совсем надолго.

– Тем не менее ты так же, как и я, пыталась что‑то сделать до последнего. Даже осознавая то, что всё безнадёжно. Но и другого выхода, в общем‑то, у нас не было.

– Ну… наверное, да…

«Чего уж теперь.»

– Не представляю, как ты вообще выжила. На службе, не умея ведьмовать… Для меня даже простая жизнь в таком виде выглядит как существование с зашкаливающим уровнем сложности.

– Да так и есть… А выжила так же, как и все остальные порядочные Кантина… Уворачиваясь от атак. Преимущественно.

– И отлично орудуя мебелью! – одобрительно улыбнулся Келе.

– Да, используя все подручные… – серьёзно кивнула та. – А иногда и маскируясь под них. При необходимости не привлекать внимание своего кантинского начальства. Однако, с Майло даже маскироваться не потребовалось – на нём это сработало автоматически и он воспринимал меня как мебель с самого начала…

…Обратилась к старой обиде… бывшая секретара.

– «Одолжённую «мебель» надо вернуть Кантину в пристойном виде!» – ехидно продолжила она, передразнивая она начальника. – «Что «мебель» может сделать при операции захвата, кроме как мешаться»? «Мне не нужен в лесу стул»… И вообще, я в его участке превратилась в функцию… Один болотный майлов комфорт за мой счёт… И вот, виноват в моём дурном расположении духа был Майло… а вся моя накипевшая злость досталась тому нападавшему хмырю.... Надо же было хоть как‑то привлечь к себе хоть чьё‑то внимание.

Неожиданно для себя резюмировала свою пространную речь уже потерявшая нить собственного повествования Ами.

– Занятные у тебя потребности. – весело хмыкнул Келе. – И интересные понятия о знаках внимания!

Служивая тихо хохотнула, охнув. Достойное замечание в продолжение её пространного бреда.

– Да, глуповато и незрело, согласна… На что в моём поведении регулярно указывает всё тот же Майло.

– Майло не самый проницательный человек в Участке… но иногда и он видит людей через свои хитрый прищур почти такими, какие они есть. Я не говорил тебе ничего, если что но он, скорее, считает… что хоть и напираешь ты по‑кантински сильно, но соображаешь туговато… Потому он не очень‑то охотно вовлекает тебя в некоторые дела. Я бы на его месте сделал поправку на то, что в нужный момент ты действуешь как надо.

«Ничего себе откровение…»

Ами слегка опешила, но постаралась не подать вида.

Она кивнула. Информация не из приятных, но любопытная. Собирать мнения о себе не очень хорошая затея потому как они больше говорят о людях их высказывающих, но иногда бывает полезно увидеть себя с иного ракурса.

– Тут шляпошный болотник прав… Иногда я и в самом деле цепенею, размышляя, что должна или не должна, что будет правильно, а что нет… Вместо того чтобы просто действовать так, как подсказывает мне нутро и обстоятельства, но… – Ами отвлекаясь на то, что увидела в щель между ширмами. – Ой, смотри! Киона у моего лежака. С чашей. Кажется, мне пора!

– Давай, увидимся. – кивнул в ответ Келе.

Ами, насколько позволяла остаточная хромота, поспешила к месту, где её ждала Глава Лекарни. Такую важную значительную персону не следует заставлять долго ждать.

– Как твои дела? – участливо осведомилась та.

– Не знаю, что и сказать… – выдохнула пациентка, переводя дыхание. – Я… наговорилась за сейсвет вусмерть. Со внешними источниками звука и информации, представляешь?! Уже который свет… Они поведали мне много такого… О чём никогда не скажут те, что внутри. И даже о том, о чём я предпочла бы не знать… Кстати, об этих, в голове. Они почти не разговаривают! Или нас максимум двое "дома". Не все из нас выжили при нападении что ли?.. То, что происходит, уже больше похоже на самый обычный разговор с собой. А не на разноголосый бардак, вещающий одновременно со всех сторон сразу… На анализ которого у моего ума, вероятно, нет сеймомент сил. Мы отсекли их? Не знаю, что и думать… Вот так дела.

Киона молча выслушала этот бессвязный поток речи и, кивнув, помолчала ещё немного перед тем, как задать вопрос.

– Скучаешь по ним? – весело улыбнулась она.

– Да не особо… – задумчиво нахмурилась Ами. – Особенно по критикующим… совсем не скучаю.

– Вот, знаешь… Как вернутся – критикующих совсем гони! Это же твоя голова. Наведи свой порядок.

Ами испытующе прищурилась, глядя на главную целительницу.

– У меня сейсвет вечерний свет откровенности и получения интересной информации… Поиграй со мной в него тоже, пожалуйста. И… только не говори, что считаешь меня нормальной. Каждая наша с тобой беседа приводит меня в ступор.... Ты первая, кто говорит со мной об этих вещах так… спокойно.

– А почему нет? У меня своя реальность, у тебя – своя. И обе одинаково имеют право на существование. И всё, что происходит в твоей – твоя правда. Чем бы оно не казалось из моей. Да и знаешь… Даже если приплетать какие‑то сторонние обычно весьма условные стандарты. По… омилльским "меркам" психических проблем у тебя нет. Может, только поведенческие… Да и то не такие большие, чтобы сама жизнь не скорректировала их естественным образом. И вообще. Запомни одно. «Нормальных» нет. И забудь об этом манипуляторском термине.

– Твоя правда… Посмотреть на вас, сэльв, так любая не впишется в кантинские "нормы" ну никак. Видела я одну омилльку, которая очень старалась. И "нормальной" её при этом уж точно никто не назвали бы… В самом деле все эти понятия и нормы… ну очень уж относительны, да. И имеют договорную основу. На теории я всё это знаю, но на практике работают инстинкты и рефлексы, и мне всё равно часто бывает гнусяцки стыдно что я – это я. Ситуация из разряда «простите, что я есть». И «простите, что я несовершенна».

– Потому что в утилитарно настроенном обществе ты именно не нужна такой, какая ты есть. Ты не нужна живой, ты нужна удобной и чётко исполняющей какие‑то желательные функции. Потому… Попробуй… придушить инстинкты самосохранения, кричащие тебе о том, что тебя сеймомент выкинут в холодный лес из тёплой семьи и города и… болотно банально прозвучит, но я не знаю, как ещё это сказать… принять себя. Может, получится не сразу, но, главное, не оставлять попыток. Это тот случай, когда количество переходит в качество. Больше одобрений себя – лучше внутренняя ситуация. А пока ты над этим работаешь – попробуй поискать более комфортные для себя условия. И да, помни, что пока не создашь комфорт внутри – снаружи идеала всё равно не будет. Не совпадут шаблоны.

– Ага, это точно. Где ни окажись – всегда что‑то да не так. В Кантине не ценили, здесь – не уважают… Но я жила бы тут. В Омилле в целом мне гораздо комфортнее. До сих пор было.

– Так и живи.

– Понимаешь… Я уйду с работы, как только выйду отсюда. Больше ничто не будет кормить меня или давать мне кров в городе.

Ами грустно вздохнула.

– Приходи сюда, будешь мыть посуду и готовить вместе с нашим беспамятным. – шутливо улыбнулась Киона.

– А что… Должность, ничем не лучше моей нынешней секретарской… Кажется, сам Универсум говорит мне о том, давно пора оставить гордыню… Звучит заманчиво. Вообще, я ему, беспамятному, завидую немного… Ничего не помнить о прошлой жизни, жить в этом моменте и быть близко ко вкусной еде. Что ещё нужно.

– Лучше помнить. Это твой ценный опыт, твоё оружие. Замаскированные чудища твоего сознания всё равно попытаются утопить тебя. Даже если ты предпочитаешь не видеть их или считать… камешками, чтобы не волноваться. Каждая частичка этих твоих знаний об окружающем мире обменяна на страдания и усилия. Такого больше нигде не взять.

– Но зачем добавлять дополнительных страданий и знаний, когда эти уже известные виденные чудовища будут всплывать?

– Они всё равно будут это делать, когда что‑то на поверхности заинтересует. Значит, что‑то задело их за больное. Значит, что‑то всё ещё не в порядке в твоём океане. И они будут делать это, пока твой Океан загрязнён чем‑то, что заставляет их всплывать. Они тоже хотят не болеть и жить комфортно. Это прекрасная цель для любого существа, независимо от того, плотное оно или нет.

– И как мне им… и себе помочь?

– Отпустить их, прожив без остатка. В тот момент, когда у тебя будет достаточно сил слиться, "поговорить" с ними и переварить "услышанное". Это не они к тебе зловредно цепляются, ты сама удерживаешь их, не давая им уплывать. Тоже для своих надобностей.

Ами поёжилась.

– Мне от одной мысли что к ним надо приблизиться страшно делается… Ну, не хочу я общаться с невыносимой болью…

– К тому моменту, как ты с ней будешь полноценно общаться – она будет уже выносимой. А пока не лезь к чудищам досрочно и назойливо сама в своих мазохистских порывах и попытках себя наказать и жалей себя, если тебя покусали. Доброта к себе и к ним излечит ваши раны и придаст сил для дальнейших свершений. В свете всего этого – если ты всё‑таки уйдёшь в Кантин… То просто – считай нормой себя. Но я думаю… надолго ты там всё равно не задержишься. Не для такой масштабной личности этот маленький городок. Он хорош для тех, что уже получили кучу опыта и информации и нуждаются в тишине, уюте и предсказуемости, чтобы переварить это и органично интегрировать полезные части в свою жизнь. Это не твой случай… Судя по вот этой горке табличек на твоём ложе и около него, ты Сеймомент жадно набираешь информацию. И тебе нужен целый Материк. Любопытство и жизнелюбие всё равно возьмут верх, и ты уйдёшь.

Амелия призадумалась.

– Или, во всяком случае, попытаюсь. А я, кстати, наверное, давно считаю себя нормой… Тайком от себя. Где‑то внутри я давно смирилась со своим характером и приняла себя такой, какая есть. Со всеми своими закидонами. Если я стану себя ругать, это ничего не изменит. Только отягчит ситуацию. Я ведь… и так буду творить всякую. Потому что часто с этим ничего нельзя сделать. Это не вырвать, пока это часть тебя. Можно пытаться, с руганью или без. Но мои любимые идиотизмы от этого никуда не уйдут. Надо подождать пока я созрею, и оно само отвалится. Пока я не «наемся» этим досыта. Не пойму, что всё, с меня хватит. И если это не уйдёт вместе со мной, то уйдёт оно из меня. Так уже было много раз. Только… теперь я этим хвастаюсь, как собственными "достижениями". "Я бросила дурить".

– Да. Верно подмечено. – кивнула сэльва. – Потому – дури самозабвенно. С полной самоотдачей и со всей серьёзностью. Играй в это с артистизмом, если некуда деваться.

Ами хихикнула, на момент дав волю воображению, и вновь поморщилась от боли.

– …Посылая критикующих, да. – весело добавила она. Вначале внутренних, затем и внешних.

– Угу. А пока вот. Выздоравливай.

Киона дружески похлопала кантинку по плечу, вручая чашу с жижей.

– На этот лечебный цикл приём этого типа препарата – последний. Так что, запомни этот неповторимый вкус.

– «Скорби»!

Глава Лекарни засмеялась, и Амелия прыснула со смеху, едва не выплюнув первый глоток лекарства, и тут же поморщилась от боли.

– Кстати… – покачала головой сэльва. – Когда я говорила о том, что тебе надо к нам на госпитализацию, я и представить не могла, что это будет выглядеть вот так…

Пациентка допила жидкость и отдала пустой стакан.

– Когда я согласилась – тоже. – произнесла она, осторожно вытирая повреждённые губы. – Жизнь развлекается, как умеет… И нас не спрашивает.

– Зато мы теперь чаще можем болтать. Заходи как‑нибудь вечерним светом на восстанавливающий чай, как почувствуешь себя получше.

Амелия кивнула и на какой‑то момент зависла, глядя на появляющееся из‑за горы свечение.

Что это за светило? Утреннее или ночное?

Она повернулась было спросить у Кионы, но той поблизости уже не было… Она что, растворилась в воздухе? Вместе с чашкой?

Ами повертев головой, пожала плечами и, сдвинув таблички чуть в сторону, легла спать. Она правда очень устала за сейсвет.