Читать книгу: «Месть или Любовь»

Для тебя…

Для нас…

Глава 1

АМАЛИЯ

Меня зовут Амалия. Мне двадцать восемь лет, у меня приличная работа в небольшом архитектурном бюро и жизнь, которую до сегодняшнего дня можно было описать одним словом: предсказуемая. Я живу одна в скромной квартире на севере города. Мои утра всегда торопливые, но упорядоченные. Мне нравится рутина, она дает мне ложное чувство контроля над хаосом вокруг. Но сегодня что-то было иначе. Не знаю почему, но с того момента, как я открыла глаза, меня не оставляло странное беспокойство. Может, потому что плохо спала. Может, потому что сон, который мне приснился – смутный и неясный, – преследовал меня до самого пробуждения. Со мной часто бывает, что я вижу сны, которых толком не помню, но которые оставляют после себя тень дискомфорта.

Я вышла из квартиры с сумкой на плече и стопкой папок в руке. Поздоровалась с соседом со второго этажа, который всегда выгуливает собаку в одно и то же время. Села в машину, завела мотор и проверила телефон на сообщения. Ничего интересного. Лишь письмо от моей начальницы, полное замечаний к проекту, который нужно доработать. Я глубоко вздохнула и сунула телефон в карман сумки.

Я тронулась к офису, пытаясь сосредоточиться на вождении, но мысли были где-то далеко. Я думала о бесконечном списке дел, о дневном совещании, о том, что в моем холодильнике – лишь просроченный йогурт, и что после работы надо заехать в супермаркет.

По дороге я почувствовала, как стресс начинает брать надо мной верх. В Берлине в это время движение кошмарное, и каждый раз, когда я пытаюсь перестроиться, кто-то сигналит. Будто это я – проблема. Я пыталась глубоко дышать, успокоить мысли, но то чувство тревоги не отпускало.

Я подъехала к большому перекрёстку со светофорами, которые, казалось, никогда не сменят сигнал. Взглянула на часы на панели. 08:45. «Если снова опоздаю, начальница меня живьём съест», – сказала я себе.

Когда загорелся зелёный, я нажала на газ и поехала. Дорога впереди была свободна, но что-то, на краю поля зрения, привлекло моё внимание. Мне понадобилась секунда, чтобы понять, что происходит.

Девушка. Молодая фигура, бегущая, с длинными волосами, развевающимися в воздухе. Она была не на пешеходном переходе, а где-то позади, перебегала наспех, обернув голову. Может, на что-то смотрела, может, с кем-то говорила. У меня не было времени осознать.

Тормоз взвизгнул под моей ногой, но было слишком поздно. Машина ударила её с глухим звуком. Не сильно, но достаточно, чтобы я ощутила удар. Я застыла, вцепившись руками в руль. Взгляд упёрся в лобовое стекло, а в голове зияла пустота.

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я поняла, что должна выйти. Когда я открыла дверь, холодный воздух ударил в лицо. Пахло мокрым асфальтом и чем-то металлическим – запах, который я не забуду никогда.

Девушка лежала на земле лицом вниз. Шок прошил всё тело. Я хотела подойти, но ноги меня не слушались. Зато глаза лихорадочно ощупывали каждый штрих: маленькая сумка с разошедшейся молнией, туфля, отлетевшая на несколько метров, и её волосы – длинные, каштановые, рассыпанные по асфальту.

Вокруг меня начали собираться люди. Кто-то крикнул:

– Звоните в скорую!

Я попыталась вытащить телефон, но руки так тряслись, что я его почти выронила. Набрала номер, но мой голос поглотил окружающий шум. Я не смогла вымолвить ни слова.

Пожилой мужчина взял меня под руку и чуть оттянул назад.

– Спокойно, девушка. Врачи сейчас приедут.

«Спокойно?» Мне захотелось рассмеяться, но вместо этого по щекам покатились слёзы. Сердце билось так сильно, что казалось – вот-вот взорвётся в груди.

Сирены скорой помощи стали доноситься всё отчётливее. Они казались далёкими, словно из другого мира.

Врач из экипажа скорой подошёл к девушке первым. На нём был светоотражающий жилет, в руках – маленькая аптечка, которую он быстро раскрыл. Наклонившись к ней, я увидела, как он тянется к её шее, проверяя пульс. Движение было механическим, почти холодным, но на лице не отразилось ни тени эмоции.

– Пульс есть. Слабый, но есть, – сказал он твёрдо, но спокойно.

Я почувствовала, как через тело прошла волна облегчения, но ненадолго. «Пульс? Это ещё не значит, что всё хорошо… Боже, а если она не выживет?» Мысли накатывали, как волны, одна за другой, не оставляя мне передышки.

Другой медик подбежал с носилками, и я инстинктивно сделала шаг назад. Я не хотела мешать. Прижалась к припаркованной машине, глядя, как они осторожно поднимают её, будто любое резкое движение могло бы ухудшить её состояние. Лицо у неё было совершенно белое, а волосы падали на глаза. Один из парамедиков бережно откинул их, обнажив молодые черты. Казалось, ей чуть больше двадцати.

– Аккуратнее. Возможно, есть переломы, – сказал главный врач.

Его слова прозвучали в моих ушах громче, чем сирены скорой. Переломы. Я хотела спросить, будет ли она в порядке, но голос застрял в горле.

Когда её подняли на носилки и погрузили в машину, один из медиков повернулся ко мне. Взгляд у него был профессиональный, но жёсткий.

– Это вы были за рулём?

Я медленно кивнула.

– Да, я… она резко выбежала. Я увидела её в самую последнюю секунду, – сказала я дрожащим голосом.

– Полиция поговорит с вами. Мы делаем для неё всё возможное.

Он ушёл, а я осталась на месте, с огромной пустотой внутри. Мир вокруг будто двигался в другом ритме – в том, которого я больше не могла понять.

Полиция приехала через несколько минут. Два автомобиля резко притормозили, и из них вышли четверо сотрудников. Один из них, высокий мужчина с серьёзным лицом, подошёл ко мне. На нём была безупречная форма, а значок на груди сверкал в утреннем свете.

– Доброе утро. Вы – водитель, вовлечённый в ДТП?

Я кивнула, пытаясь собраться с мыслями.

– Да, я… я вела, – сказала я.

– Понимаю. Пожалуйста, покажите удостоверение личности и водительские права.

Я начала рыться в сумке, но руки так дрожали, что я едва не выронила кошелёк. С трудом раскрыла его и протянула документы. Полицейский молча взял их, внимательно изучая.

– Вы употребляли алкоголь или другие вещества? – спросил он, подняв на меня взгляд.

– Нет! Нет, вовсе нет, – ответила я поспешно.

– Хорошо. Нам нужно провести тест. Это стандартная процедура, не о чем волноваться, – сказал он, но в его тоне не было ничего ободряющего.

Ещё один полицейский подошёл с алкотестером. Он велел мне дуть в него, и я сделала всё, что меня просили. Результат оказался отрицательным, и на миг я почувствовала, будто с меня сняли крошечную долю ноши.

– Расскажите, как это случилось, – сказал первый полицейский, доставая блокнот.

Я провела рукой по волосам, пытаясь подобрать слова. В голове всё было таким спутанным.

– Я ехала… у меня был зелёный. И вдруг она появилась. Она была не на пешеходном переходе, перебегала где-то позади. Я затормозила, но не смогла её избежать.

– Вы видели её до удара?

– Лишь долю секунды. Кажется, она бежала… Или, может, смотрела куда-то в сторону. Я не уверена, – сказала я, и голос становился тише по мере того, как я говорила.

Полицейский кивнул, записывая всё в свой блокнот. Тем временем другой агент разговаривал со свидетелями, собравшимися вокруг. Казалось, у каждого была своя версия случившегося.

Мой взгляд скользнул по асфальту, там, где всё ещё оставались следы удара: небольшое пятно крови, разорванная сумка, одинокий заблудившийся башмак. Меня снова накрыла тяжесть момента.

– Вам нельзя покидать место происшествия, пока мы не закончим осмотр. Понимаете? – сказал полицейский твёрдым голосом.

Я снова кивнула. Что ещё я могла сделать? Я не могла уйти. И даже если бы могла – куда идти?

По улице потянул ветер, холодный, колкий, от которого я задрожала. Или я уже дрожала – от шока. Вокруг меня собиралось всё больше людей: одни перешёптывались, другие показывали на мою машину или на место, где произошла авария. Я ощущала их тяжелые взгляды, словно каждый из них меня осуждал.

Пожилая женщина в плотном шерстяном пальто подошла ближе и скрестила руки на груди.

– Вам надо быть внимательнее, барышня, – произнесла она низким голосом. На такой скорости… если бы тормозили раньше, может, избежали бы.

Её слова ударили меня, как кулак. «Раньше?» Я не могла переварить сказанное. Будто я этого хотела. Будто я не сделала всё человечески возможное, чтобы её избежать.

– Но она ведь была не на переходе! – вмешался молодой мужчина с сумкой для ноутбука на плече. Я видел. Девушка просто выскочила перед машиной.

Я хотела поблагодарить его, но не смогла даже встретиться с ним взглядом.

Полицейский, который принимал у меня показания, проверил телефон – наверное, ждал подтверждения от коллег, занимавшихся рутинными проверками. Затем он снова повернулся ко мне, и голос его стал более официальный.

– Вам придётся проехать с нами в участок для дальнейших показаний. Это стандартная процедура в подобных случаях.

Я почувствовала, как земля уходит из-под ног. Участок? То есть ехать с ними? Я хотела возразить, но у меня не было ни единого аргумента. Я знала, что это лишь начало длинной череды вопросов и проверок.

– Можно… можно кому-нибудь позвонить? – робко спросила я.

– Конечно. Только недолго, у нас работа, – ответил он с лёгкой ноткой нетерпения.

Я достала телефон и почти машинально нашла имя Аны, моей лучшей подруги. Я позвонила, но звонок сразу ушёл на голосовую почту. «Ана, пожалуйста, ответь…» – прошептала я, но это было бесполезно. Я набрала ещё раз – без результата.

Кто-то едва коснулся моего локтя. Я вздрогнула и обернулась. Это был тот самый молодой мужчина, что заступился за меня раньше.

– Мне жаль, что вам приходится через это проходить, – сказал он с искренним выражением лица. Это был несчастный случай, не похоже, что это ваша вина. Если нужны свидетели – я здесь.

Его слова застали меня врасплох. Я посмотрела ему прямо в глаза и, впервые с момента аварии, почувствовала проблеск благодарности.

– Спасибо… большое спасибо, – произнесла я дрожащим голосом.

Он кивнул и отошёл, но его присутствие принесло мне крошечное утешение.

Молодой полицейский, вероятно, в начале службы, подошёл к моей машине и начал её осматривать. Он сделал фотографии на телефон, пока другой собирал на асфальте улики. Я гадала, что именно они ищут, какие детали могут изменить ход расследования.

– В вашей машине есть видеорегистратор? – спросил один из агентов.

– Нет… у меня нет, – ответила я, понимая, что этот нюанс мог осложнить дело.

Я увидела, как он что-то записал, не комментируя. Атмосфера становилась всё более гнетущей.

Через несколько минут полицейский предложил мне сесть в их машину. Я крепче прижала к себе сумку и сделала, как сказали. В салоне было тихо; тишину изредка прерывал треск рации. Я смотрела в окно, как место аварии остаётся позади – вместе с ним и прежняя моя жизнь.

В участке меня провели в небольшой кабинет с полками, забитыми папками, и резким запахом старой бумаги. Меня снова попросили рассказать, что произошло, на этот раз подробнее. Я старалась отвечать ясно, но по мере того как я повторяла случившееся, голос становился всё более неуверенным.

– Мы проанализируем все обстоятельства, в том числе скорость, с которой вы ехали, и положение девушки в момент удара, – сказал старший полицейский. Пока вы свободны, можете идти домой, но советую отдохнуть и не переживать больше, чем нужно.

Как же мне не переживать? Вопрос завис на губах, но я его не произнесла. Я медленно поднялась, машинально поблагодарила и вышла из участка.

Снаружи небо было всё таким же серым, а ветер стал резче. Я плотнее запахнула куртку и медленно направилась к автобусной остановке. Хотя мне и позволили уйти, я чувствовала, что за мной тянется что-то – тяжёлое ощущение, ноша, которую я не знала, как нести.

Когда я дошла до остановки, я поняла, что не имею ни малейшего понятия, куда хочу ехать. Мою машину оставили на месте аварии, погрузили на эвакуатор для экспертизы. Дом пуст, и мысль о том, чтобы вернуться туда, пугала меня. Но у меня не было другого выбора.

Автобус подошёл через несколько минут. Я поднялась по ступенькам, не оглядываясь, и села на первое свободное место. Я прижимала сумку к груди, будто это была моя единственная привязь к реальности. Я пыталась сосредоточиться на привычных звуках: гул двигателя, шёпот других пассажиров, щелчок дверей, открывающихся и закрывающихся. Но ничто не казалось настоящим.

Девушка… её образ не выходил у меня из головы. Закрытые глаза, неподвижное тело на асфальте, пятно крови, медленно расползавшееся под её головой. Как её зовут? Кто она? Куда она шла? И прежде чем я успевала додумать эти вопросы, возникал другой, ещё тяжелее: «Выживет ли она?»

Я вышла из автобуса на несколько остановок раньше, почувствовав необъяснимую потребность идти пешком. Это ведь должно было помочь успокоиться, правда? Разобраться в мыслях, вернуть контроль хоть над чем-то – над чем угодно. Но улицы казались чужими, хотя район я знала хорошо. Каждая «зебра» напоминала об аварии, каждый гудок заставлял меня вздрагивать.

Когда я добралась домой, я с трудом вытащила ключи из сумки. Дверь слегка скрипнула, когда я открыла её – обычный звук, который в другое время меня успокаивал. Теперь он показался мне угрожающим.

Я оставила сумку на полу, прямо у обуви, и рухнула на диван. Моя квартира была тихой, слишком тихой. Обычно я сразу включала музыку, но теперь тишина казалась единственно уместной.

Я разблокировала телефон. Какой-то инстинкт подтолкнул меня искать новости об аварии. «Утром молодая девушка была сбита машиной. Её состояние критическое». Заголовок ударил меня, как молот. Я читала каждое слово, но будто не понимала, что именно читаю.

«Свидетели говорят, что она перебегала в спешке, вне пешеходного перехода. Водитель не употреблял алкоголь и сотрудничал с властями. Медики подтвердили, что пострадавшая госпитализирована в тяжёлом состоянии».

Почему я почувствовала небольшое облегчение? Возможно, потому что там ясно говорилось, что она переходила в неположенном месте. Но тотчас меня накрыла другая эмоция: вина. Неправильно радоваться, даже на секунду. Чья-то жизнь висит на волоске, а я ищу себе оправдания.

Телефон завибрировал в руке, и на экране появилось имя Аны. Наконец.

– Алло, Ана? – сказала я дрожащим голосом.

– Я видела новости. Ты в порядке? Где ты?

Её обеспокоенный голос вызвал у меня слёзы. Я пыталась держать себя в руках, но не могла сдержать рыданий.

– Не знаю, Ана… Не знаю, что делать. Я сбила её, но это была не моя вина. И всё же я чувствую, что виновата, – быстро выпалила я, слова смешались в эмоциональный хаос.

– Слушай, ты не одна. Мы пройдём через это вместе, ладно? Я сейчас сажусь в машину и еду к тебе, – сказала Ана без тени колебания.

– Спасибо, Ана… – прошептала я.

Я отключила звонок и осталась на диване, прижимая к груди подушку. Слова Аны меня немного успокоили, но не смогли прогнать подавляющее чувство неуверенности.

Потом меня ударила другая мысль: «А если у девушки кто-то есть? Семья? Парень?» Это была возможность, которую я старалась игнорировать. Кто-то, кто её ждёт – возможно, прямо сейчас – не зная, что случилось. Или, что ещё хуже, уже знающий.

В дальнем углу сознания я представляла встречу с этим человеком. Их взгляд – обвиняющий. Слова – полные боли. И, хотя я понимала, что с точки зрения закона не виновата, я боялась, что для них виновной всегда буду я.

Лёгкий стук в дверь вырвал меня из мыслей. Приехала Ана. Когда я открыла, первое, что я увидела, – её встревоженное лицо. Она крепко обняла меня, не говоря ни слова, и я отдалась её объятиям, выплакивая слёзы, которые весь день пыталась удержать.

– Всё будет хорошо, увидишь. Нужно только терпение, – сказала она, проводя ладонью по моей спине.

Но в глубине души я сомневалась, права ли она. Или это всего лишь отчаянная попытка меня успокоить.

Ана мягко взяла меня за руку и повела на кухню.

– Давай выпьем чего-нибудь тёплого, – сказала она. – Тебе не обязательно говорить, просто сядь здесь.

Я села за стол, наблюдая за её быстрыми движениями. Она поставила воду на огонь и достала из шкафа две чашки. Простота момента, её знакомые жесты подарили странное ощущение нормальности. Но в этот день нормальным не было ровным счётом ничего.

– Ты говорила с семьёй? С родителями? – спросила Ана, ставя передо мной чашку чая.

Я медленно покачала головой.

– Нет… Я не знаю, что им сказать. Что они смогут понять?

– Лучше скажи. Будет хуже, если они узнают откуда-то ещё, – сказала она серьёзно, глядя мне в глаза.

Я взяла чашку и сделала глоток. Чай был очень горячим, но это помогло отвлечься хотя бы на несколько секунд.

– Я видела новости, Ана. Там писали, что она в критическом состоянии. Я не знаю, выживет ли она…

– Ты не врач, ты не можешь знать точно. И вообще, случившееся – не твоя вина, – настаивала она, опираясь локтем о стол. – Ты же это понимаешь?

Я хотела ответить, но ком подступил к горлу. Я ни в чём не была уверена. Мне казалось, что все взгляды направлены на меня – даже сейчас, в тишине квартиры. Если та девушка умрёт, как я смогу с этим жить?

Телефон внезапно зазвонил, разрезав давящую тишину. Я вздрогнула, и чашка в моей руке дрогнула. Ана кивком велела мне ответить. Дрожащими пальцами я подняла телефон со стола. Незнакомый номер.

– Алло? – выдохнула я почти шёпотом.

– Здравствуйте, я доктор Маттиас Шмид из больницы Vivantes. Я звоню по поводу сегодняшней утренней аварии. Это вы были участницей, верно?

Я закрыла глаза на секунду, собираясь с духом.

– Да, я… да, это я. Что случилось? Как она?

Голос доктора был спокойным, но твёрдым.

– Пациентка получила тяжёлые травмы головы и грудной клетки. Её экстренно прооперировали, и на данный момент её состояние стабильное, но критическое.

Я глубоко вдохнула, позволяя информации улечься. «Стабильное, но критическое». Это была не хорошая новость, но и не окончательный приговор.

– Её семья в курсе? – спросила я.

– Да, их уведомили, и они здесь, в больнице. Если хотите, можете приехать для официальных показаний или поговорить с ними.

Слова «её семья» пронзили мне сердце. Если они там, что они скажут, увидев меня? Как отреагируют? Я поблагодарила доктора и завершила звонок.

Ана смотрела на меня, ожидая подробностей. Я медленно пересказала ей каждое слово доктора.

– И что ты хочешь делать? – спросила она, когда я закончила.

– Не знаю. Не знаю, стоит ли идти. Если я их увижу, если…

– Может, стоит показать, что тебе не всё равно, что ты сожалеешь, даже если это не твоя вина, – сказала Ана, кладя ладонь на мою. – Это тяжело, но так ты сделаешь первый шаг к примирению с самой собой.

Я поднялась из-за стола и начала ходить по кухне. В голове стоял хаос. Как помириться с теми, кто считает, что я разрушила их жизнь?

После нескольких часов сомнений и разговоров с Аной я решилась поехать в больницу. Я попросила её поехать со мной – одна я на это не была способна. По дороге сердце бешено колотилось. Я прокручивала в голове все возможные сценарии – каждый ненавидящий взгляд, каждое жёсткое слово, каждую слезу, которую я вызвала.

Когда мы вошли в холодный, безличный холл больницы, воздух показался мне тяжелее. Белые стены, запах дезинфектанта, люди, снующие по коридорам, – всё заставляло меня чувствовать себя виноватой и ещё меньше, чем я была.

Медбрат проводил нас в комнату ожидания, где находилась семья девушки. Мы вошли медленно, стараясь не привлекать внимания, но остаться незамеченной было невозможно.

Молодой мужчина с застывшим выражением лица уставился на меня. Его глаза пронзили меня, как стрелы. Рядом с ним женщина постарше, вероятно мать девушки, ломала руки, и слёзы без конца струились по её щекам.

– Это вы… за рулём были? – спросил мужчина холодным, резким голосом.

Я медленно кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

– Пришли посмотреть, что вы наделали? – продолжил он, повышая голос.

Я почувствовала, как у меня вспыхнули щёки. Ана шагнула вперёд, чтобы заступиться за меня, но я остановила её движением руки. Нужно было ответить, принять на себя то, что следует сказать.

– Я пришла… потому что мне очень жаль. Я безмерно сожалею. Это был несчастный случай, но понимаю, что сейчас это ничего не значит. Мне очень, очень жаль, – сказала я дрожащим голосом.

Мужчина подошёл ближе, и на секунду мне показалось, что он ударит меня. Но он остановился в полушаге, глаза его полыхали яростью и болью.

– Ваше сожаление ей не поможет, – прошептал он с таким ядом, что меня затрясло.

Я хотела что-то сказать, но слова застряли. В тот момент я поняла: что бы я ни произнесла, для него я уже виновата.

Я вышла из больницы тяжёлой походкой, оставив позади комнату ожидания, где боль висела в воздухе, как густое облако.

Снаружи холодный вечерний ветер пробрался под тонкое пальто, и я крепче обхватила себя руками.

Ана вздохнула и положила ладонь мне на плечо.

– Ты сделала всё, что могла на сейчас. Поехали домой. Нет смысла дальше корить себя.

Я кивнула, не сказав ни слова. Её слова не утешали, но я хотя бы чувствовала, что меня понимают. По дороге к квартире город казался тише обычного, словно весь мир затаил дыхание.

Дома я села на диван с чашкой чая в руках. Ана сидела в другом углу комнаты с открытым ноутбуком, но я замечала, как она изредка бросает на меня взгляды. Она знала, что я не хочу говорить, и оставила меня в покое.

Я хотела только спать, избавиться от этого удушающего чувства. Но каждый раз, как я закрывала глаза, возвращался образ девушки на дороге. Отблеск фар на асфальте, визг металла при резком торможении… и затем гнетущая тишина.

Телефон на столе вспыхнул, уведомление привлекло моё внимание. Это было сообщение из страховой компании с напоминанием: нужно подробно сообщить об аварии для официального дела. Будто бюрократия способна стереть случившееся.

– Тебе нужно сделать паузу, – сказала Ана, вставая и подходя ко мне. – Ты делаешь всё, что требуется по закону, но ты не можешь контролировать всё. Разреши себе дышать.

Я положила телефон на стол и глубоко вздохнула.

– Дело не только в этом, Ана. Я чувствую себя… потерянной. В этой истории что-то не сходится.

– В каком смысле?

– Не знаю, – ответила я. – Просто чувство. Может, это лишь вина меня гложет, но кажется, там есть что-то ещё…

Ана попыталась меня успокоить, но в глубине души я знала: ещё нескоро придёт покой. Что-то подсказывало, что эта авария – не конец истории, а только начало.

Я пыталась уснуть, но мысли не останавливались. Каждая секунда, когда веки смыкались, приносила один и тот же кадр: фары, подсвечивающие дождь, силуэт девушки, возникающий на дороге, пронзительный визг тормозов. И затем – давящая тишина.

Я со вздохом встала с постели. Было уже далеко за полночь, но я знала, что скоро не засну. Я поплелась на кухню, надеясь, что стакан холодной воды прояснит голову.

Квартира тонула во тьме, и гул холодильника казался оглушительным. Выпив воды, я уставилась на своё отражение в оконном стекле. Пустые глаза, тёмные круги ещё сильнее подчёркивали усталость на моём лице.

Как мне дальше жить? Эта мысль преследовала меня без конца. Не просто забыть, а продолжать – функционировать. Чья-то жизнь была разрушена, и даже если это была не моя вина, я чувствовала себя частью трагедии.

Я вернулась в постель, заставляя себя закрыть глаза. Накрыла голову подушкой, но тишину комнаты прерывал каждый крохотный звук: шорох простыней, стук дождевых капель по стеклу, учащённые удары моего сердца.

И вдруг из глубины сознания всплыла смутная деталь. В момент удара у девушки в руке было что-то. Телефон. Да, её телефон, сжатый отчаянно. Она пыталась кому-то позвонить? Или писала сообщение? Значит, в тот миг для неё было что-то важное.

Я вскочила с кровати и резко включила свет. Нужно было что-то сделать. Я не могла успокоиться, не поняв большего. Но что? Что я могла сделать среди ночи? Я проверила телефон, надеясь увидеть сообщение от полиции, от больницы – что угодно. Ничего.

Я упёрлась ладонями в виски, пытаясь разогнать хаотичные мысли. Но знала: эта ночь будет длинной.

Я снова легла, заставляя себя дышать глубже, найти хотя бы миг тишины. В конце концов я уступила усталости, и сон медленно окутал меня, как густой туман.

Утро застало меня в постели; робкое солнце наполовину пробивалось сквозь занавески. Я поднялась медленно, и каждое движение казалось тяжелее обычного. Этот день должен был быть другим, но я не знала, как сделать его другим.