– Есть. – Я взяла коробку, захватила сумку с необходимыми вещами, закрыла квартиру и , не оглядываясь, направилась к выходу из жилого дома. – Но у меня нет на него улик, а предположения никогда не способствуют задержанию предполагаемого убийцы.

Глава 5

Мы буквально ввалились в кабинет Олега, заставив нашего начальника врасплох неподобающим поведением своих коллег. Олег смотрел на нас негодующим, полным возмущения взглядом, а мы ,в свою очередь, стали просить его о срочном сборе нашей команды. На самом деле, по большей части, говорила я. Людовик просто молча поддерживал меня, иногда ссылаясь на нескрываемый интерес открыть коробку и посмотреть ее содержимое. Олег отнекивался созывать нашу команду, постоянно утверждая, что открытие коробки не предусматривает полного созыва команды и это является некомпетентной работой организации. Олега, во время середины своей тирады, отвлек телефонный звонок. Наш начальник говорил по телефону, постоянно меняясь в выражении своего лица. Если до нашего прихода лицо у Олега выглядело уставшим от недосыпа, то теперь оно приобрело слегка багровый оттенок, который можно было рассматривать либо как откровенное отстранение от услышанного, или же полное погружение в сам разговор. Я больше склонялась ко второму варианту, ведь Олег практически не говорил, а только слушал, изредка кивая в такт собеседнику, соглашаясь с его выводами и приведенными гипотезами, с которыми мы пока не были знакомы, но обязательно познакомимся после окончания разговора. Олег отключился, не забыв швырнуть свой телефон на стол.

– Старина Локки звонил. – Запустив руку в волосы, проинформировал нас Олег. – У нас еще один труп.

Стариной Локки Олег называл главного офицера полиции. Ему недавно исполнилось шестьдесят пять лет, но из–за близкой дружбы с Варновски – старшим, мистер Локки все еще занимал почетный пост и никто не претендовал на его должность. Естественно Локки – псевдоним. Никто из нас кроме отца Олега и доверенных Локки сотрудников не знал об истинном имени полковника. Нам это знание было и без надобности. Главное, что у нас есть работа и люди, вводящие нас в курс происходящих в криминальном мире дел.

– Чей труп? Еще одной девочки – блондинки? –Людовик скрестил руки на груди, облокотившись на дверной косяк.

– Да. – Олег сел, сцепив руки на столе. – Третий труп за два дня. Опять никаких улик, никаких отпечаток, ничего… Ничего за исключением ужасной фантазии убийцы и его самодельных скульптур из человеческих трупов.

– Что из себя представил труп на этот раз? – Я твердо смотрела на Олега, приготовившись к худшему варианту развития событий.

Олег посмотрел сначала на Людовика, потом на меня. Он словно мысленно врывался в наши сознания, пытаясь понять, сможем ли мы услышать правду. Наконец, решив в своей голове, что сказанное не является увиденным, он начал обрисовывать подробности найденного трупа.

– Вспомните пугало, охраняющие кукурузное поле. – Начал Олег.

– При чем здесь сенное пугало – сторож и труп несчастной девочки? – Людовик негодующе спросил Олега.

– А при том, что пугало сделано из трупа девочки. – Олег встал, подошел к грифельной доске, стоящий в кабинете. Он нарисовал пугало, и, рядом с ним две скрестившиеся палки. – Обычно на палочном кресте насаживают… куклу, предварительно набив ее соломой и одев порванную одежду, олицетворяющую принадлежность к своим хозяевам, но в то же время и ни к кому. Эту куклу насаживают на деревянный крест, одевают соломенную шляпу и ставят в поле, в надежде, что незримый охранник отпугнет нежелательных… тварей.

– Ворон. – Поправил Людовик.

– Без разницы. – Вставила я. – Суть отпугивающих пугал в поле одна.

Олег фыркнул, смещаясь ко второму нарисованному кресту. Рисовал Олег средне. В начале сентября прошлого года, при нашей второй встрече потенциальных друзей, он сказал нам что закончил художественную школу, но рисовать не любил, и поэтому рисовал не в полную меру своих возможностей.

– А теперь представьте, что вместо соломенного пугало, надето самое настоящее человеческое тело. – Олег нарисовал насаженное на нарисованный крест тело, щеткой убрав видимую часть креста на теле.

– Невозможно. – У меня не хватало воображение представить эту композицию вживую.

– К сожалению, Яна, в этом мире возможно все. – Олег положил мел и, отряхнув руки, повернулся к нам. – Через девочку, еще живую и чувствующую боль, продели деревянный крест.

– Но… Он не мог пройти сквозь позвоночник. – Упиралась я.

– Позвоночник, как и мешающие кости рук покоились рядом с телом. – Олег до конца не спешил вводить нас во все подробности.

– А голова? – Поинтересовался Людовик.

– Задействована. Деревяшка прошла сквозь череп головы, позволяя голове находиться в вертикальном положении.

– Глаза на месте? – Вспоминая вчерашний труп, поинтересовалась я, не оставаясь в стороне.

– Глаза на месте, но вот зрачки глаз проколоты клювом воронов. – Олег сглотнул. – Два черных ворона из глаз не вынуты. И я понятия не имею как они туда крепятся.

– Впечатляет. – Кашлянул Людовик. – Когда нам привезут труп?

– Через пару часов. Марина осведомлена и уже готовит свое рабочее место для осмотра тела.

– Олег…– Я внимательно посмотрела на своего начальника. – Скажи, к лапам ворон не было прикреплено никакой записки?

– Об этом мне не сообщили. – Ответил Олег. – А почему ты спросила?

– Да так, – уклончиво ответила я, – просто поинтересовалась.

На меня нескончаемым потоком падали убитые вороны. Наставник смеялся злодейским хохотом. Он нажал на кнопку пульта управления, а я закрыла глаза. Недалеко от меня взорвалась заложенная в птицу граната.

– Истинная предательница не обязана бояться мертвых ворон! –Крикнул он, призывая меня негласно открыть глаза и смотреть на происходящее.

Я стояла, скрывая желающую выйти на волю дрожь моего тела. Мои глаза по–прежнему были закрыты. Где–то рядом со мной вновь взорвался труп выпотрошенной птицы. Я напряглась, почувствовав, как не застывшая кровь животного мелким градом обрушилась на мою одежду.

– Открой глаза Яна! Ты вновь забыла мой давний урок: всегда держи глаза открытыми перед любой опасностью.

– Открой глаза Яна. – Людовик тряс меня за плечо.

Я открыла глаза и осмотрелась. На этот раз, услышав о воронах, я лишь прикрыла глаза, погружая себя в незначительные воспоминания своего несчастливого детства. И вот уже второй раз за день, меня вылавливает Людовик, просто говоря мое имя.

– О чем задумалась, Яна? – Не остался в стороне Олег.

Я не собиралась распространяться о своей подростковой жизни. Пока не готова была никому открыться, чтобы излечить душу и высказаться. То что я пережила недостаточно просто рассказать. Нужны веские доказательства и примеры. А я пока не готова была брать в руки ружье и стрелять из него, призывая своих друзей верить мне.

– О двух воронах. – Выкрутилась я, избегая прямого контакта и смотря исключительно в пол перед собой.

Вороны здесь, вороны там. Вороны – его любимые животные. Два ворона – четное число смерти. Могу ли я сделать вид, что не слышала автоответчик и не возвращаться на родину? Но если я не уеду, тогда школьницы будут продолжать гибнуть, а их смерть будет на моей совести. Готова ли я пожертвовать своей свободой? Таким способом нет. Невинные люди не обязаны гибнуть по указке кукловода, дергающего их за видимые только им ниточки.

– Удивительно. – Людовик хмыкнул, выпуская давно заждавшейся его речи сарказм. – У нас три трупа, а тебя волнуют только вороны.

– Не только. – Я покосилась на коробку. Следующий вопрос был уже обращен к Олегу. – Как думаешь, одного трупа на сегодня нам достаточно?

– Почему ты так уверена, что в коробке труп? –Вопросом на вопрос поинтересовался Олег.

– Вчера было два трупа. – Заметила я, вспоминая вчерашний день. – Так почему сегодняшний день должен быть исключением?

Олег вместе с Людовиком , не сговариваясь, посмотрели на настенные часы.

– Еще одиннадцати утра нет. – Заявил Олег, морщась, но все же не переставая говорить, продолжил. – Впереди целый рабочий день, который может принести нам невеселые сюрпризы.

Я, не выдержав, открыла крышку коробки. В кабинете повисла напряженная тишина. Из коробки взмыл вверх черный шар, заполненный внутри гелием.

– Четвертый труп Олег, – прошептала я, не отрываясь от поднятого вверх шара.

– Не люблю, когда ты оказываешься права. – Отозвался Олег.

Мы, как зачарованные, смотрели на повисший под потолком шар. На шаре, немыслимым образом, были приклеены уши с двух сторон, глаза, рот, нос, и отрубленная до локтя рука, которая заменяла обычный шнурок, по обыкновению крепившийся для удержания шара.

– Все таки четыре трупа за два дня – это мощно. – Людовик, не отрываясь от шара, потянулся к телефону. – Даже в моей практике такого не случалось.

– И осталось их пятеро. – Зачем то добавила я, имея в виду живых подруг – школьниц.

Мы замолчали, переваривая полученную информацию. Тишину разбавляло лишь постукивание настенных часов.

– Где нашли труп? – Первым прервал молчание Людовик.

– Правду или солгать? –Олег предоставил право выбора неизбежного, которое в данном случае вообще было никак не уместно.

– Правда, Олег, дороже золота.

– Человеческое пугало обнаружено охранником, обходящим с утра территорию, в Диснейленде рядом с пещерой Алладина.

– Старик Локки не говорил тебе время смерти девочки? –Поинтересовалась я, чувствуя на себе пристальный взгляд Людовика.

– Марине придется вычислить эту информацию, когда она получит труп. – Олег вздохнул. – По словам охранника труп был уже холодный.

– Он трогал труп своими руками? –Удивился Людовик, не сводя пристального взгляда с моей спины.

– Охранник сначала принял труп за неудачный розыгрыш. Человеческое пугало не было похоже на настоящего человека, поэтому он не удержался и потрогал его. – Зачем то оправдывал действия охранника Олег.

– А затем на теле несчастной будут отпечатки охранника как вещественное доказательство в несовершенном им убийстве. Тюрьма, допросы, зря потраченное время. – Негодовал Людовик.

– Мы не берем отпечаток с мертвого трупа. – Вставила я.

– А надо бы. – Не отступал от своего напарник.

– Яна, – Олег посмотрел на потолок, где продолжал покоится забытый нами черный шар, – отнеси улику в лабораторию Марине. Вряд ли мы найдем сегодня тело несчастной. Пусть она, хотя бы, по имеющимся частям тела проведет исследование состоявшейся смерти.

В кабинете, как и во всем здании офиса, кроме огромного холла, потолки были не слишком высоки. Этот фактор заботившегося застройщика не позволял искать стремянку, чтобы достать до летающего под потолком шара. Я достала из кармана сумки медицинские перчатки белого цвета, осторожно, но достаточно быстро, одела их на свои руки. Лишь тогда я потянулась рукой до холодной руки покойницы. Скользкая, холодная рука приняла мою негласно и без особых выражений. Похоже, в креплении убийца использовал клей для закрепления большего успеха реализации своей буйной фантазии. Я зафиксировала свою хватку и , потянув вниз руку, шар опустился с потолка.

– Яна. – Напоследок, прежде чем я ушла, позвал меня Олег. – Твое отстранение от дела будет ждать тебя на твоем рабочем месте. С завтрашнего дня ты в расследовании не участвуешь.

– Олег, – начал Людовик.

Продолжения его фразы я не услышала, поспешив прикрыть дверь кабинета начальника. Я с неспокойной душой направилась в лабораторию. При других обстоятельствах лаборатория морга являлась моим любимым местом офиса. Возможно, причина крылась в родном языке, на котором мы говорили с Мариной. А может, во мне все еще теплилась, греясь где–то на жердочках несбывшихся мечт, мечта стать патологоанатомом.

Встретившись на моем пути охранник, проводил меня прищуренным взглядом. Ему не всегда удавалось возможность увидеть своеобразную композицию из расчлененных частей тела убитой, в отличие от нас с Людовиком. Я шла медленным шагом, Мои мысли витали далеко от реальности, вновь и вновь возвращая меня в прошлое, давно забытую подростковую жизнь. Я мельком посмотрела на отрезанную руку, практически не осязаемую в моей руке. Я могла поспорить сама с собой: в руке нету костей. Однако, жизнь научила не совершать сомнительные сделки, пусть даже инициатором и представителем являешься ты сама. Все сделки имеют последствия, за которые необходимо платить. Плата не всегда материальна. В моем случае, я плачу за воспоминания, временами пытаясь сжечь осколки прошлого, стереть их из памяти, прекрасно понимая истину: стекло не горит. Оно лишь бьется, а когда разбивается, собрать осколки воедино уже не получиться.

Глава 6

Старина Локки подумывал в очередной раз об отставке. Его более не привлекали расследования всемирного масштаба или мелкие дела требующие срочного вмешательства. Мужчина все реже появлялся на месте совершенного преступления, зачастую перекладывая свои обязанности на младшего лейтенанта, проходящего практику в его отделе, а сам отправлялся гулять по любимым местам города. Однако, сегодняшний звонок с мольбой срочно приехать в Диснейленд, заставил старину Локки отложить намеченный маршрут по давно забытым местам и отправиться на место преступления. То что он увидел, заставило его чуть ли не пуститься в бега. Мужчина надеялся никогда не услышать о человеке, которому фактически продал свою дочь. И вот теперь, одна из девочек, стала в буквальном смысле пугалом, охраняемым свою территорию.

Жизнь и совершенные по юношеской глупости действия, заставили мужчину никому не доверять, даже самому себе. Он постоянно, в очередном запое после рабочего дня, вспоминал самую страшную сделку, на которую мог пойти только отчаявшийся человек. Мужчина не находился в отчаянии. Просто в тот момент его бывший друг напомнил про проигранный спор. Старина Локки не смог рассчитаться со своим приятелем деньгами, и тогда выигранная сторона составила договор, в котором описывались условия передачи его несовершеннолетней дочери в собственность приятеля до наступления ее совершеннолетия. Приятель не уточнял о совершенных манипуляциях, в области педофилии с его стороны по отношению к дочери Локки. Мужчина не раз подумывал над этим и каждый раз, когда его мысли рисовали непристойные картины в голове, напивался, пытаясь своими действиями затупить приходившую головную боль, сожалея о поставленной подписи в проклятом договоре тридцатилетней давности.

На горизонте, недалеко от пещеры Алландина, к которой старина Локки подходил довольно скептически, опасаясь увидеть труп своей дочери, он заметил неприметную тень молодого человека. Молодой человек смотрел исключительно на Локки, наблюдая за каждым его действием и, кажется, забыл как моргать. Убедившись, что мужчина заметил его, юноша кивнул, показывая Локки о предстоящем с молодым человеком разговоре. Мужчина не сомневался о возможности заключения нового договора или сделки. Он так же был уверен, что этот молодой человек представляет неприкосновенную сторону и интересы их общего знакомого детства. Мужчина облегченно выдохнул, не спеша расслабляться. Убитая не была знакома Локки. Более того, она имела типаж, не относящийся к полюбившемуся типажу излюбленных несовершеннолетних девочек бывшего друга.

– Мы закончили, сэр. – Младший офицер полиции Фредчер обратился к Локки, вырвав его из пучины нехороших воспоминаний. – Куда отвозить тело?

– В агенство Могильный Памятник. – Локки не отрывал взгляда от юноши, продолжающего наблюдать за действиями мужчины. – Я тут поработаю еще немного. А вы можете быть свободны.

Фредчер кивнул и поспешил испариться. Офицер был немногословным. Всегда выполнял абсолютно все поручения и очень нравился Локки. Иногда он даже подумывал назначить Фредчера своим приемником и отдать ему заслуженное свое место после ухода в отставку. Молчаливые сотрудники в последнее время редкость. Многие молодые люди, закончившие институты и пришедшие в полицию получать не только престижную работу, но и хорошие навыки, слегка говорливы. Временами приходиться повышать голос на не умеющих вовремя заткнуться молодых стажеров. Они приносят извинения, опускают голову в смирении, молчат несколько минут, а потом начинают расспрашивать буквально обо всем, что увидят перед собой. Таких довольно любопытных людей старина Локки старался оставлять в офисе полиции, разгребая заявления, раскладывая их на стопки с пометкой срочно, важно, отложить на определенный срок. Фредчер же был исключением. Он сдержанно относился к каждому расследованию, записывая увиденное в тетрадку, которую всегда носил с собой в кармане куртки или пиджака. В конце рабочего дня стучался в кабинет старины Локки и попутно задавал все интересующие его вопросы, на которые не смог найти ответы в течении дня. Старина Локки виновато огляделся по сторонам. Несомненно Фредчер не сможет уговорить убраться отсюда всех людей, находящихся на место совершенного преступления. Мужчина почесал шею, протер выступивший на лоб пот салфеткой и неспешной походкой, осторожно, будто боясь спугнуть свои собственные нервы, успевшие накалиться до взрывного предела, поспешил к поджидающему его молодому человеку.

Молодой человек стоял не шелохнувшись. Его руки вытянутые по бокам своего же туловища, изредка сжимались в кулаки. Его взгляд скользил, жадно изучая подходящего к нему старину Локки. Незадолго до встречи к молодому человеку пришел курьер, доложивший о доставке посылки Яне Лаврецкой. Юноша подтвердил всю детально собранную до этого информацию о девушке. Молодому человеку оставалось лишь изучить подробное досье, бегло пробегая глазами те моменты жизни Яны, которыми он уже обладал в достаточной сфере. Парню пришлось немного попотеть, чтобы снять апартаменты на малый срок пребывания в Париже, рядом с апартаментами Яны. Окна апартаментов выходили на небольшой балкон, где Яна по вечерам любила употреблять спиртные напитки, умиротворенно смотря на прохожих. Девушка старательно избегала черную полосу ее жизни. Молодой человек, временами прослушивающий ее телефонные звонки, не раз подмечал уклончивость о нахождении в плену своего разума. Устроившись на работу по приглашению влиятельного друга, Яна скрыла факт умения обращаться с холодным оружием. Она так же не упомянула о неплохом опыте взлома не только обычных дверей, но и компьютерных сервисов. Работа журналистки в неприметном агенстве не принесла Яне популярность. Раньше, девушка гналась за популярностью, в очередном кафе на званом ужине в Москве, организованном наставником девушки, Яна невзначай упоминала о своей мечте. Сейчас же Яна радовалась оставаться незамеченной в тени. Наставнику пришлось прибегнуть к своей бурной фантазии, заставив Яну вернутся на родину. И, кажется, она скоро это сделает, опять же, не прибегнув к помощи своим нынешним друзьям.

– Как она? –Заплетавшимся языком, спросил у молодого человека старина Локки, слегка теребя свой галстук рукой.

– Пока жива и невредима. Ее ожидают неплохие успехи в будущем. Она начала обращаться с холодным оружием. В отличие от других учениц не вздрагивает при взрыве ворон. – Тут молодой человек замолчал, внимательно всматриваясь в лицо испуганного мужчины. Он не спешил раскрывать все карты обучения его дочери. Он пришел сюда не за этим.

– Те вороны в глаза погибшей… предупреждение?

– Да, но не для тебя.

– Тогда почему ты здесь?

– Я наблюдаю за доставкой трупа по назначенному адресу. Это все, что тебе необходимо знать. Признаюсь, я удивлен твоей исчезнувшей боязнью. Наставник выполняет условия договора, пока ты находишься на своем посту и работаешь на него.

– Как долго мне еще придется работать?

– А что, хочешь подать в отставку?

– Я устал смотреть каждый день на трупы.

– Скажи, – молодой человек наклонился к старине Локки так, чтобы его дыхание чувствовалось на ушах мужчины, – а на труп своей дочери ты тоже устанешь смотреть?

Старина Локки сглотнул. Он бегло забегал глазами из стороны в сторону. Он мог смириться со смертью незнакомого человека, но никогда не смириться с трупом дочери, особенно если будет знать свое прямолинейное причастие к совершенному преступлению.

– Проверяй свою рабочую электронную почту в течении двух дней. – Напутствовал молодой человек. Он говорил слабовыраженным шепотом, наблюдая, как сотрудники морга загружают в специальную машину труп девочки. – Наставник пришлет тебе фотографии подросшей дочери и условия выполнения нового договора.

– Что еще за новый договор?

– Мне условия неизвестны. – Молодой человек пожал плечами. – Я лишь передаю информацию должностным лицам, которые работают на наставника. Предполагаю, что в приложенном к договору письму будут обговорены причины, способствующие его получению и замене уже недействительного договора.

– Я где–то провинился?

– Возможно. – Молодой человек сцепил руки, спрятав их за свою спину. – Мне это неизвестно. Я уезжаю из Парижа на этой неделе. Советую и тебе подумать о смене места жительства.

– Зачем это?

– Наставник любит держать при себе проверенных людей.

– Проверенные люди и люди, заключившие с ним договор – это разные личности.

– Ждите электронного письма и дальнейших указаний. – Молодой человек неспешной походкой отправился в сторону выхода из Диснейленда.

Старина Локки некоторое время смотрел в спину исчезающему юноше. Он ощущал себя марионеткой. Он чувствовал свою беспомощность и необходимость к подчинению, и ненавидел себя за приходившие слабости. Старина Локки достал телефон и позвонил Олегу в агенство. Он сообщил сыну Варновски – старшего все необходимые ньюансы по новому найденному трупу девочки. Не потрудился рассчитать примерное время прибытия машины с трупом к агенству. Под конец разговора Олег подтвердил правильность выбранного решения связанного с продолжением расследования со стороны Могильного Памятника. Единственное, о чем старина Локки умолчал, так это о неприятной встрече с молодым человеком, которого успел приписать к возможному убийце школьниц. Старина Локки побледнел пуще прежнего, но вовремя успел взять себя в руки. Стоит рассказать о причастности наставника к убийствам, как следующим трупом может оказаться его несовершеннолетняя дочь. Старина Локки и так сильно виноват перед Лизабет. И он уже считает минуты, граничащие с секундами, до возвращения своей дочери домой. Старый знакомый не позволяет общаться с подрастающей Лизабет по телефону, но те немногие крупицы, которые сообщают присланные люди, полностью вверенные наставником, жадно впитываются в голову старика Локки.

Мужчина потерял Лизбет в четырнадцать. В конце этого года под рождество ей должно исполниться шестнадцать. Старый друг держит свое слово и не выпускает Лизбет по кривой дороге. Вместе с другими девочками, его дочь учиться, проводя дни на базе. По слухам, она лишь изредка выбирается с базы в лес, где продолжает свое обучение. Она прекрасно помнит о своих родителях, но, как и все, никогда не интересуется о их жизни. Лизбет обучается на домашнем обучении, практически никогда не оказывается наказанной.

Старина Локки не на шутку встревожился известием о новом договоре, который должны прислать на этой неделе. За все время своей службы, не приметными обрывочными общениями со старым другом по переписке или через достоверных лиц, старый друг ни разу не менял условия подписанного в юношеские годы договора продажи дочери. Он знал о риске непродуманных действий, а также за неприметной слежкой. Но старина Локки никогда не позволял себе рассекретить следивших за ним людей или же отойти от намеченного маршрута. Тогда в чем же причина столь поспешного решения со стороны старого друга?

Мужчина поправил свой рабочий пиджак темного серого цвета, непроизвольно затянул растрепанный руками галстук, убрал образовавшуюся складку на брюках и медленной походкой пошел к выходу из знаменитого парка аттракционов.

Глава 7

Я сидела за единственным, благородно освобождённым Мариной, стулом в лаборатории и изучала отчеты, предоставленные мне Людовиком. В основном, бумаги не несли интересующую для меня информацию, но я все равно упорно вчитывалась в каждое написанное слово. Марина, полностью проснувшись от увиденного шара, превращенное в человеческое лицо и закреплённое рукой, незамедлительно принялась за ускоренную работу. Мой желудок урчал, прося меня сделать перерыв и отвлечься на кофе с легким перекусом. Я игнорировала урчание в животе, так как понимала, что если я сейчас выйду из офиса, на рабочее место уже не вернусь, а мне во что бы то ни стало, нужно было посмотреть написанный Людовиком отчёт о проделанной работе, касательно наших четырёх трупов, неподвижно лежащих в морозильной камере лаборатории, именуемой моргом. Я могла бы и сама найти нужную для меня информацию в интернете, взломав пару тройку сайтов, но принципиально не собиралась возвращаться к своей прошлой жизни, поэтому бумаги меня более чем устраивали. Людовик постарался на славу, предоставив мне чуть ли не подробную информацию каждой убитой. На одну несчастную отводилось минимум тридцать листов, бережно распечатанных на принтере и, временами некоторые предложения были подчеркнуты жёлтым маркёром. Желтый цвет у Людовика означал важность, граничащую с возможной неурядицей требующей проверки достоверной информации. Информация была разная: от места рождения и наличия вредных привычек, до момента неминуемой смерти. У погибших совпадал лишь возраст. Им всем было или недавно исполнилось пятнадцать лет. Даже при всем моем желании посадить надзирателя за решетку без имеющихся на то веских обстоятельств и отсутствующих улик, возраст не совпадал с желаемым. Надзиратель был весьма разборчив в своих ученицах и принимал девушек, достигших шестнадцати лет. Лишь изредка он отходил от своей планки и то только потому, что кто-то из его бывших друзей проиграл несущественный спор, поплатившись за свой проигрыш жизнью собственной дочери.

Я хмурилась, временами фыркая над желтыми подчеркнутыми предложениями, которые ну никак не совпадали с действительностью. Одно предложение меня заинтересовало, заставляя несколько раз пробежать его глазами: девочка – подросток попалась на взломе официального сайта ФБР. Я достала этот лист, а остальные оставшиеся листы отложила на ближайшую ко мне поверхность. К сожалению, это оказался стол, где лежали необходимые для вскрытия стерильные инструменты. Марина, посчитавшая нужным промолчать, не сделала мне никаких замечаний. Ее причитания и не помогли бы, я уже довольно глубоко ушла в изучение нужного мне листа, постепенно окунаясь в давно похороненные мною воспоминания.

Я сидела на инструктаже по взлому крупных сайтов мира. Моего надзирателя не волновали мелкие сайты, которые не могли похвастаться сильной структурой сохранности своих персональных данных. Он любил создавать из никчёмных неумех профессиональных хакеров, убийц, задавак и так далее. Список интересующих надзирателя особенностей был велик. Когда у подопечной не получалось развиваться в одной сфере, он заново учил ее всем азам в другой. Изредка попадались бездарные подростки, которых после долгой непробиваемой учебы либо отправляли домой, либо провожали на расстрел, подготавливая тем самым опытных стрелков. Таким образом надзиратель давал нам понять: для бездарных личностей среди нас нет места. Оно и понятно: слабаки нужны только родителям, родивших бездарность на свет и верным близким друзьям, которым уже абсолютно все равно на отсутствия особых талантов. Для таких друзей главное присутствие и поддержание беседы, а не умение красоваться и выделяться из толпы серых масс людей со схожими интересами.

Наша база обучения располагалась в небольшом загородном посёлке, расположенным в пятнадцати километрах от Москвы, где проживают исключительно богачи или знатные люди, которые приезжают уставшими домой лишь под вечер, а ранним утром уходят на работу, предоставляя нам возможность не скрываясь тренироваться в любое время суток. Наш распорядок дня спланирован на месяцы вперёд. Иногда туда вносятся поправки, которые не всегда оказываются заметными учениками, потому что многие, включая меня, наизусть помнят расписание и не хотят отрываться от намеченного маршрута, отвлекаясь на всякую ерунду. В посёлке у надзирателя в собственности четыре больших коттеджа, каждый расположенный в метре друг от друга. В коттеджах три этажа по несколько спален. У надзирателя около тридцати учениц, заменяющих одна на другую раз в неделю. Некоторые ученицы, переспав с надзирателем по доброй воле, уходят домой. Они освобождаются от любых контактов нашей базы, возвращая себе возможность распоряжаться своей собственной жизнью. Отчаянных девочек не много: одна или две. Но даже здесь, до заветного шага к свободе, у надзирателя есть определенные условия. Например, девушке должно исполниться середина семнадцати. Она должна иметь свою девственность и , отдавшись надзирателю, вкусить сладкий плод ее потери. Если же девочка потеряла свою девственность, тогда надзиратель к ней не притрагивается, но ещё пристальнее за ней наблюдает, постоянно указывая на несущественные ошибки, наказывая ее сильными ударами плеткой по голой спине.

Небольшой компьютерный офис, вмещающий четыре современных монитора компании эппл, находился в одном из таких коттеджей и располагался на чердаке, специально оборудованном под учебный корпус. Чердак и подвал имелись в каждом коттедже. Там девочки – воспитанницы тренировались всем, что просила душа надзирателя. Исключение составляя лишь стрельба. Для подобных уроков нас увозили в лес, где располагался заброшенный город и мы стреляли по живым мишеням. Мишени представляли из себя девушек, заявившие при вступлении в наши ряды , что они умеют быстро бегать. Вот надзиратель и проверяет выносливость стрелков, а также говорливость бегунов, убивая двух зайцев сразу. Некоторые девочки, преуспевшие в стрельбе, стреляют по бегущим соратницам с завязанными глазами. Для них наступает время экзамена, где они не могут промазать. Если стрелок попадает в бегуна, а бегун в свою очередь не умирает на месте, надзиратель сначала решает стоит ли звать врача для залечивания ран. Над бегуном хлопочут лишь тогда, когда надзиратель понимает, что умирающий или тяжело раненный бегун полезен. Бесполезным девочкам, по словам надзирателя, в его мире и базе не место.

Я уже выезжала пару раз на излюбленное надзирателем место, но мне ещё не доводилось стрелять по мишеням. Я наблюдала за процессом учебы, которому вскоре буду отдавать большую часть свободного времени. Надзиратель считает меня одаренной ученицей, и, никогда не забывает упрекнуть меня в моей мягкости к мишеням. Я прекрасно вижу это сама, но никогда не перебиваю надзирателя, дающего мне немного дельных советов и ,временами, намекающий на пару частных уроков. Я отказываюсь, говоря не только ему, но и себе что я стану жёстче. Надзиратель ждёт, однако, если присмотреться, можно заметить как его терпение подходит к концу. В такие моменты он провожает меня в компьютерный класс и просит взломать сайты крупных компаний. Таким образом надзиратель выпускает накопившейся пар и даёт мне второй шанс оправдать себя. Я не сопротивляюсь. Здесь никто не сопротивляется. Привычку сопротивления у нас отобрали впервые недели пребывания на базе. Я мимолетно ловлю себя на мысли, что изо дня в день становлюсь роботом, выполняя чужие приказы, не имея способности делать что-то своё. Это нахождение исчезает так же быстро как и появляется. Я мысленно утверждаю себя что я все ещё я. А если я это уже не я, тогда эта судьба мое предназначение. Я уже получила на сегодня два задания, одно из которых поспешно провалила. У меня нет возможности завалить второе задание и получить неминуемое высказывания о моей бездарности ещё раз. Поэтому я без лишних слов включаю монитор компьютера и бегло прихожусь по клавиатуре пальцами.