Читать книгу: «Одержимый», страница 7

– Что ж, я осознал свое заблуждение, – продолжил Итан. – Теперь поговорим о деле, Алекс Стерн.

Он просто играл с ней. Точнее, прощупывал почву. Алекс подсознательно ждала ловушки, вот только не предполагала, что именно он для нее приготовил. И угодила прямо в расставленный капкан.

Мудрая дура.

10
Октябрь

Чтобы добраться с места преступления до общежития, Алекс поймала такси. Конечно, она могла прогуляться пешком, тем более что было недалеко, но район медучилища считался неспокойным, а Алекс слишком устала, чтобы с кем-то драться.

Когда, умывшись, она в конце концов легла в кровать, часы показывали три ночи. К счастью, Мерси крепко спала, так что обошлось без вопросов.

Погрузившись в сон, Алекс оказалась в «Черном вязе». Она поднялась по лестнице и вошла в бальный зал, миновала золотой барьер и скользнула в круг, окунувшись в его успокоительное тепло, словно в горячую ванну. Дарлингтон ее уже ждал.

Алекс не помнила, как проснулась. Вот она стояла во сне в защитном круге вместе с Дарлингтоном, а в следующий миг очутилась уже возле двери в «Черный вяз» – одна, под осенним небом. Сперва Алекс решила, что все еще спит. В доме было темно, лишь из заколоченных досками окон второго этажа сочился золотистый свет. В кронах деревьев шумел ветер; шелестящие листья словно бы шептали, предупреждая: «Лето закончилось… закончилось».

Алекс взглянула вниз, на собственные ноги, покрытые грязью и кровью.

«Неужели я здесь? Или мне все снится?»

Оставив Тернера в психиатрическом отделении, она вернулась в комнату в общежитии, почистила зубы и забралась в кровать. Может, она по-прежнему лежит сейчас в своей постели?

Однако ноги по-настоящему болели, руки покрылись гусиной кожей. Алекс поняла, что на ней лишь шорты и майка, в которых ложилась спать.

Осознание пришло внезапно, ударив, словно обухом по голове. Она на самом деле была здесь, одна, в темноте, дрожа на холодном ветру. Пришла сюда босая, не взяв ни денег, ни телефона.

Никогда в жизни Алекс не ходила во сне.

Она приложила руку к кухонной двери и увидела в темном стекле свое отражение, белое, словно кость. Ей не хотелось входить внутрь, подниматься по лестнице, верить в реальность происходящего. Увиденный недавно сон манил, затягивал внутрь. Она желала оказаться там, внутри золотого круга, с Дарлингтоном.

Подняв голову, Алекс взглянула на окна бального зала. Знал ли Дарлингтон, что она здесь? И хотел ли этого?

– Твою ж мать! – воскликнула она, но, поначалу громкий, голос быстро затих среди окружающих деревьев, как будто дом отгородился от внешнего мира невидимой преградой, сквозь которую не проникали звуки.

Нужно как-то вернуться в общежитие. Конечно, можно попытаться отыскать какого-нибудь Серого и воспользоваться его силой, чтобы добраться домой, однако ноги нещадно болели. К тому же после странного случая в доме у Чудилы ей не очень-то хотелось впускать в себя Серых. Можно попробовать дохромать до ближайшей заправки или разбить окно и позвонить Доуз по стационарному телефону – если он, конечно, работает.

Потом она вдруг вспомнила про камеры. Доуз наверняка заметит, если кто-то появится возле двери. Чувствуя себя полной дурой, Алекс отчаянно замахала рукой над дверным звонком.

– Доуз, – проговорила она. – Ты здесь?

– Алекс?

Никогда в жизни она так не радовалась, услышав голос Доуз.

– Похоже, я ходила во сне. – Алекс привалилась головой к холодной каменной стене. – Можешь за мной приехать?

– Ты пришла пешком к «Черному вязу»?

– Точно. Я почти голая и вот-вот отморожу себе задницу.

– Под горшком с гортензией есть ключ. Иди в дом и погрейся. Приеду, как только смогу.

– Ладно, – согласилась Алекс. – Спасибо.

Чуть наклонив в сторону горшок, она вытащила ключ. А потом вдруг оказалась в столовой.

Алекс не помнила, как отпирала дверь и проходила через кухню. Она даже не включила свет. Заметив на обеденном столе старую простыню, защищающую его от пыли, Алекс сдернула ее и быстро обернула вокруг тела, отчаянно желая согреться.

«Жди Доуз», – мысленно велела она себе. Самое мудрое решение, только, возможно, лучше перебраться в кухню, поближе к плите.

Внезапно Алекс накрыло ощущение, что она по-прежнему спит и видит сон, в котором ни ключа, ни разговора с Доуз просто не существовало. Ноги сами собой рвались вперед. Дом открылся для нее, он ее ждал.

«Черт бы тебя побрал, Дарлингтон».

Ухватившись рукой за перила, Алекс вдруг осознала, что стоит у подножия лестницы. Оглянувшись, увидела темный квадрат гостиной, окна, за которыми раскинулся сад. Пытаясь удержаться на месте, она вцепилась что есть силы в деревянную перекладину. Но может ли сопротивляться марионетка, когда ее дергает за ниточки умелый кукловод? Оставалось лишь двигаться вперед, вверх по лестнице, потом по коридору в бальный зал. Здесь не было ковров, и шаги гулким эхом раздавались в пустом доме.

В «Черном вязе» время от времени попадался лишь один Серый – старик в наполовину распахнутом халате, изо рта которого торчала сигарета. Он приходил и уходил, будто бы не мог решить, стоит ли здесь оставаться. Сейчас его нигде не было видно. И у Алекс в карманах не имелось ни соли, ни кладбищенской пыли – ничего, чтобы хоть как-то защититься.

Ей не хотелось толкать дверь, но руки против воли распахнули створку. Алекс вцепилась пальцами в дверной косяк.

– Доуз! – крикнула она.

Но Доуз еще не приехала в «Черный вяз». В старом доме находилась одна лишь Алекс да демон с яркими золотыми глазами, прежде бывший Дарлингтоном, смотревший на нее из центра круга.

Он по-прежнему сидел, скрестив ноги, положив руки на колени ладонями вниз, но теперь из открытых глаз исходило то же золотистое сияние, что пятнало его кожу.

– Стерн.

При звуках его голоса Алекс испытала потрясение и невольно ослабила хватку, но так и не двинулась с места. Похоже, Дарлингтон уже утратил прежний контроль над ней.

– Какого черта ты творишь?

– И тебе добрый день, Стерн. Или сейчас утро? Здесь трудно понять.

Огромным усилием Алекс заставила себя стоять на месте. Ей хотелось броситься бежать – или удариться в слезы. Этот голос принадлежал Дарлингтону, знакомому человеческому существу. Лишь сопровождавшее его легкое эхо наводило на мысль, что он говорил с ней откуда-то из глубины пещеры.

– Сейчас глубокая ночь, – резко бросила она. – Который час, не знаю.

– Если можно, принеси мне несколько книг.

– Книг?

– Да, мне скучно. Конечно, это говорит о праздности ума, но… – Он чуть пожал плечами, и пятна на теле замерцали.

– Дарлингтон… Ты ведь знаешь, что голый?

И похож на развратную статую с руками на коленях, горящими рогами и светящимся торчащим членом.

– Я демон, а не тупица, Стерн. Но от моей стыдливости давно остались лишь лохмотья. Кстати, ты тоже не особо приоделась.

Алекс только крепче вцепилась в простыню.

– Какие тебе нужны книги?

– Выбери сама.

– Ты поэтому притащил меня сюда?

– Я тебя никуда не тащил.

– Вряд ли я ради удовольствия стала бы таскаться глубокой ночью босиком по Нью-Хейвену. Меня принудили.

Впрочем, не совсем так. Сегодняшнее воздействие не походило ни на монету принуждения, ни на звездную пыль, ни на какую-либо еще необычную магию, с которой ей прежде доводилось сталкиваться. Оно казалось глубже.

– Интересно, – протянул он, хотя голос звучал почти скучающе.

Алекс попятилась назад, размышляя, будут ли ноги все так же слушаться или откажут в какой-то миг и ей придется здесь остаться. Выбравшись в коридор, она судорожно втянула в себя воздух.

«Это Дарлингтон. Он жив».

И вовсе не злится. Или просто что-то задумал? Впрочем, кажется, он не пылает жаждой мести и не рвется наказать Алекс за то, что та его бросила. Но что произошло? И почему она здесь оказалась?

Мелькнула мысль сбежать. Скоро появится Доуз – может, уже сейчас сворачивает на эту улицу. Но как Алекс объяснит ей свое желание выбраться из дома? Монстр потребовал исполнить его приказ! Велел мне самой выбрать ему что-нибудь почитать!

Да и, честно говоря, ей не хотелось уходить и бросать его здесь. Алекс желала знать, что будет дальше.

Она поднялась по лестнице на третий этаж, в крошечную круглую комнату Дарлингтона в башне. В последний раз она была здесь в ночь ритуала новолуния, когда искала сведения о смерти Жениха.

Алекс бросила взгляд в окно, на терявшуюся среди деревьев извилистую подъездную дорожку, где-то вдали соединявшуюся с основной дорогой. Доуз пока не появилась, и Алекс не смогла бы с уверенностью сказать, радует ее это или огорчает.

Однако выбор книг для Дарлингтона превратился в сущий кошмар. Что может прийтись по душе демону, имеющему склонность к изысканным вещам? В конце концов она выбрала книгу о модернизме в городском планировании, скрепленную спиралью биографию Бертрама Гудхью и фэнтези «В собачьей шкуре» Дианы Уинн Джонс.

– Разве они не загорятся? – поинтересовалась она, вернувшись в бальный зал.

– Проверь.

Опустив на пол книгу в мягкой обложке, Алекс с силой толкнула ее вперед. Томик проскользнул сквозь барьер, кажется, ничуть не пострадав.

Дарлингтон резко вытянул руку и схватил книгу. В исходящем от круга свете блеснул ошейник: гранаты, словно красные глаза, будто бы наблюдали за ней.

– Прикольное украшение, – проговорила она; язык не поворачивался назвать эту вещь ошейником. Золотая вещица спускалась до самых плеч, почти полностью закрывая шею. Нечто подобное когда-то носили фараоны.

– Хомут. Хочешь его заложить?

– Тебе это не сильно поможет.

Он бережно провел рукой по книге в мягкой обложке. Буквы, казалось, замерцали и превратились в незнакомые символы.

– Если бы я мог заставить тебя полюбить книги больше, чем собственную мать, – пробормотал он.

Алекс заметила золотые когти на кончиках его пальцев и вспомнила ту ночь, когда спала в его постели, а он прижимался к ней всем телом. Я буду служить тебе до конца дней.

Несмотря на жару в комнате, она вдруг зябко поежилась.

– Почему это сработало? – спросила она. – Почему книга не сгорела?

– Истории существуют во всех мирах. Они неизменны. Как и золото.

Не зная, как реагировать на его слова, Алекс толкнула остальные книги за границу круга.

– Потянет?

Она ощущала странный зуд во всем теле, разрывалась между желанием сбежать отсюда и потребностью остаться. Несомненно, находиться здесь наедине с Дарлингтоном, полусуществом-получеловеком, которого она теперь совсем не знала, было опасно.

Он взглянул на названия.

– Пока да. Хотя «Рыцарь на золотом коне» подошел бы лучше, чем «В собачьей шкуре». Так что лови.

И он подбросил книгу в воздух. Алекс машинально потянулась за ней, слишком поздно осознав, что вот-вот коснется границы круга. И чертыхнулась про себя.

Однако ничего не произошло. Она лишь ощутила, как книга с громким шлепком приземлилась на раскрытую ладонь, и с удивлением уставилась на собственную руку по другую сторону золотистой завесы.

Почему она не обожглась, как Доуз?

Внезапно ее татуировки изменились, засветились золотом и словно бы ожили: начало вращаться Колесо, лев над ним крался по предплечью, распускались пионы, сбрасывали лепестки и распускались снова. Она резко отдернула руку, выронив книгу.

– Что за хрень?

Демон лишь молча смотрел на нее. Алекс вдруг пошатнулась, осознав, что сейчас произошло. Если она смогла проникнуть внутрь, то он, вполне возможно…

– Я не могу выбраться, – проговорил он.

– Докажи.

– Вряд ли это разумно.

– Почему?

Он нахмурился; при виде легкой морщинки меж его бровей у Алекс защемило сердце. Несмотря на рога и пятна на теле, перед ней по-прежнему был Дарлингтон.

– Потому что с каждой попыткой преодолеть круг я чувствую себя все менее похожим на человека.

– Кто ты, Дарлингтон?

– А кто ты, ходок Колеса?

Слово ударило, будто пощечина. Как он узнал? Что вообще ему известно? Ходоком Колеса ее назвала Бельбалм, сама принадлежавшая к их числу. Однако в архивах «Леты» Алекс не нашла никаких упоминаний о подобных людях.

– Где ты узнал это слово?

– Сэндоу, – сорвался с его губ рык, от которого, казалось, задрожал даже пол.

– Ты видел его… за Покровом? – спросила она и ощутила на себе взгляд странных золотистых глаз Дарлингтона.

– Боишься сказать это вслух, Стерн? Ты ведь знаешь, где я был. Далеко за Покровом, вдали от пограничных земель. Мой хозяин с радостью приветствовал в своем царстве убийцу Сэндоу, ради выгоды отнявшего чужую жизнь. Жадность – всегда грех.

Казалось, внутри Дарлингтона шла какая-то борьба. На лице его мелькнуло отвращение, почти тут же сменившись явным удовлетворением. Он радовался наказанию Сэндоу и в то же время оно претило его натуре.

– Порой мелкая месть полезна для души, Дарлингтон.

– Не стоит так небрежно бросаться этим словом, Стерн.

Вряд ли он имел в виду «месть».

– Алекс? – донесся снизу голос Доуз.

– Лучше, чтобы она тебя здесь не видела.

– Но что это такое, Дарлингтон? – прошептала Алекс. – Как тебе помочь? Есть способ вытащить тебя отсюда?

– Найди Проход.

– Поверь, мы пытаемся. Не подскажешь, где он может быть?

– Если бы я знал, – с отчаянием пробормотал он; от его хриплого смеха волоски на руках Алекс встали дыбом. – Но я всего лишь человек без всякого наследия. Найди Проход, спустись по нему. Я долго не смогу существовать между двумя мирами. Рано или поздно связь порвется.

– Тогда ты навсегда останешься в аду?

И снова выражение лица его дрогнуло – безнадежность сменилась предвкушением.

– Или моя сущность вырвется на волю в этом мире. – Теперь Дарлингтон находился почти у самой кромки круга, хотя Алекс не заметила, чтобы он вставал с места или вообще двигался. – У меня есть потребности, Стерн. Скажем так, не совсем… пристойные.

Когтистые пальцы пронзили золотой барьер, и Алекс, пронзительно вскрикнув, отшатнулась. Дарлингтон, казалось, изменился, стал выше и шире в плечах, рога словно сильнее заострились. А еще у него появились клыки. Я чувствую себя все менее похожим на человека.

Внезапно он вновь очутился в центре круга, все так же сидел, положив руки на колени, как будто вообще не двигался. Может, он и впрямь медитировал, пытаясь удержать демоническую сущность в узде.

– Найди Проход, спустись по нему. Приди за мной, Стерн. – Он немного помолчал, а потом, распахнув золотые глаза, добавил: – Пожалуйста.

Столь безыскусное, человеческое слово оказалось для нее последней каплей. Выбежав из комнаты, Алекс пронеслась по коридору и слетела вниз по ступенькам. У подножия лестницы она столкнулась с Доуз.

– Алекс! – вскрикнула Памела, пытаясь удержаться на ногах.

– Пойдем, – проговорила Алекс, таща Доуз к выходу.

– Что случилось? – поинтересовалась Доуз; она даже не сопротивлялась, безропотно шагая вслед за Алекс. – Тебе не стоило туда подниматься…

– Знаю.

– Мы даже не понимаем, с чем имеем дело…

– Знаю, Доуз. Просто вытащи меня отсюда, и я все объясню.

Алекс распахнула кухонную дверь и с наслаждением вдохнула чистый холодный воздух. Она вдруг вспомнила слова Бельбалм: «Нам открыты все миры. Если мы достаточно смелы, чтобы войти». Может, и потусторонний мир тоже? Она ведь невредимой пересекла границу круга, совсем как во сне. Но что произойдет, если она полностью шагнет внутрь?

Алекс вдруг ойкнула, когда босые ступни коснулись гравия. Она бы упала, не поймай Доуз ее за локоть.

– Алекс, постой. Вот, держи. – Памела протянула ей свернутые трубочкой белые носки и пару кроссовок. – Я прихватила их для тебя. Великоваты, но лучше так, чем босиком.

Не желая больше возвращаться в дом, Алекс уселась на коврик возле двери и натянула носки и кроссовки. В голове гудело, тело казалось чужим.

– Что ты делала наверху? – спросила Доуз.

В голосе Памелы прозвучали обвиняющие нотки, и Алекс не сразу нашлась с ответом. Наверное, можно солгать, но ей и без того слишком многое нужно объяснить. К примеру, тот факт, что она оказалась в «Черном вязе» в одной пижаме.

– Я проснулась уже здесь, – проговорила Алекс; теперь, когда испуг почти прошел, она начала дрожать от холода. – Я спала… и видела во сне, что оказалась здесь. И вот.

– Ты ходила во сне?

– Похоже на то. И потом меня охватило чувство, словно я не до конца проснулась. Сама не поняла, как оказалась в бальном зале. Но… он разговаривал.

– Он говорил с тобой? – слишком громко спросила Доуз.

– Да.

– Понятно. – Доуз, кажется, замкнулась в себе, и вместо обеспокоенной подруги перед Алекс вдруг предстала наседка. – Нужно тебя согреть.

С помощью Памелы Алекс поднялась на ноги и добралась до машины. Доуз включила обогреватель, и в салоне еле уловимо запахло серой – как обычно после ритуала новолуния.

Доуз положила руки на руль, словно принимая какое-то решение, а потом завела мотор и поехала в сторону кампуса.

На улицах почти никого не было, и Алекс невольно задалась вопросом: а видел ли кто-нибудь, как она шла в «Черный вяз», полуголая, босая, в темноте – совсем как тогда с Хелли? Может, кто-то даже предлагал ей помощь?

До самого Il Bastone Доуз не проронила ни слова. Вернувшись в дом, она смазала ноги Алекс целебным бальзамом и помогла уложить их на покрытой полотенцем подушке, приготовила чашку чая и лишь потом с блокнотом в руках села рядом и проговорила:

– Теперь рассказывай.

Алекс ждала, что Памела проявит больше эмоций, начнет покусывать губы, может, даже ударится в слезы. Но Доуз нацепила на себя маску Окулуса, готового взяться за исследования, записывать и изучать. За это Алекс была ей очень благодарна.

– Он сказал, что у него мало времени, – начала Алекс, а потом по мере сил попыталась объяснить остальное: как он почти прорвал круг, что умолял найти Проход, но не представлял, где искать.

Доуз лишь тихо хмыкнула.

– Какой смысл ему это скрывать? – поинтересовалась Алекс.

– Возможно, он просто не может сказать. Все зависит… от того, насколько в нем сильна демоническая сущность. Ты ведь помнишь, как демоны любят загадки? Они никогда не действуют в открытую.

– Еще он говорил о Сэндоу. Видел его по ту сторону. Упомянул, что хозяин ему обрадовался.

– Об этом я и говорю, – пояснила Доуз. – Он вполне мог назвать имя хозяина, какому бы богу, демону или исчадию ада ни служил, но промолчал. Что еще он рассказал о хозяине?

– Ничего. Только то, что Сэндоу убил ради выгоды. И добавил, что жадность – всегда грех.

– Значит, Дарлингтон вполне может быть связан с Маммоной, Плутусом, Гулльвейг или каким-либо другим богом жадности. Возможно, мы сумеем извлечь из этого пользу. Конечно, если выясним, где найти Проход и как его открыть. Что еще?

– Ничего. Попросил книг, и я принесла ему несколько штук. Обмолвился, что ему скучно.

– И все?

– Все. Еще добавил что-то про «любить книги больше, чем собственную мать».

На губах Доуз мелькнула улыбка.

– Египетская пословица. Вполне в его духе.

Египетская… Алекс резко выпрямилась, и ноги соскользнули с подушки.

– Не трогай ковер! – вдруг вскрикнула Доуз и рванула на кухню за полотенцем.

– Когда книги не сгорели, он сказал, что истории неизменны.

– И что?

Алекс вспомнила, как вместе с Дарлингтоном входила под своды Стерлинга. Над входом высились четыре каменных писца. Один из них был египтянином.

– Когда построили библиотеку Стерлинга?

– Кажется, в 1931 году, – отозвалась Доуз из кухни. – В то время людям она не нравилась. Ее прозвали «соборной вакханалией», твердили, что слишком напоминает… – Доуз вдруг застыла в дверях, сжимая в руках мокрое полотенце. – Ее сравнивали с церковью.

– Священная земля.

Они с Доуз слишком буквально восприняли слова давно почившего Банчи. И искали не в тех местах.

Доуз медленно вошла в гостиную, с полотенца в руках капала вода.

– Деньги на библиотеку пожертвовал Джон Стерлинг. – Она опустилась на диван. – Из «Черепа и костей».

– Возможно, это ничего не значит, – осторожно проговорила Алекс. – В «Черепе и костях» много богатеев.

Доуз кивнула, медленно, словно находилась где-то под водой.

– Архитектор внезапно умер, и его обязанности взял на себя другой, – начала она. Алекс терпеливо ждала, не перебивая. – Джеймс Гэмбл Роджерс из «Свитка и ключа». Его второе имя созвучно прозвищу «Игрок».

«Джонни, Игрок и еще парочка друзей создали Проход. На священной земле».

Теперь Доуз сжимала полотенце обеими руками, словно микрофон, в который собиралась петь.

– «Если бы я мог заставить тебя полюбить книги больше, чем собственную мать». Эта цитата написана над входом, над головой писца. При помощи иероглифов.

Истории неизменны. Но что такое библиотека, как не дом, полный историй?

– Стерлинг, – выдохнула Алекс. – Библиотека и есть портал в ад.

Воздвигнута в память о

ДЖОНЕ УИЛЬЯМЕ СТЕРЛИНГЕ

Родился 12 мая 1844

Умер 5 июля 1918

Закончил бакалавриат в 1864, магистратуру в 1874

Получил докторскую степень в области права в 1893

Верный друг

Надежный советник

Целеустремленный лидер

Преданный выпускник

Джеймс Гэмбл Роджерс, архитектор

Памятная надпись над входом

в Мемориальную библиотеку Стерлинга

Если мне суждено стать пленником, не желаю никакой другой тюрьмы, кроме этой библиотеки.

Джеймс I

Надпись, начертанная над входом

в выставочный коридор

Мемориальной библиотеки Стерлинга