Колыбель для Ангела

Глава 6

Атмосфера в кабинете депутата законодательного собрания Ростовской области, председателя фонда «Возрождение и процветание России», Игоря Леонидовича Миронца, была напряженной. Под угрозой срыва были планы о назначении его протеже, руководителя департамента земельной политики, Хромова Василия Ивановича, на пост губернатора Ростовской области. Он давно был знаком с Хромовым и успел прибрать его к рукам. Хромов был жаден и амбициозен, что полностью соответствовало предъявляемым к нему со стороны Миронца требованиям.

По всем прогнозам действующий губернатор Семен Егорович Черкасов должен был уйти на заслуженный отдых. Черкасов был, как говорится, от сохи – корнями из ростовской глубинки, где родился, вырос и прошел в советский период сложный путь от помощника комбайнера до председателя райисполкома. Он был человеком открытым и бесхитростным, но при этом решительным и настойчивым. Работал добросовестно и честно, борясь с любыми проявлениями коррупции и бюрократии, как говорится с открытым забралом. Поэтому был далеко не всем удобен. Миронец искренне считал, что с такими жизненными принципами удерживаться в современном политическом водовороте делать нечего. Хотя знал, что в Москве у Черкасова была некая поддержка, да и в области у него было немало сторонников.

Миронец прекрасно знал расклад «игры»: четверо из семи продвигаемых кандидатов на этот пост не имели ни малейших шансов, еще двое могли с ним потягаться, поскольку представляли интересы определенных деловых кругов в столице, но в конечном итоге, тоже не составляли Миронцу серьезной конкуренции. Его поддержка была куда надежнее.

И вот теперь, когда вопрос назначения его кандидата был практически решен, что-то в этом механизме дало сбой, и прежний губернатор решил остаться на должности.

Но Миронец был опытным воротилой и кроме всего прочего имел надежную поддержку не только в высших эшелонах власти родной державы. На прошлой неделе он вернулся из Амстердама после встречи со своим идейным вдохновителем и тайным покровителем Клодом де Люком.

В целом, Миронец не так много знал о де Люке, как ему этого хотелось бы. Клод де Люк был фигурой таинственной. Он относился к тем серым кардиналам, которые не светились в обществе, лично не лезли в политику, но имели на нее значительное влияние. Эта личность вызывала у Миронца благоговейный страх и у него даже мысли не возникало, чтобы поинтересоваться, чем же конкретно занимается де Люк, в какой сфере размещаются его деловые интересы, каковы истинные источники и размеры его состояния. Но то, что уже очень давно Россия находилась в сфере его пристального внимания, лично у Миронца сомнений не вызывало. Внешне все это выглядело вполне оправданно и закономерно, особенно в последние десятилетия. Любой деловой человек в мире, с тем или иным интересом, пытливо взирал на руины огромной страны после развала империи – всех прельщали ее несметные богатства, которые буквально лежали под ногами. И даже когда она начала медленно возрождаться, интерес к ней не угас, а напротив – возрос. Поэтому официально интерес де Люка к России в принципе казался объяснимым и закономерным. Но это официально.

Как считал сам Миронец, этот интерес был куда глубже и выходил далеко за рамки социально-экономические. Никто не знал истинной личности Клода де Люка, кроме особо доверенных лиц, да и те имели о нем представление лишь в пределах, которые устанавливал сам де Люк. Посвященными же были члены всемирной тайной организации с интригующим названием «Лига бессмертных», главой которой и являлся Клод де Люк. Поначалу название организации показалось Миронцу каким-то напыщенным, снобистским. Со временем он все же решил, что слово «бессмертные» имеет тайное, ключевое и не лишенное истинного смысла значение. Он также считал, что де Люк был одним из немногих, если не единственным, кто доподлинно знал действительное назначение и цели этой темной, глубоко законспирированной и одновременно мощной и широко разветвленной организации. Миронец об этом особо не задумывался, поскольку его, как и прочих ее членов, вполне удовлетворяли предоставляемые ею возможности материального и психологического плана. В нее попадали люди особого склада – амбициозные, самоуверенные, с авантюристским складом и неутолимой жаждой власти и сопутствующим ей благам, и готовые ради этого пойти на все.

Миронец был горд тем, что входил в ее структуры. Особые ьрепет вызывало в нем то, что конспирация в «Лиге» была доведена практически до совершенства и развита настолько, что истинных масштабов и структуры ее не знали даже руководители ее отдельных ветвей. Никто из них не знал, какой уровень значимости в структуре организации он занимает. Многие одиозные личности считали себя равными с Клодом де Люком. Они заблуждались, ибо именно это их заблуждение и свидетельствовало об их ничтожном положении. Каждый руководитель знал лишь свою цепочку связей и ее задачи. Общее руководство и взаимодействие осуществлял де Люк лично через своих Преторов, когорту странных типов, имевших статус «обращенных». Однако Миронец доподлинно знал одно – де Люку известно все о всех членах организации, даже то, чего знать невозможно. Как это ему удавалось, не ведал никто.

Миронец уже успел убедиться в том, что «Лига» глубоко пронизала все мировые структуры власти, как то политика, экономика, религия и т.д. и т.п., и посредством их двигалась к своей главной цели – к мировому господству в материальном и духовном мире. Тонко вплетаясь во все сферы жизни человечества, она органично развивалась, как раковая опухоль, легко подстраиваясь под любые условия, дабы впоследствии эти условия и комбинировать по собственному усмотрению. «Лига» не признавала различий в вероисповедании, расе и политических убеждениях, для нее не существовало государств и границ, поскольку эти атрибуты мирового порядка всецело зависели от ее деятельности.

Сам де Люк поведал ему, что история «Лиги» уходит корнями к истокам становления человечества как общественной формации и продолжает развиваться, поглощая все новых и новых членов. Большинство из них даже и не подозревает о том, что находятся в ее цепких сетях. Время от времени она создавала и создает всевозможные секты, братства, ордены, ложи, комитеты и прочие тайные, полулегальные, и легальные организации. Все они предназначались всегда лишь для достижения какой-то отдельной цели. Затем, когда надобность в них отпадала, так же легко их ликвидировала. Миронец втайне подозревал, что де Люк и был ее изначальным создателем и вечным руководителем, хотя пока сам де Люк об этом не рапространялся.

Миронец уже четверть века был активным членом «Лиги бессмертных». Вначале он считал, что попал в поле ее зрения совершенно случайно и лишь гораздо позже понял, что в «Лиге» ничего не происходит случайно. В «Лиге» все тщательно планировалось, как говорится, на века вперед. И его приход в «Лигу» был не случайным. Он был человеком гибкого мышления и потому, пройдя суровую школу жизни, анализировал ее определенные этапы и повсюду находил следы присутствия «Лиги».

Как ему казалось, она вела его по жизни от самого рождения, формируя характер, ставя жизненные цели, направляя его и наблюдая за его продвижением. Это она не позволяла проникнуть в его душу отвергаемым ею человеческим «слабостям» – доброте, состраданию, благородству, совести, всему тому, что в «Лиге» считалось мягкотелостью, то есть, изъяном в развитии сильной личности. Именно «Лига» через своих «посвященных» днем и ночью внушала ему эти убеждения и, ведя по жизни, подтверждала на практике их незыблемость.

В конце восьмидесятых годов двадцатого столетия, когда и Миронец ощутил себя единым целым с «Лигой бессмертных», он воочию убедился в ее неограниченной силе. И он нашел себя в ней. «Лига» вырастила достойного члена. Опираясь на привитые ему качества, Миронец продвигался по жизни уверенно и успешно. Не смотря на то, что в школе он не отличался особыми успехами и потому не рассчитывал поступить в высшие учебные заведения, он все же нашел путь для продвижения по жизни.

Пройдя службу в армии от солдата до генерала, он необычайно развил те способности, зерна которых были посеяны в нем с детства. Шел он вперед, что называется, по трупам, не оглядываясь назад и не сожалея о содеянном. На его благо, в тот период в Советском Союзе, а затем и в России (впрочем, как и во всем мире), постоянно возникали разнообразные военные конфликты, которые создавали благодатную обстановку для проявления его способностей. Он не задумываясь, молниеносно и самозабвенно исполнял порой самые безумные приказы старших руководителей, а позже и сам отдавал подобные приказы, не считаясь с любыми людскими жертвами, которые они неизбежно влекли за собой. Он даже умудрился удостоиться звания Героя России.

В процессе службы Миронец, однако, не забывал и о материальной стороне жизни. Путем мудреных авантюр и махинаций, пользуясь служебным положением, он сумел сколотить немалый капитал, вначале тайный, а затем и легализованный, и как водится в таких случаях – оформленный на родственников. Еще служа в армии, он умело ввинтился и обустроился в кругах гражданских воротил.

Все складывалось для него как нельзя лучше, пока не произошла неожиданная осечка. Миронец так и не понял, откуда дунул ураган, сорвавший и выбросивший его с насиженного генеральского кресла в отставку. Это было для него тяжелым ударом. Но прежнее воспитание причисляло его к тому типу существ, которые от полученных ударов только крепчают и закусывают удила для дальнейшего рывка вперед.

И он рванул в новую жизнь. Используя финансовую поддержку своего негласного покровителя – де Люка, с которым познакомился лично в период службы в армии, построил свои схемы добычи денег и запустил щупальца в политику.

Теперь его прежние способности, прошедшие армейские горнила, пришлись как нигде кстати, тем более, что необходимые связи и деньги для этого у него уже были. К тому же он всегда чувствовал за спиной надежную опору в лице «Лиги». Уж она не позволит бездарно пропасть своему верному слуге с его недюжинными талантами.

Вот и сейчас Миронец, после очередного отпуска, вернулся из Амстердама, куда Клод де Люк вызывал его на встречу для проведения очередного инструктажа, окрыленным оказанной поддержкой и возможными перспективами.

Теперь дело было за ним, но вновь мешали мелкие нестыковки. Куда-то запропастился журналист, которому он должен заказать разгромную статью с липовым компроматом на Черкасова и это бесило импульсивного Миронца. Времени было мало, нужно было срочно действовать.

– Где этот писака? – рычал Миронец на своего помощника, Болотова. – Мне нужен этот чертов журналист. Мне срочно нужна информационная бомба в этом долбанном популярном журнале. Времени нет! Разгоню их чертовой бабушке!

Болотов по натуре был флегматиком и в противовес суете, создаваемой Миронцом, все делал размеренно и спокойно. Миронца его спокойствие порой раздражало, но он все же признавал, что это его качество несло больше пользы, чем вреда, и он умело его использовал.

– Завтра в десять утра журналист будет у вас, – ответил Болотов, сосредоточенно перекладывая бумаги в папке. – Материал подготовлен первоклассный. Пресса, да и народ, любит сенсации, тем более подтвержденные «солидными источниками» и «неопровержимыми доказательствами». Они ухватятся за нее, как голодный пес за свежую кость. Приложив к такому материалу немного таланта, а в таланте Азарова я ни грамма не сомневаюсь, и его имидж честного и бескомпромиссного журналиста, мы получим ту бомбу, о которой вы говорите. Главное убедить его в искренности и благородности нашей цели. Всему свое время.

– Ладно, – нехотя согласился Миронец. Он сам себя заводил, настраиваясь на кипучую деятельность и останавливался всегда с неохотой, сожалея, что приходится тормозить на полном ходу. – Что у нас с деньгами?

– Пока все нормально. Хотя Пинчуков, наш магнат местного масштаба, свои обязательства не выполнил. Обещал в благодарность за решение вопроса о выделении ему земельных угодий перечислить в наш фонд пятнадцать миллионов, а перечислил – десять.

– Пора напомнить этому скряге о долгах. Отправь к нему Шуляка. Пора нашему начальнику ЧОПа тряхнуть стариной. Я уверен он сумеет убедить Пинчукова, что он не прав.

– Понял.

– Что у нас еще?

– Встреча с электоратом. Сегодня в одиннадцать.

– Да-да, помню, – поморщился Миронец.

Не любил он этих встреч с народными массами. Может просто потому, что вообще ненавидел людей.

Глава 7

В кромешно-фиолетовом небе, сумрачно мерцая, плыли мириады звезд. Их парад находился в постоянном движении, меняя цвет, размеры, яркость, но, никогда не нарушая расположения. Строй их был непоколебим, и эта закономерность казалась незыблемой. В действительности это только казалось.

Для Калибуса это был и родной и одновременно чужой мир. Он вернулся в него спустя сотни миллионов лет, все это время, и боясь, и желая увидеть его вновь. Неисчислимое множество его собратьев возвращались в этот мир по-разному, кто – бесконечно возрождаясь, кто – как он, единожды снизойдя, действовали в материальных или тонких планах этого многогранного мира.

Ввиду экстренности миссии, Калибусу пришлось снизойти непосредственно в материальный мир без обычного для миссии цикла возрождения. Это создавало определенные трудности для ее выполнения. В материальном мире повсюду рыскали демоны и он вынужден был скрывать присутствие в этом мире своей тонкой сущности. Проникнув в тонкие планы Земли, он должен был найти готовую физическую форму в материальном мире, объединиться с ней, и с ее помощью отыскать Ковчег и его Хранителя, чтобы спасти их обоих. Это было непросто – связь с ними была практически утрачена, сигналы были настолько слабы, что определить их местоположение было невозможно.

В течение трех дней он выполнил первую задачу. Отыскав архата Исмаила, он предстал пред ним и посвятил его в замысел миссии. Исмаил оказался подготовленным архатом и легко разделил с Калибусом физическое тело для совместного исполнения миссии, став носителем его сущности.

Калибус готовился к миссии в материальном мире с момента вознесения из замкнутого Внутреннего Мира в обширный Внешний Мир. Миллионы раз он представлял себе возвращение на Землю. Он знал, что она уже не та, привычная, родная, которая сохранилась в его памяти. Он наблюдал ее рождение, развитие, перерождения, катаклизмы. Он видел многократное возрождение на ней Ангелов Зодиака. Он наблюдал их закономерное скитание в поисках высшей Истины.

Он знал все и был готов ко всему, возвращаясь на Землю.

Не был он готов лишь к одному, к чему привыкнуть невозможно – к обыкновенной, закономерной для материального мира, одновременно обыденной и непостижимой для человеческого разума физической смерти. Совершенно забыл о ней и Калибус.

По этой причине, найдя согласие с духом Исмаила, Калибус не учел возраста его физического тела. Между тем, Исмаилу шел семьдесят второй год. Ресурс его тела был исчерпан и приближался срок его вознесения. Но Исмаил желал непременно участвовать в выполнении миссии и в конце своего земного пути был готов оказать Калибусу любую посильную помощь. Кроме всего прочего Калибус знал, что молодые, а значит и более крепкие телом архаты, оказываются слабее духом.

Так же, как знал он и то, что немало было прежде, да и доселе предостаточно тех, кто желал завладеть Ковчегом. Поскольку многие знали о его существовании и его невероятной силе. Но лишь немногие из них знали о предназначении Ковчега. Это знал Калибус.

Это была его задача, и задача его усложнялась комплексом условностей.

Ковчег находился в Сибирских Горах, под охраной древнего клана Хранителей Ковчега и сейчас их с Исмаилом путь лежал на Алтай. Калибусу в физической форме Исмаила необходимо было оказаться как можно ближе к стану Хранителей Ковчега, чтобы он мог покинуть физическую форму и незамеченным проникнуть в стан. Контакт с Хранителями Ковчега почти пропал и нужно было торопиться оказаться в зоне досягаемости, пока сигнал был еще уловим. Оттуда и следовало начинать поиски.

Перемещаться с Исмаилом через тонкие планы было рискованно – его слабый организм мог не выдержать нагрузки. А без Исмаила он не смог бы действовать в материальных планах, поскольку могла возникнуть необходимость переместить Ковчег, для чего требовалось физическое тело.

Поэтому они были вынуждены следовать земными путями. Они воспользовались поездом, но и этот путь отнял у Исмаила много сил – сказывался возраст. Тогда Калибус впервые понял, что взвалил на Исмаила непосильную ношу. Но отступать было поздно – поиски нового проводника в материальном мире могло занять время, а оно для Калибуса как раз было ограниченным. Чувствуя физические страдания Исмаила, он высказал ему свои опасения, что тот может не выдержать выпавших на его долю испытаний.

– Я выполню до конца свое предназначение, – сказал Исмаил. – Я всю жизнь ждал этого и, конечно же, ни на миг не задумался бы над тем, стоит ли оно того. Сожалею лишь об одном – что эта миссия не наступила раньше, когда я был молод и крепок телом. Но и в этом есть свое противоречие – когда я был молод, дух мой не был столь крепок, как тело, и тогда я не был бы готов встретиться с тобой.

– Тогда бы мы и не могли встретиться, – ответил Калибус. – Этот мир создан на противоречиях, и изменить установленный порядок – значит уничтожить его.

Исмаил вышел проветриться в тамбур. Было глубоко за полночь и за окном, вдали, мелькали редкие огоньки. Только звезды, непрерывно мерцая, светили невозмутимо отрешенно. Мерный перестук колес отсчитывал километры их долгого пути.

Калибус все еще привыкал к физическим параметрам материального мира. Более всего его поражало давно позабытое им взаимодействие времени и пространства, именуемое скоростью – материальный мир словно стоял на месте. Преодолевать в нем пространства занимало немыслимо продолжительное для него время.

Но, вместе с тем, пребывание в физическом теле давало особые ощущения. Он мог чувствовать! Он ощущал холодный ветер, теплые лучи солнца, различал запахи цветов и приближающейся грозы, вкус сладкого абрикоса и обжигающую горечь острого перца. И сковывающую тяжесть тела. Все это он ЧУВСТВОВАЛ! Как и ту боль, которую испытывал Исмаил от последствий ран и болезней, перенесенных им на протяжении жизни. То была его, Исмаила, жизнь, его раны и его тело. Но Калибус ощущал их как свои. И эта чужая боль тоже напоминала ему о собственной земной жизни.

Когда-то и он жил в физическом теле, хотя их тела имели существенные отличия от нынешних. Он был из рода Титанов и их могучие тела позволяли им многое из того, что современные люди не могут себе даже представить.

Но все эти ощущения, испытываемые им в теле Исмаила, напомнили ему те переживания, которые он испытывал в своем теле. Тогда он и представить себе не мог, что может быть как-то по-другому и как можно жить вне физического тела.

Но сейчас его больше беспокоило другое чувство, порожденное симбиозом его знания, ограниченного физическим мировосприятием. Предчувствие надвигающейся беды терзало Калибуса, и со временем оно усиливалось. Находясь в физическом теле, он никак не мог уловить источник, порождающий это чувство, но его сущность ощущала надвигающуюся опасность. Ему трудно было распознавать волны, которые излучала эта опасность – физическое тело надежно защищало его сущность от излишних посторонних вибраций, словно рыцарские доспехи от неприятельских стрел. Но его тонкая сущность даже в такой защите улавливала беспокойное излучение. Сущность Калибуса всецело была сосредоточена на исполнении миссии, все остальное было им блокировано, следовательно, опасность угрожала исполнению миссии. Его беспокойство росло с каждой минутой. Выход был один – временно покинуть физическое тело, отделить свою сущность от сущности Исмаила и переместиться в тонкие планы для ясного восприятия окружающего мира.

Дверь открылась и в тамбур ввалились два здоровенных, изрядно подвыпивших парня. Их раскрасневшиеся лица отражали жажду безудержного веселья, а в хмельных глазах наглухо застыла беспросветная скука. Коротко стриженые затылки лоснились от пота, в уголке рта рыжего, с крупными веснушками, здоровяка торчала надломленная сигарета. Его мутноватый взгляд проскользил по тамбуру и зацепился за Исмаила:

– О, Петруха, гляди – лицо кавказской национальности. Слышь, нигде от них продыху нет. Ну куда ни плюнь – везде они. Эй, ты кто? Какого хрена забрался в сердце нашей родины, а? Слышь, че говорю? Молчит зараза. Петруха, я не понял, че он молчит?

– Да он плюет на нас, Федя. Они же все нас, русских, за людей не считают, подхватил Петруха – здоровяк с широченной грудью, на которой сиротливо, как-то совершенно неприютно, болтался массивный золотой крест. – Они нас, русских, за свиней держат, понял, Федя? Фу ты, ты ж хохол. Ну да, они нас, этих, славян, за свиней держат.

– Ни фига себе! Может, пойдем, умоем его в сортире. Глядишь, побелей станет, а, Петруха? – с этими словами Федя, со вполне определенными намерениями, направился к Исмаилу.

Исмаил, все это время безучастно смотревший в кромешную темень за окном вагона, медленно повернулся к подошедшему и уже протянувшего к нему руку здоровяку, посмотрел ему прямо в глаза и … улыбнулся.

– Ты знаешь, чего ты хочешь, сынок? – спросил Исмаил, наблюдая, как постепенно изменялось лицо здоровяка. – Мама Зоя испекла твой любимый пирог с грибами и ждет тебя ко дню рождения. Ты ведь хочешь к маме?

Лицо парня моментально смягчилось и приняло детское выражение, сеть морщинок на лбу растворилась, и в глазах блеснули крохотные радостные искорки.

– Я хочу к маме, – произнес он совсем по-детски. – Она меня давно ждет.

– Иди спать, Федя, – участливым тоном промолвил Исмаил. – Скоро ты увидишь маму.

– Да, я пойду спать. Я увижу маму. Спокойной ночи, – он повернулся и вышел из тамбура.

Петруха еще с минуту оторопело, разинув рот, смотрел вслед товарищу, затем, спохватившись, так и не сообразив, что же с ним только что произошло, испуганно глядя на Исмаила, боком проскользнул в дверь.

Исмаил закрыл за ним дверь тамбура и откинулся к стене, потирая виски.

– Что ты с ним сделал, Калибус? – спросил Исмаил. – Ведь это ты сделал.

– Нет ничего страшнее, чем заглядывать в собственную душу, когда в ней темно. Я просто дал ему возможность заглянуть в собственную душу, – ответил Калибус. – Всего на мгновенье. Его сущность светла, но на ней много темных пятен. Он их увидел. Теперь дело за ним. Правда, пришлось потратить на это часть твоей энергии. Ты чувствуешь слабость?

– Да, я словно только что взобрался на высокую гору.

– Как ты близок к истине, – согласился Калибус. – Это твое восхождение. Оно дается нелегко. Тебе нужно отдохнуть. А мне необходимо ненадолго покинуть тебя. Я должен кое-что выяснить.

– Ты чувствуешь опасность?

– Мы оба ее чувствуем. Что-то неладное происходит в стане Хранителей Ковчега. Глава клана Хранителей призывает меня. Я чувствую вибрации его сущности, направленные ко мне. Они тревожны. Тебе необходимо прилечь. Мой исход займет у тебя много энергии, поэтому тебе необходим полный покой.

Исмаил прошел в купе и лег на свое место. Чувство усталости тяжким бременем навалилось на его слабеющее тело. В пустом темном купе он был один, и только они оба знали, что их здесь двое.

Метроном колес отстукивал километры пути, приближая их к заветной цели, но это приближение сулило новые испытания.

Демоны миллионы лет охотятся за Ковчегом. Они, как и Ангелы, знают истинные его возможности. Им нужна власть над материальным миром, дабы сотворить его по усмотрению Люцифера.

Калибус должен был выполнить свою миссию. И это он должен был сделать раньше, чем демоны доберутся до Ковчега.

Он вновь услышал призыв главы клана Хранителей Ковчега – тревожный, протяжный, словно звон колокола.