Счастье

–Можно было и аккуратней со мной, я тебе не кирпич. А вы– белохвостая говорила крайне пренебрежительно и даже величество, по настоящему негодуя от происходящего. пожалуй, здравствуйте, но более от меня не ожидайте. В слишком большом сумбуре я была доставлена сюда кхм… Так что не надейтесь, сударыня.

На заплаканном лице Лизы появилось боязливое удивление, при чем оно было на столько сильное, что ни один звук не посмел выбраться из нее.

–Лиза, послушай! Она мне предлагала улететь от сюда, просто взять и улететь. Это просто удивительно. Но… Я пришел сюда сказать тебе, а полетели-ка мы вместе. Ты вроде сама этого хотела, да и я бы не отказался. Я вот еще помню, что у тебя тоже белая ворона была, так давай возьмем и полетим. Зачем нам что-то лишнее?– Юра начинал говорить сумбурно, видимо от радости. А если у тебя птица откажется то полетим на моей. Ну что же ты молчишь? Давай, решайся. Только не откладывай на потом, прошу. Все сейчас, только сейчас. И учти еще одно, без тебя я, наверное, не полечу.

И пока Лиза пыталась выдавить из себя хотя бы пару слов, белохвостая ворона не одобрительно кивала, как бы повторяя про себя "Вот дурак".

–Тебе нужно срочно уходить.

–Как уходить, а как же полет? Почему я должен уйти?– поникнув духом лепетал Юра.

У нее накатились слезы, и превозмогая их она толкала его в сторону выхода, как бы еще надеясь на то, что он уйдет сам. Но он не понимал ее от того и не охотно следовал указаниям, он не понимал, его дух не понимал как можно так быстро сменить внутреннюю радость на огорчение и просто уйти. Он пытался по началу сопротивляться, но после того как присмотрел к ее глазам и увидел сквозь все те же слезы отчаяние так сразу и решил поддаться, но как раз таки в этот момент она совсем обессилила. Как вдруг в соседней комнате, коя была ее спальней послышался хруст деревянных полов, от которого Лизу переполнил страх, но в тоже время и решимости. И превозмогая первым и пользуясь вторым она влетела в свою комнату попутно крича "Не дам".

Юра был обескуражен происходящим на столько, что встал в ступор, в то время как ворона в его руках была спокойна предрешенностью, она с самых первых минут поняла чем все это закончиться и просто ждала своей участи. Откровенно говоря Юра сразу нашел в себе силы последовать за барышней, к слову, мысль о побеге еще не появилась то ли от благородства, то ли от глупости.

В комнате помимо Лизы был еще какой-то широкоплечий мужчина лет тридцати с полностью иссушенным лицом и лысиной на голове, на его плечах величественно раскрывался кожаный плащ, с прячущейся под ним коричневой рубашкой, правая рука стояла по шву, а левая придерживала такую же огромную как и его голову кожаную шляпу черно– красного цвета. Мужчина был до ужаса серьезный лицом и судя по всему прятался он в маленьком, дамском шкафу, ели помещаясь в оном и пыхтя там при каждом движение.

–Вы арестованы в подозрение в попытке шпионажа. Можете бежать, но вас это не спасет, двор, как и улица отцеплены. Небо тоже отцеплено, товарищ птица. Да, да мы давно за вами наблюдали. Так внучка?

Этот тридцати летний мужичек и вправду оказался тем самым стариком с напыщенным реализмом в нем. Страсть к таким точным рисункам сделала его чересчур старым на вид, но Юра об этом не думал, он не думал и бежать, и единственная мысль которая проскочила в его голове звучала так "У него такие большие плечи, что он вряд ли мог сам войти не то что в этот шкаф, а в эту комнату". Он не сопротивлялся когда его арестовывали еще двое точно таких же мужичков только по моложе, он не сопротивлялся и когда скручивали птицу, она, к слову, билась как матерый подпольщик, но не давалась в руки ровно до тех пор, пока ее не ударили резиновой палкой, он не собирался вообще ничего делать, ведь взгляд был нацелен на Лизу, но не было в нем ни злости, ни отчаяния. Он просто смотрел и внимал ее слова "Прости", она плакала.

Вывели их без происшествий и лишь на улице Юра почувствовал в себе силы для финального рывка и побежал, и наверное он бы и убежал, но тут же резкий удар все той же дубинки отбил ему ребра. В машине их было трое: Юра, ворона и Ведро. Из всей компании до конца огрызалась лишь белокрылая, от нее, не смотря на воспитанность и ум, летел благой мат и революционные лозунги, а когда рот ей все же закрывали, она повторяла про себя "Ой дурак, ой дурак".