– Роза Моисеевна, может не будете рисковать? Здесь смотровые площадки с ресторанчиками и тропинки для пеших прогулок. Можно по ним маршруты прокладывать.

– Нет Сашка, пойду с тобой, мне самой интересно с горки скатиться.

На следующей день, я шлепала в ботинках, а на плече у меня лежали громадные лыжи.

Роза Моисеевна, шла рядом. У нее и лыжи были покороче, и настроение пободрее.

Она была абсолютно спокойная, и болтала без умолку. Я ее не слушала, только поддакивала.

При входе на подъемник, я взяла схему горнолыжных трасс. Мы сели в кабинку и начали изучать карту:

– У каждой трассы свой цвет и они разные по уровню сложности. – прошептала я Розе Моисеевне на ухо.

– Прекрасно, сейчас выйдем на первой остановке и разберемся.

– Но к каждому склону ведет свой подъемник, а на какой сели мы?

Кабинка поднималась все выше и выше, а спуски становились все круче и круче.

Высадили нас на самой сложной трассе. Оказалось, что фуникулёр на таких трассах работает на подъем, спуститься можно только на лыжах.

Страх и ужас сковал меня. Роза Моисеевна молчала, выражение лица было серьезное.

– Саш, и куда мы попали? Как отсюда вернуться обратно? Лыжи я так понимаю нас не спасут. Надо ждать помощи. Тут один вариант – вертолет. Подцепят нас с тобой на трос и поволокут, двух кляч, вниз. А мы будем болтаться, как шары на новогодней елке.

Лыжники выходили из кабинки и без остановки слетали со склона.

Я села на снег и подползла к краю горки.

– Что там интересного? – спросила Роза Моисеевна.

– Вы знаете, ничего, что помогло бы нам? Очень крутой спуск, почти ледник.

Роза Моисеевна, наблюдала за горнолыжниками, которые свободно скользили по склону.

– До финиша полтора километра, будем спускаться.

– Как, Роза Моисеевна, на чем?

– На лыжах, сядем на попу и потихоньку, потихоньку домой.

Лыжи поставили на ребро и стали сползать на пятой точке. Они были настолько тяжелыми и приходилось прилагать такие усилия, что темнело в глазах.

– Черт, с этими лыжами! Давай их отстегнем, внизу потом заберём, – кричала Роза Моисеевна.

Через час мы доползли до работающего фуникулёра, который ехал вниз и ввалились в кабину.

– Ты знаешь, Саш, а мне понравился спуск. Только лыжи мешали.

– Я вся на сквозь промокла, у меня зуб на зуб не попадает, Роза Моисеевна.

– Сейчас в отель, переоденемся и в ресторан. Я после таких приключений жутко есть хочу.

В ресторане мы взяли баранью ножку с зеленой фасолью и грушевый шнапс.

После первого глотка, напряжение прошло и тело наполнилось теплом. У Розы Моисеевны был бодрый вид и хорошее настроение:

– Ты знаешь, Сашенька, мне здесь очень нравится. А вот когда на попе сползала, то сильно ругала себя. Думала, что помру!

– Я вообще ни о чем не думала, Роза Моисеевна. От страха, даже губу прикусила.

– Мне так хорошо сейчас, Сашка, словно заново родилась. Вчера голова весь день болела, а на вершине, все как рукой сняло. Правда сидеть больно.

– Вы знаете, а у меня болит все тело. Не нужны мне эти лыжи.

– Завтра пойдем в спа-центр – бассейн, сауна и массаж. Не могу забыть спа-комплекс в Сен-Мало. Вода в бассейнах морская, термальные источники, водные процедуры, грязевые ванны. Сидишь на террасе, пьешь травяной чай и смотришь на океан.

– Роза Моисеевна, здесь не Сен-Мало, но в бассейн и сауну – с удовольствием.

Утром, мы направились вдоль реки. Это была даже не река, а речушка с прозрачной голубой водой. Вскоре вышли к смотровой площадке. Рядом стояла кофейня.

Мы зашли и сели у окна. Нам принесли горячий Меланж и твороженные клецки, фаршированные абрикосом.

– Как здесь хорошо! Люблю запах кофе по утрам! – сказала Роза. – Но после обеда идем в спа-центр.

– Я, Роза Моисеевна, всегда рада вам составить компанию.

В спа-комплексе царила атмосфера торжественного спокойствия. К нам подошла милая девушка и помогла оформить абонемент и проводила нас в раздевалку.

Бассейн был похож на лабиринт, с массажными струйками воды.

Мы прошлись по нему от начала до конца, тело щекотало. Было немного зябко.

– В баню пошли, погреемся, – сказала я.

– Не пошли, а побежали, – и Роза быстро засеменила в сторону бани.

В банной зоне была табличка «Без плавок». Мы завернутые до ушей зашли в сауну.

– Снимайте полотенце, садитесь на него вместе с ногами, – обратилась к нам женщина.

Роза Моисеевна разлеглась на скамейке, обернув голову полотенцем:

– О как хорошо, минут десять побалдею. Сашка, если задремлю, разбуди!

Я села на полотенце и расслабилась.

Через минуту открылась дверь и зашел пожилой мужчина, абсолютно голый.

– Роза Моисеевна, вставайте. К вам пришли.

Роза поднялась и… опять легла.

– Сашка, я привыкла к таким баням, к тому же он старый. Не обращай внимание и не реагируй ни на кого. Ты париться пришла, а не на смотрины. Будь естественной. Еще минут десять посидим и пойдем физиономию глиной мазать.

Последние дни мы гуляли и принимали процедуры. Наше пребывание подходило к концу.

Мне было грустно от того, что Розы Моисеевны вскоре не будет рядом. Её непосредственность и жизнерадостность мне импонировала. Розе тоже было комфортно со мной, был рядом человек, которого она опекала. Она вернется домой и опять будет не находить себе места, развлекая себя походами в театр и музеи.

– Знаешь, Сашка, неделя с тобой – это счастье для меня. Ты мне близкий человек, родственная душа.

– Не надо, Роза Моисеевна, я сейчас разрыдаюсь.

– Я тебе разрыдаюсь, пойдем в ресторан.

Мы сидели за столиком. Кругом были веселые компании, семейные парочки.

– Понимаешь, Сашенька, в молодости одиночество – это недопонимание другого, или глупая заносчивость. А потом новые встречи, череда событий. Что-то мы выносим из хорошего и плохого. А чаще из-за себялюбия, мы повторяем свои ошибки и не хотим понять, чего от нас хотят. Дело-то не в других, а в нас. Когда рядом с тобой человек, ты его не ценишь. Когда он уходит, ты начинаешь понимать, что уходит частица тебя. А кто виноват? Вот и думай, и цени, то что тебе даётся…Не будь дурой!