Островок безопасности. Выпуск 3 серии «Стихи гуськом»

На обложке фото Александра Кривомазова – из личного архива Ларисы Миллер

© Лариса Миллер, 2017

ISBN 978-5-4485-1786-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

I. Несколько новых стихов 2017 г.

«Ничто не ново под луной?..»

 
Ничто не ново под луной?
Да как же так? А внучек мой?
А внучек мой? Моя кровинка?
Он что? Он разве не новинка?
Он здесь впервые – мой внучок,
Он в этом мире – новичок.
ЕМУ всё внове, ОН всем внове,
И мир безумно рад обнове.
 

«Кто музыку такую сочинил…»

 
Кто музыку такую сочинил,
Тот знает то, чего никто не знает:
Куда уходит день, когда он тает,
Кто этот зимний вечер засинил,
И почему горят через один
Все фонари. И почему на свете
Живут одни лишь маленькие дети —
Те – с чёлочкой, те – в облаке седин.
 

«В сыроватом пространстве сырые кусты …»

 
В сыроватом пространстве сырые кусты —
Безымянного автора чудо-холсты,
Безымянного автора чудо-полотна,
Что стоят, прилегая друг к другу неплотно.
И то тень на полотна, то свет упадёт.
И любой для себя в них хоть что-то найдёт,
Что-нибудь, что его исцелит или ранит,
Душу перевернёт или в душу заглянет.
 

«А скоро будет месяц май…»

 
А скоро будет месяц май
И тьма уйдёт и поминай,
И поминай, как морок звали.
Лишь ослепительные дали
Сегодня окружают нас.
Что ни стена, то дивный лаз,
То тайный дивный лаз зияет
В тот мир, где всё поёт, сияет.
 

«Я ничего не упустила?..»

 
Я ничего не упустила?
Всех добрым словом угостила?
Всех навестила по пути,
Сказав заветное «лети»?
Я всем сегодня угодила?
Летучей рифмой всех снабдила?
Я всем, как только рассвело,
Успела подарить крыло?
 

«Мне муза вовсе не подружка…»

 
Мне муза вовсе не подружка,
А кислородная подушка.
Благодаря лишь ей дышу,
Пишу, страничками шуршу.
Я, засыпая, просыпаясь,
Стихи пишу. Их много, каюсь.
Я б перестала их рожать,
Но как дыханье задержать?
 

«Ах, мелочи, любимые мои…»

 
Ах, мелочи, любимые мои.
Ах, жизнь моя, не бойся мелочиться.
Из мига, что сияет и лучится,
Все дни свои весенние крои:
Из мелочей сияющих своих,
Из капель, что летят с ветвей ольховых,
Из блещущих деталей чепуховых,
Из коих я крою сегодня стих.
 
 
Ах, жизнь моя, не бойся мелочиться.
Любая мелочь нынче так лучится,
Любой твой миг подобен дождевой
Лучистой капле вешней и живой.
Что счастье есть – готова поручиться.
Оно сегодня скрыто в мелочах —
В капели, в её сбивчивых речах,
В ночах, что всё короче и короче,
И в небесах, чьи радужные клочья
Сегодня отражаются в ручьях.
 

«Я потому лишь не сникаю…»

 
Я потому лишь не сникаю,
Что я в лазурь перо макаю,
Небесный цвет всему даря.
И только лишь благодаря
Своей устойчивой привычке,
Творю миры, где любят птички
Крылом махать и щебетать,
Едва-едва начнёт светать.
Вот я перо в лазурь макнула,
И жизнь, как птичка, промелькнула.
 

«День сказал: «Положись на меня…»

 
День сказал: «Положись на меня».
Я послушалась и положилась,
И, доверясь ему, подружилась
С каждым мигом текущего дня.
На заре поднялась и иду,
С днём не споря, ему не мешая,
По дорожкам его поспешая
Под его озорную дуду.
 

«А небо дождиком кропит…»

 
А небо дождиком кропит
Ту жизнь, что на земле кипит.
Кропит её дождём весенним
По будням и по воскресеньям,
Напоминая, что не весь
Мирской сюжет творится здесь,
И есть незнающие тленья
Нездешней участи вкрапленья.
 

«Есть тишина, и мне она внимает…»

 
Есть тишина, и мне она внимает.
Есть воздух, и меня он обнимает.
Есть небеса. Они мне дарят свет.
О Господи, чего здесь только нет?!
Уменья нет. Дай, Господи, уменье
Ценить всё это каждое мгновенье.
 

«И опять перешагнём…»

 
И опять перешагнём,
Как сто раз перешагнули
Через ад, где жгли огнём,
Насылали мор и пули.
Через всё перешагнём —
Через то и через это.
Даже неким чёрным днём
Переступим через света
Нам предсказанный конец
И продолжим куролесить,
И сподобится Творец
В небе солнышко повесить,
Чтобы свет, как прежде тёк,
Чтобы люди, свету внемля,
Не пустились на утёк,
А спасали эту землю.
 

«Идёшь с трудом? Идти далече?..»

 
Идёшь с трудом? Идти далече?
Ну что ж. Взвали себе на плечи
Того, кому идти не в мочь,
Как и тебе. Кто день и ночь
Идёт-бредёт, дойти не чает.
Неси его и полегчает.
 

«А я сверяюсь не с часами…»

 
А я сверяюсь не с часами,
А с небесами, с небесами
И с голосами певчих птиц.
То где-то тень упала ниц,
То где-то ветка шелохнулась…
А жизнь ушла, потом вернулась,
Дни зажигая и гася
И строчку в клювике неся.
 

«Чего-то вечно не хватает…»

 
Чего-то вечно не хватает.
То дня, что быстро пролетает,
То слов, что только родились,
И тут же с воздухом слились,
Не дав мне рассказать про шаткость
Всего на свете, хрупкость, краткость.
 

II. Сентябрь – декабрь 2015 г.

«Сияющая молодость, невесть с какого дня…»

 
Сияющая молодость, невесть с какого дня
Меня забыв, обходится прекрасно без меня —
Без моего смятения, без пылкости моей.
Ей нынче кто-то новенький приятней и милей.
И с ним задорным, дерзостным, несущим всякий вздор,
У них такой немыслимо бессвязный разговор
Идёт, что в нём участия не в силах я принять,
И даже если слушаю, то не могу понять.
 

«Ну что ж, вступи в единоборство…»

 
Ну что ж, вступи в единоборство
С судьбой и прояви упорство.
Она – туда, а ты – сюда.
Коль скажет: «Нет», скажи ей: «Да».
Коль скажет: «Время жуткой стужи»,
Скажи ей, что бывает хуже.
Коль скажет: «Ужас, полный крах!»,
Скажи: «Держи себя в руках».
 

«Я никак не пойму, то ли время всех ставит на место…»

 
Я никак не пойму, то ли время всех ставит на место,
То ль, напротив, сгоняет с родного земного насеста.
То ли хочет оно, чтоб ловили мы миг на лету,
То ль оно нам дано, чтобы помнили мы про тщету.
То ль примером своим учит бегать и нас без одышки,
То ли просто бежит, потому что плохие нервишки,
И пора бы нам всем пожалеть его и приласкать,
Успокоить и впредь никуда от себя не пускать.
 

«Поздравляю тебя с наступившей средой…»

 
Поздравляю тебя с наступившей средой,
С листопадом, с блескучей озёрной водой,
С тем, что в час листопада все музы при деле,
Поздравляю тебя с серединой недели,
С тем, что дождик, который слегка моросит,
В эту дивную среду под счастье косит.
 

«И никуда от этой грусти не деться…»

Памяти Кейса Джискута

 
И никуда от этой грусти не деться,
И невозможно от нее запереться,
И невозможно её в дом не впустить,
Коль ей захочется придти погостить.
А можно только усадить её рядом
С окном распахнутом и шепчущим садом,
Что ей расскажет в своих тихих речах
О легких крылышках, тенях и лучах,
О гибкой ветке, что под яблоком гнётся,
И грусть послушает и вдруг улыбнётся.
 

4 сентября 2015 г.

«Во имя чего? Да во имя вот этой…»

 
Во имя чего? Да во имя вот этой
Небесной лазури, еще не задетой,
Во имя рассвета, вступившего в силу,
Во имя той осени, что попросила
Меня в этом мире еще задержаться,
Чтоб в тихом пруду вместе с ней отражаться.
 

«Перемещаются ТУДА…»

 
Перемещаются ТУДА
Те люди, что меня любили.
Уходят из привычной были
В мир, не разъятый на года.
И это значит есть кому
Меня и ТАМ принять, приветить
И на вопросы мне ответить,
Коль, растерявшись, не пойму,
Как обитать на свете ТОМ,
Как ТАМ наладить быт и дом.
 

«Меня однажды окрылили…»

 
Меня однажды окрылили
И горизонты мне открыли,
И я теперь – чуть что – лечу.
Сейчас лечу я на свечу.
То бишь, на лист, что сух и ярок:
Когда останется огарок
Свечи, найду другую цель.
Меня устроит даже щель
Меж штор оконных или вспышка
Зари, иль в хворях передышка.
 

«Давайте, сверясь с расписаньем…»

 
Давайте, сверясь с расписаньем,
Займёмся тихим угасаньем,
Изучим тонкости его,
Не упуская ничего.
Изучим грани увяданья.
Раз мы частица мирозданья,
В котором есть и то и сё,
То мы должны постигнуть всё.
Мы – часть вселенной, часть природы,
Где не выходит смерть из моды.
И раз пока она в чести,
Поучимся шептать «прости»,
Как шепчут листья, облетая,
Как шепчет день, тихонько тая.
 

«Вот по какому я вопросу…»

 
Вот по какому я вопросу:
Как сделать, чтоб не знали сносу
Душа и тело, чтоб не мерк
Мой мир ни в среду, ни в четверг,
Да и в другое время тоже.
Ты можешь так устроить, Боже?
 

«Поскольку жизнь такая сложная…»

 
Поскольку жизнь такая сложная,
Унынье – роскошь невозможная. а
Ведь надо как-то выживать,
Прорехи, дыры зашивать,
Ткань жизни смятую разглаживать
И как-то быт земной налаживать,
И делать так по мере сил,
Чтоб он мне радость приносил.
А он упорствует, артачится,
Велит мне: «Плачь», а мне не плачется.
Вернее, плачется, но я
Лазурью обметав края
Канвы, на ткань взгляну опасливо
И вижу: светится. И счастлива.
 

«Собираюсь здесь жить, пока жить не расхочется…»

 
Собираюсь здесь жить, пока жить не расхочется.
Собираюсь здесь жить, пока время не кончится,
И пока над макушкою небо висит,
Из которого дождик слегка моросит.
Собираюсь здесь жить и надеюсь при случае
Убедить, урезонить мгновенья летучие,
Чтоб они, продолжая летать и шуршать,
Моим планам не вздумали вдруг помешать.
 

«Как назвать этот путь?..»

 
Как назвать этот путь?
Назови его необратимым.
Как назвать этот миг?
Назови его невоплотимым.
Что же делать, скажи,
Что же делать, о Господи, мне
С невозможным таким, тупиковым
безжалостным «не»?
«Но ведь есть еще свет,
свет немеркнущий, необоримый, —
Слышу тихий ответ, —
Небесами моими творимый».
 

«Нет, надо было подождать…»

 
Нет, надо было подождать
И не спешить на свет рождаться.
Нет, надо было дня дождаться,
Когда наступит благодать.
А так приходится самой,
Самой устраивать все это
В краю, где скоротечно лето
И темень жуткая зимой.
 

«Коль говорят, что неизбежно горе…»

 
Коль говорят, что неизбежно горе,
Не слушай их и не живи им вторя…
Сам постигай порядок заведённый,
В котором пир сменяет труд подённый.
Сам постигай сей мир непостижимый,
На счастье и беду неразложимый.
И ты поймёшь, постигнув все нюансы,
Что равные у счастья с горем шансы.
 

«Я особенно смертна, когда просыпаюсь…»

 
Я особенно смертна, когда просыпаюсь,
Потому что, проснувшись, невольно касаюсь
Нити жизни, которая мелко дрожит,
Так дрожит, будто только что страх пережит,
Страх не знаю чего – одиночества, смерти,
Пустоты ли, тщеты ли земной круговерти,
Темноты, белизны наступившего дня,
Что вот-вот ослепит ярким светом меня.
 

«Когда я наконец решусь…»

 
Когда я наконец решусь,
То в гости к счастью напрошусь.
Мне интересно, как живётся
Тому, кто дивно так зовётся,
В каком живёт оно краю,
С кем разделило жизнь свою,
И как смогло оно устроить
Так, что нельзя его расстроить.