Читать книгу: «Дофамин»

Глава 1

Мия

– Жива. Куда ее деть только? – доносится грубый мужской голос.

– А она симпатичная, – выносит вердикт второй. – Горячая штучка набухалась. Легкая добыча. Может, ее домой к себе забрать? Вдруг утром перепадет что? – слышу ответ и невероятным усилием воли заставляю себя приподняться на лежаке и прийти в себя. Это практически невозможно, но на меня работают остатки инстинкта самосохранения, и я даже пытаюсь встать на ноги.

Напиться и забыться.

Я всегда руководствуюсь этим девизом, когда без остановки заливаю в себя игристое вино. Один бокал – чтобы не думать о прошлом, не прокручивать жуткие кадры пережитого два года назад в своей забитой проблемами голове. Второй – чтобы притвориться живой и неискренне улыбаться всем, кто встречается мне в этом проклятом клубе. Третий – чтобы не только и боль притупилась, исчезла, но и я вместе с ней.

Та версия меня, что прошла через ад, который я не пожелаю ни одной женщине, да даже врагу. Ад, который мужчина испытать не способен. Он может лишь его создать.

Что же происходит после третьего бокала? Я ловлю кураж и теряю им счет. Мной овладевает демон «безудержного веселья» и уносит меня, словно ураган, беспощадно забравший Дороти в страну Оз. Мир становится ярче, будто кто-то выкрутил контраст на максимум. Смех окружающих звенит звонче, лица размыты, все происходящее напоминает компьютерную игру.

Я знаю это чувство. Его легко спутать со свободой, но на самом деле алкоголь дает энергию взаймы. И в эту ночь я могла бы заплатить за нее слишком высокую цену. Ведь последнее, чего я ожидала от этой ночи – что в мой бокал подсыпят барбитурат или как его еще называют «бархатный яд».

Я не сразу обращаю внимание, что в вине таится не только игристая горечь, но и что-то отключающее. Что-то, что напрочь стирает мои личные границы.

Пьяный азарт несет меня туда, где ветер сбивает дыхание и кажется, будто все не по-настоящему. Можно притвориться другой, можно стереть свое прошлое и выдумать, что ужасающие картинки в памяти случились не со мной.

В конечном итоге мы все постоянно бежим куда-то и впадаем в любые зависимости – от еды и трудоголизма до алкоголя и наркотиков – ради одной цели: чтобы просто не чувствовать боль.

Я не сразу понимаю, как оказываюсь не в своем отеле. Вот я сижу на пляже в бич-клабе и опустошаю очередной бокал, параллельно болтая с Максом – своим хорошим знакомым, с которым мы случайно пересеклись у барной стойки. Мы познакомились на групповых занятиях тайским боксом в местном Muai Thai¹, поэтому с ним я чувствую себя в безопасности, несмотря на то, что подруга, с которой я пришла в клуб, за считанные секунды пропала с визуальных радаров. Все происходит довольно быстро: губы Макса касаются моих, руки уверенно ложатся на талию, язык настойчиво проникает в мой рот. А он неплохо целуется. Уверена, что мне понравилось бы это и на трезвую голову. И я даже хочу большего, ощущая, как внизу живота затягивается знакомый узел желания. Но это не по-настоящему, я просто пьяная и дикая. Макс заглушает уверенным поцелуем мой стон, а я растворяюсь в ощущениях, едва концентрируясь на фоновой клубной музыке. Кажется, что я запечатана в вакуумном бункере и все посторонние звуки доносятся словно сквозь вату.

Вдох. Выдох.

Еще один вдох и взмах ресниц – и я чувствую, как лежу на деревяшке, расположенной на пляже. Сразу несколько охранников направляют фонари мне в лицо, и через слои помутневшего рассудка я слышу:

– Черт возьми, девка жива еще? – амбалы продолжают изучать меня, рассчитывая поживиться. Не знаю, как в таком состоянии я вообще понимаю английский.

– Даже не рассчитывайте, – нечленораздельно заявляю я. – А что? Где музыка? Эта богадельня закрылась? – мои ноги дрожат, меня всю шатает, но из-за измененного сознания мне чертовски трудно сохранить адекватность.

– Давно, крошка. Тебе помочь? Довести до дома? – один их безликих охранников хватает меня за руку, но я резко отталкиваю его от себя, ступая по песку.

– Отвалите от меня! Не трогайте! – голос срывается на крик. Я ненавижу, когда мужчины прикасаются ко мне так, словно я какая-то вещь. А они почти всегда делают это так, когда чувствуют свою власть.

– Да мы тебе помочь хотим…

– Я прекрасно слышала, что вы хотите со мной сделать, – шиплю я и резко разворачиваюсь, начиная бежать по пляжу.

Я не знаю, сколько раз я спотыкаюсь и падаю. Сознание продолжает уносить, мир упорно вращается вокруг меня, не собираясь ни замедляться, ни выключаться. Очередной вдох и взмах ресниц – и я сижу в другом баре. Совсем одна. Помню, как трясутся пальцы, как клавиатура на смартфоне не слушается меня, и вместо адекватной мольбы о помощи я набираю бессвязный текст. Я отчаянно пишу подруге в надежде на то, что она придет и заберет меня в таком состоянии.

Потому что сама я просто не могу. Я уже не могу пошевелиться. И всем плевать, что я сижу в этом клубе, обдолбанная в хлам, хоть и не по своей воле.

Не могу встать.

Не могу вызвать такси.

Не могу мыслить.

И я совершенно одна, как и два года назад, когда он уничтожил меня.

Еще один вдох и взмах ресниц…

– Иди ко мне. Вот это красотку я отхватил, – снова незнакомый голос, лицо обращающегося ко мне размыто. Меня выдергивает из клуба, и вот я уже в незнакомой комнате. Лишь физическое насилие и ощущение веса мужского тела на себе помогают мне протрезветь и прийти в себя. Возможно, действие наркотика как раз начинает заканчиваться, и это единственное, что может спасти меня от реального насилия. Этот незнакомой ублюдок, который ни на грамм мне неприятен, еще не во мне, но он явно пытается поживиться моим беззащитным в данный момент телом. Безвольным. Почти не принадлежащим мне самой. Незащищенным и уязвимым.

Меня тошнит от прикосновений насильника. Иначе я не могу назвать мужчину, который увидел девушку в пьяном состоянии и вместо того, чтобы помочь ей, решил пойти самым подлым и крысиным путем – воспользоваться ее телом, пока она «легкая добыча». Все внутри меня сворачивается от отвращения, когда я чувствую его пальцы на своем теле и грубый рот на своих губах.

– Ты будешь моей, только моей, – бессвязно бормочет долбанутый псих. Понятия не имею, с чего он взял, что может нести мне подобный бред.

Его руки скользят по моему телу, мой желудок сжимается. Меня сейчас вырвет. Хочется кричать, но голос прорывается не сразу.

– Помогите! Помогите! – истошно верещу я, прекрасно зная, что никто не услышит. Никто не придет на помощь. Всем плевать. Кажется, я просто вижу дурной сон и никак не могу проснуться. Как мне защитить себя? А если любой мой способ обороны вызовет его агрессию? Вдруг он вооружен или заколет меня ножом?

Боже, как же страшно. Я не переживу, если это мерзкое животное войдет в меня, даже его прикосновения неприятны.

– Не делай вид, что тебе не нравится. Ты сама меня соблазнила, – нагло врет ублюдок, и от одной лишь мысли о том, что это действительно так, мой желудок предательски сжимается. Собрав все свои силы, я сталкиваю тяжелое тело с себя, пинаю незнакомца ногой в живот.

– Сука! – ругается он, хватая меня за стопу. – Вот жидкая кошка попалась, —уверена, он хочет вновь навалиться, но еще один спазм желудка заставляет меня выплеснуть его содержимое прямо на него.

Черт. Все снова как в тумане, легче не становится.

– Блядь, какого черта, – ругается он, пока я встаю и направляюсь в туалет.

Я даже не вижу его лица. Все расплывается в тумане. Проваливаюсь во тьму. Последнее, что помню – мои ладони опускаются на ободок унитаза.

***

Резко просыпаюсь в незнакомых апартаментах с весьма бедной обстановкой – я не привыкла видеть такой треш. Мужской храп раздражает барабанные перепонки, и я с ужасом смотрю на человека, рядом с которым проснулась. Это не человек. Животное. От одного взгляда на него меня снова тошнит. Так плохо, как сейчас, мне не было никогда в жизни.

Самое ужасное – я не помню подробностей прошлой ночи. Я не помню, чем она закончилась. Прислушиваюсь к своему телу – дискомфорта внутри не ощущается. Но мне все равно неприятно, я чувствую, что меня изнасиловали, даже если полового акта не было. А если был?!

Мне срочно нужно вызвать такси и уехать в свой отель. Встать под горячий душ минимум на час, но едва ли вода смоет весь ужас вчерашней ночи. Но телефон я не могу найти. Черт. Неужели я потеряла его в клубе? Там все мои документы, банковские приложения, важная информация. В современном мире – как без рук. В не до конца протрезвевшем состоянии я осматриваю комнату на предмет смартфона.

– Где мой телефон? – устав от бесполезных поисков, бужу урода, стараясь не смотреть на его мерзкое лицо.

Он не шевелится. Храпит, словно медведь в спячке.

– Где мой телефон?! – он отворачивается и спит дальше. – Где мой телефон?! – снова настаиваю я.

– Тише. Какого черта ты меня будишь? – он распахивает глаза, и у меня вновь желудок от тошноты скручивает. Сколько можно.

Я не могу на него смотреть. Мне противно все, что навсегда, я надеюсь, останется в этой комнате.

Он лениво встает с постели и начинает рыться в своей сумке, пока я нервно заламываю пальцы. Честное слово, я готова убежать отсюда без собственного телефона. Лишь бы как можно скорее. Кажется, урод замечает, что я готова дать деру.

– Ты никуда не уйдешь. Я не отпущу тебя! – мне плохо от слов этого неадеквата. Хватило с меня абьюзеров, и вот еще один присосался.

– Ты привез меня к себе без моего информированного согласия! Чуть было не изнасиловал!

– Это ты меня чуть было не изнасиловала, забыла что ли?! – рявкает мужчина, и я замечаю, что белки его глаз налиты красным, словно он все еще под кайфом. От такого дебила можно ожидать чего угодно. Откровенная ложь – это меньшее, на что он способен. Он встает с постели, вплотную приближаясь ко мне. – Вот твой телефон, – он протягивает мне смартфон, и я осознаю, что он действительно забрал у меня его ночью. Возможно, чтобы я на автомате не смогла вызвать такси или позвонить в полицию.

Все, чего он хотел – это удержать меня рядом. Любой ценой.

– Неправда. Будь я в сознании, ноги моей бы рядом с тобой не было, – шиплю я и, с силой оттолкнув его от себя, выбегаю из стремного номера. Что есть силы бегу вниз по лестнице в одной босоножке на плоской подошве. Понятия не имею, где вторая. Нахожу я ее лишь на пороге низкосортного мотеля, что свидетельствует о том, что слетела она с меня ночью, когда этот ублюдок затаскивал меня в этот дешевый гадюшник в не пойми каком состоянии. Вряд ли я была способна ходить самостоятельно.

Вызываю такси через приложение, но ждать его здесь нет никаких сил.

Пот струится по спине, когда я осознаю, что он может догнать меня, пока я жду такси у дороги. Может ли он мне сделать что-то плохое утром, при свете дня, когда вокруг достаточно много машин? Стоя у дороги, по которой несутся байки и авто, я стараюсь унять бешенное сердцебиение и успокоиться, но это чертовски сложно, потому что мне очень плохо из-за вчерашнего алкоголя, явно смешанного с вредными веществами. У меня до сих пор нет ясности в мыслях, координация страдает, а окружающий мир кажется ненастоящим, сюрреалистичным, игрушечным. Опасаясь новой встречи со своим насильником, я бегу вперед по дороге, забив на чертово такси. Как назло, когда моя жизнь буквально на волоске, оно опаздывает. От этого урода я готова бежать домой босиком по дороге.

Пульс стучит в висках. Ноги заплетаются. Я спотыкаюсь, едва удерживаясь на ногах, и в следующий миг оказываюсь слишком близко к проезжей части, по которой активно несутся байки. Секунда – и я запинаюсь еще раз, почти вылетаю на дорогу.

В этот же момент я слышу рев мотора и пыхтение двигателя совсем рядом. Темно-синий мощный байк останавливается в считанных сантиметрах от меня.

Замираю, осознавая, что могла попасть под колеса. Воздух вырывается из легких, ужас их сковывает.

Мой взгляд падает на мужчину в черном шлеме. Он не двигается, удерживая байк, только смотрит на меня так, словно сканирует сквозь защитное стекло. Его глаз я не вижу, как и его лица… только чертовски хорошо слаженное тело, как у пловца или профессионального спортсмена. На нем графитовая льняная рубашка, но она расстегнута. Мой взгляд скользит ниже и находит опознавательное тату на его ключице – это глаза. Просто глаза, напоминающие вырезанную часть из портрета.

Пот струится по позвоночнику. Я дрожу, не от холода – от страха. От осознания, что психопат может догнать меня. Если сейчас и этот байкер уедет, то никто не заметит, если меня вдруг просто не станет.

Я делаю шаг назад, но земля под ногами будто уходит. Все ощущения и чувства смазаны. Мир становится не настоящим, будто пластмассовым. Такой громкий, кислотный, чужой.

Меня продолжает мутить. Голова тяжёлая. Черт, это точно не просто похмелье.

– Тебе что, жить надоело!? – его голос глухо доносится из-под шлема, хриплый, раздражённый… но не равнодушный.

Я жадно хватаю воздух, как после ныряния. Губы дрожат, сердце колотится, но я слышу себя, и мой голос звучит отчаянно:

– Пожалуйста… спаси меня. Подвези до отеля. Я не могу… я не должна оставаться здесь одна.

С секунду байкер молчит. Потом бросает короткое:

– Садись. Быстро.

Я почти падаю, забираясь на байк. Его спина оказывается прямо передо мной. Мощная, как скала. Хватаюсь за него руками и чувствую, насколько мой спаситель твердый, сильный, и… огромный. Мотор ревет, и мы срываемся с места. Асфальт мелькает под ногами, волосы хлещут лицо. Я прижимаюсь к нему крепче, прячу лоб между его лопаток, словно ищу защиту от всего мира.

Вдыхаю запах кожи над его затылком. Бензина. И весь запах его тела. Моего спасителя.

Я не знаю, кто он. Но в хаосе этого утра он первый, кто кажется мне безопасным.

Хватаюсь за его рубашку, цепляюсь так, будто от этого зависит моя жизнь. Он что-то выкрикивает мне – возможно, ругается, возможно, спрашивает, жива ли я вообще, – но его голос тонет в реве мотора и пульсе в висках.

Мы несёмся по острову, пока ветер бьёт по щекам, а глаза щиплет от слёз – не от боли, а от чего-то внутри, разрывающего на части. Его аромат ощущается как что-то первобытно мужское, свежее, тёплое, проникает в лёгкие, и я не могу удержаться – вжимаюсь в него крепче, прячась от самой себя.

Незнакомец такой тёплый и настоящий. Он не трогает меня. Не спрашивает ничего лишнего. И он точно не видит во мне лишь «кусок мяса», я просто это чувствую. Интуиция кричит мне о том, что с ним я в полной безопасности. Нам, женщинам, всегда стоит слушать свое «шестое чувство», и насколько плохая энергетика исходила от этого утреннего быдла, настолько хорошая исходит от этого байкера.

Да, он наверняка не богат и, как и многие, на острове является представителем типажа «перекати поле». Но это не отнимает его мужественности.

– Тебя куда отвезти? – его голос глухо, почти небрежно доносится сквозь шлем.

– Мой отель прямо напротив торгового центра, – тихо отзываюсь я. В этом районе всего лишь один торговик, поэтому он просто кивает.

Он тормозит у входа в отель. Я спрыгиваю, почти не глядя на спасителя. Колени дрожат – не от страха, нет. Скорее от того, как много всего разливается внутри меня. Шок. Стыд. Бессилие. Его запах всё ещё витает на моей коже, и я ловлю себя на мысли, что не хочу сбегать.

Но я должна. Мне необходимо побыть одной. И помыться, причем срочно.

Я делаю шаг к ступенькам отеля, но мой спаситель чересчур резко хватает меня за запястье. Мгновенно. Резко. Почти властно. Так ко мне прикасался лишь один мужчина. Бывший мужчина. Триггер срабатывает мгновенно.

Я одергиваю руку, замахиваясь на него, но он ловит мой кулачок в воздухе, усмиряя пыл.

– Не трогай меня! – выдыхаю резко, сдавленно, потому что если бы он тронул иначе – я бы, возможно, не оттолкнула.

Он остаётся на месте. Не дёргается. Только медленно, театрально – как будто знал, что это случится, поднимает ладонь и открывает шлем, открывая мне вид на серо-зеленые глаза.

Время замирает, как и мое дыхание.

Его глаза…

Они не такие, как я представляла. Я думала, они беспечные и лукавые, как у всех, кто гоняет здесь на спортивном байке. Но они глубокие и чертовски серьезные. А еще они переливаются в зависимости от того, как на них падает свет – зелёные, с медным кольцом, будто природа не смогла определиться с тем, каким его сделать.

– Я не собирался тебя трогать, – его голос хриплый и ровный. – Я хотел остановить. Взять твой номер.

– Я не…, – запинаюсь, потому что не хочу уже никаких знакомств. – Не знакомлюсь.

Он смотрит на меня так, будто сканирует мою душу: не только через взгляд, но и сквозь макияж и страх. Считывает по упавшему дыханию, по напряженным плечам, по тому, как дрожат пальцы.

– Ты в порядке? – спрашивает он чуть тише. – От кого ты так отчаянно бежала? Может, помощь нужна?

– Нет.

– Тогда, может, стоит…

– Не говори "в больницу", – резко поднимаю голову. – Я просто хочу в номер. Под душ. И забыть эту ночь.

Незнакомец коротко кивает и не спорит. Не лезет с заботой, как это делают все.

И всё же смотрит, как будто прощается. С тем, чего у нас даже не было.

– Как тебя зовут? – бросает он напоследок, прежде чем я отступаю.

Я смотрю в его глаза, и на какое-то мгновение мне даже становится жаль, что последние два года я живу с установкой «избегай мужчин и отношений».

– Мия, – на выдохе вырывается у меня. – А тебя?

Он усмехается, словно удивлен, что я не узнала его по глазам.

– Тебе, наверное, лучше не знать, кто я, – мужчина заводит байк, а я разворачиваюсь и направляюсь к лифту.

Я чувствую, как красавец в шлеме смотрит мне вслед. Я тоже не забуду его взгляд. Ни сегодня. Ни завтра. И возможно, я еще долго буду жалеть, что не дала ему свой номер.

Возможно, если бы я просто дала телефон, все сложилось бы иначе, и у нас было бы нормальное свидание, а не это трэшевое и неправильное, какое уготовила нам по итогу судьба. С него-то и начались все проблемы…

Глава 2

***

– Мия, выручай, – это первое, что я слышу, когда наконец вваливаюсь в апартаменты, которые снимаю вместе с подругой. Мы живем в небольшой студии, расположенной в отеле со свежим ремонтом: здесь нет и намека на плесень или насекомых – а этот факт уже делает наш номер элитной недвижимостью по меркам острова.

Слезы до сих пор жгут глаза, а чувство вины и стыда за сегодняшнюю ночку сдавливают грудную клетку. Я не должна была пить. Да, гадость мне в коктейль подмешали, но это не снимает с меня ответственности: подобные тусовки никогда ни к чему хорошему не приводят, а сколько жутких историй я слышала о том, что девчонок накачивали запрещенными веществами, насиловали и выбрасывали у дороги.

Я могла стать жертвой кого угодно, даже серийного маньяка, и эта мысль по-настоящему пугает. Меня бросает в пот, и приходиться приложить усилия, чтобы унять все лишние эмоции и переключить внимание на подругу, которая выглядит ничуть не лучше чем я, несмотря на модельные внешние данные.

– Я простыла и отравилась одновременно, так что не подходи, – прикрывая рот ладонью, Эвелина начинает кашлять так, будто вот-вот выплюнет свои легкие. У меня мороз по коже от этого «лающего» звука. Кажется, сегодня не только у меня была отвратительная ночь. – Будет лучше, если ты сразу выпьешь лекарства для профилактики от вируса и будешь спать на диване, – она косится на вторую половину кровати, закиданную носовыми салфетками и блистерами с таблетками.

– Выглядишь жутко, где ты так умудрилась? Так, словно мне на время твоей болезни лучше сменить номер, – тяжело вздыхаю я. Пальцы автоматически тянутся к ящику с лекарствами и чайнику – заразиться я не боюсь и готова обеспечить подруге самый достойный уход, даже если она является источником распространения какой-нибудь жуткой азиатской лихорадки. Для меня сейчас этот риск оправдан, поскольку оставаться одной после сегодняшней ночи совершенно не хочется.

Мне необходим любой способ, который отвлечет меня от дурных мыслей.

– Я хотела тебе поныть, но ты выглядишь не лучше. Что случилось? – ее голос звучит довольно сипло, словно от ее голосовые связки стерлись до крови. – Выходит, сегодня у всех была жуткая ночь. Я не могла уснуть, постоянно слышала вой полицейских сирен. Это все из-за музыкального фестиваля, – предполагает Эва, и я не могу с ней не согласиться. Обычно на Пхукете спокойно и безопасно, но масштабное мероприятие на три дня притянуло сюда совершенно дикую и необузданную аудиторию.

Да уж. Мне бы этой ночью точно не помешала полиция.

– Не думала, что это когда-нибудь произойдет со мной. Кажется, такое случается только в фильмах, хотя об этом постоянно говорят и предупреждают. Мне что-то подмешали в коктейли этой ночью. Я едва помню произошедшее, – с трудом начинаю я, меня всю передергивает от жутких воспоминаний. – Помню, как пила коктейли, шумную музыку. Помню, как оказалась в другом клубе. Дальше – блэкаут. Урывками помню, как отталкивала от себя тушу какого-то урода, с которым и проснулась, – протянув подруге горячую воду с лимоном и имбирём, стыдливо закрываю лицо ладонями. Я готова провалиться на месте. – Он был такой мерзкий, Эва. Еще вчера была уверена, что после того, через что я прошла, ненавидеть мужчин еще сильнее невозможно. Но я ненавижу! – мои губы дрожат, стоит мне в красках вспомнить о своем бывшем, что буквально сжег меня заживо. Я все еще пытаюсь восстать из пепла, но жить так, словно этого душераздирающего эпизода и ада в моей жизни не произошло, невозможно.

Я ненавижу его так сильно, насколько может одно существо ненавидеть другое. Если бы он бы лежал в луже бензина, я бы, не задумываясь, бросила бы туда спичку.

– Мне на пути попалось очередное тупое животное, которое готово было без зазрения совести воспользоваться девушкой в слабом и уязвимом положении. Я не понимаю, каким уродом с низкой самооценкой нужно быть, чтобы вот так подкараулить слабую девушку и увезти ее к себе, – меня передёргивает от отвращения.

– Ну что, он был настолько не симпатичный?

– Для меня – самый отвратительный из мужчин за последнее время. Не в моем вкусе. Хуже только тот, кого нельзя называть.

– Не повезло, – подруга садится на постели, раскинув по плечам свои платиновые кудри. – Согласись, будь он красавчиком, ты бы не сильно расстроилась.

– Эва! – осуждающее бросаю я. – Хочешь сказать, если насильник симпатичный – это как-то спасает ситуацию? Это мерзко и точка. Не понимаю, как это могло случиться. Жизнь меня ничему не учит, – я обнимаю себя, мечтая закрыться в ванной на несколько часов и смыть с себя каждое прикосновение этого неандертальца. Ногти врезаются в предплечья и скользят вниз – я буквально царапаю себя, мечтая вылезти из запятнанной кожи.

– А где подмешали то? В «Full Moon»? – Эва имеет в виду одно из самых популярных мест на Пхукете.

– Да. И никого не было рядом, – пытаюсь сдерживать свои порывы причинить себе боль до крови. – Хочу стереть эту ночь из жизни. Снова.

– Я так понимаю, он нищий урод? – вновь уточняет Эва, и я начинаю по-настоящему злиться. Иногда она раздражает меня своей прагматичностью. И тем, что она так легко переносит насилие над своим телом. Более того – периодически сдает его в аренду, иначе я это назвать не могу. Эвелина – содержанка и имидж-модель. Не шлюха, конечно, но к эскортнице близко. До общения с ней и жизни в Дубае я, правда, разницы между этими определениями не замечала.

Осуждаю ли ее я? Нет. Поскольку сама была в отношениях с очень богатым мужчиной, потому что была в него слепо влюблена. И естественно в это время я не работала, ведь он старался отгородить меня от всего внешнего мира. Моя работа была для него опасной зоной – он утверждал, что именно на работе я могу встретить другого мужчину и изменить ему. Тогда я не замечала этой параноидальной ревности, считая это проявлением заботы, в чем он неоднократно меня убеждал.

– Даже если бы он был красавцем, Эва, он все равно мне отвратителен. Грязное и подлое животное. Вот он кто. Он забрал мой телефон ночью, поэтому я не смогла уехать. Видимо, была в невменяемом состоянии. Если бы телефон был в моей руке, я, возможно, смогла бы вызвать такси.

– Может, обратиться в полицию? Написать заявление? – наконец, Эва понимает, насколько сильно на меня повлияло произошедшее, и включает хоть каплю эмпатии.

– Ты сама знаешь тайские законы. Очередной туристкой они заниматься не будут, – с досадой закусывая губы, вздыхаю я.

Я прекрасно знаю, что такое бюрократия, особенно когда ты не на родине. Без бумажки, ты – букашка, а с бумажкой – человек.

Я уже проходила через это.

Когда-то в другой жизни, где у меня ещё были иллюзии о том, что кому-то есть дело до посягательств на мои границы, я пыталась заявить на того, кто называл себя моим мужчиной, но результата это не принесло. Справедливость в таких случаях очень редко встает на сторону женщин, только по-настоящему громкие случаи насилия, где жертва погибает или попадает в больницу с особо тяжкими, придаются огласке.

Он не бил меня по лицу. Но он забрал мое дыхание, часть моей жизни. Он не ломал мне кости, но сломал волю. Давил на меня, но не руками, а тяжестью своей власти, возраста и громкого имени. А я… я почему-то верила, что система меня защитит. Я приносила свои раны, тщательно упакованные в официальные фразы. Писала заявления, как будто слова могут что-то доказать. Ходила по кабинетам, смотрела в пустые глаза, в которых давно погас огонь сочувствия.

Мир не держится на справедливости. Он держится на связях. На фамилиях. На счетах с шестизначными суммами. Я давно в этом убедилась и не уверена, что есть смысл с этим бороться.

– Понимаю. Если они даже с кражами не разбираются, – фыркает Эва, которая совсем недавно столкнулась с кражей налички прямо из отельного номера. – Что вообще происходит на этой неделе? Тридцать три несчастья. Или меркурий ретроградный? У меня же к закату должен быть выезд к клиенту. Боже, он такой… просто – топ. Идеальный клиент! Молодой, богатый, привлекательный… такого и бесплатно с разбегу можно оседлать, а он еще и деньги огромные платит. Щедрый, значит. Я бы так хотела соблазнить его и сделать своим постоянником. Но сколько бы я ни закидывалась лекарствами, я не в состоянии встать с постели, Ми.

Я не сразу понимаю, к чему клонит подруга. Доходит до меня лишь в тот момент, когда замечаю, что Эва складывает руки вместе в молебном жесте и бросает на меня жалобный взгляд грустного котейки из Шрека.

– И ты хочешь, чтобы я пошла к нему вместо тебя? – заранее отрицательно качаю головой. – Эвелина, мы с тобой это уже обсуждали. Ты меня не затащишь в свою эскорт-секту.

– Я – не эскортница! Я – имидж-модель, – даже в болезненном состоянии Эва умудряется гордо поднять голову. – И девушка на спонсорстве у миллионеров. И пошла я туда, потому что была по другую сторону отношений. Мне хватило тех двух лет, когда я содержала нищеброда по «большой любви». Я любила Роберта, но не себя, раз предпочитала закрывать глаза на то, что я тяну все на себе: покупаю продукты домой, оплачиваю нашу квартиру, пока он играет в компьютерные игры и пытается найти достойную работу, – нарисовав пальцами кавычки прямо в воздухе, вспыхивает Лина. – Я работаю с очень хорошим агентством: у нас только элитные и проверенные клиенты без извращенцев и стариков. Самому старшему всего пятьдесят шесть лет, – перечисляет достоинства своей работы Эва. – Между прочим, в агентстве моего уровня интим только по желанию, и я не раз говорила тебе об этом. В первую очередь, я занимаюсь сопровождением, развлекаю мужчину на отдыхе и составляю компанию, а секс… он всегда по симпатии и обоюдному согласию, – в очередной раз рассказывает мне заученный текст.

Не знаю. После жизни в Дубае я уже не осуждаю таких девушек, как она. А вот мужчин, пользующихся подобными услугами, хорошо знаю. Они все такие же, как он. Это такой типаж – ходячий «красный флаг», от которого стоит держаться подальше.

Мой бывший не VIP – клиент, а ублюдок. Моральный урод. Ошибка природы. Эти эпитеты подходят ему гораздо больше.

После расставания с ним у меня вообще толком не было свиданий. К серьезным отношениям появилось лишь отвращение. В легких больше нет потребности. После расставания с тем, кого нельзя называть, я очень долго существую в статусе холостячки.

И не скажу, что мне это нравится, поскольку в таких ситуациях, как сегодняшняя ночь, я чувствую себя чертовски уязвимой без опоры на сильное мужское плечо.

Но и вступать в отношения, охотиться на мужчин или быть в активном поиске мне совершенно не хочется. Скорее всего, я подсознательно убегаю от отношений, чтобы… чтобы просто больше не подпускать к себе никого настолько близко. Чтобы больше никому и никогда не вручить ключ от своего сердца. Я знаю, что этот ключ легко превращается в нож, вставляется в сердце и забивается туда острым лезвием.

– Мия, это всего лишь один ужин. Если я отдам его другой девушке из агентства, я могу упустить хорошего клиента на будущее. Хотя, скорее всего, уже упустила. Но у нас с девочками конкуренция, не хочу, чтобы он кому-то из них достался.

– А мне он достаться не может? – усмехаюсь я.

– Вообще, я думаю, ты просто время с ним проведешь и все. До секса не дойдет точно. В анкете очень четко указано, что он любит худых блондинок, – Эва старается звучать тактично, но я-то знаю, что она имеет в виду, что я – далеко не модель.

Я и так никогда не была костлявой, а после пережитого стресса поправилась на одиннадцать килограмм. Ну и волосы у меня цвета шоколада, как и кожа. Самый популярный комментарий, что я получаю про свою внешность, обычно звучит так: «Вау, у тебя такая необычная красота!». Под этими словами люди подразумевают то, что при достаточно темном оттенке кожи и волосах цвета какао, глаза у меня – кристально серые. Настолько светлые, что даже удивительно, что природа способна так необычно смешать гены. Такое бывает лишь при смешении кровей. Генетический тест показал, что мои родственники являлись славянами, балканами и тюркскими народами.

Я молча опускаюсь на диван рядом с кроватью. Еще раз бросаю сосредоточенный взгляд на Эву, активно сморкающуюся в носовой платок. Эва выглядит идеально даже с красными и опухшими от болезни глазами. Так, словно она создана для отборного глянца, дорогих обложек и коллекции нижнего белья. Мне далеко до ее изящной худобы и фигуры, которой позавидует сама Белла Хадид. И несмотря на то, что грудь у нее сделанная, она выглядит натурально. Эва действительно выглядит, как типичная «дорогая эскортница». Она пахнет сладкими духами с пряным шлейфом, а на дне её сумки всегда лежит маленький флакон с перцовым баллончиком. И очень жаль, что этой ночью у меня такого в сумочке не оказалось.