Читать книгу: «Путь Бенун», страница 5

Она с трудом погасила в себе мимолетное, но крепкое желание – прикончить Юджина, развязать руки Бенун, а потом сказать ей, что такова была его предсмертная воля. Мать Теней представила, какими глазами на нее посмотрит Бенун и что может натворить, когда поймет, какой ценой «куплена» ее свобода, вернулась к прежнему плану.

–«Нажить такого врага…, ну уж нет, лучше добровольно стать «фуфу»».

Все знали эту легенду: одна женщина готовила фуфу – толкла в ступе вареные овощи, которые потом скатывали в шарики и поедали с соусом вместо хлеба. Верховный бог засмотрелся на то, как женщина готовила еду и очередной удар каменного пестика пришелся ему руке – он хотел утащить один шарик. Не ожидая такого, бог стал для нее видимым и женщина бога не узнала, подумала что это воришка и стукнула еще раз пестиком, на этот раз по лбу. Бог разозлился, но наказывать женщину было не за что – сам виноват, ему надо было дождаться жертвоприношения и он смог бы получить фуфу, сколько угодно.

С тех пор, если бог хотел кого-то наказать, превращал их в фуфу – чтобы хозяйки своими пестиками день и ночь перемалывали им кости вместе с вареными овощами. Притча также намекала на вредность эмоций, которые мешали видеть суть вещей.

– Очень благородно с твоей стороны, – задумчиво проговорила она. – Только Бенун не согласится с этой жертвой. Тем более, что есть другой путь. Посмотри вокруг и скажи, что ты видишь.

– Огонь. Живой. Как живой.

Юджина заворожило удивительное зрелище: то, что он назвал огнем, было похоже на огненные ленты, раздуваемые ветром, они покачивались ритмично в звездной пустоте, гипнотизируя и пробуждая желание соединиться с этим безусловно живым существом, «накормить» его, «отдаться» и очиститься.

Мать Теней услышала мысли Юджина и кивнула:

– Ты правильно почувствовал. Но ты должен сам решить, как тебе поступить.

– Если ради спасения нужна моя жизнь, пусть огонь заберет ее!

– Не спеши. Это с виду окорува такой смирный и ласковый. Стоит тебе прикоснуться к нему, ты сгоришь, как на обычном костре. Смерть будет мучительной и долгой. Окорува примет тебя за «добровольную жертву» и будет наслаждаться ею столько, сколько захочет.

– Это спасет Бенун?

– Да, но…Остановись! – Мать Теней едва успела воздвигнуть защитный барьер, который он не смог преодолеть. – Смерти ищешь? Так она и так уже на твоей шее, ждет, когда ты совершишь какую-нибудь глупость, и Бенун будет вечно терпеть власть этого чудовища. Она никогда не смирится с твоей смертью.

Мать Теней хотела сказать еще много неприятного этому пылкому юноше, который чуть было не испортил обряд, но, ощутив его отчаяние и любовь, остановилась:

–«Он рвется ее спасти, своя жизнь ему не дорога. Думает только о ней. Как такое возможно? Или это хитрый расчет, который лишь маскируется под безрассудство влюбленного? Там, где Абику, нельзя ничего исключать».

–Начнем сначала. Ты знаешь, что такое окорува?

–Ты сказала, что он спасет Бенун!

–Я это сказала? Или это ты так все упростил потому, что ни о чем, кроме Бенун, думать не хочешь?

Юджин страдал от своей беспомощности и непонимания. Ему казалось, что он все делал правильно, иначе ему бы не показали этот огонь, у которого такая власть.

Мать Теней чувствовала, что не права в своем гневе и презрении к белому, но одна мысль о том, что этот юноша мог все испортить, сердила ее. Она начала снова. На этот раз в ее голосе чувствовалась доброта и даже нежность.

– Юджин, – она назвала юношу по имени. – Окорува – не просто огонь, посмотри на его пламя, видишь, оно не мечется хаотично, а танцует. Не надо мешать ему, попробуй уловить ритм и дай понять, что хотел бы соединиться с ним, как с совершенством. Попроси его о близости. Будь искренен. Если окорува поверит тебе, пламя не сожжет тебя, а очистит. Ошейник демона исчезнет. Нам останется сообщить об этом Бенун. Если демон поймет,что мы его перехитрили, он воздвигнет вокруг Бенун защитную стену и скроет ее от меня.

– Вдруг окорува мне не поверит?

–Тогда ты сгоришь.

– Ну и ладно… Я хочу, чтобы Бенун была свободна. Она уже дала понять мне, что мы не можем быть вместе… – «Когда успела? Я вижу другое», – Мать Теней не стала перебивать юношу, понимая, что ему надо собраться с силами. Он поверил в свою смерть и сейчас хотел понять – так ли сильна в нем его любовь. Она решила дать ему время. У обреченных на казнь редко бывает такая милость. Что ж, это в ее силах. Пусть говорит. Возможно, это его последнее объяснение в любви, пусть и ошибочное, кто знает.

Глава 10

Дик Трейси пребывал в отличном расположении духа, поскольку до плантаций оставалось всего ничего даже тем темпом, на какой он был обречен с «этой строптивой девкой».

– «Не хочет идти! Делает вид, что устала, хотя могла бы ехать верхом. Я предлагал! Но эта жалкая тварь предпочла держаться от меня подальше. Я ей противен, видишь ли. Что есть, то есть, выгляжу омерзительно. Но это ненадолго. Как только выполню все условия моего тайного покровителя, смогу принимать любой облик. Однажды стану Юджином, – бесформенное тело Дика Трейси исторгло довольное бульканье. – Жозефина не заметит подмены, а когда сообразит, будет поздно, соитие произойдет по ее воле и мое семя окажется в ней».

Мечты приятно пощикотали и отступили под натиском сомнений, вдруг и его надуют, используют, а потом оставят ни с чем. Дик самолично, а потом при помощи преданного ему негодяя, Уилкинсона, неоднократно проделывал подобные фокусы с наемными работниками, которые регулярно возникали на границах его фазенды по поводу сезонного заработка.

Несмотря на обилие рабов, рабочие руки всегда были нужны. Но хитрая бестия, Уилкинсон, всякий раз отвечал ленивым отказом, мол, не требуется. Доведенные до отчаяния люди начинали умолять, ссылаясь на свое бедственное положение.

Дождавшись, когда все семейство уже выстроилось перед ним на коленях, соглашался с условием, что заплатит перед окончанием срока подряда и после того, как вычтут все, что было потрачено – кров, еда, инструменты. Надо ли говорить, что с окончанием найма люди уходили с грошами в карманах. Исключение делалось для тех, у кого были дочки. Девиц просили напоследок прислужить хозяину за обедом. Уилкинсон, предлагая накинуть деньжат в обмен на эту услугу, никогда не смотрел в глаза, чтобы не выдать себя.

– «Благодаря таким глупцам, мне под крылом моего безумного хозяина живется неплохо».

Получив согласие, девицу немедленно уводили, а ничего не подозревающие родители получали небольшую прибавку и радовались, что им, по сравнению с другими, еще повезло. Еще бы: слух об обмане разносился быстро, а те, кто получал надбавку за дочерей, предпочитал поскорее убраться с плантаций и своей бедой ни с кем не делиться. Потому конвейер, который придумал Уилкинсон, работал исправно, пополняя кошелек Дика Трейси и удовлетворяя его безудержную похоть..

– «Как бы и меня вот так не попользовали. Хотя, я ж не девица, какой с меня толк?»

Дик неоднократно задумывался над тем, зачем он сдался своему загадочному наставнику, но ответа так и не нашел. Пока его все устраивало, кроме изменений внешности и связанных с этим неудобств, да и то, если верить обещаниям, проблема была временной, можно потерпеть.

Чтобы развлечься, он снова несколько раз подергал за нить, ожидая, что та отзовется судорогами Юджина, чья шея была надежно зажата в тисках живого ошейника. Нить сразу ожила и повела себя довольно странно: отвечала на его подергивания, но не мгновенно, а с едва заметным запозданием. Несколько раз пауза затягивалась настолько, что Дик хотел было призвать на помощь того, кто снабдил его такой «замечательной удавкой», но не успел – нить запульсировала, наполнилась кровью, которая устремилась в его необъятное тело, насыщая своей жизненной энергией. Безобразное чудовище довольно хрюкнуло и снова погрузилось в приятные воспоминания.

Тем временем, в пещере, где Мать Теней готовилась провести Юджина через окорува, происходили следующие события.

Юджин не сразу согласился на ритуал, пришлось потратить время на его убеждение. Страх перед близкой смертью боролся с желанием отдать свою жизнь за Бенун. Мать Теней терпеливо ждала, понимая, что Юджин еще очень молод. Желание пожертвовать собой могло быть сиюминутным, а последствия неоднозначными.

Рано или поздно на смену горячности молодости и пылкости придут рассудительность и осторожность. Тогда многое из будущего покажется глупым, напрасным и безрассудным. Только окорува мог оценить искренность того, кто осмелится соединиться с ним.

Мать Теней заглянула в будущее и не увидела ничего, что придало бы ей уверенности, что она поступает правильно. Будущее Юджина и Бенун рождалось из надежд и поступков здесь и сейчас. Ей больше нечем было подбодрить человека, который мог погибнуть, доверившись ей. Тревожные мысли, однако, не помешали вовремя заметить вибрацию нити. Колебания становились все сильнее, напоминая судорожные сокращения мышц тела змеи, которая намеревалась поохотиться.

Еще немного и ошейник сдавит шею Юджина и начнет выкачивать из него кровь. Если это произойдет, он потеряет самообладание и не сможет войти в контакт с окорува. Огонь, ощутив присутствие зла, не станет разбираться и, не услышав мольбы об очищении, испепелит Юджина вместе с удавкой.

Мать Теней посмотрела туда, где прятались те трое.

– Нет времени объяснять, почему так: Дик не должен узнать, что мы затеваем. Ошейнику нужна другая жертва. Кто из вас согласен ею стать? Не обещаю, что смогу спасти храбреца.

Обдумывать такое неожиданное предложение было некогда. Пульсация нити приближалась к своему пику. Несколько секунд и сознание Юджина превратится в спутанный комок боли, который он может уже не выдержать.

– Я! – ответила Убо.

– Нужен человек.

– Тогда я, – проговорил Макимба, с трудом выговаривая слова.

– Нет. Ты знахарь и «слышишь» нить, ты общаешься с духами и легко станешь добычей для демона, который немедленно обратит тебя. Не годишься!

Убо и Макимба посмотрели на Фэнси. Он медленно отступил на шаг, не понимая, чем вызвано такое внимание.

– Почему эта зверюга так на меня смотрит? – спросил он, упершись спиной в каменную стену. Фэнси схватился за кинжал, готовый отразить нападение тех, кого считал своими друзьями.

– Спрячь кинжал, – мягкий голос прозвучал в его голове. Фэнси Броу нахмурился и засопел, демонстрируя хладнокровие и быстроту реакций.

Жизненный опыт дался ему многими смертями, в которых он был повинен, что не исключало еще большего раскаяния и сожаления, что зло, которое он успел причинить, искупить невозможно. Одного спасения рабыни, по его мнению, было явно недостаточно для прощения. Впрочем, он на него и не рассчитывал. Фэнси опустил кинжал, но не потому, что услышал голос. Если эти двое хотят прикончить его именно сейчас, путь делают свое дело, он устал ждать искупления, которое по его грехам невозможно.

– Валяйте. Только быстро. Мешать не буду. Не знал, что это будешь ты.. Прощаю.

Фэнси опустился на колени и подставил шею. Убо и знахарь в растерянности переглядывались.

– Хочешь искупить зло, которое причинил? – спросила Мать Теней, коснувшись Фэнси рукой. Он ощутил приятную прохладу и.. любовь, не человеческую, а абсолютную, которой веришь сразу и впускаешь в свое сердце, как последнюю надежду, сделав выбор – принять эту милость или отвергнуть. Он поднял голову, осмотрелся, но никого, кроме крысы и знахаря не увидел.

– Тот юноша с ошейником, видишь нить, которая стала алой? Это его кровь. Демон тянет ее, чтобы насытить свое тело. Но смысл не в этом… Есть шанс этому помешать.

Фэнси прищурил глаза. Кажется, с ним торговались. Что ж, этот язык ему был знаком.

– Если так, говори.

– Замени собой того, кто пленен демоном.

Фэнси ожидал что угодно, но не это.

– Зачем я демону?

– Ему нужен не ты, болван!

– Сбавь обороты, женщина, если просишь. Моя жизнь не стоило ломанного гроша до того, как я помог спасти ту девушку. Если могу спасти еще кого-то, то сделаю это добровольно. Предлагаешь обмен? Мою жизнь за его?

– Демон через него держит на привязи могущественную колдунью, которую ты однажды спас, не зная, кто она.

– Бенун… Снова она. Видимо мне на роду написано, спасать ее из рук мерзавцев. Если другого выхода нет…

– Нет времени его искать!

– Не шуми.. я согласен.

Мать Теней ощутила чувство неловкости. Удивительным образом, самые ничтожные из людей снова преподали ей урок.

– В тебе есть благородство, человек. Обещаю, что не забуду о твоей услуге и найду способ освободить тебя…если ты еще будешь жив.

– Я так и подумал. Правда, это то, что мне сейчас надо. Говори, что мне делать. Да побыстрее, пока я не дал слабину.

– Не нужно ничего делать, только откойся мне. Я сделаю так, что ошейник переместится на твою шею.

– Валяй. Надеюсь, выдержу. Этот парнишка как-то выжил. Может все не так страшно.

– Сила Юджина в любви к Бенун. Что спасет тебя, не знаю. Думай о том, что ты не успел в этой жизни. Возможно, так сумеешь продержаться.

– Ставки растут. Кажется, я недооценилто, во что ввязался. Хотел бы я спросить, что мне за это будет, но думаю, что это лишнее, как и твое обещание. Я уже согласился.

Фэнси оглянулся на своих спутников и впервые за все время совместного путешествия с ними, а может за всю свою жизнь, он улыбнулся. Фэнси знал, что поступает правильно и был рад, что больше никого не успел убить.

– Ложись рядом и как можно ближе, – подсказывал голос.

Фэнси прижался головой к затылку Юджина.

– Замри!

Ошейник красной змеей в мгновение ока переместился на его шею. Глаза Фэнси расширились, он хотел что-то сказать, но уже не успел, сознание взорвалось от боли, погрузив его в спасительную темноту – это все, что могла для него сделать Мать Теней.

Дик не заметил подмены и вновь наслаждался страданиями Бенун, которая видела то, что видела – кровь бежала по нити, выкачивая жизненную силу из Юджина. Ее мысли были о том, сколько он еще продержится, пока она сопротивляется.

– Чем-то недовольна? – спросил Дик с усмешкой. – Сама виновата. Дик Трейси демонстративно несколько раз дернул поводок, потом натянул его и удерживал до тех пор, пока Бенун не услышала хрип Фэнси Броу, теперь он был пленником, который уходил из жизни с гордой улыбкой на посиневших губах. Свою последнюю битву он выиграл, бросив вызов самой смерти. Фэнси будто говорил ей:

– Не ты меня, а я сам нашел тебя! Мне обещано искупление. Я верю! Верю..

Его тело вытянулось, потом свернулось калачиком, с поджатыми к груди коленями Фэнси стал похож на младенца, который обрел наконец долгожданный покой во чреве матери. Мать Теней распахнула свой плащ, чтобы принять душу Фэнси Броу, дать ей убежище в звездном полумраке, но в последний момент остановилась, вспомнив о своем обещании.

Глава 11

Дик Трейси, ощутив прилив сил, предпринял новую попытку сломить сопротивление Бенун.

– Похоже, тебе его совсем не жаль, если ты так спокойна. Думаешь – я плохой, жестокий. А чем ты лучше? Сколько из-за тебя пострадало! Даже мой папаша взялся тебе помогать, и я за это с ним рассчитаюсь особым способом. Знаешь, что я придумал? Сдеру с него шкуру, морщинистая, сгодится на барабан. Подарю его этим дикарям, которых он жалел, как и моя мать, чтобы они дубасили по нему и после его смерти. Буду слушать эту музыку и наслаждаться вместе с тобой, моя дорогая. Что-то я разболтался. Как прибудем на место, я ненадолго отлучусь, повидать своего папашу. Всегда чувствовал в нем слабость, хоть он и старался показать, что мне есть чему у него поучиться. Я его недооценил. Он опустился до того, что стал помогать рабам. О боге вспомнил, будто тот прислал ему письмецо с обещанием местечка в раю. Мой дорогой папаша так и не понял – в этой и в той жизни надо быть сильным и становиться на правильную сторону. Он связался с рабами. А я не прогадал. У меня есть покровитель, можно сказать, мой истинный друг. Думаю, он оттуда, – Дик Трейси ткнул костлявой культей вниз. – Кстати, где твои друзья? – Дик Трейси захохотал, и, брызгая слюной, потянулся к Бенун другим костлявым отростком, потрепал ее по колену. Бенун брезгливо отпрянула, будто на нее плеснули помоями.

– Смирись уже, пусть этот несчастный мальчик поживет. Отпусти его. Он белый, а ты рабыня, к тому же порченная. Ты не пара ему.

– Это подождет. А ты думай. Ему сейчас во много раз хуже. Одно твое слово… Упрямая тварь. Жестокая, прям как я, – Дик снова заколыхался и принялся издавать звуки, который даже отдаленно не напоминали смех, а были похожи на хрюканье и повизгивание койота, занятого поеданием падали.Дик Трейси снова схватил колено девушки и сдавил. Боль была такой сильной, что Бенун застонала. Дик резко выпустил ее и оттолкнул в сторону. Бенун безжизненными глазами смотрела в одну точку, на далекую звезду, которая мерцала высоко в небе, печальная, как символ ее одиночества и несбыточной мечты. Она уже не верила, что сможет освободить Юджина и спастись вместе с ним.

– «Может он прав: все попытки изменить мою судьбу заканчиваются ничем. Юджин встретит другую девушку, с таким же цветом кожи, как у него, равную себе и забудет обо мне. Нет смысла противиться судьбе, которая однажды сделала меня рабой».

Ей хотелось одного – умереть, чтобы все ее чувства исчезли, испарились, улетучились и перестали мучать. Но еще больше ей хотелось знать, что Юджин свободен и может начать жизнь заново, забыв о том, что случилось. Если она покорится Дику, так и будет.

– «Уверена? Поверила обещаниям этого урода?»

«Голос», который поддерживал ее в трудную минуту, вернулся. Значит дела плохи, как никогда, подумала она и заплакала от жалости к себе.

– «Я устала. Я не смогу покориться демону, разве что притворюсь, лишь бы он освободил Юджина. А потом я умру. Без меня Юджин ему не нужен».

Сердце Бенун от этих мыслей забилось, как раненная птица, которая поняла, что больше надежды нет, только отчаяние, бессилие и ожидание смерти.

–«Ты так поглупела, что уверена, будто уверена, что Дик Трейси его отпустит? Как только демон вернет себе человеческий облик, он сделает то, что не успел. Не побоюсь сказать, что ты для него менее желанный трофей, нежели Юджин. От тебя Дику нужна твоя сила абоса. Юджина он вожделеет, как в свое время, тебя. Вы оба попались, как мухи в паутину и увязли в ней. Юджин, понятно, обычный человек. Но ты! Веришь всему, что внушает тебе Абику через своего посредника. Как так?»

– «Не знаю, кто это нашептывает тебе, но он дело говорит», – напомнила о себе пантера, которая считала себя еще большей пленницей, чем Бенун потому, что ее не спрашивали, когда «сажали на цепь», шантажируя жизнью Юджина. Будь ее воля, давно бы сорвалась с этой нелепой цепи и ищи ветра.

– «Что я могу сделать? Его жизнь зависит от меня! Хочешь, чтобы я убила того, кто стал частью моей души?»

– «Этот выбор втемяшил в твою голову демон. Начни с малого. Покинь это тело и окунись в поток времени, который вокруг тебя. А там видно будет, куда тебя вынесет. Доверься судьбе. Не она сделала тебя рабой, а люди. Стань той, кем ты родилась. Над абоса смертные не властны, пока ты сама не покоришься. Дик Трейси, несмотря на заметные перемены, все еще человек. Абику нужна живая абоса. Он плел свою сеть давно, чтобы заполучить одну из нас. Пора вмешаться в его планы и разрушить их, а не откладывать своим долготерпением свою же гибель. Он стольких вовлек в свою сеть, что без крови этот клубок уже не распутать. Сделай то, что должна, проснись, Бенун!»

Яркая вспышка озарила сознание, ослепила и Бенун ощутила, как ее окатила ледяная волна, подхватила и потащила за собой в бездну, которая открылась перед ее внутренним взором и поразила своей необъятностью и величием. Состояние, в котором она пребывала и правда, можно было назвать пробуждением ото сна. Бестелесная Бенун, войдя во вкус, соединившись с потоком, оседлала его и полетела вперед, уже не думая ни о чем. Боль, страдания, воспоминания о прошлом и настоящем – все растворилось без следа.

Дик Трейси не заметил перемен во внешнем облике Бенун. Она сидела с окаменевшим лицом и смотрела в пустоту. Дик окликнул ее, потом дотронулся, удивившись, какой холодной и неживой она ему показалась.

– Ведьма, колдует, небось. Впрочем, пусть, этот щенок в моей власти, как и она.

Расплывшись бесформенной массой, Дик повозился, устраиваясь поудобнее и наконец заснул.

Бенун наслаждалась резкой переменой своего состояния, успокоилась, позволив некоторым воспоминаниям приблизиться к себе, как стайке испуганных рыб. Промелькнуло и пропало лицо Акана, потом она увидела Юджина. Вслед за ними из подсознания выплыл ненавистный образ капитана Мердока Мерча, а потом и Дика Трейси. Бенун сделала над собой усилие и стайка рыбок исчезла без следа.

– Так-то лучше, – подумала она. – Не смейте возвращаться. Не хочу ничего. Покой и бесконечность.

***

– Этого я и боялась, – Мать Теней понимала, что произошло. Пока она возвращала к жизни Юджина, вмешались другие абоса, которым надоело видеть самоистязания Бенун. В итоге она покинула свое тело, освободилась, не зная, что Юджин тоже свободен и она могла спокойно уйти от своего мучителя, оставив напоследок свою отметку, как грозное предупреждение, что они еще встретятся. Она должна была броситься к Юджину, открыться ему во всем, что скрывало ее настрадавшееся сердце, убедиться, что любима. Вместо этого она освободилась от воспоминаний о нем.

– «Может это и хорошо?» – подумала Мать Теней, невольно любуясь Юджиным, который напомнил ей молодого бога после поединка с демонами. «Ничего, что ему помогли, даже принесли себя в жертву. Главное достигнуто – он свободен и волен желать чего угодно, например, искать встречи с той, ради кого столько страдал. Или пойти своей дорогой, оставив воспоминания в этой мрачной пещере. Подходящий момент, чтобы развести тех, кого свела судьба, осознав свою ошибку. Так тоже бывает…»

– «Был ли смысл в его самопожертвовании? Или я обманула его, обманувшись сама?» – подумала она, посмотрев на неподвижное тело Фэнси Броу. В нем еще теплилась жизнь, но слабому свечению вокруг его голову, поняла, это ненадолго, душа готовилась покинуть мертвую «обитель».

–«Ну уж нет. Мое обещание чего-то стоит. Раз Бенун свободна и Юджину ничего не угрожает и, пока он отсыпается, займусь-ка я этим человеком. Кто знает, вдруг его жертва и правда, была важна для будущего, которое еще не наступило, но уже обозначило тех, кому в нем быть».

Как это часто бывает, замысел судьбы даже самым сведущим открывается не сразу, оставляя место для скрытых желаний.

Пока Дик Трейси пребывал в своем беспокойном сне, выслушивая нравоучения Абику, Мать Теней занялась тем, ради чего пришла.

– Помоги ему, – приказала она знахарю. – А ты проследи, чтобы нам не помешали.

Убо послушно кивнула и превратилась в стража, не забывая посматривать туда, где разворачивалось невероятное зрелище.

Ленивый окорува уже засыпал, когда Мать Теней обратилась к нему с речью:

– Великий окорува, проснись. Я привела тебе человека. На нем печать демона. Можешь освободить его?

– Зачем.

Мать Теней знала, что иногда окорува удостаивает своим общением, а не просто выполняет роль огненного божества, которое «питается злом», обращая его в свет.

– Он отдал себя ради другого.

– Добровольная жертва? Покажи мне его.

Мать Теней подала знак знахарю, который подтащил Фенси Броу к светящемуся контуру, обозначавшему границу, за которой начиналось царство окорува. Тот, кто переступил ее, уже себе не принадлежал.

– Он слишком слаб, чтобы говорить со мной.

– Прояви милость, о, божественный окорува!,– попросила смиренно и настойчиво Мать Теней. – Загляни в его душу, пока он без сознания и реши. Абику скоро поймет, что мы его обманули, начнет мстить. С такой обузой мне будет непросто. Я дала обещание, что не брошу его.

– Он торговался?

– Нет, хотя мог. Он простился со своими спутниками, желая одного – искупления.

– Со своими спутниками? Хорошо. Скажи им, пусть окажут своему другу последнюю милость и поднесут его ко мне.

В голосе божества послышалась издевка: устраивать испытания на крепость духа и способность к самопожертвованию, было любимым развлечением божества. Выбор обнажал сущность любого.

Мать Теней посмотрела на знахаря и поняла, что ему точно не следует встречаться с окорува. В его душе слишком много путанного и темного. Слишком долго он общался с духами, выступая посредником между ними и рабами, которые обращались за содействием.

– Могу я…

– Ты? – удивилась Мать Теней и посмотрела на Убо. – Не боишься, что окорува не просто подпалит твою шерсть, а поджарит до костей? Мне же не надо объяснять тебе, чем грозит ритуал таким существам, как ты?

Вопрос повис в воздухе потому, что Мать Теней и сама не знала на него ответ.

Никогда прежде сущности, избравшие для себя звериный облик, с окорува дел не имели. Считалось, что свой выбор они уже сделали и никаких изменений в их облике уже не предполагалось. Даже, если они передумают, все равно не смогут изменить свой облик и проживут не одну сотню лет, пока сердце зверя не остановится добровольно. Матери Теней общение с окорува не грозило ничем. Но по правилам она не имела права переступать границу, соблюдая паритет, установленный не ею, а более мудрыми и могущественными. Что же делать? Она посмотрела на Фэнси. В его теле осталось совсем немного жизни и она уже затухала, как догоравшая свеча.

– Помоги, – приказала она и показала знахарю на крысу. Он поклонился и не глядя на Убо, бережно положил Фенси поперек ее горбатой спины. Чтобы безвольное тело не соскользнуло, Убо опустилась на четыре лапы. Душа Фэнси испуганно заметалась, пытаясь укрыться в спутанных волосах умирающего.

– Быстрее! Это его последний шанс.

Крыса на мгновение замерла перед раскаленными камнями, преграждавшими путь и прыгнула вперед. Послышалось шипение и запах паленой шерсти.

Мать Теней и знахарь видели, как окорува метнулся навстречу, окутал Убо с ее ношей огненными крыльями, скрыв за плотной завесой будущего пламени.

***

Сколько продлится обряд, не знал никто. В некоторых случаях на это уходило несколько дней. Судя по тому, каким плотным было огненный кокон, у окорува не было однозначного ответа – как поступить с теми, кто добровольно явился на суд.

Мать Теней, пользуясь передышкой, попыталась дотянуться до Бенун.

– Только не это, – прошептала она, узнав место, где пребывала бестелесная абоса. Пустота. Там не было ничего: ни времени, ни воспоминаний. Туда, как правило, попадали души, измученные земным существованием. Хорошее место, оно помогало восстановить равновесие, обрести покой, если бы не одна особенность. Попавшему туда предстоял выбор – вернуться назад, обновленным или остаться там навсегда.

Тело Бенун будет жить до тех пор, пока голод и жажда не убьют его.

– Абику, это все ты! Когда же ты насытишься? Сколько можно копить в себе зло? Лопнешь!

Мать Теней ощущала растерянность и печаль. Человеческие чувства неизбежно возрождались в ней, когда приходилось общаться с людьми слишком часто и подолгу, как сейчас.

–«Ей там понравится. Бенун застрянет там надолго. Кто знает, когда она решит вернуться? И будет ли смысл, если к тому времени от ее тела ничего не останется? Юджин уйдет. Несчастная Бенун снова будет одна. Опустошенный дух, который никогда больше не наполнится любовью. Нет, такой участи абоса, пока у нее есть тело, я не могу допустить. Ее мать и бабушка мне этого не простят. Меня обвинят либо в бездействии, либо в неразумных решениях. Неизвестно, что опаснее для единства сестринства».

– Смотри! Что там?

Возглас знахаря вывел ее из раздумья. Мать Теней посмотрела в сторону окорува и поняла, что его так взволновало. Языки пламени замедлили свой танец. Сквозь нестерпимое белое свечение проступили очертания человеческой фигуры.

Тело мужчины висело в воздухе, будто в ванне, погруженное в раскаленную лаву. Кожа почернела и начала сползать с него хлопьями.

– Это Фэнси? Что это с ним? Понятно,что – конец Фэнси, – проговорил знахарь, чувствуя вину и облегчение, что не он оказался на его месте. Даже на расстоянии он чувствовал, как жжет окорува.

Огонь снова уплотнился и увеличился в размере. Мать Теней по опыту знала – приближался момент, когда решится судьба того, кто пожелал освободиться от зла и тьмы.

Ей уже приходилось видеть, как те, кого она считала лишь тронутыми печатью демона, окорува не освобождал, а безжалостно сжигал. Она с недоумением смотрела потом на горстку пепла, пытаясь понять, что же она просмотрела в душе не прошедшего испытание? Ответ приходил не сразу. Однажды она простояла над пеплом так долго, что луна успела поменяться местами с солнцем десять раз. В тот раз она познала истину: всей мудрости может не хватить, чтобы постичь тайну человеческой души, которую она намерена скрыть и только окорува способен увидеть все. В согласии на суд могло быть больше гордыни, чем веры. Человеческая душа только кажется открытой и невинной. На самом деле в ней большую часть жизни царит мрак. Недооценку своих преступлений окорува не прощал никогда.

Он сжигал все, кроме песчинки добра и сострадания, давая шанс возродиться к новой жизни. Если такой частички не находилось, окорува принимал добычу, как должное. Окорува не ошибался и тем самым исправно служил судьбе орудием неотвратимого возмездия даже за то, о чем сам человек уже и не помнил. Суд следовало принимать на веру или не связываться с этим ритуалом вовсе и тем более не уговаривать кого-то его пройти, чтобы что-то там доказать себе и другим.

После потери человека, которого Мать Теней в одной из своих прошлых жизней, похоже, любила, она прибегала к окорува крайне редко. Для Фэнси Броу, о котором она не знала ровным счетом ничего, это действительно мог быть тот самый единственный шанс. Она предложила, ничего толком не объяснив. Он согласился, ни на что не надеясь.

Выждав время, Мать Теней снова посмотрела на окорува. Ей показалось, что в центре кипящего пламени не одна, а две человеческие фигуры.

– «…Женщина?»

Мать Теней не питала иллюзий насчет судьбы Убо и не особо о ней сожалела, одной тварью больше, меньше.

– Нет, вытолько посмотрите, он превратил нашего Фэнси в бабу? – знахарь вложил в эти слова столько эмоций, что Мать Теней не удержалась и отвела взгляд от ритуального огня, чтобы посмотреть на человека. Знахарь стоял с отрытым ртом и глазами, выпученными, как у речного рака. – Тебе померещилось.

– Правда? А ты сама посмотри! – знахарь не выдержал, вскочил и вытянувшись в струну, показывал рукой в сторону окорува. – По-твоему, я слепой? Там женщина! – Впрочем, возможно, ты прав. Окорува превращениями не занимается. Воля божества, которая всегда справедлива, обнажает истинный облик и судит его, а не личину, которая могла прирасти.