Чертово дело

Глава пятая
Подклад

Знобило. Николай сунул под мышку градусник. Через пять минут достал: тридцать шесть ровно, температура почти нормальная. Возможно, что-то с сосудами, вот и лихорадит. Он включил теплую, почти горячую воду и залез в ванну. Вода расслабляла и усыпляла. Через пятнадцать минут лежания Николай едва не уснул, так что пришлось взять себя в руки. Еще через пятнадцать минут он вылез из ванны: отпустило, хотя не совсем, и Николай ощутил слабость, будто весь день разгружал вагоны.

Кофе не хотелось. При мысли о нем внутри все завязалось холодным тяжелым комком. Лучше чай: горячий, крепкий и сладкий. При падении уровня глюкозы и пониженной температуре его и советуют. Вскоре Николай пил чай вприкуску с ванильными сухарями. Между лопатками и на лбу выступил пот: кажется, полегчало, теперь можно и в постель. Через минуту после того, как голова Николая коснулась подушки, он уже спал.

Сон был тяжелым и мутным, как весенняя вода, собравшая зимнюю грязь. Николаю привиделось, что он стоит посреди дороги в огромной очереди. Поздний вечер, кругом ельник, в свете редких фонарей блестит снег. Очередь то замирает, то отмирает, и тогда люди бегут вперед к остановке, которой пока не видно. По встречной полосе движется такая же очередь, стремящаяся навстречу той, в которой находится Николай.

От остановки – Николай откуда-то знает это – отходит редкий автобус, поэтому очередь движется неспешно. Никто не возмущается и не разговаривает друг с другом, и Николая это совсем не смущает. Люди рядом не ощущаются как что-то отдельное от очереди. Словно они прекратили быть самими собой, стали элементом огромной гусеницы, которая то сокращается, то растягивается вдоль заснеженной дороги. Все молчаливо ждут, когда подойдет их черед садиться в автобус, который отвезет всех домой. И все же Николай выходит из очереди: ему еще рано.

После сна осталось странное ощущение, будто Николай всю ночь барахтался в вязкой жидкости, но вместо того, чтобы выплыть, все больше утопал в ней. Он взглянул на будильник: шесть утра, можно еще вздремнуть. Он повернулся на спину и уставился в потолок: спать не хотелось. В области сердца закололо – то ли невралгия, то ли что похуже. Николай снова вспомнил, что собирался записаться ко врачу, да и на прививку сходить нужно, хватит уже избегать Ольгу. Ну пригласил на свидание, намеки разные делал, а потом слился по-тихому… Обещать – не значит жениться.

Слева в груди снова кольнуло. Николай принялся растирать бок: нужно меновазином в аптеке хотя бы запастись, да и вообще нормальной аптечкой. В последнее время то одно прихватит, то другое. Он резко сел: мысль наконец-то оформилась, и отмахнуться от нее Николай не мог. Что-то не то. Что-то не то творится с ним в последнее время.

Он посидел несколько минут, затем решительным шагом отправился в коридор и достал из сумки микро-Уленьку. Включил ее и начал проверку. В коридоре и на кухне было чисто. Николай вернулся в спальню. На пороге микро-Уленька громко пискнула, огонек сменился на желтый. Николай не удивился: мрачная уверенность уже зрела в нем. Он прошел вдоль стен, покрутился рядом со шкафом и направился к кровати. Улавливатель сигналов заверещал, лампочка окрасилась в красный.

Значит, подклад где-то здесь. Можно было перерыть кровать, но Николай снял с полки шкафа маятник на длинной цепочке, с ним проще и точнее. Маятник начал медленно раскачиваться, над подушкой колебания убыстрились. Николай перехватил маятник и безвольно опустился на кровать: приплыли! Оказалось, ему не почудилось. Все эти проблемы со здоровьем возникли не просто так, надо только вскрыть подушку и убедиться.

По-хорошему, следовало вызвать спецов из отдела зачистки. Но Николай знал, как утилизировать подклад и кто мог его сунуть: Нина, больше некому. Плечи повисли, будто из Николая вынули все кости. Что ж, нужно решаться. Он снял наволочку и отнес ее в стиральную машинку, затем внимательно осмотрел подушку: в одном месте шов был распорот, а потом аккуратно зашит.

Николай ощупал подушку, его пальцы наткнулись на плотный комок среди пуха и перьев. Как он спал на этом и не замечал? Это же не горошина из сказки, тут предмет побольше. Он надел перчатки, распорол шов и достал черный кисет, туго затянутый шнурком. Вскрывать смысла не было. Николай и так догадывался по реакции микро-Уленьки, что там лежало: кладбищенская земля, птичьи или лягушачьи кости, еще какая-нибудь гадость и его волосы или ногти. Содержимое подкладов большим разнообразием не отличалось.

Он с трудом запихнул подушку в мусоропровод и спустился во двор. Народа сейчас мало, поэтому можно сжечь подклад без свидетелей. Николай смял газеты, прихваченные с собой, в один ком, в центр положил мешочек, затем чиркнул спичкой. Огонь занялся неохотно. Николай ожидал этого: подобные вещи горят плохо, словно порча сопротивляется уничтожению. Он подложил еще газет и вновь поджег. Через полчаса подклад наконец сгорел.

Эмоции отступили на задний план, Николай знал, как поступить, и откладывать дела не собирался. Он приехал за полчаса до начала работы и отправился в правое крыло здания: там располагалась лаборатория. Ольга уже была на месте. Она что-то набирала на клавиатуре, уставившись в монитор. Николай снова залюбовался ею, как в первый раз, когда их познакомили: выше среднего роста, по-хорошему фигуристая, с темными волосами, собранными в хвост. Он набрал в грудь воздуха и шагнул в кабинет, будто нырнул в холодную воду.

– Доброе утро, Ольга… Сергеевна. – Николай запнулся перед тем, как произнести ее отчество.

– Доброе, – сдержанно поздоровалась она.

– Хочу пройти сканирование.

Она поправила очки в черной роговой оправе, что-то проверила по компьютеру и сухо сообщила:

– Давно пора: у вас прививка просрочена.

– Я знаю, – Николай решился – хватит уже трусить – и выпалил: – Ольга, прошу прощения. Я… У меня жена тогда умерла, бывшая. Мне не до чего было.

– Даже позвонить? – Впервые в голосе Ольги проявились эмоции.

– Даже позвонить. У меня все из головы вылетело.

– А потом? – Ольга взглянула на него.

– Потом… Мне вообще не хотелось об этом говорить, – признался Николай, – мне и сейчас не хочется.

– Ты ее любил? – Лицо Ольги дрогнуло.

– Нет, – замотал он головой. – Там все сложно было.

– Ладно. – Ольга встала из-за стола: профессионализм взял верх над чувствами. – Сперва просветим тебя, после расскажешь.

С недавних пор в лаборатории появился аппарат, сканирующий ауру перед прививкой, чтобы избежать побочных эффектов. Поводом для этого послужила нашумевшая история об открывшемся даре предвидения у чистильщика в Челябинске. Правда, дар просуществовал недолго, но ряд предсказаний о крахе ряда супердержав чистильщик сделать успел, чем здорово обвалил фондовый рынок.

Николай прошел за Ольгой в соседнюю комнату.

– Ложись, – пригласила Ольга, и он полез в капсулу.

Она подсоединила к его солнечному сплетению провода и включила аппарат. Николай закрыл глаза, чтобы защитить их от ярких вспышек. Думать ни о чем не хотелось. Пока оставалась надежда, с которой никак не хотелось расставаться. Пока можно верить, что все это случайное совпадение, которое к нему не имеет никакого отношения. Аппарат протяжно запищал, крышка отъехала вбок, и Николай покинул капсулу.

По лицу Ольги сложно было что-либо понять, оно вновь стало бесстрастным.

– Рассказывай, – потребовала она.

И Николай сразу понял: не обошлось.

В день, когда Николай планировал встретиться с Ольгой со всеми вытекающими, ему позвонили на городской телефон и попросили приехать в Измайловский парк, где Нина снимала квартиру. Что она умерла, Николаю сообщили сразу: звонили коллеги из другого района Москвы. Всю дорогу Николай старался ни о чем не думать: какой смысл перебирать варианты, когда он скоро обо всем узнает? Но предположения, одно невероятнее другого, всплывали сами по себе. Так что, когда Николай добрался до квартиры, его подташнивало от страха и неуверенности: что же Нина сделала такого, что умерла?

Но то, что он увидел, не мелькало даже в самой дикой версии. Нина лежала на полу в центре пентаграммы, раскинув руки. Ее волосы разметались вокруг головы, образуя подобие золотистого нимба. Он застыл на пороге комнаты, не решаясь сделать шаг.

– Она что, демона вызывала? – вопрос прозвучал глупо.

– У вас есть другие предположения? – подколол его коллега из отдела Измайловского парка.

С сущностями Николай сталкивался многократно, а с существами – материализовавшимися из хаоса сущностями – ни разу. Да и не только он, это в принципе считалось невозможным. Разве что в теории. Зато все знали: удержать демона типов «А» и «Б» в человеческом теле никому не под силу.

Потом его допрашивали в течение часа: не замечал ли Николай за бывшей женой чего-нибудь странного? Интересовались отношениями, обнаруженной присухой, ее последствиями. Николай отвечал на автомате, а сам глазом косил на труп женщины, которую, как раньше думал, любил. Вскрытие показало, что все внутренние органы сгорели, а обыск в квартире выявил кучу литературы, посвященной оккультизму.

Ни переходника, ни следов эманаций обнаружить не удалось – пентаграмма закрылась намертво после гибели Нины. Кого вызывала Нина и кто в результате явился – эти вопросы также остались без ответов. Николай чувствовал себя так, будто его крепко приложили булыжником. Он жил с женщиной и не замечал, что ее интересует ведьмовство, да и сам подставился как ребенок. Хотя… Та же прививка позволяла защититься от сущностей и прикрывала от их влияния, но против порчи и привязок оказалась недейственна. Зато как «топтарь» Николай потерпел сокрушительное поражение и мог поплатиться работой.

Он не знал, чего стоило шефу прикрыть его. Николая лишили годовой премии, влепили выговор в личное дело, и на этом все, в звании не понизили, хотя очередное – капитан – попридержали, да и со службы с позором не изгнали. Тогда он надеялся, что все закончилось, хотя сам пытался расследовать дело, но безуспешно.

– Поняла, – подытожила Ольга. – Видимо, подклад был сделан во время супружества, незадолго до вашего расставания. Или сразу же после.

– Ключи у нее оставались, – подтвердил Николай.

– А почему не забрал?

Он пожал плечами:

– Вроде ни к чему было, да и времени вечно не хватало, чтобы за ними заехать. Сама знаешь.

– Она приезжая? – уточнила Ольга.

– Думаешь, из-за квартиры? – не поверил Николай. – У меня родители живы. Слишком много наследников.

– Ну-у, – неопределенно протянула она, – тогда не знаю.

– И я не знаю. Я столько думал на эту тему, что голова уже пухнет.

– А Павел в вашем отделе работал? – спросила Ольга. – Случай трехлетней давности, мне о нем рассказывали.

– Да, – подтвердил Николай, – в нашем.

– Связи не видишь?

– Теперь вижу. – У Николая будто глаза открылись. – Спасибо. Только пока не говори никому, мне нужно подумать.

– Пока не скажу, – Ольга протянула ему распечатку с результатом сканирования, – но времени у тебя мало. Сходи на детоксикацию. Убрать полностью не получится, но хотя бы притормозит эту дрянь. И что-то надо решать с прививкой, а то запрос из отдела кадров пришел, всех проверяют.

Глава шестая
Командировка

Николай вышел на улицу и развернул распечатку. Прямо в области груди расположилась клякса, ее ложноножки расползлись по телу, оплетая важные органы. Судя по всему, жить Николаю осталось не так уж и много – максимум полгода. Врачи обнаружат рак на последней стадии и многочисленные метастазы, предложат химию или лучевую терапию, но вылечить в глобальном смысле не смогут.

Павлу тоже не повезло три с лишним года назад. Правда, никто его не привораживал, сработали по-другому: Павел увлекался редкими изданиями книг. Вот и тогда он заказал у букиниста сборник стихов Пушкина тысяча восемьсот какого-то мохнатого года, все уши коллегам прожужжал. Даже на работу притащил книгу – хвастался. А проверить – не проверил, лоханулся по полной программе, как та, беременная, с крадущей из зеркала.

В книге между страниц лежала засушенная роза, на которую была сделана сильная порча. Павел взял цветок в руки, и сработал спусковой крючок – через восемь месяцев его не стало. Когда хватились, искать отправителя бандероли было поздно: никаких следов. Обратный адрес, как и имя букиниста, оказались липовыми. Так что Николаю повезло: на нем порча развивалась медленнее, а то бы уже скопытился. Если можно это назвать везением.

Вместо собственного отдела он направился в соседний дом, там располагалась кофейня. Теперь о здоровье можно не переживать: скоро Николай многое не сможет себе позволить. Он заказал двойной эспрессо и кусок торта «Тройной шоколад» – радость желудка. На смартфон пришло сообщение от Сэма: «Тебя где черти носят? Шеф уже несколько раз спрашивал». Николай отключил телефон: обойдутся, а ему необходимо побыть одному. Все же не каждый день узнаешь, что жить осталось всего ничего.

Он неспешно, со смаком, доел пирожное, запивая его крохотными глотками кофе. Николая охватило ощущение спокойствия и безвременности, будто он наконец выпал из мирской суеты и все отошло на второй план. Покончив с пирожным, он подумал немного и заказал еще «Оперу» – такой день стоит отметить, пока есть возможность.

Когда Николай вошел в кабинет, шеф был сильно не в духе.

– У нас рабочий день в девять начинается, – он выразительно постучал пальцами по часам.

Женечка округлила глаза: мол, не нарывайся.

– Извините, Виктор Иванович, задержался. – Раньше бы Николай почувствовал себя виноватым, да и сердить шефа мало кто рисковал. Сейчас он ничего не испытывал, будто все эмоции кто ластиком стер.

– Ладно, Дергунов, но чтобы в последний раз.

Шеф обвел коллектив взглядом для придания значимости словам.

– Поступила разнарядка из центра: отправить двоих в Ленобласть. Там живет колдун с родовым бесом в качестве подселенца. Этот колдун согласен на исследования.

– А почему не из Питера отправляют? – задал вопрос Михаил. – Их же епархия.

– Потому что колдун выставил условия: человек должен быть из Москвы.

– О как! – удивился Михаил.

– Можно я? – горячо запросился Сэм. – Виктор Иванович, я хоть завтра готов.

– Вдвоем надо ехать, – отрезал шеф. – Все же родовой бес – это не крадущая и не сосущая. Случай посерьезнее. А Николай до сих пор без прививки. Из отдела кадров приказ пришел: отстранить его от выездной работы.

– Он сделает! – Сэм чуть не подскочил до потолка. – Николай, скажи!

Самому Николаю было все равно. Ему хотелось сбежать с работы и посидеть в одиночестве: следовало привести мысли в порядок.

– Сделаю, – подтвердил он. – Прямо сейчас.

– Тогда ладно. – Шеф пытливо уставился на него. – Возьмешь справку о прививке и отнесешь ее в отдел кадров. Пусть тебе и Симеону выпишут командировочные удостоверения с понедельника.

В обеденный перерыв Николай снова зашел к Ольге.

– Уже прошел детоксикацию? – удивилась она.

– Я не буду ее делать, – ответил он. – Смысла никакого. А они сразу же сообщат в отделение.

– И что? – Ольга повысила голос. – Надо бороться за себя.

Николай устало посмотрел на нее:

– Дай мне справку, что я сделал прививку. Иначе меня в командировку не пустят. Мне-то все равно, но Сэм рвется из дома сбежать.

– Не дам! – Ольга сердито взглянула на него поверх очков. – Нечего вести себя как ребенок!

– Оля, – он взял ее за руку, – не надо. Ты же умная, сама все понимаешь. Поздно уже.

– Съездим в поликлинику в субботу, – руку Ольга не выдернула, – вместе. У меня там приятельница работает, она никуда ничего сообщать не будет.

– Хорошо, – согласился Николай.

– Справку я тебе дам, но прививку сделаешь после курса очистки, сама лично прослежу.

Через полчаса в отделе кадров Николай получил на себя и Сэма командировочные удостоверения.

В понедельник рано утром они встретились возле Ленинградского вокзала. Николаю пришлось взять такси, потому что метро еще не работало. Он стоял на Площади трех вокзалов и разглядывал торжественно-нарядные здания: давно тут не был. Москвич, а саму Москву видит редко. Надо будет взять экскурсию по городу: и развлечется, и просветится.

– Привет командированным! – поздоровался подоспевший Сэм. Он весь светился от радости. – Зажжем в культурной столице?

Николай пожал плечами: ему без разницы. В Питере он был в одиннадцатом классе на осенних каникулах и с тех пор возвращаться туда не планировал. Они зашли в вагон и заняли свои места за столиком.

– Кайф! – Сэм вытянул ноги. – В общем, развлекать я тебя не буду, можешь отдыхать.

Сэм вытащил из сумки планшет, включил какое-то кино и достал бутылку пива, завернутую в бумажный пакет. Николай отвернулся к окну.

В субботу он прошел девять кругов ада, судя по ощущениям. Его ломало так, что с чисткой после приворота это и рядом не стояло. Под конец Николай не выдержал и нажал на тревожную кнопку. Ольга помогла ему сесть, но перед глазами мелькали черные мушки, во рту появился привкус ацетона, а в ушах долго звенело противными колокольцами.

Приятельница Ольги, которая проводила процедуру детоксикации, принесла чай. Николай пил его, ударяясь зубами о край чашки – руки тряслись от напряжения.

– Жду вас в следующую субботу, – объявила Ольгина приятельница, и Николай чуть не поперхнулся: снова?! Он этого не выдержит.

– Необходимо еще четыре процедуры, – виновато пояснила Ольга, – а потом контроль каждый месяц.

– А гарантии? – прохрипел он.

Ольга помотала головой:

– Никаких.

Она подвезла его до дома, затем проводила до квартиры.

– Спасибо. – Голос сорвался.

Ольга посмотрела на него выжидающе и в то же время с пониманием, а затем отправилась обратно. Николай сразу же залез в ванну: после детоксикации пропотел так, что одежду впору было выжимать. Зверски хотелось есть, но навалилась такая слабость, что Николай отказался от мысли приготовить еду самому и заказал пиццу. Половину съел сразу, оставшуюся часть оставил на вечер, а потом лежал пластом целый день: никаких сил не осталось.

Через три с половиной часа «Сапсан» прибыл на Московский вокзал. Сэм к тому времени выпил три бутылки пива и дважды посетил туалет. Николай никак не реагировал: Сэм – мужчина крепкий, с такой дозы не свалится. Они отправились за толпой, рассудив, что большинству, как и им, нужно в метро. Из детства Николай помнил, что Питер серый и скучный и что ему далеко до Москвы. Но сегодня день был на удивление ясный, будто солнце решило компенсировать городу недостаток света в остальное время. Да и при виде площади Восстания Николай понял, почему Петербург получил прозвище «парадный». Воистину имперский размах. Город ему неожиданно понравился.

«Надо будет приехать сюда в отпуск», – решил он.

Сперва они позавтракали в столовой у метро. Николай взял овсяную кашу на молоке, омлет и черный чай. Сэм выбрал жареную колбасу с картошкой и кофе. Цена приятно порадовала – в Москве пришлось бы заплатить вдвое больше. Они заняли столик в углу и плотно перекусили.

– Слушай, давай на обратном пути на день в Питере задержимся? – предложил Сэм. – А то вечно эта работа.

«И семья», – мысленно добавил Николай, а вслух произнес:

– Видно будет. Сейчас смысла нет загадывать.

Затем они спустились в метро. Николай и Сэм купили в кассе каждый по паре жетонов и после долго ехали на эскалаторе.

– Дорога в ад, – прокомментировал Сэм.

Он раскраснелся и говорил громче, чем обычно, но до Обводного канала добрались без происшествий.

– Так, – протянул Николай, – нам нужны автобус или маршрутка.

– Лучше на автобусе, – предложил Сэм, – надежнее.

Но нужный автобус шел через несколько часов, а маршрутка отходила через пятнадцать минут, и места в ней были.

Вскоре Николай проклял все на свете. Водитель несся, нарушая все правила, будто за ним гнались черти: выезжал на встречку, обгонял по обочине. Сэм выводил рулады на соседнем кресле и не думал просыпаться – его сморил здоровый дневной сон. Николай дергался при каждом резком маневре: хоть и знал, что жить отмерено немного, но пока не принял свою участь, а уж торопить собственную кончину ему и в голову не приходило. Так что очередную выходку водителя он встречал с сердечным замиранием.

Остановились возле кафе с заправкой. Николай и часть пассажиров вышли из маршрутки, чтобы немного прогуляться. Сразу выстроились две очереди: одна в туалет, другая в буфет. Николай немного подумал и решил взять пару пирожков. Те оказались с картошкой, вполне съедобные, да и чай нормальный. Он вернулся в маршрутку, Сэм по-прежнему спал.

Через два часа они прибыли в Пикалево. Сэм, выходя из маршрутки, потянулся:

– Классно вздремнул.

Николай промолчал, про себя твердо решив: обратно только на автобусе. Городок был не из тех, что орлу не перелететь, зайцу не перебежать, так что вскоре они добрались до гостиницы на окраине. Напротив входа, через дорогу, находился одноименный бассейн, за ним – спорткомплекс. К колдуну решили добираться завтра на такси. Сегодня хотелось отдохнуть от дороги – Николай отсидел задницу, да и спина затекла.

Гостиница была из серии дешево, но сердито, даже слишком. Ресепшен произвел приятное впечатление, но это был единственный плюс во всем отеле. Николая и Сэма оформили, выдали ключи, и они отправились заселяться. Подозрения зародились сразу же, лишь только Николай очутился на лестнице.

На третий этаж вели ступени, когда-то крашенные разноцветной краской, которая теперь облупилась. В холле третьего этажа стояли плюшевые диваны из прошлого века. У родителей Николая были подобные, их потом отвезли на дачу. Затем Николай и Сэм попали в коридор, больше похожий на мрачный туннель. В номере имелись две односпальные кровати, застеленные лжешелковыми разномастными покрывалами. В соседней комнате находилась еще одна кровать – видимо, когда-то гостиница была общежитием с блочной системой. Об этом говорили и самодельные шкафы-купе.

На полу лежал протертый до основания ковер. Николай посмотрел на него как на шкуру дикого зверя, на которую Урфин Джюс уже просыпал оживляющий порошок: еще немного, и зашевелится.

– Это что, мы здесь жить будем? – Лицо Сэма передернула брезгливая гримаса, и Николай его понимал.

Оборванные обои, обшарпанные тумбочки, старый телевизор и неповторимый запах дихлофоса: похоже, травили то ли клопов, то ли тараканов.

– Я не усну! – заявил Сэм.

– Ну, значит, будешь караулить, чтобы по мне никто не топтался, – пошутил Николай.

Сэм еще раз все осмотрел:

– Куда я ввязался?

Николай промолчал: если бы не Сэм с его энтузиазмом… Но деваться некуда.