Читать книгу: «Архитектор Чародей. Книга 3: Все Оттенки Тьмы», страница 3

Все осталось позади далеко за спиной.

Творец цветения был щедр с тобой.

Неподалеку от костра появились Тар'Накай, Митрейн и Тасадор, это очень озадачило Кроуна и сестер. Спустя минуту тишины стало ясно что они хотят воспользоваться кузницей и что-то изготовить. Хозяин кузни был не против, одна-ко инициативы «Первых девяти» все больше заставляют задумываться он степени их разума и свободы воли.

Ауриэль: Я не знаю.

Кроун: Стоит ли опасаться этого. Я знаю многое, но до Ут'умбарской битвы эти девять гробниц никогда не распечатывались. Неконтролируемая нежить древних чародеев может обернуться кошмаром для всех и каждого. Те кто были до меня, Архинекромант Тасуа и Хюльда из Нильхейма столкнулись с этим насколько я знаю.

Раэль: Они ослушивались приказа хотя бы раз? Может сомневались в том что им было велено?

Ауриэль: Нет, никогда. Но инициатива от нежити это что-то новое, раньше это выглядело как что-то мимолетное или незначительное. Но вот сейчас их пожелание сотворения чего-то в кузнице, это что-то сверхновое.

Тамал: Уверен все в порядке, если не было и намеков на что-то из ряда вон. Если души этих великих чародеев желают творить дела в подобном ремесле, почему-бы и нет.

Тизельда: Что они задумали интересно, явно что-то необычное. Ауриэль они же все девять особенные с разных концов мира получается?

Ауриэль: Да все так, всех их судьбой занесло на Ут’уум 8 веков назад, под руководство Мифильдора.

Кроун: Колонна восставших тащит броню и клинки от войска наемников к кузнице, эм упряжи от лошадей? Раэль я конечно могу и ошибаться но мне кажется это будет для тебя.

Раэль: Не понял? Мне ничего ненужно.

Тизельда: Похоже они задумали броню для тебя, когда ты медведь.

Кассилий: Не простую броню раз Тар’Накай будет махать молотом и прочими вещами.

На утро стало ясно что все не так быстро будет. Тасадор, Митрейн и Тар'Накай пояснили что для такого замысла нужно несколько дней. За то время в их поселении Кроун и компания узнали много нового о их жизни и кочевания с места на место.

* * *

Тасадор из Карнаата живший в 21 веке. Ныне один из “Первых девяти”.

Карнаатский всадник при “Культе Солнца” когда слово Светлейшего еще было чистым. Король Люмьян II правил как раз то время.

Тасадор был под началом Кардинала Бисана из Синтельгарда. Конных составов войск было немного в мирные времена. Предводитель небольшого отряда был одержим идеей. Лошади не должны уставать слишком быстро. Пытался освоить алхимию в «Лесах лиловых змей» у одинокой и молодой ведьмы, которую там нашел. Некоторых результатов он добился в течении года и у него даже начало что-то получаться. Дамайра и Тасадор стали ближе и полюбили друг друга.

Из-за неосторожных практик в стоялах, его чуть не выгнали со службы, предупреждали не прикасаться к лошадям с чем-то похожим. Финальным эпизодом стала лошадь Губернатора из Раггарда. По досадной неудаче, именно в тот день стояло посетил Тасадор с полной уверенностью, что в этот раз ингредиенты смешаны правильно. Конь должен был стать немного активнее и не более того. Одна-ко он не знал, что конь принадлежит губернатору прибывшему по делам в Синтельгард. У скакуна был врожденный порок здоровья, но сам Тасадор этого не мог знать. Конь охотно съел из его длани приготовленную смесь по рецепту Дамайры, немного приободрился и выглядел счастливее. Лицо Тасадора тоже засияло счастьем от осознания успеха, сменилось оно на лик ужаса спустя минуту, когда конь завалился на бок и начал судорожно дергаться. Он огляделся и поспешил покинуть стояло. Смерть коня исследовал один из мейстеров и доложил Губернатору о результатах.

Тасадора вызвали на допрос к Кардиналу Бисану, он все отрицал но тот факт что он один таким занимался во всем округе говорил против него. Изгнание из под начала Кардинала и возмещение огромной суммы золотом или тюремные клетки в подземельях. Выбор который ему дал Кардинал, был основан на знании его как неплохого командира и человека, это были лучшие варианты которые Кардинал мог предложить.

Крайне сомнительна и непонятна была шумиха из за какой-то лошади, возможно кто-то хотел от него избавиться или что-то в этом роде. Незадачливого всадника-алхимика все это не устраивало. На решение ему было дано два дня и на это время к нему было приставлено четверо приставов. Покидать Синтельгард он мог только с разрешения Кардинала, он обманул его, заверив что у него есть деньги в старом доме в провинции. Отправившись в сопровождении стражи ближе к вечеру он продумал дерзкий план. Размышляя о завершении своей службы, пришел к мнению что нужно выходить из этой игры. Такого количество золота у него не было, обременять своих друзей и верных ему людей долгами он не хотел.

На пути в мнимый старый дом он дождался момента, когда ни спереди ни ссади не будет путников и караванов, двое из его верных людей устроили засаду на равнинном тракте. Судьбы тех двоих которые помогли ему бежать неизвестны, но он помнит лица друзей которым обязан. За семью он не волновался, лишь его мать проживала уже давно на севере Ксель’Махума.

Верхом на коне он устремился в «Лес лиловых змей», попутно он переоделся в темную мантию по пути на одной из ферм. Оставшуюся алхимическую смесь он дал коню и все сработало как нужно, оставшийся путь он скакал галопом, пересекая «Путь Шакай» и леса близь города Роншар.

Добравшись до Одинокой гавани, у коня уже подворачивались копыта хоть он не выглядел уставшим. На одной из конюшен он отдал его взамен попросив другого. Конюх оказался отвратительный и отказался, Тасадор любил этих животных и не смел заставлять коня двигаться дальше. По итогу он просто оставил коня там и отправился в путь пешком, презренно посмотрев на конюха.

Дамайра встретила его объятиями, но ее опечалили известия, все же он уговорил ее отбыть с ним за море, к новой жизни. Спустя еще несколько дней про него уже спрашивали в Роншаре, а раз там значит и в конюшню Одинокой гавани скоро наведаются. Это все уже было не важно, Тасадор и Дамайра отплывали в Ут'уум из гавани Мельфов.

Так начался золотой век их счастливой жизни в землях Ут’уума. Спустя какое то время в новом доме они посетили равнину, где шло строительство Монолитного шпиля. Познакомившись с народом Ут’уума они поняли, что та земля им благоволит.

Караваны между городами и местом постройки шли без устали, благодаря обоим кочующим Карнаатцам. Утвержденная община охотно приняла такие интересные и полезные навыки, он обещал Мифильдору что придумает что-то и для колдунов. Дамайра и Тамар'Яди в те времена нашли общий язык как друзья от чего Тасадор даже ревновал временами. Они ему говорили в один голос чтобы он об этом забыл. Сам Мифильдор сказал что для живых было бы неплохо что-то такое. Дамайра одернула своего всадника и Мифильдора сказав, что им уже достаточно побега с Карнаата из-за таких исследований, смерти служащих здесь обернулись бы кошмаром снова.

Ивриил Харгарден тоже слышал разговор и не нашел эти идеи привлекательными, жизни служащих нельзя подвергать лишнему риску. Это место для великого шедевра а не для экспериментов с алхимией. Тасадор кивнул и они с Дамайрой стали заниматься тем, что у них получалось лучше всего. Конное ремесло, караваны снабжения к месту строительства и новая счастливая жизнь в Ут'ууме. Дамайру тоже охотно приняли в новую утвержденную общину, быть рядом с себе подобными лучше чем сидеть одной в лесах в полном одиночестве. До прихода к ней Тасадора она так жила во всяком случае. Обычные люди часто издевались над ней, когда она была маленькая. Дамайра ушла в лесную чащу на зов древних голосов, когда терпение закончилось.

Дамайра со временем получила бесценный опыт, когда Томар’Яди начал показывать свои исследования с юга. Благодаря их работе, позже появились новые рецепты, на Ут’ууме редко выпадали случаи проверить их в действии. Удавалось порой взять живыми грабителей, на них и были опробованы некоторые новые зелья. Из всей той троицы Томар’Яди был счастливее всех, он мечтал в глубине души вновь заняться такими первопроходческими исследованиями.

Если грабитель падал в мучениях, то обычно Томар’Яди расстраивался, начинал листать записи и проверять ошибки, Дамайра вела себя так же. Только Тасадор вопреки всему из решал прекратить мучения головореза. Когда намекнул им про это, то получил внезапные, но справедливые ответы.

Дамайра: Ты же предлагал на равнине служащим попробовать это? Или уже забыл?

Томар’Яди: Ты не думал о благополучии людей возле постройки, с чего это ты сейчас озаботился этим червем? Скажи спасибо, что тебя вовремя вразумили, а то еще глотнули бы там ваши низкопробные варева.

Тасадор: Мне плевать на него, я вспомнил того коня в Синтельгарде, он дергался так-же.

Томар’Яди: А, воспоминания. Лошади это хорошо, когда верные..

Дамайра: У него странное отношение к ним, сколько я его знаю. Может за эту странность и полюбила.

Томар’Яди: Попробуй тут найти хоть кого-то без странностей, взять хотя бы сынишку Мифильдора. Вы видели что он делает?

Дамайра: Некро-зверинец? Такое трудно не заметить.

Тасадор: Некромант от некроманта, ничего удивительного. А вот что Мебиус делает? Магия земли или леса вообще не похожа на это. Да и та штуковина в его руках.

Дамайра: Черные и непробиваемые камни выходят по итогу, да еще и похоже разумные. Кажется, они издают какие-то голоса. Они нарастают вместе с высотой обелиска.

Тасадор: Земля для таких как мы что и говорить. Солнце мое, что этот слабоумный хотел от тебя?

Дамайра: Меня наверное. Это зелье он принял за эль из Тусельгарда. Ему вроде как даже понравилось по началу.

Тасадор: Думаю зря я поспешил облегчить его самочувствие.

Дамайра: Я рада что ты уболтал меня уехать с Карнаата, это действительно того стоило.

Томар’Яди: И все-же, где мы ошиблись? Что думаете?

Дамайра: Определенно дело в яде, возможно его слишком много или мало, может выдержка была большой или.... не знаю..

Тасадор: Перепроверю все, на коне все сработало идеально. А у этого возможно была чума, может поило в желудке вызвало отторжение?

Троица сомнительных на первый взгляд алхимиков пыталась изобрести новый эликсир. Зелье которое дарует возможность обходиться без воздуха в течении часа. Ингредиентов требовалось много, но лошади уже поддавались воздействию зелья. В некоторые составляющие входил “Лист раннего солнца”, “Яд скорпионов из Тусельгарда”, “Шелк пауков Имперской равнины” и “Лунная Лаванда”. Томар’Яди сомневался насчет последнего, но Дамайра уверяла в необходимости, иначе выдержка не будет идти равномерно между всем составляющим. Ингредиенты к тому же без Лунной Лаванды крайне агрессивно реагировали друг на друга. Такое зелье раньше никто не изобретал, планировали стать первопроходцами.

Современные познания в алхимии Ут’уума у таких людей как Мария, Димитру, Рин’Улаш и прочих из Гильдии “Вечерних листьев” это заслуга заложения трудов той троицы. Самое тяжелое в алхимии и по сей день это выдержка того или иного. Некоторые упорные алхимики древности могли потратить всю свою жизнь на новый рецепт, и даже порой не добиться желаемого.

Рин’Улаш в 28 веке именно этому обучал ни только Марию и Димитру но всех в Ут’уумской гильдии, хотя обучить такому полностью невозможно. Один ингредиент можно выдерживать несколько дней, а другой месяцами перед смешением до конечного результата. Порой ингредиенты заранее начинали готовить, постепенно подготавливая следующие чтобы по прошествии нескольких лет завершить создание нужного рецепта. Выдержка всех составляющих смесей начиная от самых долгих и заканчивая теми, которые подойдут в свежем виде.

На утро третьего дня, несколько воскрешенных тащили от кузни что-то похожее на огромную упряж и свисающей кольчугой, стало очевидно что это броней для Раэля когда он обращен в лесное чудовище. Тасадор приметил в кузне длинные связки цепей и изъявил желание забрать их, хозяин кузницы отдал желаемое сказав, что они уже давно висели без дела. По мимо снаряжения для лесного чудовища, Тар'Накай изготовил два клинка в качестве дара этому поселению.

Тар’Накай вручил один клинок в ножнах хозяину кузни, второй Дьякону, с наказом об оружии.

Тар’Накай(Призрак): «Солнечное затмение» и «Лунное затмение». Защита и отмщение, при посягательстве. Как при свете солнца, так и при свете луны.

Дядя Тамал хотел отправиться в поход, Тизельда очень переживала и была против, после всех потерь ей не хотелось потерять и его.

Ауриэль посмотрела на них и сказала, что им обоим лучше остаться. Тизельда разозлилась что ее сочли слабой, но Кроун подметил что это неправда. Только сильный, находясь на костре направит огонь в направлении врага. Пока нежить рубила всадников Дамхола, Зигфрида и Хайронда, то Тизельда уже была в огне костра. Узрев волну душ как спасение, она восстала духом и языки пламени под ней, устремились на врагов поблизости.

По итогу Тамал и Тизельда решили остаться с Шариатцами. Дьякон был рад новым гостям, еще и которые останутся, поселение тоже нужно кому-то защищать, подбодрив добавил от себя. В тот момент подошел хозяин кузни и сказал, что это правда, о защите поселения. Он протянул Тизельде «Лунное затмение» в знак, что это не пустые слова, он хозяин кузни, а не воин, а ей подойдет. Она обнажила черное колдовское лезвие и попросила Ауриэль дать ей обещание что они еще увидятся.

Ауриэль: В жизни или после нее, мы всегда теперь будем друзьями.

Тизельда: На том свете эль не попьешь и не обнимешь никого. Так что давай без этого.

Раэль: Я позабочусь о ней, не волнуйся ни о чем, позаботься о своем дяде, семья это главное.

Тизельда: Ты тоже береги свою медвежью шкуру.

Она обняла всех, Тизельда очень полюбила всех кто пришел в част отчаяния в земли Мара, и даже мысль об их утрате делала ей больно. Кроун уверил ее что поражения не будет. “Первые девять”, древний зверолюд да и промысел Вечной Матери за спиной у чародеев, разве можно проиграть с такой силой? Хаори и Дьякон поблагодарили за все и пожелали дойти до самого запада если потребуется, сгоняя всю мерзость в океан. Плотоядных рыб и существ в западной морской пустоши «Касау» больше чем песка в пустынях Тусельгарда.

Глава 3: Рождение Вечной Матери

28й век от “Эпохи забвения”. Легенда про начало известных времен и поколения первых чародеев темных исскуств.

Некромантии и подобной магии в те времена не существовало вовсе, только одна из четырех стихии, дарованные из вне стали доступны первым избранным. Искусства тьмы стали возможны гораздо позже, благодаря Кастинель и ее паломничеству. Это было уникальное проникновение в место, куда нельзя, пока жизненный путь не завершен. Это событие пропустило в Равахейм то, чего не должно было быть. Она вошла в место граничащее с запредельем и миром живых, закрепив событие клинком «Вечный Горн». Обитатели Туманных островов расспрашивали великий дух о том, что там находиться, когда та пробудилась. Кстинель не могла этим поделиться, ибо когда покинула то место воспоминание раскололось на множество осколков, которые не собрать воедино. Только черный клинок и новые силы, не относящиеся к стихиям, стали знаком что она там была, и вернулась обратно. Таким образом некоторые люди в Равахейме тоже начали видеть и слышать призраков, а позже и овладевать искусствами известными как Некромантия и темная магия.

Что правда, что сказки неизвестно в настоящем времени, но великому духу можно было верить на слово, рассказы о древней жизни на заре времен являются священными. Даже самый ветхий пергамент на Туманных островах или в Имперском архиве не рассказывал о таком. Халакс Ингариен перед походом своих дочерей на войну, переписывал все слово в слово, при последнем волшебном сне, дарованном Вечной Матерью всякому жителю Туманного острова.

* * *

766г. От Эпохи забвения. Эпоха без названия. Жрица Кастинель из цивилизации Дюкай.

На осколках старого мира, о котором ничего не было известно существовал языческий народ. Дюкай был одним из самых верующих народов того забытого времени. Эта небольшая земля была полуостровом современного Арандура, а позже смещением земных плит частично ушла в толщу океана, уцелевшие земли разошлись в разные направления мира. Символом поклонения являлся языческий бог, Багул «Краеугольный камень». Странная сущность, что обещала Дюкайцам магическое поколение в лице наследников, но взамен требовал ежегодную плату в виде 5 детей суммарно. Этому безоговорочно верило подавляющее большинство и многие многодетные семьи были готовы на такую жертву раде величия остальных потомков в будущем.

Однажды Верховный Жрец Такай выбрал в качестве подношения двух дочерей одной из Жриц в провинции Дюм. Кастинель пригрозила кошмаром всего его рода, если тот только попробует прикоснуться к ее девочкам. На следующий день она не нашла своих наследниц, с тревогой скиталась по окрестностям и искала повсюду. Один из жителей сказал, что Такай с дюжиной верных ему жрецов вели обоих девочек в направлении великой пирамиды. Когда Кастинель достигла места ритуала, верные Верховному Жрецу, «Харанжу Багула» не пустили ее в центр зала, младшей ее дочери уже не было в живых. Кастинель кричала, плакала смотря в центр зала с телом своего дитя на плите. Такай сказал, что хозяин пирамиды доволен и желает вторую завтра, в это-же время. А пока что, достаточно.

“Уточнение из сна от колдуна Сируи с Туманных островов, он видел сны ярче и понятнее других. «Харанжу Багула» это были 10 избранных мужей. Они не могли иметь своего потомства и им нашли применение в качестве защитников веры в той кровавой пирамиде. А мотив у них был самый очевидный, Багул даст им возможность зачать своих потомков. Так им было обещано во всяком случае”

Кастинель в порыве отчаяния устремилась в мистическую пещеру, из которой назад дороги не было. Хоть все ее мысли занимало спасение старшей дочери и отмщение за младшую, странный путь звал ее в глубины, словно ключ ко всему находиться там. Народ Дюкая боялся “Пещеры Вечности” даже больше, чем языческого божества.

Много любознательных жителей и паломников не вышли оттуда, едва переступив грань тьмы. Выход из нее исчезал едва потеряешь свет из виду, сменившись на еще один темный пещерный проход. Однако жрица полная боли на лице уверенно шла до самых глубин. Те кого называли проклятыми душами, уверенно и бережно вели жрицу указывая путь к истоку. В глубинах она дошла до тупика и темной скрижали на стене, монолит со странными символами и явно не рукотворного происхождения. Пока Кастинель смотрела на символы, небольшая область скрижали начала шевелиться и символы словно пазл открываться, образуя небольшое отверстие. Взглянув туда, она сразуже проснулась неподалеку от выхода из пещер, где поступал свет солнца.

Когда она проснулась, это уже была не та жрица что прежде, боли и печали больше не было, зато воссияла жажда разорения кровавой пирамиды. Это событие пропустило в Равахейм силы ранее невиданные. Все это подтверждалось клинком «Вечный Горн», который она оттуда вынесла, оружие из самого понятия вечности или, контролем над смертью в каком-то смысле. Клинок не был физическим предметом, обретал форму только по ее желанию. “Вечный Горн” всегда был неподалеку от Кастинель, или же ждал веления чтобы явиться в ее длань. Так-же были и непонятные по сей день “Цепи” это словно еще один дар, но она не вдумывалась в это на тот момент. Спасение Тианоры и отмщение за Кори, это все что волновало ее.

Вернувшись в языческий город, покрытая темными знаками, Кастинель сразу направилась к великой пирамиде. Еще при входе она убила всех «Харанжу Багула», преградивших ей путь и назвавших ее проклятой. Глупцы еще не понимали, что они посеяли. Такай собирался принести в жертву вторую дочь жрицы, она подобно фантому появилась у плиты и отсекла ему руку едва он поднял кинжал над алтарем, выпотрошила подобно свинье подняв за горло. Символы небытия запечатали все входы и выходы из храма, одно из ее главных намерений было недопущения побега кого либо, из наблюдавших за исполнением ритуала. Произнесла несколько слов в направлении пытающихся выбраться.

Кастинель: Прикосновение к детям, к вечности. Веление из запределья… цикл будет восстановлен.. а виновные наказаны.

Преисполнившись яростью, цепи из символов от ее кожи устремились ко всем в зале. Всех пойманных подняла к потолку, цепи стали вращаться затягивая узлы. Хруст костей и плоти были слышны у потолка, как и агония многих. Куски тел и багровый дождь посыпались на пол. Кастинель подняла лицо вверх и распахнула руки, умывшись. Внезапно выпотрошенное тело Такая начало обращаться в подобие Багула изображенного во многих местах тех земель и внутри самого храма. Человекоподобный монстр выше ее самой на несколько голов. Его тело восстановилось из кусков плоти павших на землю и стало больше походить на что-то божественное. Похож был он на небольшого Азаш-Ната.

Багул схватил ее за горло и поднял над землей, на ней начали появляться порезы. Но к непониманию его ни одна из ран не кровоточила и она не задыхалась, а улыбалась в его хвате.

В ее руке образовался клинок «Горн небытия» который она воткнула ему в горло. Багул пал на колени произнося что она проклята. Символы вечности на его теле начали кружить. Он потянулся к алтарю за источником силы, но был скован еще сильнее.

Кастинель: Нет… Это не проклятие… великое благословение. Поднявший руку на моих детей, примет забвение. Отныне и до последней эры жизни.. Жертвенный бог, так услышь мой завет…

Багул: Ты ничего не изменишь. Придут другие, гораздо хуже, ты познаешь еще большие утраты. Твои игрушки никого не защитят.

Несколькими ударами Кастинель обезглавила Багула и устремилась освободить своего ребенка. Поднявшись на вершину пирамиды стало ясно, что наступило затмение. Пирамида покрылась темными символами, начиная от места где стояла Кастинель и маленькая Тианора. Стоя на вершине со своим ребенком, низвергла голову Багула вниз. Обозначив конец этой веры и всяким жертвоприношениям прославляющим его.

Цепи черной магии развивались подобно кракену во все направления от Вечной Матери на вершине пирамиды.

Мнения Дюкайского мира разделились, проклята она или же это дар освобождения от жертвоприношений. Значимости это не имело никакой, пойти против той, которая убила их бога, не посмел бы даже безумец. Больше половины жителей в течении недели покинули город в страхе проклятия и смерти. Тех кто остался и уверил в чудесное перерождение жрицы, Кастинель провозгласила своими детьми. Жертвенная пирамида была разрушена до основания, все наречия в символах и узорах на строениях о Багуле стерты. Новый порядок подразумевал родословную, как при жизни, так и после.

Один неприятный для нее случай все-же произошел при всех изменениях. Кастинель услышала далекие голоса про сраженного. Она пошла в лесные глубины, пока не дошла до небольшого каменного монумента с уцелевшим изображением Багула. Ждала несколько рассветов пока шепчущий ни вернется. Один из покинувших город ранее пришел к скрижали вновь, произносил слова с восхвалением Багула и сожалением о падении. Надежда и благодарность за дар воды для его внучки Каири, глупец думал это дар за другую жертву. Вероятно ребенок только появившись на свет, смог что-то сотворить волшебное, и этот человек уверил в Багула.

Багул никому и ничего не дал за две сотни лет поклонения, ей открылись некоторые познания о ритуалах при его падении. Возможно поэтому и молитвы для него, теперь слышит сама Кастинель. Она знает что Багул обманывал Дюкайцев. Если кто-то и владел магией то это дар от великой вспышки четырех стихий, а ни его промысел.

Она равнодушно на него смотрела пока он не видел ее рядом. Лицо того человека наполнилось ужасом и раскаянием когда рядом он заметил Вечную Матерь вместо бога убийцы детей. Кастинель гладила его по голове и попросила посмотреть на это изображение еще раз. Начала бить лицом в монумент пока он не перестал шевелиться. Оставив в покое труп чародея, она посмотрела на покрытую кровью гравюру Багула и сказала.

Кастинель: Ты взял мою младшую и хотел забрать старшую. Твоего падения недостаточно. Я заберу все. Историю, пирамиду которую ты так любил, любого кто прошепчет слова с твоим именем и даже этот жалкий камень. Все забудут что ты существовал когда-то, все кроме меня. Никто и никогда больше не произнесет твое имя.

Символы вечности обмотали спиралью камень, скрижаль потрескалась и рассыпалась на осколки.

Это можно назвать ее личным гонением похожим на современную инквизицию, священным походом против языческого бога, отобравшим ее ребенка. Это можно оправдать любовью матери к своим дочерям. Эгоистично в отношении прочих детей того времени, которые не вышли из жертвенной пирамиды.

Халакс Ингариен в те дни сидел и писал на пергаменте все что видел, слово в слово, пока бесценные знания еще свежи в голове. Так же он дополнял пергамент со слов других обитателей Туманных островов если те видели что-то еще, чего сам не заметил или не понял. Такие колдуны как Сируи с его точностью снов это редкость, будь таких больше то и знаний на пергаменте было бы больше.

Великий дух много не помнит. Когда она убила Харанджу возле пирамиды то уже тогда почувствовала боль в голове по необъяснимым причинам. Это была последняя известная ей боль на момент забвения.

* * *

Легенда о рождении Вечной Матери и ее всеобщее последнее сновидение для каждого жителя Туманных островов. Внезапное пробуждение Кастинель и осознание себя как нечто большее в новой эре, древний дух жрицы. Божественное знамение для Туманных островов на кануне похода против тиранов и узурпаторов. “Похода Трибунала Веры”.

«Халакс Ингариен 2823г. Эпоха Восхождения»

АКТ 2

Глава 1: Новости о доме

Пока некроманты продолжали шествие к западу, на острове произошло немыслимое. Ворон доставил послание с пиратского корабля Маршала Таурона. Отделение Мара от Уул'Халипсиса в проливе “Ханар” было прекращено.

Владыка, немыслимое случилось. Набег из Нильхейма… и вероятно на побережье Ут’уума тоже. Мой флот идет обратно, я не позволю грабить наши земли кому бы то ни было. Если оставшиеся жители продержатся 5 дней, то грабители с севера получат свои сокровища… в небытии. В худшем случае мы заберем оттуда все и отплывем на Мар. Дух Капитана Хридуша шепнул, что первые восставшие из мертвых северяне, сейчас являются единственным оружием против остальных, пытающиеся пройти в глубины. Ярл Туцарк, кажется призрак Хридуша так его назвал. “Поход Трибунала Веры” на первом месте.. Но.. Лорд Маршал.. только не такой ценой. Земли добытые семьей Атоа, священны. Как и всякий житель острова.

“Маршал Фантомного Флота. Таурон Силапс”

Кроун: То чего я опасался, то о чем меня предупреждали.

Ауриэль: Папа, та девочка Луора и прочие. Они же все там. Как Великая Матерь допустила это?

Кроун: До нашей земли далеко, остается верить в ее промысел.

Ауриэль: Мы не должны были забирать оттуда практически всех.

Кроун: Это мой просчет. Не знаю откуда северяне узнали о нашем походе. Может у них тоже есть те, что слышат усопших.

Кассилий: Похоже островов уже не боятся как раньше. Что будет с Некрономиконом?

Кроун: Ничего. Фантом убьет всех, кого сочтет угрозой. Книга останется в пещере.

Ауриэль: Там держатели мороза, судя по всему.

Кроун: И что? Вы с сестрой сотворили фантома из юнца Кардинала. А тот фантом убийца, маги для него развлечение.

* * *

Архинекромант поведал историю своего шрама на лице, шрама который сияет огнем когда тот зол. 2815г. Туманные острова.

Когда на в землях душ было спокойнее некуда, однажды туда прибыло двое непонятных юношей, Харам и Петр. По их рассказу они оба были сиротами и бежали от воин откудато с востока. Это было пожалуй, самое большое недоразумение на веку Кроуна, на первый взгляд. Ауриэль их видела один раз но не придала особого значения этому. Кроун как раз в то время перебирал древние записи в поисках таинства сотворения фантомов, он чуть ли не боялся что оно утрачено.

Тем временем духи нашептали что те двое повели Луору “Маленькое солнце” играть в пещеру неподалеку от южного побережья. Один из духов был очень обеспокоен настроениями того кто был младше, Харамом. У него был какой-то странный кинжал от которого разило его собственной кровью. Кроун воскресил несколько десятков пиратов и устремился к пещере.

Когда Архинекромант прибыл, то узрел в пещере привязанную к камню девочку, братья отчерчивали кровавые руны на земле и стенах, они намеревались сотворить из Луоры что-то. Мертвых пиратов Харам разил кинжалом, кровь покидала свежие трупы подобно фрукту, из которого выжимали все до суха. Петр крушил нежить на право и на лево булавой из “Двимерита”. Кроун получил рассечение лица от Харама в той пещерной битве.

Кроун впустил в себя 16 пиратских призраков из команды западного Корабля “Сакаморо”, овладев искусствами 16 клинков Арандурских пиратов. Он поймал руку Харама в которой был кинжал и ей же сделал удар в горло его брату. Великан Петр пал на землю корчась и захлебываясь собственной кровью. Харама Кроун обнял силой перед собой и в него же воткнул собственный мерзкий кинжал. Пока Архинекромант это делал то призрак Митрейна нашептывал про ритуал сотворения фантомов. Он начал попутно впускать в Харама черную магию пока тот был на границе жизни.

Харам исчез из объятий и появился вновь, Кроун глядя на него был на пике гнева и собирался продолжить бой, рассеченное лицо Кроуна сочилось кровью но горело красным. Фантом Харама не подавал признаков эмоций, от него веяло пустотой и полной покорностью. Луора была напугана, Кроун ее развязал и утешил на сколько умел проявлять чуткость. После этого подоспели Таурон и Атопос на шепоты призраков о движениях на южном побережье.

Таким образом Архинекромант обрел фантома, который был назван “Хагал”. Добродетель давно покинула душу Харама и по сему вся его суть обратилась в Фантома, о разделении души речи и быть не могло, как было с фантомом “Апохелионом” при Ут’умбаркой битве. Призрака Петра, Таурон, Идрииль, Ауриэль, Кассилий и прочие чародеи долго пытали за эту попытку злодеяния на их земле. Даже после смерти, Петр каялся и клялся, младший брат уверил его в сотворении портала к Хаосу, который дарует им бессмертие за это дитя.

Луора это особенный ребенок, который стареет крайне медленно, она все еще выглядит на 9 лет, но ей уже гораздо больше 20. Это еще одна история о царстве Хаоса, которое стремиться нести зло в Равахейм. Черная магия и зло, такие понятия имеют множества цветов, размытых цветов.

Ауриэль: Можете освободить того фантома? Он же пойдет резать северян?