Читать книгу: «Когда искушение становится работой», страница 2

Поэтому поход к Олегу ощущался даже острее похода к священнику на исповедь.

Секретарша провела меня в просторный кабинет и закрыла за мной дверь.

– Добрый день, – поприветствовала я и тут же пожалела.

Возле стола из эбенового дерева стоял не только Олег, но и его мать. Судя по всему, я прервала их разговор. Мне сразу же стало неловко.

Агнес Халлер была женщиной, внушающей страх всем. Овдовела неожиданно и с тех пор сама лично правила миром, который создал еще дед ее мужа. Женщина с мертвой хваткой. Она была подобна белой розе в саду сплошных алых лилий выращенных Халлерами. Щеки ее украшал румянец, а ее вытянутое лицо с большими синими глазами обрамляли светлые густые локоны. На лоб падала искусно отделённая прядь.

На ней был костюм из багрового бархата с золотыми завитушками по плечам. На шее торчало черное кружево. Образ дополняли черные лакированные туфли на шпильке и такая же блестящая сумка в руке.

Эту женщину следовало поместить на развороты энциклопедий. Поистине зверь в облике вельможи.

Ее глаза злобно сверкнули, когда хлопнувшая дверь заставила ее обернуться на меня.

– Договорим дома, – сказала Олег и женщина, взглянув на сына вышла.

Ей стоило отдать должное. Как только ее взгляд коснулся лица любимого ребенка он в миг утратил всякую злобу. Был наоборот нежен, как прикосновение легчайшего шелка к коже. Как свет рассвета по утру. Как поцелуй.

Агнес ушла, хлопнув дверью и тогда я впервые смогла взглянуть на Олега вблизи. По-настоящему рассмотреть его.

Он стоял у стола всего в паре метров от меня, но казался недосягаемым как самая сокровенная тайна. Я ощущала силу исходящую от него, идущую рука об руку с отвагой, что помогла ему пройти через пики завистников и легионы тех, кто стремился разрушить наследие его семьи. Настоящий воин в простых брюках и серой рубашке. В смуглых руках он сжимал книгу. Красную, с золотым обрезом.

– Так ты? – его голос прозвучал сладко, но не словно дорогое вино, а скорее сладкая вата, купленная в парке.

– Анна, – сказала я. – Вы хотели меня видеть. Я делала концепцию бассейна.

– Ах, точно, – Олег улыбнулся и обойдя стол сел в кресло.

Книгу он спрятал в ящик рядом.

Я подошла, ближе ожидая что он скажет дальше, но к моему удивлению парень выдержал секундную паузу. Он осматривал меня. Его серые глаза скользили по моему лицу. По волосам. По белой рубашке. По джинсам.

– У меня всего несколько вопросов, – сказал он с таким видом будто меня и не рассматривал вовсе и вернувшись к моим глазам улыбнулся. – Я не займу много времени.

Я улыбнулась в ответ. Несмотря на то, что возможность разработать концепцию попала ко мне в руки совершенно случайно: все были слишком загружены, чтобы взять его, я особо не волновалась, что не справлюсь. Это был общественный бассейн со СПА и разными видами бань. Идея, воплощенная до меня тысячами людей, но все равно в один момент во время разговора мне показалось, что я стою у обрыва и спасти меня может только чудо.

Но Олег оказался совсем не таким принципиальным и резким как его описывали работники. Он просто спокойно разъяснил, что ему не нравится и я пошла вносить правки. На следующей недели я ходила к нему каждый день. Он стал даже звонить мне и сам вызывать. Иногда я бегала в его угрюмый темный кабинет по десять раз на дню. Вокруг быстро стали шептаться. Их можно было понять. Я и сама видела, что все совсем не так просто. Постоянные вызовы, личные беседы и совершенно очевидная симпатия. Я понравилась Олегу. А он понравился мне. В некотором смысле я чувствовала себя мотыльком стремящемся на пламя чтобы сгореть.

Но наш роман не стал достоянием общественности.

В «Альбатросе» были запрещены отношения. Подписывая договор, мы связывали себя обязательством не заводить романы в этих стенах. А после увольнения должен был пройти минимум месяц, прежде чем город согласился бы заключить брак между бывшими сотрудниками «Альбатроса».

Каждый день я знала, что сегодня опять встречусь с Олегом, загадочным и харизматичным мужчиной, который вбирал в себя свет и тени города, как никто другой. Каждая встреча с ним была как удар молнии – мгновение, которое разрывает тишину привычного мира.

Пока на горизонте не возник Олег, первые месяцы работы казались мне мятежными, сложными. Его непроницаемый взгляд и уверенные движения незаметно всколыхнули во мне чувства, которые я давно забыла. Последней моей влюбленностью был Леви. Еврейский парень из детского дома, где я росла. Мы расстались давно. Наши дороги разошлись и каждый выбрал свой собственный уникальный путь. Но прощание далось мне тяжело. Тогда даже подумывала отказаться от мечты лишь бы остаться с ним рядом. Но Леви мне не позволил, а я поклялась больше не связывать себя узами, которые не разорвать.

Однако Олегу удалось поменять и это.

Однажды, после долгого рабочего дня, когда в стеклянных стенах офиса уже не осталось ни одного лучика солнечного света, Олег пригласил меня на кофе. Тот вечер был особенно красивым. Нежным. Не похожим на то, что происходило, между нами, на работе. Казалось, Олег снял с себя какую-то невидимую броню и теперь больше не бог, а обычный смертный, гуляющий среди пожухлых листьев парка. Тогда наши разговоры перемещались между проектами и личными историями, как между водоворотами и спокойными водами реки. Я смеялась над его шутками, стеснялась, когда он смотрел на меня с неподдельным интересом. Каждый его взгляд казался мне обещанием, каждый жест – намёком на что-то большее.

Олег рассказал мне о истории парка. О том, как его дед боролся за его сохранение и о том, как уже несколько десятков лет никто не может выкупить особняк в самом центре этого зеленого острова. Оказалась, особняк был его давней мечтой, но как только его выставляли на продажу торги срывались и поэтому город принял решение пока оставить попытки его продать. Мистическое, таинственное место будто ждало своего хозяина и никого не подпускало близко.

В тот вечер мы много говорили, смеялись, делились историями из прошлого пока в один момент не оказались вдвоём в неопределённом пространстве между работой и чем-то более глубоким. По-настоящему личным. Я знала, что впереди нас ждёт буря, но не смогла, да и не захотела отказать соблазну. Впервые, моя жизнь напоминала сказку, какие я видела по телевизору.

Пятнадцатого ноября выпал первый снег. Город окутала едва заметная дымка чарующего сна, какая возникает перед приход зимы. Мир вокруг погрузился в сонливость. И люди, и деревья, и даже дома. Только Халлеры остались по-прежнему энергичными. Но и они поменялись. С первым снегом в Олеге что-то сломалось. Он стал нервным, иногда даже грубым. Вечно пропадал по вечерам и не поднимал телефон, когда я звонила. Если мы выходили в город, в кафе или театр, к концу он обязательно злился. Вел себя странно. Будто чего-то боялся. Мне сразу подумалось, что он что-то скрывает и я решила, что вот, сказка закончилась и он просто хочет расстаться. Мой разум захлестнула тысяча вопросов и омыло жутким чувством стыда и вины.

– Почему ты просто не скажешь мне правду? – зло спросила я, стоя в гостиной его строгого дома.

– О какой правде идет речь? – спокойно уточнил Олег, откладывая телефон и вставая с дивана.

Я нервно разгладила невидимые складки на вязаном платье.

– Не знаю, о том, что ты влюблен в другую?! – вспылила я. – О том, что твоя мать настолько против этих отношений? Что я твое прикрытие? Что тебе стало скучно? – Я всплеснула руками. – Да хоть какую-то правду!

Олег одарил меня улыбкой.

Его взгляд озорно просиял, как бывало в минуты заключения выигрышной сделки.

– Абсурд, – сказал он и проведя рукой по лицу вновь взглянул на меня с улыбкой. -С чего ты разбрасываешься такими обвинениями?

Я стиснула зубы, отчаянно желая узнать истину. Может Олег и не спал с другими, но он точно что-то скрывал.

– Ты ведешь себя странно последние несколько недель, – сказала я. – Вечно злишься, избегаешь меня, а когда мы проводим время вместе, то ведешь себя как мудак. Срываешься на меня по пустякам. Стоит ли вспоминать, что сегодня ты кричал из-за чертовых цветов, которые я забыла поставить в вазу?!

Под моим напором парень сделался серьёзным. Насупил брови и взглянул на меня по-настоящему. Казалось, Олег и вправду услышал меня, но потом все исчезло. На его лице вновь появилась улыбка и он, раскинув руки для объятий двинулся на меня.

Я запротестовала и вырвалась.

– Аня, ты просто выдумываешь, – заявил он, когда я отскочила от него к дальней стене. -Какие измены? Что за бред? А нервный я из-за работы. Сама видишь какой там бардак. Мы второй месяц не можем нормально закрыть.

– Так дело в работе? – фыркнула я. – Ты же врешь мне глядя в глаза.

Сложив руки на груди, я усмехнулась. Взглянула в серые глаза человека, в которого, как мне казалось, влюбилась. Напоролась на бесконечные, острые иглы его сознания.

Олег тяжело вздохнул. В холодном свете ламп он выглядел усталым и бледным. Я вновь почувствовала себя виноватой. Но теперь во мне зрело чувство другого рода. Вина смешалась с предательством, с обидой. Я испытывала что-то сродни тому, что чувствует палач, исполняя приговор. Ему жаль, что осужденный погибнет, но он знает, что тот сотворил и понимает – приговор заслуженный.

– Либо ты мне скажешь правду, либо я ухожу, – вздохнула я. – Мне не интересно строить отношения с лжецами, и я не позволю себя использовать.

Я видела, что Олег колебался. Долго смотрел на меня, казалось, ничего не видящими глазами. Потом что-то треснуло. Раскололось. Его взгляд переменился, и он спросил:

– Ты же знаешь церковь на окраине? Из серого кирпича. Ту, где мы делали проект по реконструкции. – Я кивнула. – А слышала о ней что-то выходящее за рамки проекта?

Я покопалась в памяти. Что-же там было…

Постройка 1800-сотых годов. Церковь возвышалась холме, окруженная могучими лиственными деревьями. Мне показалось, что холм насыпной. Позже священник сообщил Леше, что когда-то между валами находился арочный мост.

Снимок не смог бы отразить всей той мощи, которую излучала эта церковь. И пейзаж, висевший у входа, где здание частично скрыто за массивными стволами возрастных деревьев, также не способен был передать всю его красоту.

Церковь была одноапсидная, с трапезной и трёхчастным притвором. Четвёртый уровень завершался купольным сводом и массивным барабаном. Буквально, каждая деталь, украшающая здание, была необычной, отличалась от всего увиденного мной ранее. Когда я увидела ее впервые то поразилась, каким богатым на самом деле был этот город раз столетия назад кто-то смог позволить себе такую постройку. Удивляло разве что, что здание не принадлежало епархии. Священник, который встречал нас у входа показался мне тогда странным. Невысокий, щуплый, еще и заикался. Он не создавал вид человека, который бы смог управлять чем-то подобным. К тому же, судя по всему, церковь не пользовалась спросом. В остальном все было обычным.

– Помню странного священника, – сказала я и Олег только сильнее нахмурился. – Не знаю, церковь красивая, старинная. Настоящее наследие. Чего ты вообще про нее вспомнил?

– Потому что проект по реконструкции выйдет нам боком, – ответил Олег, вздохнув и сел на диван.

Я напряглась и шагнула ближе.

– О чем ты говоришь? – не поняла я.

В «Альбатросе» все говорили, что этот проект чуть ли не самый прибыльный за все время. Будто церковь заплатила какие-то неприличные деньги и все еще удивлялись почему. Да, про заказчика отзывались двояко, говорили, что с ним работают чуть ли не с самого основания «Альбатроса». Но Олег явно не разделял всеобщей радости. Он смотрел на меня угрюмым пронзительным взглядом.

По спине побежал холодок. Стало неуютно и я поспешила сесть напротив.

– Все дело в заказчике, – начал Олег, не сводя с меня глаз, будто хотел втолкнуть свои мысли мне в голову. – Он сложный человек. Нетерпеливый и вспыльчивый. Ненавидит все мирское и презирает все, и вся.

Я усмехнулась, вспоминая священника.

– Мне он таким не показался, – сказала я.

– А ты его и не видела.

Я удивленно повела бровью, а Олег продолжал:

– Заказчик не тот старик, который приходил в офис. Он просто доверенное лицо. Один из представителей церкви. У них там своя иерархия и все больше похоже на бизнес, чем на религиозное пристанище. Заказчиком выступает глава. С ним мы общались дистанционно. До ноября. Сейчас он приехал в город и останется здесь пока мы со всем не закончим.

– И что в этом такого? – не поняла я.

Я знала, что бывают сложные заказчики, бывают строптивые и нервные, но со всеми можно работать. Поведение Олега все равно оставалось для меня загадкой.

– Дело в том Аня, – он вздохнул. – Что эту работу не стоило никому брать. Мы с ней не расхлебаемся. Понимаешь?

Нет. Я не понимала. Но Олег смотрел на меня таким взглядом, что я не могла ничего с собой поделать и кивнула. Сделала вид, будто поверила. Будто не заметила, что он что-то не договаривает. И казалось, все наладилось. Тягучие склизкие лапы лжи, больше не ощущались так остро. Этот разговор мы больше не вспоминали.

Приход зимы мы праздновали вместе. Вдвоем в его доме на окраине города. Там было тихо, хотя немного мрачно. Олег всегда стремился сократить отвлекающие его факторы до минимума. Поэтому мебель вся была простая, хоть и очень дорогая, а цвета сдержанные, чаще серые.

С его матерью я старалась не пересекаться. Даже на работе обходила ее фигуру в бархате и брильянтах стороной. Эта женщина меня ненавидела. С ее точки зрения я была сиротой, что водит за нос богатенького мальчика, хотя за нос водили меня. В конечном итоге бедный мотылёк всё-таки подлетел слишком близко к огню.

Глава 3 Истинное лицо

Когда пришла зима сперва мне показалось, что тьма отступила. В сердце мне, растекаясь по жилам устремился огонь. Я была влюблена и быстро забывала обо всех разногласиях. Впервые за всю мою жизнь мне казалось, что судьба преподнесла мне подарок. Настоящий. С розовым бантом.

– Слышали вчера на спектакле у акробатки порвался страховочный трос, и она сломала обе ноги? – говорил Глеб, поедая чипсы сидя за столом в кухне. – Она попала в больницу. Диана сказала, что та больше не сможет ходить. Все. Конец карьере.

Я распахнула глаза и посмотрела на парня. Он приобнял Риту, сидящую радом, и немного встряхнул.

– А ты говоришь, что у нас работа сложная, – сказал он. – Девушка вон, считай жизни нормальной лишилась.

Рита покачала головой и вздохнула.

– А это точно? – спросила я, беря печенье из вазочки рядом. – Что девушка ходить не сможет?

Глеб усмехнулся и выпрямился.

– Конечно, Дианка же медсестра у нее, точно знает, – сказал он с видом гордого брата.

Я взглянула на Риту. Та побледнела. В детстве, когда мы жили в приюте, она часто лазала на его острую крышу и танцевала там. Мечтала стать балериной, пока однажды не съехала вниз по черепице и не сломала ногу. Очнулась в больнице со спицей в колене и запретом врача на любые нагрузки на целую жизнь вперед.

– В городе вообще в последнее время сплошные трагедии, – поспешила сказать я. – Читала, что на комбинате свиньи загрызли мужчину. Ужас.

– Да, да, – оживился Глеб. – Он вроде был еще жив, когда его нашли. А слышали, что было вчера в автобусе? – Мы с Ритой отрицательно покачали головой. – Там какая-то женщина бросилась прям под колеса и водителю пришлось резко затормозить. В автобус въехало три машины. Смертей нет, но пострадало пятнадцать человек. – Глеб повел бровью и взял еще чипсов. – Вообще Дианка говорит, что больница переполнена. Проклятая зима. Вечно какие-то форсмажоры.

Чайник закипел, и я разлила кипяток по чашкам. Белые нам с Ритой. Красная Глеба. Он сам ее купил. Яркая. Специально чтобы мы точно знали – она его.

– А давайте в выходные сходим в кино? – предложила Рита.

– Я не могу, – ответила я, подув на свой чай. – У меня работа.

– Олег тебя загонял, – фыркнула девушка. -Такое чувство, что ты только и делаешь, что работаешь.

– Знаешь же, что у нас в отделе завал.

– Знаю, – вздохнула она.

– Тогда сходим вдвоем, – улыбнулся Глеб и чмокнул ее в щеку.

Рита кивнула.

– Вот, соглашаешься, – улыбнулся он. – Может и выйти за меня замуж согласишься?

Рита засмеялась, отрицательно мотая головой. Глеб обиженно нахмурился.

– А вот Аня бы могла взять фамилию Олега, – задумчиво протянула Рита. – Или не согласишься?

Я пожала плечами.

– Не знаю. В целом я бы хотела. К тому же его фамилия открывает все двери.

– Это правильно, – кивнула мне подруга и взглянула на парня. – А вот я бы не стала брать фамилию мужа.

– Почему это? – удивился Глеб.

– Потому что, как и сказала Аня фамилию нужно брать если она открывает все двери, а не если гарантирует то, что меня отпирают за гаражами.

Глеб с улыбкой покачал головой.

На улице стоял гул. Даже сквозь закрытое окно до меня доносились звонкие голоса певиц, расхаживающих с гитарами у магазинчиков и кафешек. Всем было будто плевать, что сейчас четверг и мороз. Люди веселились, пили и не думали о кошмарах завтрашнего дня.

Я отпила чая и откусила печенья. Сразу стало как-то не по себе. Вкус сладкого кунжута показался мне отвратительным, но было терпимо и я проглотила. Быстро поняла, что это ошибка. В горло мне устремился огонь. Привкус меди и ржавчины оставался на языке, когда я поставила чашку на стол и зажмурилась, пытаясь совладать с тошнотой.

Тошнота.

Наверное, так плохо мне не было никогда в жизни.

Распахнув глаза, я поняла, что так просто не отделаюсь. Мне стошнит прямо сейчас от этого мерзкого привкуса на языке. Живот скрутило в ту же секунду. Я как в бреду бросилась в туалет под удивленные взгляды друзей.

Сидя на коврике между ванной и унитазом, я прикоснулась головой к прохладной керамике раковины. Во рту все еще стоял омерзительный вкус кунжута. Горло, казалось, рассекли ножом, так оно горело. Я вытерла губы рукавом домашней кофты и подняла взгляд. Надомной стояли взволнованные Глеб с Ритой.

– Ты как? – спросили они в унисон с таким видом, будто сейчас умрут от разрыва сердца.

– Печенье не пошло, – сказала я, поднимаясь и тут же замерла.

Меня снова замутило.

– Я же его ела утром, нормальное было, – сказала Рита. – Ты же его всегда любила.

Я кое как выпрямилась, поборов тошноту и взглянула на подругу. По ее лицу скользнула странная эмоция и я тут же прочитала ответ в ее глазах. В них отразилась моя догадка.

– Нет Рита, – отмахнулась я, выходя из ванной. – Даже не произноси это вслух.

– Раз мы с тобой подумали об одном и том же, значит что-то есть, – сказала она, остановив меня возле двери в мою комнату. – Хочешь я в аптеку схожу? Ты такая бледная. Нужно все исключить.

– Я просто отравилась, – сказала я.

– А если нет?

– Рита…

– Так о чем вы? – не выдержал Глеб стоящий все это время рядом.

Я взглянула на его растерянное лицо.

– Рита думает, что я беременна.

Парень с ужасом отшатнулся, будто я ему сказала, что больна чумой.

– От Олега? – выдохнул он. – Тебя же изживут из города если так. – Я непонимающе мотнула головой. – Ты что, Аня, мало того, что это скандал, так еще и его мать… Все в «Альбатросе» знают, что она тебя ненавидит, а если узнает, что ты беременна… Того и гляди мы с Ритой у тебя на похоронах окажемся раньше времени.

– Не так уж она меня и ненавидит раз Олегу плевать на ее мысли, – сказала я. – И я не беременна. Все.

Я закрыла дверь прямо перед их носом.

В глубине души я терзалась одними догадками с Ритой, но все равно продолжала надеяться, что мне полегчает и все закончится благополучно. Однако, когда наступила суббота я поняла, что с моим организмом что-то не так. Выяснилось, что еда, которая раньше была моей любимой теперь вызывала во мне отвращение. Меня тошнило минимум пару раз за день, а если я случайно съедала что-то непроверенное, то и того чаще. Это был кошмар. В конечном итоге я сдалась и сделала тест. Результат был неутешительным.

Стоя перед зеркалом в ванной, я смотрела на десяток положительных тестов на раковине и не знала, что делать. Было страшно и… Я боялась повторить путь своих родителей. Не могла перестать думать о них. О одиночестве на которое они меня обрекли. О всей той боли, что причинили своим отсутствием.

Сжав в руке последний тест, я взглянула в зеркало. Оттуда на меня смотрела измученная девушка в растянутой серой кофте. Выглядела я паршиво. Разве что волосы горели огнем, но и они не давали мне того шарма, с каким я могла заявиться к Олегу с новостью. Я хоть и была влюблена, но прекрасно осознавала природу наших отношений. Сейчас не могло идти речи о детях. Возможно в будущем, лет через десять, но точно не сейчас. Не спустя несколько месяцев рабочего романа. В душе я надеялась, что он обрадуется, но даже если нет, он не заставил бы меня убивать ребенка и не уволил бы просто из злости.

Я решила, что все ему расскажу. Переоделась в джинсы, сменила кофту на вязаный красный свитер и накинув дубленку вышла из дома. На улице мело так, что ничего не было видно. Дорога мне предстояла тяжелая. До Олега добраться от меня и так было сложно. Даже в хорошую погоду. Сегодня я решила вызвать такси.

У его дома я засомневалась. Там у входа стояла чёрная машина его матери. Они были вместе. Возможно так даже лучше. Пластырь надо отрывать резко. Так у Олега хотя бы не будет возможности обмануть меня.

Я медленно вошла в дом, с колотящимся от волнения сердцем. Подобное я испытывала разве что во времена жизни в приюте, когда тебя выводили на очередной осмотр перед приехавшими семьями, желающими обзавестись ребенком. Было волнительно и тревожно. В груди теплилась надежда, что тебя выберут. Но они не выбирали. Не в первый раз ни в сто первый. Я была тощей, с веснушками. Непослушное огненные волосы торчали в разные стороны. Никому не хотелось такую дочь. Сейчас может я и превратилась из гадкого утенка в лебедя, но что-то мне подсказывало, что беременная я стану слишком «сложной» для Олега. Он тоже не захочет видеть рядом с собой кого-то похожего на меня.

Дверь в дом оказалась не заперта, что было странно, ведь Олег всегда был помешан на безопасности и запирался на все замки даже если на улице утро. Мне подумалось, что так сама судьба благоволит мне. Возможно, всё не закончится катастрофой.

Я сразу услышала знакомые голоса, доносившиеся из гостиной, и медленно побрела по направлению к ней. Олег о чем-то спорил с матерью.

– Ты пойдешь туда, – говорила он. – У тебя как у Халлера есть свои обязанности. Хочешь, чтобы старания твоего прадеда канули в лету? А? – Я замерла у входа наблюдая из-за угла как Агнес гневно вскинула руки. – Если ты думаешь, что у тебя хватит сил уничтожить нашу жизнь, то ты ошибаешься!

– Я никогда не говорил подобного! – возмутился Олег. – Просто все это звучит как бред! Неужели нельзя разорвать этот порочный круг?

Агнес вздохнула и посмотрела на сына.

– Каждый вносит свою плату Олег. Сегодняшнее собрание, это обязательная процедура. Как и все ты обязаны там присутствовать и выказать уважение. Поэтому ты придешь в эту проклятую церковь Рафаила, сегодня ровно к девяти и будешь улыбаться всем, как и положено на празднике воссоединения.

Олег долго смотрел в глаза матери, но потом сдался и кивнул.

– Ладно, – сказал он. – Я понимаю. Просто все это так неожиданно.

– Мы готовились к этому двадцать лет, – сказала Агнес и на ее губах поселилась печальная, мечтательная улыбка.

– Ты готовилась, для меня же все в новинку.

Агнес, успокаивающе коснулась плеча сына.

– Все будет хорошо, -сказала она и убрала руку. – Только не вздумай тащить туда девчонку.

– Но…

– Это не обсуждается, – отрезала женщина. – Она не часть семьи, не часть истории и ей нечего предложить, а значит нечего делать рядом с нами.

Эти слова больно ранили меня, но я заставила себя проглотить обиду, ожидая, что Олег заступится за меня, но он лишь сдержанно кивнул. Агнес еще раз улыбнулась сыну и вышла на кухню. Пришло и мое время показаться из укрытия.

– Аня? – удивился Олег и сразу нахмурился, видя мое серьёзное, наверняка измученное лицо. – Что-то случилось? Ты выглядишь бледной? Все хорошо?

– Нам надо поговорить, – выдавила я из себя и вымучено улыбнулась.

– А это не может подождать до завтра, просто сейчас не самое удобное время…

– Не может, – перебила я.

– Ладно, ты только не нервничай.

Олег обнял меня за плечи и усадил на диван. Он улыбался. Так тепло смотрел на меня. В нем было столько любви и понимания, столько ласки в глазах. Даже и не скажешь, что секунду назад он предстал передо мной совсем в другом обличии. Возможно, я ошибалась, и Олег любил меня настолько чтобы принять.

– Что ты хотела мне сказать? – спросил, он, вглядываясь мне в лицо. – Что-то случилось?

Я не знала, как признаться. Собрала остатки силы.

– Олег, я… я беременна, —объявила я наконец, борясь с волнением.

Лицо Олега переменилось. Он отшатнулся. Стало душно. Хлопнула дверь и в комнату вошла его мать. Возможно так даже лучше. Пускай и она знает правду.

Я убеждала себя в этом.

Убеждала, смотря в бледные лица Халлеров.

Агнес, ничего не понимая, остановилась на пороге, будто ощутила холодное напряжение в воздухе. Я видела, как мои слова повисли между ними, как неоплаченный счет, который теперь необходимо было выкинуть.

– И как давно ты знаешь? – спросил Олег поднимаясь.

– Я только сама узнала.

Я пыталась словить его взгляд, но он больше не смотрел на меня.

– Значит еще есть время…

– Время на что? – спросила я, страшась ответа.

В этот момент мне все было ясно по лицу Олега. Я уже слышала, как рушилась моя жизнь.

– Сделать аборт, конечно.

Тогда все и рухнуло окончательно. Палач вознес свой топор над моей головой и ловко воспользовался им.

– Я не стану этого делать, – мой голос задрожал, и я медленно понялась с дивана. – Не хочешь ребенка ладно, я забуду, что ты его отец, но убивать его я не стану.

В животе у меня все скрутило от взгляда Олега. Внезапно я поняла, что он не просто раздосадован новостью, а зол. Взглянула на Агнес, но та к моему удивлению молча стояла у стены с ничего не выражающим лицом. Я попыталась объяснить, что ребенок не станет концом жизни, что справлюсь сама, но чем дольше я говорила, тем больше искажалось лицо Олега.

Это было не то, что он хотел услышать. Я тоже в душе ожидала поддержку, а наткнулась на злость. Сердце снова забилось быстрее, и я умолкла. В комнате воцарилась мучительная тишина. Инстинкт подсказывал, что мое решение может изменить все в их жизнях. Олег долго смотрел на меня, а потом спросил:

– Ты что, с ума сошла? Тебе, больше нечем заняться? – Он шагнул ко мне ближе, и я попятилась, боясь его безумного взгляда. – Какие дети? Сейчас же не до этого! Ты должна сделать аборт.

Сейчас не до этого.

Не до этого.

В моей голове проскользнул вопрос не думали ли мои родители также, отдавая меня в приют. Я почувствовала, как подступают слеза. Стало мерзко и тошно.

– Я не могу, Олег, – сказала я как в бреду. – Я тоже росла в детдоме. Я не хочу повторить судьбу, которая меня туда привела.

Лицо Олега исказилось, но я стояла твёрдо, готовая отстаивать свою жизнь и своё будущее. Он бы не смог меня переубедить и наверняка уже понимал это.

– Если ты оставишь ребенка, то я уволю тебя, – объявил он. – Сделаю так, что ты не найдёшь работы в этом городе. Понимаешь?

– Увольняй, – тихо ответила я, стараясь сдержать дрожь в голосе. – Да, это будет сложно, но я не пожертвую своим ребенком ради твоих страхов. Я заслуживаю право на выбор, даже если он тебе не нравится.

Снова стало до жути тихо.

Глаза Олега потемнели от гнева, и я почувствовала, как напряжение в комнате нарастает. Агнесс, наконец, вмешалась, обрывая молчание:

–Олег, подумай, это же все меняет. Может быть, ты не все понимаешь? Ей нужна поддержка, а не угрозы. Ребенок Халлер как и мы. Первенец.

Олег вздрогнул от слов матери и обернулся к ней.

– Халлер как и мы? – презрительно усмехнулся он. – Бред. Этот ребенок не начнет новое поколение Халлеров, не с моей подачи.

Я смотрела на него, и внутри меня всё закипало. Мне было не понятно, как он мог быть таким жестоким.

– Олег, – предостерегла его мать, но тот уже отвернулся.

– Я не могу верить в твой выбор, – сказал он мне становясь ровно напротив. – Ты же не осознаешь, что мать – это не только привилегия, но и бремя. Откуда тебе вообще знать об этом?

– Я не позволю тебе решать за меня.

– А ты глупее чем я думал, – усмехнулся он. – Решила будто можешь прийти сюда и отстаивать свои интересы? Аня, ты же никто. Щелчок и город о тебе даже не вспомнит. Что ты будешь делать? Какую жизнь дашь ребенку? Ничтожную. Он вырастет в вечных мечтах достигнуть того, что ему не светит, как и тебе.

– Я не могу поверить, что ты так думаешь, – прошептала я. – Я не хочу, чтобы мой ребенок испытывал ту же пустоту, которую испытала я. Я смогу дать ему лучшее, даже если это потребует от меня невозможного.

Олег расхохотался.

– Лучшее? Скажи мне, как? Ты думаешь, что одной только мечтой можно создать семью? Ты живешь в иллюзиях, Аня.

– Ты не знаешь меня! – вспыхнула я. – Я не боюсь. Я могу дать этому ребенку то, что не получила сама. Да, я росла в приюте, но это не значит, что я не смогу быть хорошей матерью.

Олег, казалось, был готов взорваться от ярости. Его губы скривились в недовольной усмешке, он вновь шагнул ко мне ближе, но я стояла на месте.

– Но я не позволю, – прошипел он. – Я сделаю всё, чтобы ты пожалела о своем решении.

Было так больно. Мерзко и липко. Я почувствовала, как слова Олега ранят мою душу, вызывая бесконечный поток сомнений. Как я могла вообще верить ему. Почему решила, что он хороший человек? Как влюбилась? Каждый его упрек звучал как печать на приговоре, но я не могла позволить себе сдаться. Я повернулась к Агнес, ища в её глазах поддержку, но она была холодна, как и всегда. Что ж, раз они решили уничтожить мою жизнь, может мне удастся нарушить их покой первее.

Отвратительно. Обидно. Я вновь чувствовала себя одинокой.

На продолжение этого нелепого спора у меня не осталось сил, и я ушла. Переступая порог своей квартиры, я думала о будущем. В моей голове все еще звучали слова Олега о том, что я бы все равно не смогла стать хорошей матерью.