Время на исходе

Я налила себе стакан воды, который чуть не выронила, когда услышала шорох у себя за спиной. Но это была тётя Таня, которая только что вернулась из больницы. Вид у неё был ужасный.

– Ты почему не спишь? – спросила она меня, но как-то безучастно.

– Кошмар приснился, – соврала я, разглядывая её.

Тётя устало опустилась на стул.

– Завари-ка мне чаю, милая, раз всё равно на ногах.

Когда мы сели рядом с двумя дымящимися чашками, она заговорила:

– У меня пациент умирает. Мне так жалко его. Так жаль его родителей. Они боролись, но проигрывают эту битву. Хорошие люди. Я знаю их уже много лет. И Тёмка тоже… такой хороший мальчик… А Тая лекарство забыла… как мне ей его теперь?..

– Т-тёмка? – перебила я, с трудом ворочая языком, он как будто распух и прилип к нёбу. Мало ли Тёмок живёт в Москве? Но почему так сжалось сердце?

– Да. Сейчас, – тётя достала из сумки телефон и нашла в галерее фото. – Вот он.

Я взяла в руки телефон, не в силах сдержать дрожь во всём теле. От плохого предчувствия во мне будто выросла бетонная плита, которая душила меня изнутри.

Наверно, это были какие-то игры разума. Я видела его, моего Артёма на экране телефона моей тёти, и мне казалось, что это не он. Просто кто-то очень похожий на него. И ещё эти слёзы на глазах. Наверно, из-за них я так плохо видела и не могла точно сказать, что это не он.

– Когда я это случилось? – спросила я тихо-тихо, боясь услышать ту дату, когда я должна была приехать в Москву.

– Уже девять месяцев назад.

Мой мозг отказался воспринимать эту информацию и отключился.

Очнулась я на полу кухни от резкого запаха нашатыря.

– Ну-ну, давай, приходи в себя. Вот так, молодец. Не думала, что ты такая чувствительная.

Тётя помогла мне сесть, а потом и подняться на ноги. В глазах у меня темнело и всё расплывалось.

– Пойдём, положу тебя в кровать.

Уже лёжа в постели, я попросила:

– Тёть Тань, а скажешь мне его домашний адрес?

– Чей? Тёмки? Зачем это?

– Ну… тебе же надо какие-то лекарства передать… Я бы отвезла.

– Хорошо, если это не помешает твоим экзаменам.

– Нет-нет, – я замотала головой, и перед глазами снова поплыл туман.

– Тогда ты меня очень выручишь, милая. Попробуй поспать.

– Хорошо, – я закрыла глаза в знак согласия, не рискуя больше вертеть головой. – Тёть Тань… он умрёт?

– Не думай об этом, дорогая. Спокойной ночи.

***

На следующий день я с пакетом, в котором лежали лекарства, стояла у подъезда пятиэтажного дома в самом центре столицы. Почему-то Москва в пределах Садового кольца мне всегда представлялась безжизненной и холодной. Офисы, бизнес-центры, магазины и рестораны-кафе без конца. Где здесь должны жить люди? Но оказалось, что если слегка свернуть с Большой Якиманки, то ты окажешься в небольшом и уютном дворике. И сразу затихает шум многомиллионного города.

Я неуверенно набрала номер квартиры на домофоне.

– Да?– ответил мне пустой голос спустя несколько звонков.

– Я от Татьяны Михайловны. Она…

Я не успела договорить, домофон запищал, впуская меня внутрь. На третьем этаже я остановилась. Рука потянулась к звонку, но тут же щёлкнул замок, и дверь передо мной открылась.

Женщина с тёмными кругами под красными глазами смотрела на меня безучастно, как будто снова спрашивая, кто я такая.

Я протянула пакет с лекарствами.

– Вот, тётя Таня, то есть Татьяна Михайловна просила… – мямлила я, позабыв поздороваться.

Вид у женщины был такой жалкий, что я не могла смотреть ей в глаза и разглядывала квадраты на полу.

– Спасибо, – прошелестел голос.

Я не знала, что мне ещё сказать или сделать. Но уйти просто так я не могла.

– П-простите, я знала Артёма, – преодолевая спазм в горле, начала я и посмотрела на его мать. Её лицо выразило лёгкое изумление. – М-можно я зайду? – брови женщины поползли ещё выше, а в опустевших глазах читалось недоверие и сомнение. – М-мы… мы общались через интернет, – попыталась я объяснить. – Я могу показать переписку, – пыталась убедить я, надеясь, что всё же это не понадобится.

Женщина ничего не сказала, только сделала шаг в сторону, пропуская меня внутрь.

Мы сидели на кухне. Мама Артёма, Таисия Сергеевна, приготовила мне чай. Я совершенно не знала, о чём с ней говорить. Тишина стояла гробовая. Я слышала через приоткрытое окно, как тихо бухнула входная дверь, где-то кричали дети, как тикали старомодные часы на стене и топали соседи наверху.

– Мне очень жаль, – решилась я заговорить первой. – Артём… он был очень талантливый.

– Да, – тихо и отстранённо ответила Таисия Сергеевна и снова уставилась на свою чашку.

Я сделала глоток и предприняла новую попытку.

– Как… как это случилось?

– Авария. Никогда не смотрел по сторонам. И телефоны эти…

Мне кажется, ей не очень хотелось со мной говорить, и я сама не знала, что я тут делаю.

Я снова отхлебнула чай. Неужели его маме даже не хочется узнать обо мне побольше? Но она казалась абсолютно равнодушной к моему присутствию. Наверно, это нормально для того, кто собирается отключить своего сына от приборов, которые поддерживают его живым уже девять месяцев.

Эта мысль снова вернула меня к вопросу: как это возможно? Мы переписывались с Артёмом. Я видела его записи. Всё происходило сейчас, в реальном времени. Он пропал несколько недель назад. Но до этого он был реальный, живой, настоящий. Я не могла его выдумать!

Вдруг я услышала тихий пассаж гитарных струн и вскинула голову. Показалось?

Да нет, мелодия продолжала звучать, и я узнала её. Это была та самая песня. Наша песня. Time Is Running Out.

– Вы слышите?

– Что? – Таисия Сергеевна подняла на меня усталые глаза.

– Можно я посмотрю комнату Артёма? – попросила я. – Пожалуйста.

Она сделала слабый жест рукой – дескать, иди, мне всё равно.

Я поспешно встала и пошла на звук.

Дверь, из-за которой доносились звуки гитары, была закрыта. Я, наверное, сошла с ума. Сделав глубокий вдох и выдох, я нажала на ручку и вошла в комнату.

Думаю, что мне полагалось закричать, или упасть в обморок, как вчера, или… не знаю, может, описаться от страха. Но я только молча стояла и смотрела на Артёма, который сидел на кровати и играл песню любимой группы.

Наконец он посмотрел на меня.

– Привет. Я ждал тебя. Знал, что ты придёшь.

– Ты… ты… ты… – слова не шли.

– Ещё не умер.

– Но…

– Я где-то посередине. Я застрял. И не могу уйти.

Я хотела задать ему сотни и тысячи вопросов. Мне было уже плевать, насколько всё это реалистично или нет, чокнулась я или пока нет. Я хотела узнать, как это возможно? Ведь призраки, с моей точки зрения, не умели переписываться в аське и играть на гитаре. Но вот передо мной Артём, и он играет на гитаре, я слышу его… Интересно, я могу дотронуться до него?

Не думая, что я делаю, я быстро прикрыла за собой дверь и сделала несколько шагов к нему. Протянула руку. Он отложил гитару и осторожно пожал мои пальцы. Я ахнула. Так не бывает. Это ненормально. Я точно двинулась умом на почве несчастной любви.

Артём встал, и я впервые смогла оценить, насколько он выше меня на самом деле. Какие у него красивые карие глаза. Добрые. И пальцы, которые сжимали мою руку… это были те же самые пальцы, которые гладили меня ночью по волосам. То есть он и правда приходил ко мне? Это были не сны? Так я и спросила.