Приключения Сони в картинной галерее

– Очень.

При этом она вложила столько старания и напряжения, что это отразилось в её взгляде, устремлённом на Адри. Тот среагировал мгновенно:

– Сонь, всё. Мы все устали. Это заметно. Давайте отдохнём. Оля, ты согласна? – Адри ласково легонько положил девочке руку на плечо.

Оля тут же закивала:

– Да, да, устала.

– Вот и хорошо, – вновь подобревший Адри прошёл к самому дальнему углу библиотеки, самому, пожалуй, уютному в этой комнате и не просматриваемому от двери – тому, где был камин, достал свои краски и начал что-то рисовать.

Девочки подошли ближе и увидели, что он рисует кровать, подушки, большое одеяло.

– К тому же, – продолжал говорить толстяк, – подходящего места для отдыха может больше не представиться.

Покончив с предметами для сна, Адри начал пририсовывать что-то к камину.

– А это зачем? – подошла к нему Оля.

– Это заслонка, чтобы огонь никого не обжог. Хоть он и нарисованный, но здесь такое странное место…

– А можно мне узоры пририсовать? – Оля мило скорчила просительную мордочку.

– Ну… Э… Конечно, можно. Только смотри, аккуратнее, – растаявший от умиления Адри протянул ей кисть, но у той в руках уже был свой рисовальный набор с тонкой гибкой кисточкой, с палитрой в форме… Соне показалось, что палитра Оли меняет форму – только что была лепестком, потом стала розочкой, потом… Впрочем, Соня не была уверена в правильности своих наблюдений: ей так и не удалось толком рассмотреть Олину палитру. Девочка стояла к ней спиной, а заглядывать через плечо, доставляя малышке удовольствие своим к ней интересом, Соня считала ниже своего достоинства. Кроме того, над Олей возвышался Адри, загораживая собой всё пространство, и, самое главное, Соне очень хотелось спать.

Оля, тем временем, рисовала. На каминной заслонке извивались тонкие, изящные узоры с листочками и распустившимися цветами.

– Очень красиво! – восхищённо произнёс Адри. – Где-нибудь учишься этому?

– Нет, я… – Оля запнулась, по её хорошенькому личику пронеслось облачко, трудно было сказать, сколько эмоций сменилось на нём за одно мгновение.

– Э-э-э… В смысле, я… учусь этому, – наконец, произнесла она. – Только…э-э-э… Мне не очень нравится, как… Как там учат… Я сама…

Где там, было не совсем ясно, однако Адри, видя, растерянность Оли, сменил тему:

– Понятно. Но в любом случае, это красиво.

Андрей Андреевич поднялся с корточек и приглашающим жестом указал на спальные места.

Оля, дорисовав узоры, первой залезла под одеяло и завернулась в него с головой, словно кокон. Соня, мгновенно забыв, что она уже взрослая и умная, бросилась на своё место и стала отнимать одеяло у Оли с воплем: «Отдай! Мне тоже накрыться, между прочим, нужно!»

– Не-е-ет! Я – гусеничка! – захихикала малышка, умудряясь прятать все концы своего кокона так, что Соне никак не удавалось её развернуть.

Адри глядел на милую Олину проделку, улыбаясь. Конечно, он дорисовал бы второе одеяло – для Сони. Но последующие события развернулись с такой быстротой, что сделать он ничего не успел.

– Отдай, дура! – Соня всё-таки ухватила за край одеяла и рванула его на себя.

«Гусеничка» не только вылетела из кокона, она и упала за кровать, угодив головой прямо на каминные ступеньки. Библиотека взорвалась от детского рёва. Адри поспешил её поднимать, одновременно доставая из воздуха краски, чтобы нарисовать лёд для шишки, уже начавшей набухать на чистом Олином лбу. На Соню он даже не взглянул. Только теперь Соня осознала, что натворила.

– Я… Я не хотела. Это случайно, – залепетала она, но Адри упорно не обращал на неё внимания.

Он держал плачущую Олю на руках, приложив к шишке лёд. Холод, мало по малу, начал приглушать боль, девочка стала затихать. Постепенно её сморил сон. Адри, не спуская малышку с рук, осторожными движениями, чтобы не разбудить её, взял кисточку, провёл по одеялу, разделив на две части, уселся с Олей на руках на пол, облокотившись спиной о выступающий бок камина и упершись плечом в стену, вытянул ноги, устало прикрыл глаза.

Соня ещё долго смотрела на его выглядывающее из-за камина пухлое, как подушка, плечо, на котором покоилась растрёпанная Олина голова. Долго не решалась двинуться с места, наконец, улеглась, накрылась своей половинкой одеяла, но сон не приходил. Внутри шевелилось неприятное чувство: вина смешалась с обидой и жалостью к себе. «Почему? Почему? Почему все беды сыплются на меня? Почему Адри не понимает, как мне трудно? Зачем мы вообще встретились с этой Олей? – мысленно спрашивала Соня, её губы беззвучно шевелились, – Во всём она виновата. Во всём! Не-на-ви-жу». По щеке, прижатой к подушке, потекла горячая слеза, тут же намочив наволочку и прядь волос до самых корней. Щеке стало неприятно. Соня моргнула, надеясь прогнать остатки ненужных слёз. Но вопреки собственным ожиданиям зарыдала, беззвучно, и от того ещё более горько. «Возьму и уйду от них. Ничего, сама справлюсь, пусть не быстро, но справлюсь. Посмотрим тогда, как он заговорит»…

Глава 13.

«Аппетит» с сюрпризом

Соня проснулась. Голова была, словно чугунная, в ней с трудом поворачивалась каша из спутанных мыслей. Девочка приподнялась на локтях, огляделась. Та же библиотека, тот же камин. Всё та же триклятая картинная галерея. Из-за камина всё ещё выглядывало пухлое плечо с рассыпанными по нему золотыми кудрями, всё так же неподвижно были протянуты ноги Адри в огромных пыльных ботинках. Видимо, он и Оля ещё крепко спали. Оля… Ну, конечно!

Мысли вдруг разом выстроились, голова просветлела, Соню словно обожгло: она вспомнила, что случилось до сна: маленькая дурёха приложилась башкой о ступеньку камина.

– Я теперь ему неприятна, – подумала Соня, уставившись на ботинки Адри. – Какой мне теперь смысл обременять их своим присутствием? Уйду».

Соня представила, как Адри проснётся, обнаружит, что она пропала, испугается, расстроится, кинется её искать, в конце концов, поймёт, что был неправ на её счёт и что во всём виновата Оля. Воображение рисовало ей, как эти двое попадут в ловушку, и как в нужный момент появится она, Соня, «Держитесь, я иду! – крикнет она и спасёт их. «Соня, прости, я был неправ», – скажет Адри. «Ничего, я тебя давно простила», – ответит она.

Соня была уже у выхода из библиотеки. Взявшись за ручку двери, она обернулась, чтобы в последний миг посмотреть на спящих товарищей, но не увидела, их надёжно загораживали полки. «Соня, остановись, не делай глупостей!» – услышала он вдруг басистый голос. Он звучал у девочки в голове, и Соня, конечно, узнала его⁴. – Это опасно даже с оберегом!»

«Они у меня ещё попляшут», – злобно вклинилась другая мысль.

Басистый голос ещё что-то пытался возразить, но было уже поздно. Соня выскользнула из библиотеки, без единого звука прикрыв за собой дверь.

Коридор был безмолвен и пустынен. Соня удивилась, обнаружив, что стоит на ковровой дорожке, которой раньше точно здесь не было. Помедлив, она беззвучно зашагала по ковру прочь.

Махровый коврик тянулся по коридору и, казалось, был таким же бесконечным.

«Когда же они меня догонят? Сколько можно спать?» – всё больше недоумевала девочка. Всё чаще её посещала разумная мысль: «А не вернуться ли?». После встречи с Адри, да и с Олей, что уж себя обманывать, путешествие в одиночестве вызывало тоску и даже пугало. На неразумный шаг её толкнуло желание добиться превосходства над Олей, теперь же… Ей вдруг стало невыносимо жутко: тишина, пустынный коридор и в нём только одно живое существо – она сама. Пришло осознание или, скорее, запоздалое раскаяние. Какая же она… Соня в пылу ссоры обозвала дурой Олю, а на самом-то деле дура – вовсе не Оля. Отделиться от группы! Как до этого можно было додуматься! «Опасно даже с оберегом», – предупреждал её глас здравомыслия, когда ещё всё можно было переиграть: вернуться в постель, дождаться пробуждения друзей. А вдруг её бегство – это не только глупость, но и … предательство?

– Господи! Что со мной происходит? Что я натворила? Это вообще на меня не похоже! Прежде я бы никогда не стала орать на маленького ребёнка, тем более с ним драться, даже если он мне неприятен (да как вообще такое возможно, понять не могу). Похоже, я тронулась в этом лабиринте. Нужно возвращаться к ним и выбираться отсюда. Но… Боже! Какая же я эгоистка! Адри, наверняка, чувствует вину за то, что не доглядел за мной.

Соня уже хотела развернуться на 180 градусов, как увидела в сером мареве коридора нечто, привлекшее её внимание. Соня застыла, вглядываясь. Это была картина. Одна-единственная она зачем-то висела на стене бесконечного пустого коридора и над ней слегка фосфоресцировала, как светлячок, надпись: «№ 18». На картине был изображён стол с разными яствами. Там были краснобокие яблоки, налитые соком груши, глянцевые мандарины, с одного из которых уже сняли кожицу, и она лежала рядом с фруктовой корзиной, источая цитрусовый аромат. Соня могла бы поклясться, что аромат она унюхала на самом деле. Хотя… в её животе жалобно заурчало, и она поняла, что о-о-очень хочет есть. А с картины на неё издевательски аппетитно смотрели помидоры, вкусно нарезанные ломтики красной рыбы, манили обжаренные до коричневой корочки большие, наверное, индюшиные, окорочка. Девочка сглотнула слюну, подошла ближе, заметила бирку на нижней раме картины, нагнулась так, чтобы разобрать надпись и прочла название натюрморта «Аппетит с сюрпризом».

– Да уж, точно аппетит.

Она ещё раз сглотнула слюну, покосилась на окорочка, живописно лежавшие в нарисованной тарелке, и вдруг подумала: «Интересно, а их можно съесть?». Даже не удивившись этой мысли, она потянулась к картине, рука легко прошла сквозь стекло и коснулась красного сочного большого яблока, чуть качнув его. С сильно бьющимся сердцем Соня попыталась ухватить яблоко – получилось, потянула его к себе – оно легко поддалось и свободно прошло сквозь стекло. Не веря своему счастью, Соня долго смотрела на свой аппетитный трофей. «Съешь меня! Ты же этого хочешь!» – манило оно. Девочка уже поднесла яблоко ко рту, собравшись откусить сочный бочок, но внезапно вспомнила, что голодная не только она. Адри и Оля, наверняка, не отказались бы от еды. А ещё Соня подумала, что если принесёт провизию, то это будет отличный повод для примирения. «Так я, может, заслужу прощения».

Соня, положив яблоко обратно в картину, достала краски и принялась рисовать большую сумку. «Надеюсь, продуктов нам хватит надолго, – думала девочка. – Забрать всё у меня, к сожалению, не получится».

Вот сумка готова. Соня стала наполнять её чудесными яствами из картины. Когда сумка наполнилась до половины, девочка вдруг заметила среди ярко-жёлтых бананов что-то тёмное и спиралеобразное. Удивившись находке и строя предположения, что это может быть, Соня тронула нечто, оказавшееся гладким, холодным и… скользким. Девочка непроизвольно отдёрнула руку, бананы зашевелились, и из-под них поднялась плоская голова: «Змея!», – Соня отпрыгнула к противоположной стене, змея метнулась следом, почти на метр высунулась из рамы. Девочке пришлось замереть. «Вот тебе и аппетит с сюрпризом, – думала она, с омерзением глядя на красный тонкий язычок, который быстрыми резкими движениями показывала ей змея. – Главное, не шевелиться, тогда она уползёт. Может быть».

Но змея уползать не собиралась. Она всё больше высовывалась из рамы, медленно приближаясь к девочке. Красный язычок уже почти касался её лица…

***

Ярко светила луна. Они стояли на обрыве над морем. Он бережно держал обеими руками, осторожно прижимая к груди, тугой свёрточек, внутри которого мирно спал ребёнок. Его ребёнок. Рядом, приобняв его и ребёнка, стояла женщина, молодая, тонкая, гибкая. Безмятежно улыбаясь, она подставила лицо тёплому ветру, трепавшему её длинные, густые каштановые волосы. Потом она посмотрела на него, прошептав:

– Андрей,

Лунный свет отразился в её зрачках, и казалось, что глаза светятся изнутри от переполнявшей любви.

– Тома, – также тихо ответил он, и мог бы ещё сто раз повторить любимое имя. Но в этот момент свёрточек в его руках шевельнулся и снова затих.

– Как же мы назовём малыша? – спросил он, с любовью посмотрев на спящего младенца.

Тома не ответила. Андрей ждал, продолжая глядеть на ребёнка. Ветерок, тянувший с моря, стал промозглым и резким. Он накрыл личико ребёнка краешком одеяла, в которое тот был завёрнут. Он почувствовал холод там, где только что прижималась к нему жена. Андрей повернулся к ней и вскрикнул от ужаса: на его глазах Тома рассыпалась сухими жухлыми листьями, которые тут же подхватывал ветер, унося прочь. Андрей застыл, неподвижно глядя туда, где только что стояла его Тома…

Тем временем ветер сменил направление и теперь остервенело дул мужчине в спину. Несколько раз его резкие порывы едва не столкнули его с обрыва. Но это было не самое страшное. Ужас сковал сердце, когда Андрей почувствовал, что в его руках больше ничего нет. Глянул вниз, где бились о скалы вспененные волны. Лунного света хватило, чтобы увидеть… «А-а-а-а», – срывая голос, завыл он и проснулся.

Андрей Андреевич сидел на полу, облокотившись спиной о камин, плечом о стену. Вокруг всё пространство от пола до потолка занимали книжные стеллажи. Он в Картинной галерее, в опостылевшем лабиринте. Адри крепко зажмурился, прогоняя остатки ночного кошмара, как вдруг понял, что в его руках… никого нет. Он открыл глаза. Никого не было и в кровати. Адри вскочил на ноги, выглянул из-за стеллажа. В этот момент в дверном проёме мелькнул край синего Олиного платья, входная дверь библиотеки с лёгким щелчком закрылась. Сони в библиотеке тоже не оказалось. Ну, конечно, сначала ушла она, а младшая последовала за старшей. Не раздумывая, Адри выскочил в коридор.

***

Соне оставалось лишь стоять неподвижно, как статуе. Так у неё ещё оставался шанс: змеи вроде бы охотятся только за подвижной целью. Или нет? Интересно, оберег защитит от змеиного яда? Господи, какая в голове каша.

Всё тело затекло, руки ныли, ноги тряслись от усталости и напряжения. Соня чувствовала: силы на исходе. В один момент, девочка, едва не потеряв равновесие, покачнулась, змея тут же разинула пасть, Соня зажмурилась, и ей показалось, что она уже чувствует, как в шею вонзается что-то острое. «Конец», – подумала Соня. И тут услышала лёгкие шаги, будто по коридору бежал кто-то маленький. Потом тишина. А Соня всё стояла, зажмурившись, стояла, пока не поняла: она ещё жива, и даже не ранена. Приоткрыла один глаз, второй широко открылся сам: от увиденного Соня испытала потрясение…

***

Адри выскочил в коридор. Ему показалось, что вдали что-то мелькнуло и скрылось за поворотом, впрочем, в коридоре было довольно сумрачно для того, чтобы он мог это утверждать. Тем не менее, он закричал:

– Оля, стой! – и кинулся вслед, внутренне сомневаясь: как малышка могла отбежать так далеко за столь короткий промежуток времени.

Его зов остался без ответа.

«Куда она бежит? – продолжал размышлять Адри, спеша по коридору, – Очевидно, за Соней. А Соня почему убежала? Обиделась? Точно. Ах, почему я не помирил их вовремя?». Адри всё бежал. Платьице Оли то мелькало впереди, то исчезало. Он уже начал выдыхаться и только удивлялся, как малышка умудряется так долго мчаться, не сбавляя скорости? Вот она скрылась за очередным поворотом, Адри собрал последние силы, чтобы не упустить её из виду. Вот он, этот поворот, Адри завернул и остолбенел…

***

Соне понадобилась минута, чтобы осознать то, что она увидела. Змея, изогнувшись, застыла, но неподвижность её была неживой, будто у гигантской пластилиновой фигурки, и смотрела она не на Соню. По застывшей её чешуе расходились жёлтые полосы от прислонённой к змеиному боку кисточки, которую держала…

– Оля? – впервые за всё время их знакомства в голосе Сони это имя прозвучало без презрения и сарказма, а с радостью и, кажется, даже с благодарностью.

– Не укусила? – поинтересовалась Оля, не отнимая кисточки от змеиной чешуи.

– Н-нет, не успела. Оля! Как ты это делаешь?

– Оля? – за спиной малышки стоял ошарашенный не меньше Сони Адри.

– Я её парализовала, – невозмутимо сказала девочка. – Адри, помоги мне, пожалуйста.

Она попросила приподнять её так, чтобы она смогла достать до центра картины. Когда Адри выполнил просьбу, Оля деловито скрутила змею спиралью, будто это был моток толстой верёвки, и, вернув её на банановое ложе, погрозила ей пальцем:

– Спи!

Змея послушно закрыла глаза.

Адри опустил девочку на пол. Повисло молчание. Оля переводила взгляд с Сони на Адри и обратно. В глазах её друзей, устремлённых на малышку, читалось благоговение.

– Как тебе это удалось? – наконец, подал голос Адри.

– Эм… – Оля пожала плечами, задумалась и… растерялась:

– Не знаю, – искренне призналась она. – Я просто сделала это и всё.

Соня и Адри переглянулись. Адри – с безмолвной укоризной: мол, видишь, ты на неё злилась, а она тебя спасла, Соня – с раскаяньем.

– Спасибо тебе, – сказал Адри, с доброй улыбкой глядя на малышку.

– Да! Да! Огромное спасибо! – Соня наклонилась, обняла девочку. Та явно не ожидала от Сони такого порыва.

– Хе… Да не за что, – улыбнулась Оля.

Адри заулыбался ещё шире, затем погасил улыбку, откашлялся и обратился к Соне:

– Соня, ты ничего не хочешь объяснить?

Соня виновато взглянула на Адри и рассказала всё, как было.

Глава 14.

Самый страшный кошмар

После того, как Соня объяснила свой внезапный побег и попросила у друзей прощения, они отведали яства, которые Соня успела взять из картины (причём она заметила, что на месте взятых ею продуктов уже появились новые). Ради безопасности, чтобы снова не разбудить змею, на время трапезы они отошли от картины подальше, Адри прямо в коридоре наспех намалевал корявенькие стол и стулья, которые, впрочем, годились для временного пользования. Нарисованная еда оказалась не хуже настоящей и очень даже вкусной. Хорошенько перекусив и ещё немного отдохнув, друзья отправились дальше.

Кажется, случай со змеёй положил конец обидам и несогласиям между Соней и Олей. Девочки больше не бросали друг на друга сердитые взгляды, и это, безусловно, радовало Адри. Конечно, он понимал, что дети – это такие создания, которые без ссор не могут обойтись. Отчасти, может быть, потому, что им ещё не ведомы настоящие боль, унижение и страдание. Но… больше Адри беспокоили не сами ссоры, а агрессия, проявляемая Соней, которая до этого казалась ему умной и воспитанной девочкой, достаточно взрослой для того, чтобы понимать, что малышей обижать нельзя. Больше всего его потрясло то, что случилось в библиотеке. Адри даже растерялся тогда. Но теперь всё хорошо. А Оля-то, вот стрекоза. Адри вспомнил момент в библиотеке, когда обнаружил пропажу девочек: как Оля выскользнула за дверь и через секунду уже оказалась в конце коридора. Не сапоги же скороходы на ней, право. «Впрочем, стоит ли об этом задумываться?» – сказал себе Адри. – Нам повезло, что Оля оказалась такой быстрой и находчивой. Хорошо, что всё произошло именно так. Главное, все живы».

***

Сколько времени друзья шли, сказать было сложно. Время в этом странном месте тикало как-то иначе, нежели в реальном мире. Часы на запястье Адри, стояли, как не старался он их завести, они не шли и точка. И Сонин телефон здесь не работал: ловит ли здесь сеть, было непонятно, потому что экран телефона вообще ничего не показывал. Может быть, время здесь вовсе не двигалось? Во всяком случае, от чувства усталости неподвижное время не освобождало, как и от потребности в пище и сне.

Соня уже оправилась от недавнего происшествия со змеёй и чувствовала приятный душевный подъём от того, что больше не испытывает по отношению к Оле негативных эмоций. Неприязнь как рукой сняло, словно это была тяжёлая болезнь, которую удалось вылечить. И всего-то надо было как следует испугаться. Теперь Соня смотрела на Олю другими глазами и не видела в ней ничего отталкивающего. Напротив, рядом с ней бодро шагала милая девочка с круглым личиком и большими глазами глубокого тёмно-зелёного цвета, очень красивого, надо сказать. Девочка маленькая, но совсем не капризная и смелая.

Соня удивлялась своему недавнему поведению и всё больше убеждалась, что оно вызвано пребыванием в этом непонятном «закартинье». А если его воздействие ещё не закончилось? Вдруг всё повторится? Ведь когда Соня себя безобразно вела по отношению к Оле, она понимала, что делает плохо, но не могла остановиться. А вдруг точно также себя начнут вести её попутчики? Ну, Оля – ладно, она малышка, а вот если Адри… Им всем несдобровать. Скорее бы отсюда выбраться!

Соня поделилась своими опасениями с друзьями, Адри был с нею абсолютно согласен и предложил ускорить шаг, но не ослаблять внимание: мало ли, где и какие могут встретиться ловушки.

– Я ни в коем случае не буду плохо себя вести, – пообещала Оля, трогательно заглядывая в глаза то Адри, то Соне. – Я послушная.

– Хорошо, – улыбнулся Адри. – Давай я возьму тебя на руки, и мы пойдём быстрее. Смотри, гляди в оба и сообщай нам с Соней, если увидишь что-нибудь странное.

Адри торжественно водрузил Олю на плечи, и она стала осматриваться, поворачивая голову то вправо, то влево, как камера наблюдения.

Друзья быстро шли, почти не переговариваясь. Только Оля время от времени подавала со своей наблюдательной вышки голос: «На стенке что-то странное, а, нет, это лампа, просто она не горит. Что-то странное на потолке, а, это просто пятно»… Оля сидела высоко, поэтому она не заметила то, что увидела Соня – непонятные широкие полосы на ковре, будто от протекторов. Неужели по лабиринту проехала машина? Но куда она делась? Следы резко обрывались, будто машина воспарила. Чушь. Заметил следы и Адри. Олю пришлось снять с плеч, чтобы пригнуться и получше рассмотреть находку.

– Автомобиль? – с удивлением присвистнул Адри.

Оля спряталась за его ногу, искоса глядя на следы протекторов. Соня заметила, каким ужасом исказилось её милое детское личико.

– Уходим отсюда, – прошептала Оля, и по её щекам потекли слёзы. Она схватила Адри и Соню за рукава и потащила туда, откуда они только что пришли.

– Что такое? Оля, что случилось? – Соня взяла её за плечи и заглянула в заплаканно лицо.

– Уйдём! Уйдём отсюда! – иступлено повторяла девочка, её трясло как в лихорадке.

Соня беспомощно оглянулась на Адри, но тот только плечами пожал. Он был ошарашен не меньше Сони.

– Олечка, почему мы должны отсюда уйти, и почему ты тащишь нас назад? – Толстяк присел на корточки перед ревущей девочкой.

– Пойдём по другому ходу! Пойдём! – Оля вновь схватила их за рукава.

Идти назад, чтобы найти другой ход… Сколько времени на это потребуется… И найдётся ли другой ход? Насколько он будет безопасен? Путь, выбранный ими сейчас, проходил, по крайней мере, без приключений.

– Она устала? – нерешительно произнёс Адри. – Ей нужно отдохнуть?

– Не-е-т! Уйдём! – кричала Оля, у которой началась истерика.

– Так, Оля! – Соня легонько, но решительно встряхнула малышку за плечи. – Пожалуйста, перестань плакать и толком объясни: почему ты не хочешь пойти дальше?

Эта решительность не дала никаких результатов. Оля, судя по всему, не собиралась ни прекращать плакать, ни что-либо объяснять. Соня в бессилье смотрела на безутешную Олю, сердце её сжималось, и вдруг она почувствовала, как в душе шевельнулось другое чувство. Соня начала раздражаться и испугалась: опять. Тем временем в голове росла как снежный ком навязчивая мысль: «Ну, и чего она ревёт? Зачем дети всегда ревут? Почему они не могут просто объяснить причину? Для чего сообщать всем своим криком, что тебе больно или плохо? Почему дети такие бесячие? Причём не одна Оля, а все! И как Ксюша⁵ с ними справляется? Гр-р-р! Ненавижу детей!»

И тут Соне захотелось, чтобы Оле было ещё хуже. Она со злостью схватила девочку за руку, дёрнув в сторону чёрных полос на полу. Оля оказалась прямиком на них. А дальше произошло невероятное. Оля начала уменьшаться и через пару секунд стала размером с куклу Барби. Соню и Адри отбросило в разные стороны. Между ними и Олей возник прозрачный барьер. Оля осталась посередине коридора и застыла. В конце тоннеля, откуда тянулись следы, показалось пятно. Оно росло, росло, это была машина, внедорожник, почти вдвое меньше обычного, однако гигантский по меркам теперешнего Олиного роста. Автомобиль двигался очень-очень медленно. Пока он полз от конца коридора, Оля могла тысячу раз уйти с его пути. Но она медлила, маленькая кукла Барби неподвижно стояла, глядя на приближающуюся громадину.

«Беги! Беги!» – как заклинание мысленно повторяла Соня, но Оля не двигалась. Тогда Соня набрала в лёгкие побольше воздуха, чтобы вслух, громко повторить: «Беги!», но из горла неожиданно вырвался тяжёлый басистый звук, будто его замедлили при монтаже. И тут Соня поняла, почему машина движется так медленно. Её сердце, будто скованное куском льда, стало оттаивать, в голову бросилась кровь. Соня с трудом подняла тяжёлую руку, коснулась прозрачной преграды, оторвала от пола ногу, удара по преграде не вышло – слишком медленно двигалась нога, но после соприкосновения с нею её туфельки, у неё заболели пальцы ног. С каждым мгновением боль нарастала, разлилась до щиколотки, остановилась и начала стихать. Соня злилась на эту боль и на своё бессилие, и чем больше в ней росло желание помочь Оле, тем быстрее получались движения, и тем тоньше становилась преграда. Вот она уже похожа на полиэтиленовый пакет, Соня легко пробила его и… вырвалась из замедленной съёмки.

Но теперь не только она избавилась от медлительности, но и машина. Автомобиль мчался с бешеной скоростью. И то, что он был вдвое меньше настоящей машины, вовсе не освобождало Соню от опасности быть сбитой вместе с маленькой Олей, но она всё равно бежала к ней: ведь только она, и никто другой, виновата в том, что происходит в этот момент.

Расстояние между машиной и Олей быстро сокращалось. Соня бежала изо всех сил, а до цели было ещё далеко, и она понимала, что может не успеть. Тогда Соня прыгнула, как пловец, руками вперёд, надеясь схватить Олю и быстро перекатиться в безопасное место.

И тут снова произошло невероятное. Пока Соня летела в прыжке, размеры Оли увеличивались, росли и полосы на полу. Когда Соня сбила с ног Олю, оказалось, что та ниже её ровно на столько, насколько пятилетняя девочка может быть меньше одиннадцатилетней. Толчок вывел Олю из транса.

– НЕ-Е-Е-Е-ЕТ! – закричала малышка, её голос срывался.

И тут Соню вырубило.

***

Кто-то тряс её, похлопывал по щекам. Неприятное ощущение, будто от этих встряхиваний подпрыгивал в черепной коробке мозг, заставило её застонать. Она с трудом разлепила веки, увидела над собой перепуганное лицо Адри.

– Очнулась? Ну, слава Богу.

– А-э, что произошло? – язык ещё плохо слушался.

– Сложно объяснить, – почесал затылок Адри. – После того, как ты схватила Олю за руку, и она оказалась на следах протекторов, вы обе застыли. Не двигаетесь, глаза остекленевшие, Я уже не знал, что думать и что делать. Я вас звал, тряс за плечи, всё бесполезно. А потом ты вдруг стала падать на Олю. И Оля закричала страшно. А на меня Вы так и не реагировали. Что с вами происходило?

– Где она? – Соня села, огляделась и увидела Олю

Девочка сидела у стены, обняв колени одной рукой, и сжав зубами рукав другой. Её широко открытые глаза глядели в одну точку и, как выразился Адри, остекленели.

– Боже мой! Что с ней? – Соня не могла оторвать взгляд от неподвижно сидящей малышки.

– Она, как бы в трансе. Больше сказать не могу. Думаю, тебе проще ответить на этот вопрос. Расскажи, что ты чувствовала после того, как потянула Олю на автомобильный след, и мы, может быть, сумеем найти правильный ответ.

Соня поёжилась, немного помедлила, вспоминая свои ощущения, впечатления, действия, которые она, как ей казалось, совершает в действительности, и рассказала всё до последней мелочи. Пока она рассказывала, Адри всё больше мрачнел. Соню это сильно пугало и настораживало, но вопросов она не задавала, пока не завершила свой рассказ.

Они некоторое время молчали. Потом Адри мрачно изрёк:

– Так и знал! Мои опасения подтвердились.

– Что ты знал? Что? Говори же! – не выдержала Соня. – Что-то серьёзное?

– Пожалуй. Значит, ты видела машину?

– Да.

– Почему-то мне кажется, что Вы видели одно и то же. Это невероятно только в нашем мире, но не здесь.

Соня кивнула, в этом она была с ним согласна.

– Ну же! – тихонько подтолкнула она его.

– У Оли…, – он тяжело вздохнул, – детская травма. Причём серьёзная, надо сказать.

Соня не сразу осознала смысл сказанного, но когда всё поняла, похолодела:

– Значит, её когда-то сбил внедорожник?

– Да. Из-за этого она боится автомобилей.

– Вот почему она не хотела идти туда, – медленно проговорила Соня. – А я её ещё и толкнула… Я превращаюсь в тирана…

Она страдальчески посмотрела на Адри.

– Нет, – Адри положил свою широкую ладонь на её маленькую ладошку. – Ты прекрасно знаешь, что это не так. Тиран – не ты, а тот, кто создал это жуткое место. Если каждый будет винить себя в том, в чём не виноват, будет только хуже. Поверь. Я знаю, каково это.

Теперь Соня смотрела на него с благодарностью. На душе полегчало. А Адри принялся приводить в чувство Олю. Соня встала поодаль, чтобы не мешать. Адри пощёлкал пальцами перед Олиными глазами, затем проделал то же у её ушей. Безрезультатно. Пощипал, пошлёпал по щекам. Ноль реакции. Попытался поставить Олю на ноги. Но едва отпустил её плечи, девочка безвольно, как надломленная кукла, опустилась на пол, всё также не мигая, глядя в одну точку.

Адри покачал головой, вздохнув, затем достал краски и принялся рисовать маленькую подушку. Когда закончил, аккуратно положил Олю головой на неё, закрыл ей глаза и вытащил из её стиснутых зубов рукав.

– Теперь осталась одна надежда на сон, – сказал Адри после этого. – Дай Бог, чтобы сон привёл её в чувство. Нам тоже нужно отдохнуть. Только теперь Соня обратила внимание, какой у Адри измученный вид. Она согласно кивнула.

Они расположились рядом со спящей Олей. Девочка глубоко дышала, лицо было спокойным, страх больше не искажал детские черты. Адри посмотрел на неё, грустно улыбнулся и пристроил свою большую голову на другую нарисованную подушку. Третью – протянул Соне. Напоследок Соня оглядела коридор. Там, где раньше были следы протекторов, она увидела надпись:

«ТВОЙ САМЫЙ СТРАШНЫЙ КОШМАР».

«Хм, интересно, почему он подействовал только на Олю? – подумала девочка. – Может, потому, что Оля на это место наступила? Но я ведь тоже стояла там! И я была не в своём кошмаре, а, если верить Адри, в Олином?» Соня зевнула: «Ай, ладно, не важно».

Она уже почти положила голову на подушку, как вдруг мозг пронзила мысль: Оля точно знала, что на следы наступать нельзя. Откуда у неё это знание? Интуиция? Или тут что-то другое? По спине пробежала неясная тревога. Соня собралась растолкать Адри, чтобы поделиться с ним соображениями, но только повернулась к нему, как что-то мягкое шлёпнулось на её лицо, залепило глаза, Соне о-о-о-очень захотелось спать. Голова упала на подушку, Соня уснула.