По ту сторону звезд. Книга 2

– Упираться надо изо всех сил, – предупредила Хва-Йунг. – Изо всех-всех сил. Иначе при столкновении мы погибнем.

Кира схватила ближайший стул и выдрала его из карданного крепления. Раздался дребезжащий звон, а затем звук повторился еще раз и еще – команда слаженно выкорчевывала сиденья. Быстро обменявшись близковониями с Итари, Кира объяснила инопланетянину, что нужно сделать, и медуза подхватила сразу два стула своими мощными щупальцами.

– Крышесносный план, Унни, – пробурчала Воробей.

Хва-Йунг неуступчиво хмыкнула:

– Сработает, молокосос. Вот увидишь.

– Берегите глаза, – предупредила Кира и, выпустив на волю Кроткий Клинок, выбила окна по обе стороны вагона.

Изнутри свода хлынула волна нестерпимого жара, словно открыли сварочную печь. Фалькони, Нильсен, Вишал и энтрописты попадали на пол, причем Фалькони разразился излюбленным ругательством: «Во имя семи преисподних!»

Термокопье прорезало уже вторую сторону прямоугольника.

– На старт! – скомандовала Хва-Йунг. – Готовность три – два – один…

Пол под Кирой приподнялся на несколько сантиметров, слегка накренился и обрел стабильность.

Она вскинула руки, выбросила из пальцев толстые волокна, сквозь разбитые окна дотянулась до наружных стен. Чужь поняла, что надо делать, и волокна прилипли к стенам, словно паутина, а Кира принялась тянуть. Тяжелый вагон сдвинулся с места, трения как будто не было. С легким шорохом они миновали гермошлюз в конце станции, потом – чуть вниз и влетели в темный тоннель, ведущий к стыковочному модулю.

Ветер с воем бил им в лицо. Если бы не маска, едва ли Кира смогла бы что-то услышать или разглядеть в этом яростном потоке воздуха. И холодно было, но благодаря опять-таки «скинсьюту» она не понимала, насколько холодно.

Кира схватила отломанный стул и высунула его в ближайшее окно. Жуткий скрип стула об стену тоннеля сумел заглушить даже вопли ветра; рой искр, похожий на хвост кометы, полетел внутри тоннеля навстречу Кире. Стул едва удавалось удержать в руках даже с помощью Кроткого Клинка, но Кира сцепила зубы, ухватилась покрепче за спинку стула и продолжала «грести».

Впереди то же самое проделывало Итари, и Кира смутно ощущала, как за ее спиной спутники поднимаются на ноги. Скрежет стал пронзительнее: Нильсен, Фалькони, Вишал, Воробей, энтрописты – все прижимали стулья к стенам тоннеля. Вагон раскачивался и гремел, как отбойный молоток.

Кира пыталась считать секунды, но шум оглушал, и ветер тоже отвлекал ее. Ей казалось, что они вовсе не замедляются. Она еще сильнее налегла на стул, который дергался, вырываясь, как живое существо. Ножки стула уже стерлись напрочь о стену тоннеля. Да и половина сиденья тоже. Скоро у нее в руках ничего не останется.

Медленно – слишком медленно – Кира почувствовала, как убывает ее вес, подошвы начали отрываться от пола. Она закрепилась с помощью Кроткого Клинка и, раскинув в разные стороны волокна, зафиксировала и всех остальных, чтобы они оставались на своих местах и продолжали «грести».

Скрежет стихал, вымпел из искр сделался короче и плотнее, а вскоре искры начали свиваться спиралями, прихотливым узором, и уже не летели прямо им за спину.

Только Кира поверила, что у них все получится, как электромагниты отключились.

Вагон врезался в рельс на внешней стороне модуля с отчаянным воплем, который заглушил скрежет стульев. Маглев встал на дыбы, крыша вагона изогнулась и порвалась, словно тягучая ириска. Итари с развевающимися щупальцами пролетело сквозь ветровое стекло, сзади вспыхнула яркая, как молния, электрическая искра, а затем вагон наполнился дымом.

Заныло, завыло железо, и вагон остановился.

6

Желудок попытался перевернуться вверх тормашками в наступившей невесомости, но в кои-то веки к горлу не подступила желчь. Это вполне устраивало Киру. Ни к чему сейчас было утихомиривать еще и тошноту. Хватило с нее на этот день взрывов, термокопья, крушения маглева. И даже в «скинсьюте» все тело, кажется, покрылось синяками. Итари! Уцелел ли инопланетянин? Без него весь их замысел пойдет прахом.

Двигаясь неуклюже, несмотря на невесомость, Кира отлепила волокна от вагона и от членов экипажа. У Фалькони текла кровь из ссадины на виске. Он утерся запястьем и спросил:

– Все живы?

Вишал застонал:

– Это укоротило мою жизнь на несколько лет, но пока я жив.

– Ага, – буркнула Воробей. – Я тоже.

Нильсен вытряхнула из волос стеклянные осколки, и они полетели сквозь отверстие на месте ветрового стекла, будто облачко хрустальных пылинок.

– Слегка тряхнуло, капитан.

– Вот именно! – подхватили Веера и Джоррус.

У энтрописта поперек голых ребер появился ряд кровоподтеков, на вид болезненных, но неопасных. Кира перебралась в переднюю часть сломанного вагона и выглянула наружу. В нескольких метрах впереди висело Итари, цепляясь за рельс. Из скверной раны у основания одного из более крупных щупалец вытекал оранжевый ихор.

[[Кира: Ты как? Ты можешь двигаться?]]

[[Итари: Не тревожься обо мне, Идеалис. Эта форма способна выдержать многое.]]

Из панциря выскочила маленькая костяная рука с клешней и, к ужасу Киры, принялась откусывать раненое щупальце.

– Что за черт! – воскликнула появившаяся рядом с Кирой Воробей.

С поразительным проворством инопланетянин отхватил свое щупальце и оставил его дрейфовать в воздухе в облаке оранжевых капель. И хотя из отверстия панциря торчала огромная свежая культя, кровотечение – вернее, ихоротечение – полностью прекратилось.

Хва-Йунг, закашлявшись, вынырнула из густого дыма, как подводная лодка, всплывающая сквозь темную толщу воды. Она нашла, за что уцепиться, и свободной рукой указала вперед:

– Ближайшая станция магнитной дороги прямо перед нами.

Кира пошла первой, вышибив с помощью «скинсьюта» последние зазубренные осколки ветрового стекла. Она оттолкнулась от вагона, а следом и все остальные, один из другим, высвободились из смятого маглева. Последней вылезла Хва-Йунг; она с трудом протиснулась в пустую раму, но, поднапрягшись, одолела это препятствие.

Хватаясь за поручни на стенах, они поползли по черному, гулкому тоннелю. Чуть впереди замерцал свет. Кира вздохнула с облегчением и направилась к этой путеводной звезде.

Когда они подплыли к станции, автоматические двери в стене открылись и впустили их в холл внутри. Там все остановились, чтобы осмотреться и понять, куда двигаться дальше.

– Где мы? – спросила Кира.

Теперь она заметила широкий порез на правой руке у Вишала, а у Хва-Йунг обе ладони оказались обожжены так, что надувались волдыри. Наверняка это было чудовищно больно, но механик отлично держалась.

– На две остановки проскочили свою станцию, – сказала Нильсен, указывая по ходу вращения кольцевого модуля (хотя вообще-то больше он не вращался).

Теперь процессию возглавила первый помощник, и все остальные потянулись за ней по опустевшим коридорам стыковочного модуля.

Иногда они натыкались на ботов: одни заряжались, воткнув вилку в настенную розетку, другие куда-то неслись по рельсам или же летели, выбрасывая сгустки сжатого воздуха, выполняя многочисленные задачи, необходимые для поддержания жизнедеятельности станции. На Киру и ее спутников никто вроде бы не обращал внимания, но она знала: каждый робот отмечает их местоположение и передвижение.

Внешние палубы оказались загромождены производственным оборудованием. Очистительные установки, которые даже сейчас, несмотря на то, что на станцию напали жути, все еще урчали и стонали, выполняя необходимые операции. Топливные станции, где вода расщеплялась на элементы. Здесь же располагались и склады, доверху забитые стратегическими запасами. И разумеется, множество автоматизированных заводских цехов, где все, от лекарств до пулеметов, производилось в количествах, достаточных не только для нужд постоянного экипажа «Орстеда», но и для всего военно-космического флота.

Несмотря на то что эти глубины станции были безлюдны, Киру охватил страх. Даже здесь раздавался вой сирен, и светящиеся стрелки (меньше и тусклее, чем в главном модуле станции) указывали путь к ближайшему убежищу. Но никакое убежище не могло ее укрыть. Это она уже приняла и признала. Какую-никакую безопасность ей сулил лишь глубокий космос, вдали от людей, но и там ее могли найти жути или медузы.

Они отчаянно спешили, и через несколько минут Фалькони сказал:

– Сюда, – и указал на коридор, который вел наружу.

Это был тот самый коридор, по которому их провели, когда «Рогатка» состыковалась с «Орстедом».

Обнадеженная Кира понеслась дальше по извилистому проходу. После всего, что стряслось на станции, вернуться на «Рогатку» – все равно что вернуться домой.

Гермодверь стыковочного узла скользнула в сторону, и в иллюминатор на дальнем конце Кира увидела…

Черноту.

Пустоту.

И примерно в километре – «Рогатку», стремительно уменьшающуюся в размерах. Позади нее белела реактивная струя маневровых двигателей.

7

Фалькони закричал. Неистовый, нечленораздельный вопль утраты и гнева. Кира почувствовала, как внутри у нее все оборвалось, и ею овладело отчаяние. Она позволила маске соскользнуть с лица.

Проиграли. Прошли через все – и проиграли.

Фалькони метнулся к шлюзу. Приземлился неуклюже, громко выдохнув, но вцепился в перекладину, подтянулся к иллюминатору, прижался лицом к сапфировому стеклу и вперил взгляд в «Рогатку».

Кира отвернулась. Не выдержала. Увидеть Фалькони таким – все равно что застичь человека голым. Слишком откровенным было его горе, слишком безысходным.

– Ага! – сказал Фалькони. – Попалась! Да! Как раз успел поймать!

Он обернулся и лукаво подмигнул друзьям.

– Капитан? – Нильсен подплыла к нему.

Он ткнул пальцем в иллюминатор, и Кира к своему изумлению увидела, что «Рогатка» замедляется, меняет курс и летит обратно к стыковочному узлу.

– Как вы это проделали? – загудела Хва-Йунг.

Фалькони постучал по измазанному кровью виску:

– Прямой визуальный сигнал с моих имплантов. Пока пассивные сенсоры корабля работают – пока он не улетел слишком далеко и находится прямо в поле зрения, – эту связь невозможно заблокировать. В отличие от радиосигнала или сверхсветовой связи.

– Серьезные ограничения, капитан, – заметил Вишал.

Фалькони удовлетворенно хихикнул:

– Да, но сработало же! Я установил систему перехвата управления именно на случай, если у меня захотят угнать «Рогатку». Нет уж, мой кораблик никто не уведет!

– И ты ничего нам не говорил? – пробурчала Нильсен.

Похоже, она была оскорблена, а вот Кира, наоборот, восхитилась такой предусмотрительностью.

Легкомысленная улыбка слетела с лица Фалькони.

– Ты меня знаешь, Одри. Всегда проверяй, где запасной выход. Всегда держи туза в рукаве.

– Угу, – не слишком убежденно отозвалась она.

– Покажи мне руки, – попросил Вишал, добравшись до Хва-Йунг.

Она послушно протянула свои ладони.

– Хм, ну ничего, – сказал врач. – В основном ожоги второй степени. Побрызгаем спреем, чтобы шрамов не осталось.

– Да и анальгетики не помешают, – ответила Хва-Йунг.

Вишал негромко рассмеялся:

– И обезболивающие, само собой.

«Рогатка» уже вернулась. Как только за иллюминатором вырос нос корабля, Веера схватилась за ручку в центре шлюза, пытаясь лучше разглядеть «Рогатку».

– А-а-а! – Вопль завершился бульканьем, энтропистка задыхалась. Спина выгнулась так, что затылок едва не касался пяток, все тело оцепенело, только кисти и стопы слегка подергивались. Лицо свела чудовищная гримаса, зубы скрежетали.

Джоррус закричал синхронно, хотя он-то не приближался к шлюзу, и его точно так же скрючило.

– Не прикасайся к ней! – крикнула Хва-Йунг.

Кира не послушалась: она знала, что «скинсьют» ее защитит.

Она обвила несколько щупалец вокруг талии Вееры, одновременно зацепившись за ближайшую стену, и потащила бьющуюся в конвульсиях энтропистку к себе. Сделать это было непросто: Веера с нечеловеческой силой сжимала ручку двери. Наконец Кире удалось оторвать Вееру от двери (про себя она молилась о том, чтобы не повредить энтропистке запястье).

Как только пальцы Вееры выпустили ручку двери, тело ее обмякло, а Джоррус перестал выть, хотя лицо его так и застыло в гримасе невыразимого ужаса.

– Хватайте ее! – велела Нильсен.

Вишал отлепился от стены и поймал рукав куртки Вееры. Затем он обхватил одной рукой талию энтропистки, второй приподнял Веере веко, потом открыл ей рот и заглянул в горло.

– Она выживет, но нужно доставить ее в медотсек.

Джоррус застонал. Он так и сидел, обхватив голову руками, предобморочно бледный.

– Насколько скверно? – спросил Фалькони.

Врач оглянулся тревожно.

– Не знаю, капитан. Нужно следить за сердцебиением. И вероятно, электрошок выжег импланты. Пока рано судить. По меньшей мере их придется перезагрузить.

Джоррус что-то забормотал, Кира не разбирала слов.

– Подлость какая! – возмутилась Нильсен.

– Они запаниковали, – пояснила Воробей. – На все готовы, лишь бы нас остановить. – И ткнула средним пальцем в сторону станции. – Надеюсь, вам всем задницы поджарят. Слышите меня?

– Это все моя вина, – сказала Кира и указала на свое обнаженное лицо. – Надо было не снимать маску. Тогда я бы увидела, что дверь под током.

– Ты ни в чем не виновата, – возразил Фалькони. – Не вздумай из-за этого казниться. – Он подплыл к Джоррусу. – Эй! Веера выживет, понял? Успокойся, все не так страшно.

– Вы не понимаете, – еле выговорил Джоррус, втягивая в себя воздух.

– Ну так объясни.

– Она – я – мы… – Он принялся ломать руки, и в невесомости это движение повлекло его прочь. Фалькони поймал его, остановил. – Нас больше нет. Нет нас! Нет меня! Все пропало. Все ушло. Ушло. Ушло. А-а-а! – И вновь его речь перешла в невнятное бормотание.

Фалькони встряхнул его:

– Соберись. «Рогатка» уже близко.

Энтропист не реагировал.

– Их ментальный улей разрушен, – вздохнула Хва-Йунг.

– И что? Он ведь не перестал быть самим собой, а?

– Ну…

Веера очнулась с резким всхлипом, дернулась так, что закружилась вокруг своей оси. Прижала пальцы к вискам и завопила. Словно откликаясь ей, Джоррус свернулся в позе эмбриона и захныкал.

– Отлично, – буркнул Фалькони. – Теперь у нас на руках двое психов. Просто замечательно.

Тихо, словно падающее перышко, «Рогатка» замедлила ход и остановилась у шлюза. Послышался лязг стыковочных зажимов, удерживающих нос корабля.

– Кира! – Фалькони махнул рукой. – Будь так добра…

Пока врач успокаивал энтропистов, Кира вызвала маску на лицо и разглядела в двери шлюза ток – широкую синеватого цвета полосу, как будто в ручку загнали молнию. Полоса была широкой и яркой – просто удивительно, как Веера не погибла на месте.

Вытянув пару тонких щупалец, Кира запустила их в дверь и – так же, как в своей камере – перенаправила ток по поверхности Кроткого Клинка.

– Теперь безопасно, – сказала она.

– Потрясающе! – откликнулся Фалькони, но вид у него, когда он потянулся к контрольной панели, был настороженный. Убедившись, что его не бьет током, он расправил плечи и нажал нужные кнопки.

Послышался сигнал, и на контрольной панели загорелся зеленый огонек. Зашипел, выходя, воздух – шлюз открылся.

Тогда Кира убрала щупальца, отозвав Кроткий Клинок, и позволила току течь по прежнему пути.

– Не дотрагивайтесь до ручки, – предупредила она. – Она все еще раскалена.

И повторила предупреждение для Итари.

Фалькони пошел первым. Он подплыл к носу «Рогатки», нажал нужную комбинацию кнопок, и на корабле тоже открылся шлюз. Кира и все остальные следовали за ним по пятам, Вишал одной рукой обнимал Вееру за талию, а Хва-Йунг помогала Джоррусу, который едва мог передвигаться. Замыкало их группу Итари – медуза с изяществом угря скользнула в шлюз.

Тут Киру поразила мысль – ужасная, циничная мысль. Что, если военные дожидаются именно этого момента, чтобы взорвать стыковочный узел и отправить в открытый космос и ее, и всех ее спутников? Учитывая все, что успели натворить и гражданские власти Лиги, и военные, от такого подозрения трудно было отмахнуться.

Однако все было тихо, герметизация между шлюзами не нарушалась, и, как только последний сантиметр щупалец Итари оказался внутри «Рогатки», Нильсен задраила люк.

– Сайонара^[5], «Орстед»! – крикнул Фалькони, устремляясь вниз по центральному трапу «Рогатки».

Корабль казался мертвым. Заброшенным. Почти весь свет был выключен, температура упала ниже нуля. Но запахи оставались знакомыми, и это успокоило Киру.

– Морвен! – скомандовал Фалькони. – Включи зажигание и приготовься к вылету. И, черт побери, верни обогрев.

– Сэр! – откликнулся искусственный интеллект. – В протоколе безопасности особо оговорено, что…

– Отмени безопасный режим, – велел Фалькони и быстро произнес длинный код доступа.

– Безопасный режим отменен. Начинаю подготовку к вылету.

Обернувшись к Хва-Йунг, Фалькони попросил:

– Посмотри, не удастся ли тебе разбудить Грегоровича, прежде чем мы сдернем отсюда.

– Да, сэр! – Механик передала Джорруса с рук на руки Воробью и, вылетев в коридор, устремилась в глубину корабля.

– Пойдем, – сказал Вишал Воробью, унося Вееру в том же направлении. – Нам надо в изолятор. Джоррус, и вам тоже.

Оставив едва живых энтропистов на попечение Воробья и врача, Кира, Нильсен и Фалькони отправились в рубку. Итари потянулось следом, и никто, даже капитан, не возражал против этого.

Войдя в рубку, Фалькони издал возглас отвращения. Десятки мелких предметов летали в воздухе: ручки, две чашки, тарелка, несколько кью-дисков и прочий мусор. Похоже, военные сунули нос во все ящики, шкафы и мусорные корзины и при этом особо не щепетильничали.

– Убрать это! – велел Фалькони, переходя к главной панели управления.

Кира вытянула из Кроткого Клинка сетку и принялась вылавливать мусор из воздуха. Итари остановилось у гермодвери, обмотав себя щупальцами. Фалькони нажал несколько кнопок под панелью управления, свет загорелся ярче, аппаратура включилась. В центре рубки ожил голографический дисплей.

– Отлично! – сказал Фалькони. – Полный доступ.

Он нажал кнопки на рамке дисплея, и появилась карта региона космоса вблизи «Орстеда», на которой можно было определить местоположение и перемещения ближайших кораблей. Четыре мигающие красным точки обозначали врагов – жутей, в тот момент ведших бой с силами ОВК у Ганимеда. Пятой точкой был отмечен корабль жутей, воткнувшийся во внутренний кольцевой модуль «Орстеда».

«Хоть бы лейтенант Хоус и его морпехи уцелели там, на станции, – подумала Кира. – Они хорошие люди, хоть и подчинялись приказам ОВК и Лиги».

– Похоже, эти жути атаковали станцию и полетели дальше, – заметила Нильсен.

– Они вернутся, – с мрачной уверенностью ответил Фалькони. Глаза его метались взад-вперед – капитан погрузился в дополненную реальность. И вдруг он громко расхохотался: – Ах, чтоб меня!

– Кто бы мог подумать! – подхватила Нильсен.

Кира с тревогой спросила:

– Что такое?

– Вояки заправили нас топливом, – пояснил Фалькони. – Представляешь?

– Наверное, рассчитывали завладеть «Рогаткой» и возить на ней припасы, – проворчала Нильсен.

Фалькони снова хохотнул:

– И «Касабы» нам оставили. Заботливые.

Включилась внутренняя связь, и загремел знакомый голос Грегоровича:

– Ого, вы тут потрудились, куколки мои красивенькие. Мм. Разворошили осиное гнездышко, уж вы сумели. Ну, посмотрим, что теперь делать-то. О да, посмотрим. Хе-хе… кстати, очаровательные мои паразиты, я раскочегарил термоядерный двигатель. Добро пожаловать. – В задней части корабля послышалось негромкое гудение.

– Грегорович, выдерни дроссель, – скомандовал Фалькони.

Почти незаметная пауза, и разум корабля спросил:

– Вы совершенно уверены, о капитан, мой капитан?

– Да, уверен. Выдергивай.

– Рад служить и жизнь мою сложить к вашим ногам, – ответил Грегорович.

Его хихиканье уже не на шутку тревожило Киру.

Садясь в ближайшее кресло и пристегиваясь, она продолжала раздумывать, все ли в порядке с разумом корабля. Военные отключили его от системы, то есть с момента прибытия на станцию Грегорович подвергался почти полной сенсорной депривации. Такое никому не пойдет на пользу, но в особенности мощному интеллекту корабельного разума, и тем более Грегоровичу с его травматическим опытом.

– Что такое дроссель? – спросила она Фалькони.

– Долго объяснять. У нас есть такая штукенция – дроссельная катушка – в термоядерном двигателе, позволяющая опознать «Рогатку», когда он включен. При этом КПД двигателя чуть снижается. Вытащить его – бах! С точки зрения детекторов мы – другой корабль.

– И ты не вспомнил об этом у Жукхи? – возмутилась Кира.

– Никакого проку. Разница в скорости почти незаметная. Сотые доли процента.

– Но это не поможет нам спрятаться от…

Фалькони нетерпеливо махнул рукой:

– Грегорович запустил вирус во все компьютеры, в которые мы посылали регистрационные данные. Создал второй аккаунт с другим именем, другой предысторией полетов и данными двигателя, соответствующими нашему, но без дроссельной катушки. С точки зрения компьютеров вылетит отсюда не «Рогатка». Может, мы им отведем глаза всего на несколько минут, но я хочу использовать все возможности.

– Умно.

– К сожалению, – сказала Нильсен, – использовать этот трюк можно только один раз. Во всяком случае, пока мы где-нибудь не причалим и не установим новый дроссель.

– Под каким же именем мы теперь летим? – спросила Кира.

– «Свиной палец», – ответил Фалькони.

– Ты большой любитель свиней, да?

– Они умные. Кстати говоря… Грегорович, где наши зверюшки?

– Их снова превратили в мохнатые глыбы льда, о капитан. ОВК предпочло вернуть их в крио, нежели кормить и прибирать за ними.

– Экая предусмотрительность.

«Рогатка» содрогнулась, отделяясь от стыковочного модуля, затем прозвучал сигнал перегрузки, включились маневровые двигатели, и «Рогатка» двинулась прочь от военной базы.

– Мы слегка облучим «Орстед», – заметил Фалькони, – но они там сполна заслужили эту дозу радиации.

– И сверх того, – подхватила Воробей, вплывая мимо Итари в дверь.

Она вцепилась в кресло, а инопланетянин закрепился щупальцами на палубе, готовясь к запуску основного двигателя.

На экране появилась голограмма – лицо Вишала.

– У нас в медотсеке все в порядке, капитан. Хва-Йунг тоже здесь.

– Понял. Грегорович, убираемся отсюда ко всем чертям.

– Есть, капитан. Сей момент убираемся ко всем чертям.

Рев двигателей нарастал. Киру вдавило в кресло – «Рогатка» уносилась прочь от станции «Орстед». Радостный смех вырвался у Киры, хотя никто не услышал его в этом шуме. Они справились. Они спаслись. Невозможно было так сразу в это поверить. И теперь, глядишь, им удастся опередить Седьмой флот и использовать единственный шанс человечества заключить мир с медузами.

Прозвучал похожий на колокол сигнал, и радость мгновенно померкла.

Кира с усилием вытянула шею, пытаясь разглядеть монитор (эх, ей бы сейчас контактные линзы!). Голограмма переключилась на вид Сатурна и его окрестностей. Вокруг газового гиганта появилось облако красных точек.

Из сверхсветового пространства выскочили еще четырнадцать жутьих кораблей.