Читать книгу: «Пыль моря», страница 4

Глава 10. Тревожные вести

Отшумели новогодние праздники. Китаянки сложили в лари красные наряды и ленты. Несколько разорившихся китайцев таскались в поисках заработка. На них смотрели с сожалением и сочувствием, но в их тяжёлое положение не вникали – своих забот хватало. Новогодние разорения не новость, и, посудачив немного, и покачав головами, люди вскоре забывали чужие горести.

Надвигалась весна, всех занимали пахота, сорняки, земля, погода и виды на урожай. Снег оседал под лучами солнца. Вздёрнутые крыши ощерились частоколом сосулек. Птицы веселей кричали в деревьях.

В один из таких дней, когда солнце сверкало в подтаявших сугробах и мальчишки лепили снежных баб, Мишка встретил знакомого китайца. Они часто встречались в доме Дау, и Мишка подозревал, что тот не зря повадился к старику Вэй-си. Старик долго мог разговаривать с этим ничтожным человеком, и бывало, получал от старших внуков неодобрительные взгляды.

Мишка не раз замечал, что хитрый и пронырливый Сю-дун, неизвестно чем занимающийся на дворе человек, настойчиво пытался пробраться к дверям стариковской комнаты. Значит, что-то чуял. Мишка со злой усмешкой на губах старался вертеться поблизости.

Ши-хэн, знакомый Мишки, с таинственным и запуганным лицом, окликнул его. Глаза бегали по сторонам. Своего испуга и растерянности скрыть он не мог, и Мишка тоже стал озираться.

– Что случилось, Ши? Тебя что, маньчжуры прихлопнуть хотят?

– Почти что так, приятель. Мне не надо заходить к вам, а ты постарайся сказать Дау Вэй-си, что его странник сейчас находится в ямэне¹⁶. Говорят, что его пытают. Молчит, но кто его знает, долго ли он выдержит. Не было бы беды.

– Да старик-то тут при чём? – спросил Мишка, но китаец не стал слушать и скорой походкой удалялся в переулок.

Неужто стали копать под старика Дау, – у Мишки тоскливо сжалось сердце. – Так недолго и в ящик сыграть. У них это быстро делается. Кого-кого, а меня в первую очередь пытать станут. Те хоть откупиться смогут, а мне нечем…

Заспешил домой. Старательно запахивая ватный халат, сразу ощутил холод морозного дня. Тревожные мысли поселились в голове.

Только к вечеру удалось пересказать Тин-линю страшное сообщение. Молодой китаец побледнел, сразу осунулся. Не стал больше расспрашивать, а сразу отправился к деду.

Дед выслушал, долго молчал. Тин-линь напряжённо ждал.

– Думаю, что опасения преждевременны.

– Как же так, дедушка?

– Мой странник не позволит вытянуть из себя что-нибудь важное.

– Ну и что? Одно то, что он попал в ямэнь, о многом говорит.

– Это ещё не так страшно. Мы ведь не простые люди. Против меня им нужны точные донесения и. данные. А странник будет молчать.

– Не уверен. А вдруг?

– Ты не знаешь этих людей. А если вдруг, то мы все во власти неба. Небо всех рассудит. И не терзай себя напрасными страхами.

– Ты меня успокаиваешь, а я за тебя боюсь, деда.

– Я своё уже прожил. Мне не страшно покидать этот мир.

Надеюсь, что для меня найдётся там укромный и тихий уголок. Что я плохого людям сделал? И ты надейся на лучшее. Без надежды жить трудно.

– Даже если и так, дедушка, то надо остерегаться. Неспроста тот человек попал к маньчжурам. Не следят ли за тобой?

– У нас многие друг за другом следят. Но ты верь в хороших людей. Их много. И даже если тебе не так уж много повстречаются они, то и тогда не отчаивайся. Значит, не углядел. Ищи.

– Ты слишком спокойно судишь, дедушка. Разве не знаешь, как они расправляются с нашими в таких случаях? А если до братьев дойдёт?

– Успокойся, внучек. Не так уж всё мрачно, – старик лукаво сощурил свои узкие глаза в сетке мелких морщинок, и ласково потрепал внука по плечу.

Тин-линь ушёл, но тревога не покидала. Он видел, что и дед тревожится, и только старается успокоить, а сам напряжённо думает о чём-то. Жаль старенького. Он уже с трудом ходит, но старается не быть обузой. Видно, его поддерживает мечта в скорое освобождение. Хотя, как он может мечтать о таком, когда кругом всё задавлено, и никто не осмеливается головы поднять.

С такими мыслями в голове Тин-линь натолкнулся на Мишку. Недовольно глянул, спросил:

– Чего шатаешься, людей пугаешь?

– Хозяин, Сю-дун тут вертелся. Недаром это. Что-то нюхает около деда. Не прозевать бы.

– Стараемся, а ты-то чего затеваешь?

– Да что ж мне затевать? Так просто, беспокоюсь. Не было б худа.

– Не накаркай. Иди уж лучше в свою нору. Ты помочь не сможешь.

Тин-линь долго лежал на своей кровати и не мог заснуть. Подумал, что не мешает разузнать подробности у Сяоли. Проклятые душегубы! Жить не дают людям. А тут ещё мысли о предстоящей помолвке, которую затеяли братья.

Им бы только выгода была, а о другом и не помышляют, – думал молодой человек, ёрзая под жарким ватным одеялом. – Подстроить бы им пакость какую-нибудь, да забьют до смерти. Уйти от них надо. Дедушка бы помог, да куда? На юге Цинов лупят, а мы тут сидим, и ждём пока исполнятся дедушкины мечты. Глупо. А дедушка верит. На юг надо, к Чжэну. Да там и другие бьют маньчжуров. Силу есть, где показать.

В мыслях Тин-линь заходил так далеко, что самому становилось страшно. А вдруг проговорюсь. Но мечты были сладостны и он всё чаще возвращался к ним.

Пропуск бы раздобыть – и через Ивовый палисад¹⁷! Там уж легче. Дедушка говорит, что хороших людей много, помогут добраться до Тайваня. А там никаких страхов. Бейся с врагами и ни о чём не думай.

Чувствуя томление, Тин-линь на следующий день отправился к Сяоли. Мишка с И-дуном сопровождали его. И пока их хозяин был в гостях, они коротали время во дворе, наблюдая жизнь маньчжурского начальника. Дархань готовился перебираться в Гирин-улу на повышение, это было заметно. Беспорядок и суета царили вокруг.

Тин-линь вышел от сестры, весь озабоченный.

– Ничего толком не узнал. Сестра не слыхала ни о каком страннике. И опасается расспрашивать Дарханя. Говорит, он стал раздражительным и подозрительным.

Мишка удивился, что хозяин так откровенно говорит со своими слугами. Это первый раз, когда Тин-линь не остерёгся. Может И-дун полностью разделяет его мысли? – думал Мишка и пытливо взирал на китайцев. Только по одежде можно было определить, кто из них хозяин, а кто слуга.

– Этот медведь не зря остерегал вас, хозяин, от Сю-дуна, – заметил слуга и указал на Мишку. – Припугнуть его что ли? Уж больно любопытный.

– Даже вида не подавай, что заметил его козни. Сразу насторожишь, и он осторожнее будет. А так мы просто поостережёмся.

– Он же не сам по себе этим занимается, – заметил Мишка.

– Правильно, – ответил хозяин. – Куда интереснее узнать, кто его подпускает к нам.

– Да тут и узнавать нечего. Маньчжуры конечно! – воскликнул слуга убеждённо.

– Не обязательно. Среди наших тоже есть немало паразитов.

– Ничего, он за нами следит, а мы его постараемся выследить, – пообещал И-дун.

– Мальчишка здесь бегает, Ювэй, – предложил Мишка. – Ненавидит маньчжуров страшно. Пусть он незаметно присмотрит за предателем.

– Доверять мальчишке? – с сомнением покачал головой Тин-линь.

– А что? Парень юркий, смелый. Пусть смотрит в свободное время. Заподозрить его трудно, а польза может быть большая, – И-дун весело глянул на своего хозяина.

– Не подведёт, – поддержал Мишка. – Можно придумать что-то вроде игры. Он и не догадается о сути.

– Ладно, валяйте, только без меня. Хлопот и так много, – Тин-линь приосанился, попытавшись выглядеть достойно.

И-дун незаметно подмигнул Мишке и улыбнулся, показывая глазами на хозяина. Мишка понимающе ответил взглядом.

Дома Мишка с И-дуном долго шептались, пока их не накрыл Ши-хэн. Средний брат ревниво следил за хозяйством в то время, как старший в эти дела не вмешивался и всецело был занят торговлей.

– Лодыри, дармоеды! – орал он, отхаживая обоих тонкой бамбуковой палкой. Приятели увёртывались и подобострастно кланяясь, бросились во двор.

В этот день им не раз ещё доставалось от старших, и к вечеру на теле можно было насчитать не один синяк. Хорошо, что зима не кончилась – толстые халаты смягчали удары. Жаловаться было некому, к тому же жалобщикам, как правило, доставалось вдвойне.

– Так до беды не далеко, – сетовал вечером И-дун. – Главный-то хозяин что-то навалился на нас. Остальные не хотят отставать, измываются. Пойду лучше Ювэя искать. Пусть задание исполняет.

Укрывшись в хлеву, среди жующих быков и запаха скотины, И-дун заговорщицки приник у уху десятилетнего мальчишки.

– Знаешь Сю-дуна?

– У-у! Вредный такой и хитрый? Знаю.

– Подстроить ему надо малость, чтоб не важничал. Сможешь?

– С радостью, но что? Он же злой до таких, как я.

– Он часто наведывается к старику. Зачем, никто не знает, может что подсматривать захотел. А ты тоже погляди и узнай с кем он потом говорит. Мы ему шутку устроим. Ведро с водой на него выльем.

– Вот здорово! Постараюсь! А с кем он тихо говорит, я и так знаю. Господин Дау средний ему какие-то поручения даёт.

– Да? Так ты выясни, какие. Сыграй в охотника. Скрадывай зверя, а потом мы его окатим на морозе. Пусть потешит народ.

– Эх, и смеяться будем! Только потом он вздует кого-нибудь. А если меня?

– Надо незаметно. Чтоб никто не догадался. А тебя и так каждый день тумаками награждают. Небось, привык?

– И то правда. Хорошо ты придумал! Выслежу, не беспокойся!

– Только уговор. Никто не должен знать об этом. Даже под пыткой. Понял? Удачно всё получится, отпразднуем на славу.

– Не беспокойся. В каждую щёлку пролезу, а выслежу зверя. Я и так бы хотел охотником стать.

– Вот по весне может, возьму тебя с хозяином на охоту. Не забоишься? Готовься.

Глава 11. Раздвинув ветви

Снега таяли, ручьи весело журчали. Мальчишки в солнечные дни отваживались шлёпать красными от холода босыми ногами по ледяной воде и бросались снежками. Но по ночам ещё трещали морозы, утром ломкий ледок звонко хрустел под ногами работников.

Сяоли заходила к дедушке и жаловалась на Дарханя.

– Задерживают его перевод в Гирин, и он зло на мне срывает. Как зверь носится по дому. Даже похудел, а за это достаётся повару.

– Нам остаётся только терпеть, – старик отвечал смиренно, поглаживая белую руку внучки.

– Да уж мочи нет терпеть его придирки. Но отпустить не хочет.

– У тебя свои заботы, у Тин-линя тоже хватает. Гуан-пин задумал женить младшего. И невеста богатая, но младшенький-то никак не соглашается. Видно о другой думает, а сказать не решается.

– Да не припомню, чтоб он хоть словом намекал об этом. Никого у него нет. Просто не хочет на уродке жениться. И правильно делает. Ты-то куда смотришь! Неужто власть отдал внукам? Не по закону это. Настоять надо.

– Да сил уж нет бороться с ними. Я всё надеюсь на перемены.

– Какие могут быть перемены? Дедушка, не губи внука. Ты же так его любишь!

– В семье согласие нужно. Им жить, а я уж своё отжил.

– Вот и сделай доброе дело. Расстроить надо эту женитьбу. Тин ещё найдёт себе по душе.

– Когда это было, чтоб молодые сами себе находили жён? Только в сказках и прочтёшь.

– Сказки сказками, да в них много правды, сам меня этому учил!

– Нельзя попирать законы предков. Старшим должно повиноваться.

– Так ты и есть самый старший! Что ж ты отдал власть в семье?

– Не тревожься, время терпит. Я и так ещё не дал своего согласия

– Они так всё обставят, что тебе ничего не останется, как согласиться. А потом всё будет кончено. Вся жизнь у Тина станет сплошным мучением.

– Он мальчик добрый и не злой. Смирятся, слюбятся. Время лечит.

– Сейчас добрый, а жизнь прикрутит, так куда денется вся его доброта? Подумай, пока не поздно. Ты же такой справедливый, и так нас любишь.

– Против закона предков не пристало мне на старости лет идти.

– Заладил про предков. Ты и не нарушай его. Тебя должны все у нас в доме слушать и почитать. Вот и вынеси своё решение. Покажи, что ты старший рода. Это и будет почитанием закона предков.

– Я подумаю, внучка.

– Думай быстрей, а то в ямэне косо на тебя поглядывают. Дархань просил меня предупредить, что ты на подозрении. И хоть твой незадачливый странник отравился и ничего не сказал, но над всем нашим родом по твоей оплошности нависли тучи. Они сгущаются. И Дархань не может их отогнать, а скорей уже и не хочет. Подумай об этом

– Ты меня пугаешь. Не за себя боюсь, а за вас, моих внуков. Старшие ещё откупиться смогут, а Тин-линь останется один. Душа его не лежит к делам, а торговля совсем не влечёт. Я и сам привил ему такой взгляд. Его просторы влекут. На русских в набег ходил, то ему по душе. Тянет его бродяжничать.

– Вот и хорошо бы его отослать за товаром на юг. Пусть безделье своё развеет. Уже вырос, пора делами заниматься. И от женитьбы можно увильнуть.

Вэй-си сильно обеспокоился сообщением внучки. С маньчжурами шутки плохи. Он помнил, как за малейшие провинности секли головы излишне смелым китайцам. Сколько их скатилось, когда ввели закон о ношении кос и бритье головы. Но теперь смирились и все безропотно выполняют приказы завоевателей. Ненавидят, но терпят. Да и среди китайцев нашлось немало таких, которые за ничтожные привилегии готовы служить верой и правдой.

Тем временем юный следопыт Ювэй успешно выполнял поручения. Он так увлёкся, что всё свободное время проводил в слежке.

Уже много интересного он передал И-дуну, но главного никак не мог ещё выяснить. Что обсуждалось на встречах с хозяином, услышать не удавалось.

Помог случай, который всегда может подвернуться, если долго и упорно его ждёшь.

Ювэй сидел на стропилах хлева, собираясь вылезти на крышу, когда туда вошли Ши-хэн и Сю-дун. Мальчик затаил дыхание и замер в страхе. Увидят – обязательно выпорют. В хлеву больше никого не было. Ши-хэн спросил:

– Мало доносишь, собака! Долго мне ждать прикажешь?

– Благодетель! – прошептал срывающимся голосом Сю-дун. – Стараюсь изо всех сил, но осталось совсем мало. Скоро я вам всё донесу!

– Мы не можем ждать так долго. Не забывай, если что – с нами и ты попадёшь в ямэнь. И тебе будет хуже, чем нам, я тебе это обещаю.

– Всё сделаю, господин! Дайте немного срока! Странников, сами знаете, давно не было. Жду со дня на день. Скоро должен быть, а место я уже приготовил. Всё услышу и тотчас донесу! Я не обману! Что я без вас?

– И смотри у меня! Даже тень не должна пасть на наш род! Ты донеси, а остальное уж наше дело! Вмешаешься – так дети сиротами останутся, да и то будет дар неба для тебя. Ты пыль у ног наших!

– Так, так, господин! Можете не опасаться! Всё сделаю, как велено, – повалившись на занавоженный пол хлева, Сю-дун обнял колени хозяина и припал губами к его ногам.

– Не ори, собачий сын! Услышит кто – ответишь головой!

Сю-дун оглядел пустой хлев и Ювэй вжался в стропило, стараясь слиться с ним воедино. Но в помещении стоял полумрак. Слуга успокоился и медленно поднялся, заглядывая в глаза хозяину.

– Помни хорошенько, что услышал от меня. Язык может не удержать тяжести твоей головы. Остерегайся пить ханшин. А теперь пошёл от меня! Или постой, я первый уйду. Теперь ори сильнее, – Ши-хэн обрушил на соглядатая удары палки.

Ювэй видел, что хозяин бьёт не сильно, но Сю-дун орал натурально. В светлом проёме двери замелькали головы и тотчас исчезали. Мальчик в ужасе зажмурил глаза.

Вскоре хозяин вышел, и в хлеву стало тише. Лишь шуршала солома. Ювэй осторожно выглянул. Лица Сю-дуна не было видно, но громкий шёпот летел с его губ. Слов не расслышать, но о смысле догадаться не трудно. Сю-дун злобно поносил хозяина и слал невообразимые угрозы на его голову.

Прерывисто вздохнув, соглядатай вышел на свет и голоса работников показали мальчишке, что там идёт обсуждение случившегося

И-дун сразу догадался, что мальчишка несёт ему важные вести.

– Вижу, вижу, охотник! Выкладывай скорей.

– Беда! Сю-дун задумал подслушать странника, когда тот явится к деду. Договорились с Дау Ши-хэном. Сам слышал. Страху натерпелся! На полжизни хватит.

– Ой молодец, Ювэй! Ну, настоящий следопыт! Уговорю молодого хозяина. Быть тебе на охоте! Лук сделаю. Не настоящий, конечно, а как раз для тебя. Сам знаешь, что настоящие нам иметь не положено. Хозяин ещё может себе выпросить дозволение такой взять на охоту, ну а нам с тобой никак нельзя. А что ещё услышал?

– Да больше ничего. Вроде Дау Ши-хэн собирается с братцем на дедушку донести, а Сю-дуну приказал молчать. Да только тот потом так ругался на него. Слов не было слышно, но я понял, что тот злобствует на хозяина. Наверное, мстить будет.

– Самая настоящая собака! Ну а как же ты на землю не свалился от страха?

– Ничего. Не свалился. Я крепко держался, – мальчишка радостно улыбнулся и продолжал: – Я как на охоте. Ветви раздвинул, а там тигр. Страшно, но интересно. Вот если б лук ты мне успел сделать, так можно было и испробовать его там.

– Не обижайся, друг. Сделаю я тебе оружие охотника. Ещё побродим по лесам и болотам. Обещаю! Это ты хорошо заметил о раздвинутых ветвях. Привыкай.

– А когда же водой обливать будем? А то скоро тепло станет и не интересно будет.

– Можно готовить ему баню. Проследи, где он ходит часто, и незаметно пристрой ведро. Мне только покажи.

– Обязательно покажу! Я побежал!

– Дуй! Чего тебе. Гуляй, пока можно. Вырастешь – не доведётся.

– Будь здоров! – крикнул издали мальчишка, и махнул рукой.

И-дун задумался. Стало быть, самые худшие опасения подтверждаются. Старшие внуки задумали тайно и незаметно покончить с дедом. Как это примет молодой хозяин? Не натворил бы глупостей.

И-дун отыскал Мишку и рассказал о новостях.

– Такое случается. У меня самого старшие братья спуску мне не давали. Но против деда такое замышлять! Такого не припомню. Вот уж истинно падаль человеческая. Выслужиться захотели, а деда в пасть собакам отдать! А тот глазами хлопает. Предупредить надо.

– Конечно. Скажем молодому хозяину. Пусть сам решает. Что мы можем? Повредить?

– Но и без совета нельзя оставлять его. Чего доброго сорвётся. Тогда всем крышка!

– И с Сю-дуном надо кончать. Таких надо было б ещё в детстве головой о дерево.

– Кто ж его мог знать. Не всякого сразу раскусишь. Однако самим ничего не надо делать. Мало ли что может случиться.

Тин-линь страшно разозлился, услышав рассказ своего слуги. Он покрылся мертвенной бледностью – это был первый признак сильнейшего гнева. Но и страх терзал его сердце. Правильно предупреждала Сяоли. Что-то надо предпринимать. Не только дедушке грозит опасность. Всех их может захлестнуть петля маньчжурского деспотизма. А братья за счёт дедушки хотят оградить себя, да ещё выслужиться.

– Надо дедушку предупредить, – сказал Тин-линь, немного успокоившись.

– А может подождать? – отозвался И-дун. – Дедушка добрый и не посоветует никакого насилия. А что делать, если такое надвигается?

– Надо подождать прихода странника и подловить Сю-дуна, – предложил Мишка. – Там его и порешить, стервеца.

– О страннике сразу всем станет известно, и догадаются, что кто-то вредит старшим, – ответил И-дун. – Надо не ждать, а действовать немедля. Лучше раньте, чем опоздать.

– Так и надо сделать. Но кто этим займётся? – оглядывая сообщников, проговорил Тин-линь.

– Кому ж ещё? Нам и придётся, – ответил И-дун.

Глава 12. Ожидания

Мишка бездумно сидел на бревне, глядя на грязный двор, усыпанный соломой и комьями навоза, смешанного со снегом. Вода всё прибывала. Ручьи грязной воды несли мусор, смывая зимнюю слякоть. Солнце мягко пригревало спину, приятная лень окутывала Мишкино тело. Двигаться не хотелось.

Уже который день чёрная хандра поселилась в его душе и точила медленно и настойчиво. Долгое сидение на одном месте, да ещё на такой непонятной чужбине, смутили душу. Охватила жгучая жажда движения, и он с каждым днём становился всё нетерпеливее.

Всё чаще мысли возвращались на Амур, к родным и близким. Очень чётко вспоминался последний день его свободной и такой разудалой жизни. Товарищи, с которыми он провёл много волнующих дней. Здесь ему всё опостылело, смотреть ни на что не хотелось. Часто раздражался и получал бамбуковой палкой, что мало смиряло мятежную натуру. Работал кое-как, надеясь на заступничество молодого хозяина. Но влияние Тин-линя в доме постепенно ослабевало, Мишкина спина чувствовала это.

Мишка часто ловил себя на том, что обдумывал планы побега. Они неясно витали в голове, не обретая чётких очертаний. Побег. Это хорошо, но как его осуществить? Помощи ждать не приходилось, а пробраться по густонаселённому краю на тысячу вёрст к Амуру – дело безнадёжное. Он это ясно понимал, но мысли продолжали бередить его истомившуюся душу.

К тому же он замечал перемены во дворе. Они вроде и не бросались в глаза, но он знал их причину. Поэтому примечал тихую возню с тайными замыслами. Это как-то занимало и даже волновало, но не могло надолго отвлечь от тревожных и сладостных мыслей.

И-дун всецело был поглощён планами предотвратить козни старших внуков Вэй-си. Носился по двору с озабоченным видом, гонял с поручениями нового помощника Ювэя.

Тин-линь постоянно находился под впечатлением неминуемой опасности, часто проявлял нетерпение, и даже растерянность.

Каждый день можно было ожидать появления маньчжур. Но пока их не было, можно было догадываться, что старшие братья ждут неопровержимых доказательств.

Кое-где начали просыхать тропинки на пригорках. От них поднимался лёгкий парок. По такой мягкой и влажной тропинке с юга пришёл в усадьбу долгожданный странник в монашеском одеянии и с суковатой палкой в руках. Усталый и грязный вид говорил о долгом и нелёгком пути по распутице.

Мишка встрепенулся, увидев его сгорбленную фигуру. Она казалась немощной и вялой, но лицо выражало силу и упорство. Не так он уж и стар, как хочет казаться, – подумалось Мишке.

Странника проводили к дедушке Вэй-си, а Мишка заметил, как Сю-дун заволновался. Тут же виднелась беззаботная фигурка Ювэя. Вскоре Ювэй пропал и мимо прошёл И-дун.

– Будь наготове. Пойди, возьми нож, я приготовил. Под любым предлогом не выпускай Сю-дуна со двора. Да смотри, чтоб он кого не послал с поручением.

Мишка согласно кивнул и поспешил за оружием.

Томительно шли часы, но ничего не происходило. Только Ши-хэн чаще обычного прохаживался по двору и покрикивал на работников.

Ювэй не появлялся, Мишка подозревал, что тот где-то затаился, выслеживая Сю-дуна. Мишка старался не попадаться на глаза среднему хозяину, и старательно делал вид, что занят делами.

Так прошло часа два. Странник вышел в сопровождении И-дуна, и тот потащил его в сарай на отдых и обед. Старый Вэй-си проводил до дверей, постукивая палкой. Розовое лицо в сетке морщин и прищуренные глаза внимательно и пытливо оглядывали двор.

Мишка разочарованно вздохнул. Ничего интересного не было, хандра снова настойчиво обволакивала голову, отдаваясь в груди щемящим чувством. Хотел чего-то страшного и необычного в этой кислой и будничной тишине. Душа рвалась к потрясениям. За долгую зиму он так затосковал по бурной деятельности, что не остановился бы и перед смертельной опасностью. К тому же он уже подготовил себя, не задумываясь, бросился бы в свалку. А теперь предстояла нудная работа. Весна всегда прибавляла такой работы, а руки просились к оружию. С удовольствием трогал большой острый нож, спрятанный под халатом. За ношение, узнай об этом кто-нибудь, получил бы не один десяток палок, но ощущение твёрдого и гладкого клинка радовало и возбуждало.

Лишь вечером удалось переговорить с И-дуном.

– Пока ничего интересного. Ювэй всё высмотрел. У него уже было приготовлено место на чердаке. Всё, как и предполагали, так и получилось. Вонючий Сю-дун проковырял щёлочку в потолке и отлично может слушать беседу.

– А что ж вы?

– А ничего. Хозяин предупредил старого, и те вели беседы только о духах, императоре и предках. Сейчас нам надо было убедиться, что у нас верное направление. Теперь легче.

– А если сорвётся? Тот выродок может и так донести.

– А что он донесёт? Первый, который в ямэне отравился, ничего не сказал. И если и этот так же поступит, то не погладят кое-кого по голове. Будут ждать.

– Тогда и нам придётся запастись терпением, – заметил Мишка, и гримаса неодобрения исказила его лицо.

– Не беспокойся, долго это продолжаться не будет. Нам тоже надо действовать наверняка. Здесь торопиться не следует.

Три дня прошли в ожиданиях, но странник редко заходил к старику. Сю-дун не мог сдерживать своего нетерпения. Постоянно вертелся поблизости. Мишка заметил, что у него появились сообщники. Это два китайца из одной семьи, жившей на этом же дворе. Двое братьев Гу с удовольствием взялись помогать в слежке, в надежде на выгоды. Они очень походили друг на друга, трудно было определить их возраст. Но по тому, что они уже давно жили у Дау, можно дать им далеко за тридцать. Невысокие, с кривыми ногами и плоскими лицами, они походили на монголов. Ничем не отличались от остальных, влачили жалкое существование, работая на самых тяжелых работах. Хилость отчётливо проступала на их тощих скулах.

И-дун тоже заметил помощников и забеспокоился.

– Это уже хуже. Может помощников и того больше. Тогда нам с то бой не совладать со всеми. Следи зорче. Надо хозяину доложить.

– Э! Да с этими справиться не мудрено. Чего их опасаться?

– Не бахвалься! Они страшны не силой, а своим языком. А против этого устоять трудно. Присматривайся!

Снег быстро таял, теперь его почти нигде не было. Земля исходила паром и быстро просыхала. Птичий гомон звенел в воздухе, появились ранние пчёлы и мухи.

По городу маршировали солдаты. Мишка знал, что маньчжуры готовят поход на Амур. При мысли об этом сердце щемило, и злость будоражила грудь. Как пригодились бы его сведения в Албазине. Но как их передать? Побег в одиночку не сулил удачи. Мишка часто думал про это, но каждый раз безнадёжно махал рукой. Заикнуться Тин-линю не решался. Тот, Мишка чувствовал это, строил другие планы. В них отводилось место и ему, Мишке. И хоть планы эти были ещё туманными, Мишка знал, что они могут стать реальными в любое время.

Странник оказался интересным человеком. Он проповедовал даосизм и не упускал случая разглагольствовать об учении Лао-цзы, о дао, как о первопричине всего сущего. Он часто сидел на солнышке, и когда собиралось три-четыре человека, начинал объяснять сущность дао.

– Не стремитесь познать многое. Познать дао – вот главное занятие китайца, – он щурил глаз и пытливо всматривался в лица работников. – Вы все знаете по нескольку иероглифов. Они вам ни к чему. С природой слейтесь, идите к природе, избавьте тело от наслаждений и убивайте в себе чувства. Зачем нам знания? Они только отвлекают от познания дао, а дао – родоначальник всего существующего.

Китайцы тихо слушали и не решались спрашивать. Очень трудно осознать дао, но спрашивать у такого учёного человека, проведшего полжизни в пустыне, в пещерах, было страшновато и неловко. А тот продолжал:

– Гармония мира – вот стремления, достойные человека. Не бродите бесцельно по земле. Я третий раз в жизни предпринял это путешествие, и каждый раз сожалею об этом. Время тратится даром. Познавайте мир, не выходя со двора.

– А кто хлеб сеять будет? – тихо и неуверенно спросил чей-то голос, и все недовольно обернулись к говорившему. Тот сник и отступил.

Даос хмуро глянул в сторону сомневающегося:

– В природе всего много. Она прокормит и согреет. Да и много ли человеку надо? Питайтесь крохами природы и ищите персик долголетия. Познавайте духов в себе, а их у каждого великое множество. Тот, кто не чувствует в себе духов, не может рассчитывать на долголетие.

Мишка смотрел, как даос раздавал людям какие-то пилюли, талисманы и эликсиры долголетия в глиняных бутылочках. Их охотно брали, поклоны отвешивались один за другим, слова благодарности не смолкали. А даос приговаривал с придыханием:

– Не стремитесь к благополучию. Богатство не принесёт вам счастья и радости. Стремитесь в деяниях своих повторять Нефритового императора. Он всё отдал людям, а сам ушёл к природе. Не злоупотребляйте пищей. От неё вы не достигнете долголетия. Не ешьте мяса, зерна, перца. Остерегайтесь запаха пищи. Учитесь питаться слюной.

– Так и с голоду помереть можно, а не то, что долго жить, – заметил Мишка. Даос грозно глянул на него, остальные вытолкнули его из толпы. Усмехаясь, Мишка отошёл прочь.

А даос зажёг свечу, стал на юго-восток лицом, и стал тянуть заклинания и молитвы. Потом над свечой сжигал полоски бумаги. Став на четвереньки со сложенными руками и стал раскачиваться. По телу пробегали судороги, вскоре он свалился на землю. Мишка видел, как глаза налились кровью, рот окрасился красной слюной. Но вскоре даос вскочил, и, попрыгав, стал успокаиваться.

Люди со страхом наблюдали за монахом, отойдя на почтительное расстояние. Мишка, зло выругавшись, поплёлся к своим быкам.

Вот дурят людей! А те и развесили уши, – думал Мишка и вспоминал церковные праздники в Нерчинске, когда во главе матушки ходили к обедне, молились с верой, что все грехи им простятся, а потом начинали вершить новые. Страх бередил сердце, но жизнь брала своё. Молодость не желала мириться со смирением. И Мишке больше других доставалось за свои проделки. Он и сейчас машинально стал ощупывать места старых ушибов, но спохватился и мечтательно улыбнулся.