Одно Целое

Глава 41

Дорога, пожалуй, самый привлекательный видеоряд для почти любой песни. Вот так мелькают деревья, поля, машины, люди, вот так звучит музыка, вот так в твоей голове мерцают образы. Всё перемешивается, ты впиваешься взглядом в сюжет за окном, открываешься музыке и летишь в какую-то параллельную реальность. Сюжет за окном самый что ни на есть обыденный, но когда ты летишь на машине по его кусочкам, такое чувство, что смотришь фильм. Стоит остановиться – и это будет просто кадр, просто вид. А когда едешь, то ты будто проектор, несущийся по плёнке – и это уже кино. Это уже настоящее искусство.

Начало весны – достаточно мерзкое зрелище. Грязь повсеместная, лужи, пронизывающая холодрыга, то ли снег, то ли дождь. Почему-то начало весны у меня всегда ассоциируется со смертью. Такая вот зимняя красота мучительно умирает, сама не понимая почему. Голые ветки деревьев, гнетущая серость и пасмурность. В этот период межсезонья я только и жду скорейшего распускания листьев и быстрейшего таянья остатков некогда кипельно-белого снега. Гангрена из грязи полностью уничтожает его яркость, и теперь, вспоминая о его когда-то бесконечно чистых кристалликах, что так радовали меня своим блеском, совсем не хочется, чтобы он долго мучился. У каждого времени года есть свои привлекательные моменты, они хороши и неповторимы, когда раскрываются во всей своей красе. У периода же межсезонья я всё никак не могу найти радующих меня сторон. Помогает только то, что вскоре какое-то из времён года всё-таки возобладает и раскроется своими прелестями. А пока подождём. Ничего страшного. Раз в полгода такая фигня происходит, пора бы и привыкнуть.

Машина лихо несётся, я ощущаю это и изредка поглядываю с заднего сиденья на спидометр. Мне немного неуютно на большой скорости мчаться по трассе, тем более сейчас, в это время года, поэтому изредка я в виде нелепых полу шуток говорю об этом водителю. Не уверен, что он меня понимает, так как скоростной режим по большей части остаётся неизменным. Через какое-то время я смиряюсь и продолжаю смотреть в окно, так спокойнее. Димон дрыхнет на переднем сиденье, лишь изредка встряхиваясь, когда мы наезжаем на какую-нибудь неровность в асфальте. Я пытаюсь тоже немного вздремнуть, но у меня не выходит, так и еду в полузабытье.

На подъезде к городу Димон просыпается, будто почувствовав, что уже почти приехали, он поворачивается ко мне и протягивает ключи.

– Держи, кажись, твои.

– О, откуда они у тебя? – спрашиваю, и тут до меня доходит, что я действительно выпал из реальности: умотал куда-то, потерял телефон, ключи. Как бы вот я сейчас в квартиру попал интересно? Я ведь даже об этом и не думал! Да уж, вот это да.

– Они у тебя выпали как-то, а я на сохранение взял. Ты никакущий уже был, а я держался ещё в тот момент, вот и подумал, что надо б их припрятать, пока не потеряли.

– Правильное решение, – одобрительно киваю.

– Опыт, – Димон подмигивает мне, – сколько я уже всего дельного перетерял не сосчитать, теперь рефлекс срабатывает уже.

– Может у тебя ещё и телефон мой где-то завалялся? – с надеждой уточняю я.

– Вот чего нет, того нет, – Димон разводит руками.

– Жаль, – вздыхаю я.

– Дорогой телефон?

– Да так, звонилка обычная.

– Тогда – не велика беда, новый купишь.

– Это да, но всё же неприятно, номера в нём важные были, – снова вздыхаю я.

– Важные номера тебя сами найдут, не пропадут из жизни, а остальные – неважные, – философски замечает Димон.

– Может ты и прав.

– Да я всегда прав, ну или почти всегда, сам тому не особо рад, но вот такая у меня суперсила.

– Скромняга супермен, – подшучиваю я.

– Какой есть, – он снова подмигивает мне, затем отворачивается и закуривает сигарету.

Мы въезжаем в город.

Глава 42

В городе грязнее и мокрее, но менее удручающе. Возможно это от того, что происходит какое-то движение, и жизнь особенно не застывает. Всё время кто-то куда-то идёт, по каким-то делам или просто так. Чтобы не сойти с ума на бесконечных и, зачастую, ненавистных работах люди выдумали себе кучу развлечений, массу разнообразных способов прикончить время. Жаль, что даже несмотря на всё обилие разнообразий современного устройства жизнедеятельности, сбежать от одиночества удаётся далеко не каждому. Печальная статистика говорит нам о том, что чем больше у человека возможностей для общения, тем меньше он этими возможностями пользуется и тем чаще остаётся один. Он начинает мыслить, присматриваться, рассуждать, искать несовершенства, пытаться делать из них совершенства, постоянно что-то с чем-то сравнивать, тратя на это неимоверное количество жизненных сил и ресурсов. Среди изобилия любой голову сломит и голодным останется, решая, что ему съесть сегодня. Может это, а может то, может вообще в ресторан сходить, а если так, то в какой? И в любовных играх всё не менее запутано. Где лучше знакомиться, с кем, какие требования предъявлять? Сколько процентов совпадений интересов должно быть для идеального союза? Какие знаки гороскопа сочетаются, кто в какие года, каких животных рождён? И дальше, и больше, и сложнее, и запутаннее. И снова, снова обилие информации плодит одиночек. Самым верным способом, наверное, даже сейчас остаётся удар любовной молнии и перехват дыхания. Но всяким любовным ангелам и богам всё сложнее пробиться сквозь многочисленные волны, кабели, провода, микросхемы и психоанализы потенциальных влюблённых. Вот так сидят они у себя где-то эти ангелы и боги, думают: кого бы с кем соединить? Потом начинают разбираться во всех перипетиях, гороскопах, интересах. Головы у них начинают дымиться. Они в запарке и угаре плюют на всё и начинают метать молнии, стрелы и весь свой арсенал, что им положено израсходовать, в хаотичном порядке. Пусть, мол, сами разбираются, раз такие все умные, сложные, интересные и противоречивые. Вот мы и разбираемся. Понастроили себе всякого, понапридумывали, теперь расхлёбываем. Интересно же? Или нет? Упрощая усложнили? Или как? Подумай над этим! Хотя и не факт, что оно того стоит.

Город встречает нас светофорами, перекрёстками, светящимися витринами магазинов. Мы быстро въезжаем по ещё не совсем застывшим пробкам предвечернего трафика. Быстро добираемся до моего дома, где я выхожу, прощаясь с Димоном и водителем, имя которого я так и не узнал (он не говорил, а я и не спрашивал, на том негласно и порешили).

– Ты давай, не пропадай, хвост пистолетом, нос по ветру, – бросает мне Димон напоследок.

– Само собой, – машу ему рукой я, – ты себя береги.

– Бум стараться! Хорошо отожгли, отожжём ещё! – голос Димона вместе с машиной отчаливает в неизвестном направлении.

Я провожаю их взглядом и захожу в подъезд. Достаю из ящика скопившуюся за время моего отсутствия почту. Ничего серьёзного: пара счетов, рекламных буклетов и прочего спама. Поднимаюсь на свой этаж, открываю дверь. В квартире ничего не изменилось, как будто и не было этих дней. Всё также разбросано, как я и оставлял. Разуваюсь, подхожу к окну, достаю сигареты и закуриваю. Постепенно начинает смеркаться. Город смотрит на меня, а я на него. Мы молчим несколько минут, глядя друг на друга. Делаю глубокий вдох, тушу сигарету и подхожу к стационарному городскому телефону. Делаю ещё один глубокий вдох, набираю номер Лены. Слышатся гудки, потом раздаётся её голос:

– Алло.

– Привет, это я, – осторожно начинаю.

– Привет, я тебе звонила, что с твоим телефоном? – достаточно холодно проговаривает Лена.

– Посеял где-то.

– Ты в порядке?

– Да. Как у тебя?

– Тоже ничего, вот приехала, сейчас у родителей. Про тебя спрашивали, я сказала, что жив, здоров, нормально, ну и всякое такое.

– Понятно.

– Так у тебя всё хорошо?

– Да, я же говорю. По тебе соскучился. Может нам увидеться сегодня или завтра? Я дома буду, у нас, приезжай.

– Сегодня не смогу, давай завтра.

– Хорошо, тогда до завтра, родителям привет.

– Передам, пока.

Лена повесила трубку. Разговор получился совсем дежурным и холодным. Но главное, что он состоялся. На большее мне сейчас не приходилось рассчитывать, и я был рад, что хоть так поговорили.

Я принял душ, приготовил простой ужин из того, что оставалось в холодильнике, поел и развалился на диване. Уже окончательно стемнело, дождь постукивал по карнизу. Утро вечера мудренее думалось мне снова, как внезапно зазвонил телефон. Я почти никогда не отвечал на звонки по городскому номеру, но сейчас, учитывая потерю мобильника и неоплаченный интернет, это была моя единственная связь. Я, нехотя, поплёлся в коридор и снял трубку.

– Костя, привет, это Вика, – донёсся до меня женский голос.

– Привет, – ответил я.

Глава 43

Влюбляться не в тех Женщин – это диагноз. Это целая история драм, разбитых, залатанных, склеенных и снова разбитых сердец. Влюбляясь не в тех Женщин, ты изводишь себя и других, тех, что влюбляются в тебя, тех которым не можешь ответить взаимностью как бы ты этого ни хотел. Грустная история нестыковок желаемого и действительного. Грустная история Нестыковок. Пожиратель сердец, Каазёл, полный кретин! Что же ты не смотришь по сторонам, что же ты вот так топчешь лучшие чувства, что тебе плохого-то сделали?! Да как, да вы что? Я… Я же вообще не то имел в виду… Я же совсем не… О чём речь?.. Всё не так… Недопонимания, вечные нестыковки. Это диагноз, это, определённо, диагноз, кошмарная патология. Стремиться к тому, что тебя уничтожит. Можно и переродиться потом, а можно и пропасть, можно и сгореть, исчезнуть бесследно, оставаясь вполне себе функциональным и живым человекообразным. Опасность потери, опасность утраты и, как результат, своё собственное жертвоприношение себя же самого. Заоблачные дали такими же недостижимыми и остаются, а тебя уже нет. Вернее ты есть, но ты – это уже не Ты. Ты принёс себя в жертву, остался лишь ты, «наслаждающийся» полученной «победой», изводящий себя ещё больше, чем до получения. Да, влюбляться не в тех Женщин – это диагноз.

– Привет, алло, куда-то пропадаешь, – голос Вики звучит в трубке.

– Алло, да здесь я, здесь, слышно? – отвечаю невпопад я.

– Да, теперь нормально, – связь налаживается, Вика продолжает, – Тут такое дело… В общем, телефон твой у меня оказался. Я взяла позвонить с утра, а потом машинально в карман засунула.

– А я думал, что потерял.

– Нет, это я, получается, украла его что ли, – немного робко оправдывается Вика.

– Ладно, не бери в голову, я уже, вроде как, смирился с этой потерей, – пытаюсь слегка шутить, и на моём лице невольно проявляется улыбка.

– Как-то всё сумбурно вышло утром, даже не попрощались, – продолжает Вика.

– Суета придаёт случайности всем событиям. Немудрено в этих обстоятельствах потеряться.

– Эко загнул, – смеётся и, кажется, тоже улыбается.

– Нормально. Как ты меня нашла?

– Да в телефоне номер увидела «Home, sweet home», юмор заценила и набрала наугад. Вот и не ошиблась.

– Прям, детектив Шерлок Пуаро, – опять не слишком умно пытаюсь шутить я.

– В общем, думаю, как бы вернуть тебе твою собственность. Я сейчас в Москве, у подруги остановилась.

– Ты надолго?

– Не знаю, ты же помнишь, я сама себя не очень ощущаю сейчас. Но увидеть тебя мне бы хотелось.

– Я провинциал. Добраться не проблема, конечно, но время займёт. Если у тебя через пару-тройку часов рейс какой-нибудь куда-нибудь, то не успею.

– Нет, рейса нет.

– Тогда можем встретиться.

– Хорошо. Как договоримся?

– Давай завтра я тебе на этот свой номер позвоню, и решим, – не зная, что предложить, проговариваю я.

– Буду ждать звонка, – говорит Вика, и мне опять кажется, что она улыбается.

– Тогда до завтра, – снова улыбаюсь телефонной трубке я.

– Спокойной ночи.

– И тебе сладких снов.

Трубки кладутся. Мысли мои подвешиваются. Что это? Ураган сносит меня. Мой ветхий домик сознания не выдерживает проверки на прочность. В квартире пахнет миром прошлым, ушёл ли он – я не знаю. Здесь и сейчас остаются только я, стены и будоражащие тревожащие ощущения. Находиться вот так, как есть, невмоготу. Промозглой слякоти мне. Чтобы навеяло и развеяло. Собираюсь и выхожу. Иду куда-то. Просто по улице, просто без мыслей. Ну же, ветер, задувай, пронизывай, ты мне сейчас очень-очень нужен. Вот так, чтоб я кутался и ёжился в своём пальто. Задувай, давай сильнее!

Глава 44

Внезапно вспомнилась история лета несколько годичной давности. Мы тогда с Леной впервые отправились к морю самостоятельно. Купили билеты на поезд и рванули. Глаза наши светились яркостью и новыми ощущениями неизведанного самостоятельного приключения взволнованно радостно бьющихся сердец. Будоражило воображение всё. Мы обсуждали какие-то моменты, какие-то истории, рассуждали, смеялись. Это было прекрасно. О чём именно мы спорили и разговаривали, я сейчас уже и не вспомню. О какой-то важной ерунде, видимо. Самое главное – мне запомнилось это ощущение. Ощущение сиюминутного счастья здесь и сейчас. Поезд ехал, мы смотрели в окно, это было здорово. По приезду мы нашли какое-то жильё, без излишеств, с набором только самого необходимого. Главное, что оно находилось в пяти минутах ходьбы от моря и стоило недорого. Целыми днями мы валялись на пляже, ели фрукты и пили вино. Вечерами гуляли по набережной, знакомились с какими-то людьми и рассказывали им что-то. Они в свою очередь рассказывали что-то нам. Открыто и без напряжения. Так было возможно там и тогда. Две недели непринуждённого лёгкого трёпа, сладкого безделья и пропитки солёным воздухом морской безмятежности. Души летали и парили. Время скользило чрезвычайно стремительно, что мы совершенно его не замечали. Так всегда и бывает: всё самое лучшее настолько моментально, что, кажется, будто и дня не прошло. А уже всё. Дата на обратных билетах неумолимо нам сообщила, что пора уезжать. Прощаясь с хозяевами, сдававшими нам комнату, мы купили у них домашнего вина, сказали, что прекрасно провели время и, что обязательно вернёмся. Затем поехали на вокзал, с грустью смотря в окно автобуса на море. Грусть, тем не менее, была приятной. Такой грусти я больше никогда не испытывал. Уезжать не хотелось, но в этом не было ничего печального. Мы проматывали в голове моменты, происходившие с нами за эти недели, и улыбались. Сидя в купе вот-вот отходящего поезда, смотрели в окно на перрон всё в тех же смешанных чувствах и ждали отправления. Когда поезд почти тронулся, дверь нашего купе приоткрылась, и мы увидели запыхавшуюся девушку с чемоданом наперевес. У неё были влажные волосы и платье, через которое проступали очертания купальника. «Это седьмое купе?» – едва отдышавшись, спросила она. Мы сказали, что да. Девушку звали Тамара. Она рассказала нам, что пошла с утра искупаться напоследок перед дорогой, задремала на пляже и чуть не опоздала на поезд. Рассказывала она это очень живо, шутливо и эмоционально, так что сразу вызывала огромную симпатию. Я уступил ей свою нижнюю полку, она переоделась, пока мы с Леной ходили за чаем. Позже мы открыли припасённое вино и всю обратную дорогу проболтали о проведённом отдыхе. Ехать нам нужно было в одно и то же место. Мир всё-таки очень тесен. По приезду мы тепло попрощались, обменялись телефонами и договорились как-нибудь встретиться. Так часто бывает между случайными попутчиками, у которых находится общий язык и интересы. Как правило, никаких встреч после никогда не происходит, ну или, по крайней мере, они очень редки. Так произошло и у нас. Помню, созванивались пару раз, но так состыковаться по времени и не получилось. А потом и созваниваться перестали. Нормальная ситуация. Встретились мы года через два, когда уже совсем забыли о нашем случайном знакомстве, случайно, на какой-то вечеринке. А потом понеслось сотворение нашего робкого нежно-возрастного мира, казавшегося таким вечным неразрушимым, счастливым и свободным от всяческих предрассудков, напастей и проблем.

Я шёл по мокрым склизким улицам в свете вечерних фонарей, и эта история согревала меня. Я уже и забыл про неё, вернее не вспоминал. А она сама взяла и вернулась, причём не просто вдруг промелькнула ностальгическим отголоском, а прямо НАКРЫЛА своим теплом. Все ощущения той поездки стали такими живыми, словно только что произошли со мной. Я как будто вернулся на машине времени на несколько лет назад в себя самого и снова чувствовал тоже, думал также. Будто сейчас, вот за этим поворотом, за этим домом, окажется море. Я подойду к Лене, растянувшейся на полотенце на пляжном песке, и расскажу ей какую-то историю. Например, ту, в которой смогу объяснить, почему я стою на пляже в пальто и ёжусь от холода. А она обязательно меня поймёт и просто скажет, мол, переодевайся скорее: скидывай это зимнее барахло, натягивай плавки, и пойдём – окунёмся, а то я тут зажарилась уже на солнце пока ждала тебя. Ух, я уж точно не стану ей перечить и с удовольствием сделаю всё, что она мне скажет. Мы нырнём с головой в тёплые солёные ласковые волны, а потом будем валяться на пляже, есть фрукты, пить вино и спорить о какой-нибудь очень важной чепухе. А вечером пойдём гулять по набережной, знакомиться с кем-нибудь и что-то кому-то рассказывать. И времени у нас уйма, мы ведь только приехали, и уезжать нам совсем ещё не скоро. Стало легко.

Глава 45

В очередной раз, пытаясь угадать и спрогнозировать свою судьбу, я лежал на кровати и смотрел в потолок. Часы показывали пятнадцать минут первого. Сна не было ни в одном глазу, желания совершать что-то тоже. Меня окутывала странная пелена, в которой таилось и блаженство, и нервозность. От этой смешанности чувств я с трудом мог сосредоточиться на чём-то конкретном, как-то сфокусироваться. Я думал о Лене, о Тамаре, о Вике, обо всём том, что нас связывало. С каждым кругом стрелки на циферблате ползли всё медленнее, и ко мне не то чтобы приходило какое-то решение или здравая мысль, а совсем наоборот: всё выглядело запутаннее и неразрешимее. Я пытался разобраться в себе, но у меня ничего не получалось. Нужно было поспать, и на утро, наверняка, всё оказалось бы гораздо проще, чем я тут себе навыдумывал. Но сна не было. Минуты текли плавно и неспешно. Они как будто смотрели на меня и говорили, что пока ты не разберёшься, ничего не выйдет. Нужно принять какое-то решение, иначе это замёрзшее временное пространство таким и останется, и будешь ты в нём ледяной скульптурой, смотрящей на вечность печальным обречённым взглядом. Я попытался сосредоточиться и как-то сформулировать план действий. Во-первых, мне нужно встретиться с Леной, просто обнять её без каких-то надуманностей, идей и вопросов, просто сказать, что всё будет хорошо. Она непременно поймёт, ей, как и мне это нужно, я уверен, я чувствую её, как и она меня. Да. Я просто обниму её, и мы снова обретём себя и друг друга. Не будем ходить долго вокруг да около, тратить время на общие вопросы, разговоры о погоде и тому подобные светские темы. Уж кому-кому, а нам это точно не обязательно делать. Во-вторых, необходимо разыскать Тамару. Поговорить, просто высказать, что чувствуем. Даже если это будет больно. Мы не чужие люди, и если наш мир, в котором мы жили, уже не возможен, то в наших же силах, не теряя друг друга, придумать что-то новое. Совершенно точно, что неведенье и недосказанность причиняют боль всем. Какие бы ответы мы не услышали на свои вопросы это лучше, чем теряться в догадках и, как я сейчас, замирать в этом ледяном временном пространстве. В-третьих, остаётся Вика. Что я чувствую к ней? Влюблённость? Просыпающиеся чувства? Или же это просто подсознательное желание привлечь её, как часть всех произошедших событий, использовать для поиска Тамары? Не знаю. В любом случае этот вопрос не решить здесь и сейчас. Помощь её пригодится, и если она чувствует вину за собой, то непременно захочет попытаться как-то исправить свои ошибки. Наверняка у неё сохранились какие-то контакты и варианты, чтобы выйти на след Тамары и Сержа. Итак, начинает вырисовываться хоть какой-то более-менее вразумительный вариант выхода из кризиса последних месяцев. Пора завязывать со всей этой путаницей и приводить жизнь в порядок. Прежней, судя по всему, ей уже не стать, но стабилизировать её просто необходимо для обретения гармонии. Новой гармонии.

Я снова посмотрел на часы. Два сорок восемь. Время вновь пошло, что-то затеплилось. Вполне возможно, что обледенения удастся избежать. Я встал, прошёлся по комнате, выкурил две сигареты подряд, почистил зубы, разделся и лёг спать. Закрыв глаза, я думал о завтрашнем дне с надеждой, мечтал о солнечных тёплых морских берегах, о счастливой Лене. Всё это перемешивалось в моём сознании, возникали какие-то образы, все они благоухали красотой и радостью. Где-то среди этих образов находился и я. Ещё немного и я увижу себя, ещё чуть-чуть. А когда увижу, ни за что не отпущу, буду смотреть и наслаждаться. И однажды всё это воплотиться в реальность, не будет ни мечтой, ни сном, а станет вполне обыденной ежеминутной действительностью.