Поющие в преисподней. Рассказы

Митя, успев к тому времени ретироваться, с облегчением выдохнул. Бросив взгляд на предательский кузовок, он, боком-боком, вышел из большого сарая через заднюю дверь, и побежал прочь.

Ветки больно хлестали в лицо, корни деревьев, выступающие из земли, норовили сунуться в ноги. Запнувшись несколько раз, он все-таки изловчился, и продолжил свой бег по непроходимому лесу. Остановился он только возле завязанной грубым узлом ели, чтобы перевести дух.

Ноги моей здесь не будет! – в сердцах вымолвил он.

***

Следующий день Митя скучал в Михайловском. Уехать домой он не мог. Необходимо было дождаться среды, чтобы пойти в банк, и забрать деньги. Он даже не представлял себе, как повезет их домой на маленьком пароходике? И главное, в чем? Спрятав в нижнем белье? Ведь это такие деньжищи, каких он раньше и в руках не держал…

А пока он бродил без цели по улочкам; глазел на редких прохожих; заходил в попадающиеся по пути лавки, но ничего там не покупал; один раз выпил несладкого чаю, и съел не вкусную булку. И другая проблема, ничуть не менее значимая, занимала все его мысли. Из головы не шла Маша, в своем синем платочке, такая маленькая и беззащитная. А еще похотливый торгаш, что ради забавы мог заплатить за нее кучу денег, и запросто увезти. И никто ведь не спросит: куда? и зачем? Черт побери! Дмитрия тут же пронзала крамольная мысль: а ведь на самом-то деле, все эти богатые упыри покупают подобный живой товар с единственной целью, – где-нибудь в укромном и тихом местечке, без посторонних свидетелей удовлетворять с его помощью свои мерзкие прихоти; чинить над ним прочие гнусные и похабные непотребства. Мало того: сломав, покорив своей воле слабое существо, разве не сделает такой старый развратник из девчонки рабыню, разве не будет издеваться над нею и далее, пока не пресытится, и не выкинет на помойку? Или хуже того, – замучает до смерти.

От таких мыслей юношу выворачивало, и тогда он сходил с ума. Разве может представить себе нормальный, уравновешенный человек такую картину, когда в лучшем случае, хорошая, ни в чем неповинная девушка через год или два превращается в жалкое, забитое существо, уже не представляющее себе другой жизни, чем этакая.

Страшно, конечно, и в крайней степени омерзительно. Но что он может против этого сделать? Убить старую ведьму? Нет, вряд ли он на такое способен. Тогда самому выкупить Машеньку, и увезти с собой в Тихвин? Стоп! О каком-таком новом купце заикнулась Авдеишна? Мол, есть один на примете. А что, ежели тот другой, – и есть он?! Но он никак не похож на тех подлых преступников.

Точно! Именно он, Митя, стал причиной расторжения сделки!

Вечером студиозус снова расспрашивал дядьку о старухе Авдеишне…

***

Итак, после долгих раздумий, на которые ушла почти что вся ночь, Дмитрий принял решение. Для этого он поспешил утром в банк, и снял со счета пять тысяч рублей сторублевыми ассигнациями. Клерк за стеклянной перегородкой внимательно наблюдал, как Митя заворачивает полученное в два слоя лощеной бумаги, и перевязывает бичевой. Вполне возможно, что юноша выглядел подозрительно, но подпись, что он собственноручно оставил на бланке закрытия счета, была законной и подлинной.

Выйдя из банка, юноша пересек скорым шагом несколько улиц, а когда показались окраины города, сел на деревянную лавку, переждал пару минут, отдыхая, и проверяя, не ведут ли за ним воображаемые грабители слежку? После чего продолжил движение.

Он помнил прекрасно, как зарекся не появляться у Марфы Авдеишны, поэтому в лес вошел, испытывая смущение и беспокойство. Сейчас, как всякому неуверенному в себе человеку, в его голову лезли вредные мысли. А что, если?

Хотя накануне он и представлял себе, как молча положит на стол колдуньи драгоценнейший сверток, и как заберет бедную девушку, но старая ведьма могла запросто разрушить все его планы.

Пройдя знакомыми тропами, Митя вышел к заветной избушке. Похоже, что старуха увидела его еще из окна. А может поджидала заранее? Он только подошел к покосившемуся крыльцу, как та уже спешила навстречу, опираясь на суковатую палку.

– Здравствуй, здравствуй! – закивала Авдеешна, – Никак, по мою душу примчался, касатик? Я как чувствовала. Думала, что обязательно явишься, после вчерашнего.

Студент ощупал за пазухой холщовый пакет.

– Да… Вот зашел к вам по важному делу.

– Ну, проходи, – старуха ткнула палкой в раскрытую дверь, – Что топтаться на улице.

Юноша медленно поднялся по скрипучим ступеням, и вошел в дом, вслед за прозорливой Авдеешной.

– Говори, – сказала старуха, усадив гостя на единственный в комнате стул.

Сама же села на лавку, вдоль противоположной стены. Над ее головой висели почерневшие от копоти рукописные доски. Иконы, наверное? Нет, непохоже.

Митя достал из-за пазухи сверток. Вчера он так рассудил: подумаешь, деньги! На примере отца и собственной матушки, он видел прекрасно, как те приходят в семью, и тут же уходят, неизвестно в каких направлениях. Ну, привезет он домой эти шальные деньжищи, так их сразу же отберут. Матушке то нужно купить, папеньке – это. Что же останется у него, в лучшем случае, рублей двести. И потратит он их на всякую ерунду, стопудово. Нет, пусть хоть в данном случае деньги послужат доброму делу.

– Это деньги за Машеньку, – прокашлявшись, произнес он, – Пять тысяч рублей, тютелька в тютельку. Раз я лишил вас хорошего покупателя, то готов компенсировать. Я сам выкуплю девушку.

Авдеишна улыбнулась, глядя на бумажный пакет. Её лицо расцвело, а морщины заметно разгладились.

– Пять, – кивнула она, – это дело.

Пальцы старухи суетливо забегали по кривозагнутой палке.

– Это, конечно же, хорошо. Я сразу увидела в тебе благородного человека, готового пожертвовать чем угодно, но…

Старуха закашлялась. Закашлялась так, будто оттягивала неприятное продолжение.

– Но не далее, как вчера, произошла еще одна неприятная вещь. Моя внучка сбежала. Я догадываюсь, где она может скрываться, и кто её надоумил…

Старуха нахмурила клочковатые брови, и строго посмотрела на Дмитрия.

– Поэтому скажу тебе вот что: цена за нее увеличилась, и теперь в два раза дороже.

Вот те раз! Митя не знал, что и делать.

– Но, у меня только это…

– Я знаю, – перебила Авдеишна, – но планы мои изменились, и помирать я раздумала. Теперь мне не хочется расставаться с единственною помощницей. Ну, разве что ты хорошенько попросишь. Я ведь не ведьма какая, и хочу только хорошего для своей внучки. Отпущу, куда же деваться. И благословение дам, честь по чести.

Старуха притворно вздохнула.

– Если найдешь её.

Митя взгрустнул. Ведьма словно насмехалась над ним. А может, судьба? Может она и подсказывает ему, что правильно развернуться сейчас, и уйти? Уйти, пока не наделал еще больших глупостей.

– А если же нет? – спросил Митя, – Не найду.

Старуха махнула рукой.

– Далеко не ушла. Здесь же в лесу и спряталась, окаянная. В городе делать ей нечего. Да и к людям она не привыкшая. Пропадет.

Старуха еще раз вздохнула.

– Ты лучше послушай. Укажу тебе тропку.

***

Через час петляний по лесу, студент вышел на то самое место, о котором поведала старая ведьма. Вот, кажется, те кусты можжевельника, за которыми, по всей вероятности, и должна стоять таинственная избушка. Ну, наконец-то.

Митя продрался сквозь колючие заросли, но увидел лишь огромную яму. Воронку в земле, почти идеальной окружности, сажень пять или шесть в диаметре. Никакой избушки, вопреки его ожиданию, здесь не стояло. Странно. Как так? Студент подошел к краю провала. Почти полностью яма была заполнена темной, холодной водою. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь окружающие деревья, едва доставали ее песчаного донышка. Со стороны, откуда смотрел на воду Митя, никакого шевеления на поверхности лесного озера он не заметил. Словно мертвое, – выдохнул Дмитрий, – Наверное, я заблудился. Хорошо, пять минут отдохну.

Он выбрал место, где берег не был таким крутым и поросшим травою, и сел там, предварительно сняв ботинки, и вытянув вперед ноги. Вода приятно охолодила появившиеся после долгой ходьбы мозоли. Приглядевшись, он заметил на небольшой глубине, там, где солнце достаточно прогревало холодную воду, пару сотен бултыхавшихся головастиков. Ну, хоть что-то живое в этом озере, да водилось! Ком земли полетел в сторону жизнерадостного скопления. Бульк! Головастики бросились в рассыпную.

На глубине что-то таинственно шевельнулось. Огромные пузыри воздуха, один за другим, поднялись с самого дна и, достигнув поверхности, лопнули. Цепочка из маленьких пузырьков начала быстро приближаться по направлению к берегу. Митя быстро поднялся. В темной воде он увидел белое расплывчатое пятно, похожее на неправильный блин. Блин приближался и увеличивался. Лицо! – трепыхнулось в мозгу, – Неужто русалка?! Длинные волосы колыхнулись у самой поверхности. Следом из воды показались женская голова.

– Маша?! – воскликнул студент.

Он совсем не ожидал ее здесь увидеть. То есть, он искал ее. Но вовсе не предполагал…

– Что ты тут делаешь?

Голова девушки показалась из воды по самые плечи. Мокрые волосы, прилипшие к бледным щекам, тонкие синеватые губы.

– Митя!? – воскликнула та неуверенно.

Воскликнула так, будто бы ожидала увидеть кого-то другого.

– Я здесь живу, – тихо сказала она.

Движеньем руки Маша смахнула с лица капли воды, и её глаза загорелись малахитовым светом. Митя моргнул.

– Как? – прошептал молодой человек.

– Так! Ведь ты бессовестно убежал, оставив меня наедине с этой бабкой.

Удовлетворившись растерянностью Димитрия, Маша сказала:

– Если позволишь, я выйду.

Нимфа подплыла к самому берегу так, что сквозь темную воду едва угадывалось её обнаженное тело. На тонких ключицах блеснул знакомый хрусталик овального зеркала.

– Ах, да! – спохватился студент.

– Отвернись.

– Ну, конечно!

Студент отвернулся, попятившись. За его спиной послышался всплеск воды, затем шлепающие шаги, и шорох раздвигаемых веток. Через минуту, чуть поодаль раздался голос Марии.

– Все.

Студент затоптался на месте, ворочая головой из стороны в сторону. Ах, вот она! Мария стояла в десяти шагах от него, чуть скрытая невысоким кустарником. Митя пошел в ее сторону.

– Я поссорилась с бабушкой, и убежала из дома.

– И что теперь? – студент увидел девушку полностью.

Серое платье, надетое впопыхах, прилипало к её худощавому телу.

– Не знаю, поживу пока здесь, до зимы. А там видно будет.

– Ну, а потом?

Мария пожала плечами, оборвав с кустика недозрелую ягодку. Митя вздохнул, отводя взгляд в сторонку. Острые девичьи груди, под намокшей одежной, торчали в разные стороны.

– Я вот подумал, – нерешительно произнес он, – Собственно, для этого я тебя и искал, чтобы сказать…

– Что? – Маша приподняла бровки; похоже, она больше не злилась.

– Думал, не согласишься ли ты уехать со мной? В следующем году я закончу учебу, и вот тогда… Мы могли бы жить вместе. Деньги у меня есть.

Как ни старался студент выглядеть непреклонным в своем предложении, но получалось всё так, что он смотрел на девушку тем жалобным, выразительным взглядом, каким смотрят на хозяев собаки.

Митя вытащил из-за пазухи сверток с банковскими билетами, и протянул девушке.

– Что это?

– Деньги. Раз я тебя встретил, то можно не отдавать их старухе. Нам самим пригодятся. Можешь взять.

Мария надула бледные губки, прикоснувшись к пакету. Она, как и Митя, лицезрела подобную сумму впервые.

– Нет, – сказала она, отступив, – Забери.

– Тогда я буду любить тебя, – поторопился студент.

– Хм.

На лбу девушки пролегла еле заметная складочка. А вот здесь она призадумалась.

– Будешь?

Митя упал на колени, и яростно затряс головой.

– Уедем прямо сейчас, …иначе старуха помешает нам!

– Правда?

Все так же в раздумье, Мария шагнула к трясущемуся мелкой дрожью студенту, и тронула за плечо. Её тонких губ чуть коснулась загадочная улыбка.

– Клянешься? Не передумаешь?

Митя опустил голову, готовясь огласить девушке важнейшее в своей жизни решение.

***

Начинало смеркаться. Солнце опускалось все ниже, пробиваясь лучами сквозь кроны разлапистых елей и сосен. Молодые шли в обратную сторону, и весело разговаривали. Кажется, между ними пала последняя из преград. Маша щебетала как птичка, а Митя больше не чувствовал той неуверенности. В мечтах он уже представлял, как они вместе плывут себе в сторону Тихвина на маленьком пароходике, а впереди их ждет долгая и счастливая жизнь, полная чистой любви, не обремененная страхами и бытовыми невзгодами. Он купит квартиру, будет работать на железной дороге, а Маша …возможно, она станет учительницей.

– А почему ты не спрашиваешь меня, почему я поссорилась с бабушкой? – спросила вдруг Машенька?

– Извини, не расслышал?

Маша подняла на студента свои большие, с зеленым отливом глаза.

– Наверное потому, что она, все-таки, ведьма?

Митя остановился.

– Здрасьте, приехали!

Он, конечно же слышал все эти байки, но теперь-то какая в том разница.

– Ты не веришь?! – рассердилась Мария.

– Сказки какие-то, – пожал плечами студент.

– Все потому, что в прошлый раз я не успела показать тебе самое главное. Хочешь увидеть?

– Зачем?

Митя остановился.

– Мы же хотели уехать, и прямо сейчас. К тому же, возвращаться к старухе ни мне, ни тебе, насколько я понимаю, не хочется.

– Ну-у-у…

Девушка затеребила краешек синей косынки, на ее лице промелькнула еле заметная грусть.

– Уехать, это успеется, – сказала она, – Пароходы каждый день ходят. Не сегодня, так завтра. Или ты струсил?

– Что ты!

Девушка протянула студенту тонкую руку. В ее глазах блеснул дьявольский огонек.

– Тогда заскочим к ней на минутку. Все-таки, хочется попрощаться.

– Надеюсь, не с бабушкой?

– Нет! Я покажу тебе «самое главное».

– Хорошо, – выдавил Митя, – Но только по-быстрому.

Они вышли к избушке, но сразу подходить к ней не стали. Мария повела Митю окольным путем, обходя дом со стороны противоположного леса. Приблизившись к бревенчатому сараю, в котором, по ее собственным же словам, должно находиться «то самое», девушка приложила пальчик к губам.

– Тихо! – прошептала она.

Митя кивнул.

Убедившись, что никого вокруг нет, молодые люди вышли из зарослей.

– Хорошо, если бабуля уехала, – шепнула Мария.

– А может уснула?

Они осторожно подкрались к бревенчатому строению, и Митя взялся за ручку той самой двери, из которой он позорно бежал.

Внутри сарая было темно. Маша нащупала лампу, и кивнула студенту, чтобы зажег. Слабенький огонек обдал копотью стеклянный колпак. Потом разгорелся чуть ярче, когда Митя выкрутил регулировочное колесико.

Подхватив керосинку, Мария шагнула вперед, знаком руки приглашая последовать за собой Дмитрия.

– Смотри, – прошептала она.

Посреди помещения стоял огромнейший чан. Именно его и не успел рассмотреть Дмитрий, когда второго дня прятался в этой части сарая. На сей раз внутри котла что-то булькало и кипело. Так вот значит где старая ведьма варит свои коварные зелья! Но где же огонь под котлом? Где же дым? Возле стены студент заприметил невысокую лестницу. Сейчас и посмотрим!

Митя приставил лестницу к краю котла, и быстро поднялся на пару ступенек. То, что он увидел внутри, поразило его в самое сердце.

Не бурлящее варево из корешков и крысиных хвостов увидел он там. Нет. Знакомые пузырьки воздуха поднимались десятком цепочек с самого дна дьявольской ёмкости.

Студент стукнул носком ботинка о чугунную стенку. Чан отозвался негромким эхом и небольшой рябью воды на поверхности. Вода забурлила; заглюкала. На поверхности показались миниатюрные …головы? Три, пять, два десятка. Все они хлопали зелеными глазками, и беззвучно открывали огромные рты. В точности, как китайские рыбы, ждущие от хозяев кормежки. Маленькие ручонки нетерпеливо захлопали по воде, создавая шумиху.

Тут к Мите присоединилась и Маша, чуть подвинув его на ступеньке.

– Увидел? – спросила она.

– Да, – выдохнул тот, – на русалок похожи. Кто они?

Девушка чуть помедлила.

– Скажем так: мои братья и сестры… А ну, помоги!

Как не растерян был Митя, но все же помог водрузить на край чугуна жбан с невообразимо пахнущим месивом.

– Время кормить, – прояснила Мария, – И это особенная еда. Её состав старуха держит в секрете. От неё головастики растут очень большими и по-человечески сильными.

Загребая ладонями мешанину, Маша лепила из них колобки, и по очереди вручала каждому подплывающему. Те хватали их с жадностью, отплывали в сторонку, и с удовольствием поедали.

– Надеюсь, ты понимаешь, что за ними надо ухаживать, и кормить, – продолжала Мария, – Они почти что как люди. Правда маленькие еще, но совсем скоро вырастут.

Одна из русалок, из тех, что доела свой колобок, подплыла к студиозусу, и беззвучно смеясь, ухватила студиозуса за руку. Так крепко схватила, что тот еле вырвался. Прикосновение склизкого, перепончатого существа показалось ему неприятным. Студент тут же вспомнил, как пару часов назад видел на пальчиках ног выходящей на берег Марии, точно такие же перепонки. Неужели не показалось?

– Да-да, это твои братья и сестры, – отрешенно вымолвил он, – я все понял.

– Еще дети…

Мария замолкла на полуслове, и погладила по реденьким волосам подплывшего к ней «головастика».

– Да, я русалка, – вымолвила она, – Авдеишна нашла меня в темном лесу, возле глубокого озера, совсем еще маленькой. Должно быть, я потеряла родителей, поэтому громко и отчаянно плакала. Все, что было на мне в тот момент, это хрустальное зеркальце, которое я сжимала своими слабыми ручками. Старуха принесла меня к себе в дом, воспитала и вырастила. Хоть я и вышла похожая на людей, то же лицо, те же руки и ноги, но по сути своей, человеком я не являюсь. Время от времени мне нужно найти водоем, и сделать там то, что требует от меня моя истинная природа… Фезалиха быстро смекнула, что мои так называемые особенности можно превратить в деньги. Сказалось её старое прошлое. Когда-то она служила игуменьей в отдаленном женском монастыре, но вскоре проворовалась, и отцы-основатели её выгнали. После чего она поселилась в этом лесу настоящей затворницей. Так вот. Авдеишна стала контролировать этот процесс. Подбирала мне женихов; если не удавалось – обманом брала то, что нужно, и вскорости избавлялась. Озер в лесу много… Кстати, точно так же она хотела разделаться и с тем самым купчишкой, но что-то ей помешало. Случайно не ты, Дмитрий?

Митя молчал. Он чувствовал себя оскорбленным, и жестоко обманутым. Но почему Маша сразу не сказала ему кто она? Возможно, за какое-то время он бы успел смириться с прискорбнейшим фактом, ну а теперь… Ведь он уже дал обещание.

Мария коснулась его плеча.

– Не сердись. Для меня собственная судьба не так уж важна, по сравнению с этим. Гораздо страшнее, что старая ведьма делает из моих детей снадобья. В тот самый момент, когда они окончательно превращаются, она убивает их, сушит, перетирает в чертовой мельнице… Потом, варит из этого порошка проклятое зелье. Говорят, что оно помогает людям. Дарит не только долгую жизнь, но даже бессмертие. К старухе обращаются очень богатые и знатные люди. Им хочется испытать на себе её хваленые снадобья, но никто из них так и не знает, из чего они сделаны.

Но я не пожелала с этим мириться. В тайне от бабушки, я незаметно переносила головастиков в лесные озера, с намерением сохранить. Авдеишна плохо ходит, и сама таскаться по лесу в поисках тайных мест, просто не может.

– И что, старуха не замечала, что выводок уменьшается? – буркнул студент.

Маша посмотрела на свое немногочисленное потомство, плескающееся в чане с водой, и с грустью ответила:

– Замечала, конечно. Наверное, и сейчас что-то подозревает.

– Интересненько.

– Да. Дней через десять, все, кого ты здесь видишь, должны скинуть хвосты, и перебраться на сушу. И вот тогда…

Митя помог Маше спуститься с приставной лестницы, принял из рук ведро. Они сели рядышком на перевернутое корыто.

– Нет, ну как я могу оставить их? – тихо проговорила Мария, – Им нужна моя помощь. Вот если бы ты подождал пару месяцев… А еще лучше – помог. Поверь, у меня есть для этого выводка новое место. Я присмотрела его в лесу, пока скрывалась от Марфы Авдеишны. Она ни за что не узнает.

– И что я смогу?

– Глупый! Ты бы смог обустроить в лесу наше новое обиталище! Поставим там дом, будем жить душа в душу. А я, …я буду ухаживать за детишками.

– Но, как же старая ведьма?

– Хм. Не такая уж она и провидица… Ой!

Студент обернулся. Подкравшись сзади, ведьма крепко держала девушку за косу, и торжествующе улыбалась, выставляя напоказ редкие зубы.

– Нашел-таки! – рассмеялась она, – А я уже полицейского пристава вызвала. Есть у меня в околотке знакомые…

На глазах Машеньки навернулись слезы обиды и боли. Она умоляюще смотрела на Дмитрия, мол, сделай же что-нибудь!

– Идите за мною, касатики, – проворковала Авдеишна, и потащила девушку за собой.

Митя, как побитый щенок, засеменил следом.

***

– Машенька все тебе рассказала? – спросила старуха, когда они все вошли в дом.

Ведьма указала студенту на место за щербатым столом, сама же устроилась на лавке под образами, усадив с собой внучку.

– Что молчишь? Я тебя спрашиваю.

Митя кивнул. Ему совсем не хотелось разговаривать с ведьмой.

– И мне не нужно еще раз объяснять тебе, почему я передумала продавать девочку. Хотя, есть один способ, чтобы вы навсегда были вместе. Если ты все еще хочешь, конечно.

Ведьма посмотрела на Дмитрия исподлобья, будто бы забросила удочку, и теперь выжидает.

– Думаешь, сколько ей лет? Пятнадцать, четырнадцать? Нет, двадцать восемь. Постоянное воспроизводство потомства не дает русалке стареть. Внешне, по крайней мере. Во всем остальном её часики тикают. Ты не заметил? Разве она не пыталась тебя соблазнить своими женскими прелестями, не строила глазки?

– Хорошо, – выдохнул Митя, – Какой это способ?

– Я уже говорила: женись на ней, недотепа, и дай ей потомство. После этого мы все будем жить мирно и счастливо.

Мария нервно заерзала, бросая взгляд то на бабушку, то на взъерошенного студента. Старуха же продолжала держать ее за руку.

– Единственное условие: жить будете здесь. Когда-нибудь я все же соберусь на покой, вы же останетесь здесь командовать. Клиентов у старой Авдеишны много, так что нищими не останетесь, – зелье прокормит. А еще, я передам внучке все свои книги и заговоры…

– Я не хочу! – голос Машеньки резанул по ушам старой Авдеишне.

Старуха нахмурилась. Дернув девушку за руку, она уставилась на неё, готовясь испепелить.

– С меня хватит, – повторила чуть тише Мария, – У меня есть душа, если ты не заметила, и она страдает от пыток.

Старуха закачала маленькой головой.

– Пыток? Да что ты знаешь об этом, живя в достатке и благости, огражденная мною от настоящего жестокого мира! А вспомни-ка, ведь именно я спасла тебя от неминуемой гибели.

– Ты убиваешь моих детей! Этим все сказано.

Смех Авдеишны закончился старческим кашлем, а лицо превратилось в сморщенный чернослив.

– Но они же не люди, ты знаешь? …А что будет со мной, если я тебя отпущу? А с тобой? На что ты нас обрекаешь?

– Я знаю.

– Нет, уж! Делай, что говорят, и все будет по-прежнему.

С огромным усилием, Маша вырвала свою руку из цепких лап старой мошенницы.

– Я лучше умру.

Старуха задумалась. Первый раз в жизни Мария позволила себе взбунтоваться. Неблагодарная.

– Ладно, позову-ка я с ледника Васеньку, – зашипела Авдеишна, – Пока ты гуляла, он как раз разморозился. Женишок, конечно же, некудышный, но…

***

Студент смотрел на заплаканную Марию, и лихорадочно соображал. Выбора не было. Придется согласиться на условия ведьмы, или принять последние меры. Что если наброситься сейчас на старуху, и задушить собственными руками? Или огреть по голове кочергой? Кстати, вот она, рядом с печкой стоит. А что, много ли надо старухе: тюк, и готово. И кто найдет её могилку в диком лесу?

Межу тем, Авдеишна приподнялась со своего места, и распахнула окошко.

– Васька! Поди-ка сюды!

Маша побелела как полотно, услышав знакомое имя.

– Угу! – послышалось с улицы.

– Я тебе предлагала, – пожала плечами старуха.

В комнате появился Василий. Коренастый, веснушчатый, с копной растрепанных рыжих волос. В добавок ко всему – голый. Кривые, бледные ноги его отличались необычайно широкой ступней, и были покрыты навозом. Похоже, что он только что вылез из бабушкиного курятника. Увидав девушку, вошедший смутился. Руки его затряслись, а ноги конвульсивно задвигались. Широкие губы беззвучно зашевелились, произнося её имя.

– Узнала сыночка? – хмыкнула старая, – Ишь, какой живчик.

Мария молчала.

– Да и он, как я вижу. С детства был не равнодушен к тебе. Что ж, наверное, к лучшему. Не зря разбудила. Лягушки-то, во льду, в спячку впадают. Таким образом хорошо сохраняются.

Адеишна поманила пальцем вошедшего.

– Подойди, поздоровайся с мамочкой… Я разрешаю.

Как по команде, Василек сорвался со своего места, и подобно голодному кобельку набросился на Марию. Та испуганно завизжала, вскочила на лавку, отбиваясь от настойчивых лобызаний воскресшего. На ее лице читался страх и беспредельнейший ужас. Определенно, Митя много чего не знал о темном прошлом двух женщин.

– Да, одно неудобство, – улыбнулась старуха, глядя на размороженного, – после того, как они просыпаются, дураками становятся. Видимо, часть разума, все-таки отмерзает.

– Стойте! Уберите это чудовище! – закричал Митя.

– Зачем? – ухмыльнулась Авдеишна, – Вас не дождешься, хочу – не хочу, а свежий выводок надо. Сейчас Васятка сам со всем разберется. Возьмет свою мамку, и будут у нас новые головастики. А как родит, заберу что получится, а мятежницу на ледник, за то, что бабку не слушала. Я же сказала: помирать я раздумала. Теперича сама хочу испытать на себе волшебное снадобье. А вдруг и помолодею на пару-то годиков.

С дикими воплями студент бросился на помощь Марии, – мерзавец уже рвал на ней платье. Схватив ублюдка за шею, Дмитрий попытался оторвать его от перепуганной девушки. Но Васька вцепился в нее и рычал, как дворовая псина. От бессилия, Митя сам повис на Васятке, как мопс. Тот рычал, отбивался как мог, но все тщетно. Студент изловчился, и укусил противника за ухо. Укусил до того сильно, что почувствовал на губах привкус крови. В туже секунду, Митя вновь вцепился в то же самое ухо, и сомкнул челюсти. Как ни противно ему было в тот момент, но ухо он все-таки откусил. Такое же соленое и вонючее, как и его обладатель.

Нападавший выпустил жертву, и попятился к двери. Он скулил, взирая жалобно на старуху, ища у нее защиты. Митя оставил его, обратив вопросительный взор на старую ведьму. Та угрожающе замахала перед ним палкой.

– Чур меня, чур!

Студент вырвал палку из скрюченных пальцев старухи. От злости та дара речи лишилась.

– Вот тебе!

Ведьма закрылась руками, но это мало ей помогло. Край посоха вонзился ей в глаз. Старуха подпрыгнула, и завизжала как резанная. Василий, стоявший у двери, ринулся бабке на помощь. Студент огрел и его. Потом еще раз, и бил до тех пор, пока монстр, распластавшись на скользком от крови полу, не перестал подавать признаков жизни. Маша, тем временем, забившись в дальний угол избы, даже не смотрела на происходящее, а громко и отрывисто всхлипывала, прижимая к губам свое хрустальное зеркальце.

– Маша! – воскликнул студент, метнувшись к ней в угол.

Палка выпала из его рук.

– Как ты?!

Сзади кто-то сбил его с ног, и навалился всем телом.

***

Митя кое-как открыл слипающиеся от изморози глаза. Со спины, до самого позвоночника пробирал адский холод. В добавок, как ни пытался, но пошевелить руками или ногами он так и не смог. Я связан, и в леднике, – вспомнил он. Но глаза! Они, все-таки двигались! Откуда-то сверху пробивался неяркий луч света. А еще, он слышал едва различимый звук капающей воды. Кап-кап, кап-кап. Я живой! – захрипел не своим голосом Митя.

Тот час перед мысленным взором его пронеслись нескончаемые картины. Словно кто-то, в последний момент, решил показать ему фильм. Сразу весь, в ускоренной перемотке.

Митя кричал, пытался вырваться, убежать… Но его жестоко избили, связали по рукам и ногам, и бросили в подземелье, наполненное от пола до потолка льдом… Но время от времени его все-таки доставали оттуда. Скорей всего летом, когда было тепло. Две женщины выносили его наружу, погружали в теплую воду… Тогда Митя приходил в себя, но ненадолго, и не до конца. Дмитрий помнил обрывочно, как самая старая из них, по виду – настоящая ведьма, раздевалась, и залазила к нему в ванну. Там она проделывала с беспомощным телом странные манипуляции, по окончании которых он чувствовал в своем животе непривычную пустоту. А еще, во время той омерзительной процедуры, перед его затуманенным взором мелькало обезображенное отсутствием глаза лицо старухи: вверх – вниз, вверх – вниз. Движения ведьмы причиняли ему адскую боль… Потом старую женщину сменила молодая зеленоглазая девушка, и она приходила к нему в одиночестве. Эта девушка казалась ему очень знакомой, но её имени Митя вспомнить не мог. С ним она делала тоже самое, но по-другому, более бережно. И боли на этот раз он не чувствовал… Хотя, нет. Боль была. Но была она не физическая, а скорее душевная, от того, что прощаясь с ним, девушка всякий раз плакала…

В конце – концов, тех двоих заменила средних лет женщина. И до сего дня, она навестила его всего один раз, без привычных ему колдовских ритуалов.

– Ты проснулся?

Луч света обернулся в ослепляющую стену огня. Митя зажмурился. Кто-то спускался к нему в холодное подземелье.

– Вот он, красавец.

Какой нежный и ласковый голос! …Женщина? Фея!

– Посмотрите на него, дети, – продолжала она, – Это ваш папа.

Множество рук принялись распутывать узы. Потом, общими усилиями, приподняли его, и усадили, оперев спиною о покрытую инеем стенку. Когда глаза Дмитрия привыкли к свету керосиновых ламп, и виденное перестало двоиться, он стал различать кое-что. Добрая фея хлопотала над ним, обтирая промерзшее тело полотенцами из вафельной ткани. Дети, на вид лет десяти или одиннадцати, помогали ей в этом, поднося чистые.

– Митя, – женщина-фея заглянула студенту в глаза, – ты узнаешь меня?

Студент замычал. Бессвязно и сбивчиво. Он хотел ей ответить, но, как ни старался, не мог. Язык отвык от человеческой речи. Митя покачал головой.

Женщина внимательно посмотрела на него, и кивнула в ответ.

– Все понятно… Дети, помогите папе подняться наружу.

Через пару-тройку часов, проведенных на свежем воздухе, и немного согревшись малиновым чаем, Дмитрий почувствовал себя чуточку лучше. Стали двигаться руки и ноги; от солнца уже не так болели глаза; дети, не отходившие от него ни на шаг, немного ослабили свое любопытство. Митя сидел на открытой веранде просторного дома, наслаждался теплым денечком и душевным спокойствием. Как ни странно, но мыслей о том, как он здесь оказался, и что это за люди, его окружающие, не возникало. Может они и были в первый момент, но скоро исчезли. Дмитрий не помнил. В данный момент он был твердо уверен, что сидел здесь всегда. В чаще елового леса, под широким навесом, созерцая окрестности. И это для него сейчас было, – самое важное! А еще, повсюду бегали дети. Много детей. Очень разного возраста, хотя и похожие друг на друга. Загорелые, длинноногие, …зеленоглазые. Они играли; смеялись задорно; иногда, кто-нибудь из них подбегал к Мите, и приносил в подарок то букетик цветов, то еловую шишку, то трепыхающегося в ладошках маленького беззащитного лягушонка.