Читать книгу: «Треугольник Мастера Джи», страница 3

– – Спасибо за вдохновляющий ответ, – сказала девушка.

– В одиночку трудно стремиться к Духу, – добавил я. – Для этого нужен Мастер, нужна Школа.

– Я хотела бы услышать о том, что является Школой, – сказала интересная брюнетка в длинном платье бирюзового цвета и вопросительно посмотрела на Джи.

– – Корабль Аргонавтов, стремящийся за золотым руном, может стать для вас своеобразной школой. Представьте себе, что мы плывем на судне аргонавтов, которое каждый час меняет галс, и каждый час надо меняться.

– И этот Корабль действительно существует? – удивленно спросил Гурий.

– Да. На него можно попасть, вернувшись на две тысячи лет назад, ко времени пришествия Христа. Мы имеем прямое отношение к Господу нашему Христу. Чтобы вам легче было это понять, попробуйте взять на себя роль одного из апостолов, и попытайтесь ощутить Голгофу Христа.

Джи вышел на минуту из комнаты. Воспользовавшись паузой, несколько приятелей Гурия покинули квартиру.

– Как-то стало легче дышать в комнате, – вернувшись, заметил Джи.– Видимо, кто-то впитал в себя свинцовые элементы нашей ситуации и, отяжелев, удалился, с душой, отяжелевшей от скепсиса.

Гурий разлил по стаканам остатки чачи и произнес:

– Я предлагаю выпить за облегчение нашей ситуации и ее освобождение от людей, погрязших в мирском болоте.

– Я лучше выпью за тех, кто в него еще не успел окончательно провалиться! – возразил молодой человек в строгом черном костюме.

– Мы здесь говорим о какой-то ерунде, – возмутилась полная женщина лет двадцати восьми, в длинной коричневой юбке и блузке с крупными цветами.

– Я не люблю тратить свое время попусту. Гурий, ты меня обманул. Обещал встречу с умными людьми, а тут собралась какая-то подозрительная компания. – Она яростно выдернула свою сумочку из кучи вещей, сваленных на полу, и, хлопнув дверью, пулей вылетела из квартиры.

– Что это за сумасшедшая? – спросила Гурия Фея.

– Да это отличница нашего факультета. Она много лет мечтает познакомиться с мужчиной, который забрал бы ее в Москву, и я ей пообещал встречу с московским человеком.

– Какой же ты чудак, – упрекнула Фея.

– Ну, видите ли, – извиняющимся тоном произнес он, – она мне казалась нужным человеком в моей карьере. Похоже, что я ошибся.

Я понимал, что обстановка не располагает к глубоким вопросам, но все-таки решился спросить:

– Когда возник мистический Луч?

– Несмотря на неадекватность ситуации, я все-таки попробую тебе ответить, – произнес Джи усталым голосом. – Корабль аргонавтов, плывущий за золотым руном, является проводником некоего таинственного Луча, который упал на Землю в шестидесятые годы. Под влиянием его инспирации появились Beatles – предвестники новой волны. Луч продолжал работать в этом направлении. Рок, диско, – в общем, вся современная музыка – это некое выражение идеи Луча, его скорости, стремительности, дикости и мгновенного ухода в неведомое.

Сила Луча такова, что нет для него никаких преград. Можно уйти на тысячу лет в прошлое и будущее, улететь в иную галактику. Сможете ли вы спуститься на такую внутреннюю глубину, на которой каждый ваш день, по насыщенности, был бы равен всей предыдущей жизни? Вот к чему надо стремиться, господа!

В комнате струилась золотистая атмосфера космического романтизма.

– Твои друзья – позабытые Богом миряне, – сказал я Гурию, заметив, что он устало зевает. – Они приземляют твое стремление ввысь.

– Не стоит стричь всех под одну гребенку, – сказала девушка, хотевшая узнать как защититься от деспотизма родителей. Обняв Гурия за плечи, она игриво посмотрела мне в глаза. – Разве вы не видите, что я отличаюсь от его приятелей? Я с детства знала, что мое тело является лишь приятным костюмом для моей души.

– Позвольте и мне прикоснуться к этому знанию, – ответил я подходящей к случаю двусмысленностью.

– Прикоснетесь, когда будете готовы, – рассмеялась она. – Пока ваши глаза говорят о другого сорта интересе.

И она исчезла в дверях другой комнаты.

– Ты что-то слишком увлеченно интересуешься моей девушкой, – буркнул Гурий, и подошел поближе к Джи, который в этот момент говорил :

– Я плаваю на мистическом Корабле Аргонавтов, который бороздит как звездные просторы, так и нашу планету в поисках золотого руна, символа объективной внутренней свободы. На корабль могут попасть лишь избранные люди.

– А мне можно поступить на Корабль, хотя бы юнгой? – смущенно произнес Гурий. Джи, бросив на него пристальный взгляд, сказал:

– Я беру тебя, но при одном условии: ты будешь соответствовать всем требованиям, которые предъявляются Аргонавтам.

– Я буду делать все, что от меня потребуется, – решительно заявил Гурий.

Ну хорошо, я подумаю, – ответил Джи. Мы попрощались с Гурием и вышли в сияющую ночь, под яркие летние звезды. Джи галантно вел Фею под руку.

– Сегодня ты вдохновила меня на тонкую инспирацию, – сказал он ей с благодарностью, – иначе я не стал бы ни о чем говорить в такой сырой компании.

– Когда уже ты перестанешь ходить по этим бесконечным ситуациям; сколько можно метать бисер, читать лекции камням в пустыне? – заметила недовольно Фея.

– Ты не права. Хотя, может быть, в твоих словах и есть определенный смысл, но мне кажется, что в этом городе я обрел единомышленников, а говорил я в основном для них. Имеющие уши да слышат. Ну, а эта бедная отличница, полностью отождествившаяся со своим временным телом, тоже когда-нибудь поймет свою ошибку.

– Только в момент смерти, – усмехнулась Фея. – Хотя Вселенная открыта для всех нас, и всегда, в любой момент приглашает нас в романтическое путешествие, – и она поцеловала Джи в щеку. – Давай забудем обо всем и куда-нибудь скроемся от толпы, я хочу побыть с тобой наедине.

Джи и Фея попрощались со мной и скрылись в темноте ночи.

Постоянно наблюдая за Джи, я открыл, что его внутренний мир вмещал в себя целый космос, и временами из глубин его высшего «Я» лучился загадочный золотистый свет . Я тоже стремился воссоединиться с высшей частью своей души, но не знал как, а спрашивать не решался, ибо знал, что в словах нельзя найти ответ.

Долго я размышлял об этом, глядя на бледный лунный диск. Черный купол неба манил своей таинственной красотой, икаждую ночь я пытливо вслушивался в напряженную тишину звезд.

Было уже около трех ночи, когда я вернулся домой, но в маленькой комнате горел свет. Постучавшись, я приоткрыл дверь: Фея, все еще в своем черном шелковом платье, сидела неподвижно на стуле, и взгляд ее таинственно блестящих глаз был устремлен в пустоту. Она даже не заметила мое присутствие . В комнате ощущалась странная прохлада, а воздух дрожал от странной наэлектризованности. Мне показалось, что она отсутствует, и ее душа блуждает в далеких пространствах, а тело застыло в непривычной позе. Я, как завороженный, забыв о приличиях, продолжал стоять у приоткрытой двери, наблюдая за нею. . Через некоторое время легкая дрожь пробежала по ее рукам, и ее душа вновь вернулась в тело. Она бросила на меня недовольный взгляд, , затем холодно улыбнулась и сказала, отвернувшись:

– Что это еще за неожиданный ночной визит?

– Я смутился, сообразив, что мой интерес мог быть расценен ею как нечто совсем иное, и робко сказал: – Горел свет, и я хотел узнать, все ли у вас в порядке, и не нужно ли вам чего? Но, честно говоря, я хотел бы узнать у вас, как я могу научиться быть более сознательным во сне, поскольку уже встречался с вами в сновидении, и понял, что вы можете очень многое.

– Ветер твоей души веет в другую сторону, – ее голос звучал словно из иного мира.

– Для начала научись перемещаться в сновидении с помощью намерения, и тогда сможешь достигать цели.

–

Без вашей помощи у меня это вряд ли получится скоро, – заметил я. Фея посмотрела сквозь меня и потом неторопливо достала из своей дорожной сумки загадочный пакет. Осторожно открыв его, она передала мне небольшую картину, написанную маслом на твердом картоне. Я стал с любопытством ее рассматривать: это было искусное изображениеголовы тигра,; его шерсть переливалась различными оттенками, а взгляд изумрудных глаз тотчас пронзил меня холодным потусторонним огнем. Затем ощущение живых глаз тигра пропало.

– И что мне делать с этим тигром?

– Перед сном концентрируйся на нем, расфокусировав взгляд, – ответила она серьезно. – Этот образ – вход в миры Зазеркалья.

Я собирался задать следующий вопрос, но она молча указала взглядом на дверь. Я отправился спать и с, наслаждением вытянувшись под одеялом, почувствовал, что смертельно устал за этот длинный день. Несколько часов сна вернули мне бодрость. Утром, наслаждаясь ароматным кофе, я уже раздумывал, как бы построить новый день поинтересней. Поскольку Джи интересовался людьми, которые стремились к Просветлению или хотя бы утверждали, что стремятся к нему, мне пришло в голову съездить вместе с ним к одному чудаку-философу, который покинул Питер и уехал просветляться в молдавскую деревню. Осторожно постучавшись в дверь Джи, я дождался мягкого «да» и заглянул в приоткрытую дверь. Джи, в легком льняном костюме, сидел в изголовье кровати Феи, углубившись в чтение «Философии свободы». Получив от него согласие на поездку за город, я удалился на работу.

Я с трудом дождался конца рабочего дня.

В пять часов вечера мы втроем сидели на блестящих сиденьях местной электрички, теснимые деревенскими жителями.

– Никто из них ни разу в жизни не задумывался о просветлении, – подумал я, разглядывая их озабоченные лица.

Через пару часов мы сошли на пустынной платформе, где, кроме кружащих ворон, не было никого. С трудом отыскав домик с красной черепичной крышей, весь увитый виноградом, я толкнул скрипучую калитку, и мы оказались в небольшом дворике. На нас бросился огромный черный пёс, но не достал: спасла железная цепь, которой он был прикован к бетонному электрическому столбу. Навстречу вышел среднего роста плотно сбитый человек, в старой зеленой рубахе и мятых черных штанах; на ногах его красовались начищенные до блеска хромовые сапоги. Он подозрительно покосился на моих гостей.

– Это свои люди, – сказал я ему.

Тогда он протянул широкую ладонь и представился: – Виктор. Он настороженно всматривался в Джи прищуренными глазами, сверля насквозь острым зрачком. При взгляде на Фею он слегка смягчился, а на лице появилась сдержанная улыбка. Поцеловав ей руку, он, галантно поклонившись, пригласил нас в просторный кирпичный дом, в гостиную, и предложил сесть за стол, накрытый узорчатой молдавской скатертью.

Вскоре в дверях появилась молодая симпатичная женщина в длинном цветастом платье. Ее черные густые волосы были собраны на затылке в косу, и при каждом движении головы коса причудливо извивалась. Она внесла на расписном блюде жареного цыпленка, аромат которого подействовал ободряюще на наши голодные желудки. За ней шла десятилетняя дочка с графином молодого молдавского вина. Мое лицо просияло в предвкушении праздника.

– Не духом единым жив человек, – произнесла мелодичным голосом хозяйка.

Она белою рукою разлила по граненым стаканам вино и села рядом с хозяином.

«Эх, и отхватил же себе красотку», – завистливо подумалось мне.

– Первый тост предлагаю выпить за нежданных гостей, – произнес Виктор и легко опрокинул стакан в жилистую глотку.

– Хорошо живешь, Витя, – произнес умильно Джи, попивая терпкое вино.

– Все это создано своими руками, – сказал Виктор назидательно. – Я это творил ради внутреннего Пути. Уехал вот из Питера, от городских соблазнов, а здесь, на воле, одна дорога – к Богу. – Он налил следующий стакан и с наслаждением выпил. – Здесь я живу один на один со своей совестью. Она мне каждый день подсказывает правильное направление.

– И жена у тебя, словно Елена прекрасная, – пропела нежным голосом Фея.

– Да вот, уж такая краса ненаглядная, что как только загляжусь на нее, так все на свете и забываю, и уже она становится Богом, на которого хочется молиться и оберегать от заезжих завистников.

Виктор бросил недобрый взгляд в мою сторону, и я, почувствовав вину, отвел слишком мечтательный взгляд от горячих глаз его женщины. Тут Витя ударил с размаху кулаком по столу и решительно произнес:

– Предлагаю выпить за настоящего Абсолюта, который создает вот таких замечательных женщин, которые одним видом доказывают, что Бог не зря есть.

– За твое стремление к Богу через женскую красоту, – подхватил эхом Джи.

Вино после этого тоста так легко вошло в меня, что я не заметил, как слегка опьянел. Следующий тост я предложил за бесконечность Нирваны.

Фея, насмешливо поглядывая в мою сторону, еле слышно добавила:

– Только сам не нанирванься, а то земля закрутится под ногами не в ту сторону.

Но я уже ничего не слышал, ибо краем глаза пристально сканировал неведомое пространство у туго стянутой талии молодой Елены. Еще немного и моя кровь закипит от нахлынувшего чувства…

Но тут громко залаял дворовый пес. Я вдруг вспомнил себя. Резко спохватившись, я припомнил, что давно хотел узнать у Джи о том, каким образом можно погрузиться во внутренний мир. Набравшись смелости, я, наконец, спросил его об этом. Джи подозрительно осмотрел мою, видимо, не очень трезвую физиономию, и, нахмурившись, произнес:

– Начни с работы над собой.

– Что значит – работать над собой?

– Вряд ли сейчас тебе это можно объяснить, ибо ты находишься не в том состоянии, чтобы получить ответ. Но я попробую хоть что – то сказать по этому поводу.

Работа над собой является длительным и сложным процессом, под наблюдением специалиста в этой области, то есть Мастера.

– А разве я не могу быть для себя мастером?

– Нет, не можешь, ибо не знаешь направление Пути.

– А могу ли я узнать это из книг?

– Кое-что – да, но вряд ли, сможешь применить, – ответил он и улыбнулся моему замешательству.

– Вы хотите сказать, что я глуп?

– Ну, это и так понятно, – засмеялась Фея и добавила:

– – Любая информация, которая имеется в твоём распоряжении, – это лишь некая ментальная схема минувших событий, а реальная жизнь является совершенно другой.

– Не совсем понятно, – заметил я.

Джи достал из кармана потертую карту Москвы и протянул ее мне. Я повертел её в руках, не понимая, что с ней делать; мне показалось, он подтрунивает надо мной, с этой картой, но я из уважения развернул ее.

– Ну, что ты там видишь? – спросил заинтересованно он.

– Обычную схему Москвы, – не понимая, к чему он клонит, ответил я.

– Вот и отлично, а как ты думаешь, есть ли какое-то сходство между картой и настоящей Москвой?

– Карта – это всего лишь бумажная схема, а Москва реальна..

– Ну, теперь-то ты понимаешь? – насмешливо спросил он.

– А что я должен понять?

Он посмотрел в окно на голубое небо, по которому величественно плыли многослойные вечерние облака, дав возможность почувствовать мою глупость и произнес:

– То, что написано в книгах о Пути, имеет такое же отношение к реальности, как эта карта к городу.

Такого заключения я не ждал, его логика вывела меня из состояния сонного отупения.

Он наблюдал, как внутри меня нечто бесповоротно разрушалось, как мне было трудно расстаться со своими любимыми иллюзиями. Я столько лет жил в них и привык к ним, как к красивым обоям, прикрывающим неведомую реальность.

– Эх, уж эта работа над собой, заведет она вас неизвестно куда, – сумрачно и глухо проговорил Виктор и выпил еще стакан вина. Его голова неуклюже опустилась на руки, небрежно раскинувшиеся по столу, и вскоре раздался глухой прерывистый храп.

Я понял, что он никогда не пойдет с нами, ибо его душа храпела по-мирскому.

Его храп вернул меня в состояние внутреннего сна, и я вновь стал заглядываться в волшебные глаза его жены. Её горящий взор завораживающее действовал на меня, доставляя странное наслаждение. Через некоторое время в моей душе заструился легкий огонь.

– И снова кровь моя красной станет от любви, – подумал я. Я был готов броситься в этот бездонный омут чувств и наслаждений, как вдруг раздался голос Феи:

– Этот любовный напиток не для твоих глаз.

Я тотчас вспомнил себя, и мне уже не хотелось задерживаться в этом доме. Жизнь Виктора показалась вдруг мне скучной и ограниченной, и я порадовался своей свободе.

Дни, проведенные в обществе Джи, пролетали легко и незаметно, как птицы в зазеркалье, но я так и не смог представить точной картины своего пути в поисках высшей Анимы. Джи собирался вернуться в Одессу, чтобы, как он выразился, «подремонтировать Георгия и его пространство», а потом ехать в Москву. В последний день перед отъездом он вдруг обратился к нам с Гурием: «Предлагаю вам обоим съездить с нами в Одессу, на несколько дней.»

–Я не могу ехать, – ответил я, – мои свободные дни уже использованы, а работы в лаборатории невпроворот.

– Когда-нибудь тебе придется сделать выбор между определенностью насиженного места в жизни и Путем, – сказал Джи, и обратился к Гурию: «А каковы твои планы?»-У меня нет планов, – гордо ответил Гурий, – я живу мгновением. Вот только возьму деньги, пару вещей с собой, и готов ехать.

–Мне он так залихвастски, – подумал я, – еще никогда не отвечал. Видно, надеется теперь занять место поближе к Джи, ввиду моего отсутствия.

– Вот и отлично, – сказал Джи, – проверим твое бытие. По-настоящему все сильные и слабые стороны челвека раскрываются, когда он отрывается от насиженного места и отправляется туда, не знаю куда, за тем, не знаю чем.

Перед отходом электрички, на пустом уже перроне, когда Фея и Гурий поднялись в вагон, я признался Джи:

– Когда вы уедете, я останусь совсем один. Мне трудно с людьми. Если я долго общаюсь с человеком, я начинаю подавлять его, поэтому предпочитаю одиночество. Может быть поэтому, встретив девушку своей мечты, я испытываю непреодолимое смущение и неловкость. Джи, после некоторой паузы, ответил:

– Те женщины, к которым ты тянешься вовне, являются лишь отражением твоих внутренних дам. Твое общение с ними зеркально отражается в отношениях с дамами твоего внутреннего мира. Если ты подавляешь женщин, то этим самым подавляешь и своих внутренних дам, что делает тебя бескрылым, неспособным к звездному полету. Небесная Пифия обитает как вне тебя, так и внутри. Она может повести тебя к звездам и к высшим прозрениям.

Те люди, которые ограничивают других, на самом деле ограничивают и себя. Ибо вся внешняя Вселенная заключена в нас, и лишь небольшая перегородка разделяет эти миры.

То, что вовне, то и внутри. Человек- это весь мир, Вселенная, и, если мы боремся и давим что-то во внешнем мире, то тем самым давим эту часть и в себе. Бороться против внешнего мира – дурная бесконечность.

– Ну, сколько можно говорить? – сказала недовольно Фея, выглянув в открытое окно вагона. – Может быть, ты хочешь остаться?

– В минуты расставания время уплотняется настолько, что в пространстве образуется окно, и в этот момент можно сообщить нечто очень важное, – ответил Джи и продолжал:

– Любя всех людей, мы тем самым освобождаемся от плена этого мира, ибо каждый человек является копией чего-то внутри нас. Любя его, мы даем возможность расцвести чему-то внутри нас. Это великая тайна и мудрость. Весь внешний мир на самом деле есть отображение нашего внутреннего мира. Поэтому Христос сказал: «Возлюби ближнего своего как самого себя». Ибо это единственный способ дать расцвести и уравновеситься всему, что внутри нас. Каждый заморыш и урод вовне – это зеркало того, что есть внутри тебя и внутри каждого человека. Не подал пятачок старушке с протянутой рукой, а внутри тебя тоже есть нищий, который просит подаяние – а ты надменно прошел мимо. Так и мимо тебя проходит удача.

Джи продолжал говорить, уже стоя на подножке вагона:

– Вселенная находится внутри нас, но не каждая душа готова к пониманию этого.

Полюбить каждого всем сердцем – единственный во Вселенной путь к восхождению.

Тот, кто умеет наладить контакт с любым человеком или существом, тем самым может войти в контакт с любым своим внутренним существом. Наблюдая отношения между людьми, ты поймешь, как относятся друг к другу твои внутренние существа и что из этого выходит. Может быть тебе, нужен контакт даже со змеями и иными неприглядными тварями. Ибо все это – вывернутый наружу внутренний мир. И никому никуда от этого не деться. Это самая странная загадка человека во Вселенной, и ему надо ее разгадать.

Я восторженно слушал Джи, но в то же время понимал, что для меня является невозможным полюбить всех. В это время поезд тронулся, и проводник закрыл дверь. Фея стоя у окна, помахала мне рукой на прощанье. Мое сердце защемило от печали, и на глаза навернулись слезы. Присутствие Джи открывало вход в таинственный волшебный мир, в котором оживала любая сказка, но, когда он уехал, невидимая дверь закрылась, и вход в зазеркалье исчез.

Я стал похож на Буратино, который остался сидеть у нарисованного камина в каморке папы Карло, не имея возможности проникнуть по ту сторону реальности. Корабль Аргонавтов покинул Молдавию, а с ним ушли и все надежды на достижение Золотого Руна. Мой мир опять сузился и превратился в отвратительную точку, где все было известно до мелочей. Я не мог выйти из замкнутого круга, в котором душа была обречена на постепенное умирание.

Через несколько дней в моей опустевшей квартире раздался вечером телефонный звонок.

Я поднял трубку и услышал взволнованный голос Гурия:

– Касьян, я вчера вернулся из Одессы, и со мной произошло сегодня ночью нечто странное, ты просто не поверишь.

– Сначала расскажи, что происходило в Одессе, – охладил я его эмоции, которые успели нагреть телефооную трубку.

– Сейчас приеду к тебе, и все расскажу, – ответил Гурий, и положил трубку.

На лице его была написана смесь восторга и недоумения.

– В Одессе все было тоже довольно странно. Джи представил меня твоим одесским друзьям, как своего нового оруженосца, и они смотрели на меня недоверчиво, но с уважением. Я наслаждался их вниманием, пока Джи не сказал вдруг, что его оруженосец, то есть я, отличный повар, который даже из остатков может изготовить отличное блюдо. Ты ведь знаешь, что я терпеть не могу готовить, но пришлось сделать вид, что я действительно таков. У Георгия к тому же ничего и не было,кроме каких-то усохших овощей, и я долго тушил их вместе, пока не получилась какая-то мало-съедобная масса, которую я выдал за особое грузинское блюдо. Тогда как одесские эзотерики плевались, попробовав эту стряпню, Джи, к моему удивлению, съел все, поданное ему, нахваливая мою способность к импровизации. Но вот Фея даже не прикоснулась к своей тарелке. Эзотерики холодно посматривали на меня; я расслышал шепот одного из них: «Опять Джи привел одного из своих недоделанных воспитаннков.» Несколько бутылок чачи, которые я захватил с собой, исправили положение: атмосфера сразу потеплела.

Джи, немного выпив, спросил вдруг меня, улыбаясь:

–А видел ли ты, брат Гурий, фильм про козла-провокатора?»

–Нет, – ответил я настороженно.

–Представь себе стадо овец, с белым, шелковистым руном, которые послушно идут за козлом. У козла гордо поднята голова, на шее висит колоколец. И вот стадо подходит к огороженным проходам, попадает прямо на бойню, под ножи мясников. А козла освобождают, и он ведет следующее стадо на бойню.

Джи рассказывал это с какой-то особой интонацией, и я вдруг почувствовал, что все это происходит внутри меня: я внезапно вспомнил все несправедливости и подлости, которые я делал другим, а другие – мне. Мне стало так не по себе, что я только и смог, что пролепетать:

–Зачем вы мне это рассказали?

–Эх Гурий, да чтобы слегка поджарить твою наивность: если ты хочешь встать на духовный Путь, то ты должен знать, что и на нем существуют подобные ситуации.

–Но ведь я уже выбрал путь: следовать за вами, – ответил я.

–Если ты хочешь следовать за мной, то должен быть готов идти per tenebrae ad lucem.

–Что это значит? – спросил я.

–Сквозь тьму к свету, – ответил Джи.

–Я готов к этому, – ответил я.

Джи встал со стула и, подняв руки вверх, держа их параллельно, спросил:

–Готов ли ты так же, подняв руки, что символизирует полную отдачу своей воли, шагнуть за мной в неизвестность?

Я сомневался, говорит ли он серьезно, или разыгрывает меня, но на всякий случай, тоже встал, и поднял руки.

Джи сказал:

–А теперь делай шаг за мной.

И он сделал широкий шаг к окну, а я последовал за ним.

Это все показалось мне какой-то эзотерической шуткой.

На следующий день я вернулся домой.

Ночью, когда я лег спать, под окном вдруг раздался заунывный собачий вой. Я вдруг вспомнил, что,по народному поверью, бродячая собака воет к чьей-то смерти. Эти мрачные мысли не оставляли меня до полуночи, и я так измотался, что в какой-то момент забылся сном. Внезапно я проснулся, поднял голову и огляделся. К своему удивлению, я обнаружил, что нахожусь в лодке посереди широкой реки. На корме сидел мой отец, в строгом черном костюме и белой рубашке с галстуком, крепко держа в руках большой портфель. Отец сидел неподвижно, глядя перед собой отсутствующим взором.

Внизу по течению виднелся древний город с высокими, потемневшими от времени башнями и белыми колоннадами храмов. Течение быстро несло лодку вниз, и вскоре мы причалили к пристани. . Над нами возвышались высокие каменные стены . Пришвартовав свою лодку рядом с небольшим кораблем, легко покачивающимся на волнах, я выбрался на берег и направился к воротам города.

– Куда ты идешь? – резко окликнул меня отец.

– Меня ждут в этом городе важные события и люди.

– Чепуха, – уверенно заявил он, – мы с тобой никогда не бывали здесь.

– Отец, я все-таки пойду, а ты подожди меня.

– Ты еще слишком молод, чтобы указывать мне – горячился он, – я пойду с тобой и докажу тебе, что ты глупый мечтатель.

Я быстро направился к высоким дубовым воротам, которые служили входом в таинственный город, отец пошел за мной, посмеиваясь над моей торопливостью. Но огромные ворота оказались плотно закрыты.

– Ну вот, так тебя здесь и ждали, – рассмеялся отец и стал озабоченно копаться в своем портфеле. Я стал отчаянно стучать в почерневшие врата. Внезапно боковая дверца со скрипом открылась, и из нее вышел стражник в коричневом плаще, с коротким мечом у пояса и копьем в руке.

– Кто вы, и что вам здесь нужно? – спросил он, положив руку на меч.

Я хотел назваться, но не мог вспомнить своего имени, как ни пытался.

– Свое имя я забыл, – сказал я стражнику,– но за меня могут поручиться Джи и Касьян.

Стражник молча отступил в сторону, пропуская меня, но я задержался в дверях, наблюдая за отцом.

– Кто вы? – обратился стражник к отцу.

– Симон Степанович Гозалов, заместитель министра сельхозтехники, – гордо ответил он.

– Предъявите документ, – приказал стражник.

Отец запустил руку в свой портфель, потом перевернул его и потряс; портфель был пуст.

– Я не могу вас пропустить, – ответил стражник и захлопнул тяжелую дверь перед растерянным лицом моего отца. Оторвавшись от навязчивого контроля отца, я радостно направился вперед по широкой улице, которая вела к городской площади. Улицы города были пустынны, но на душе было тепло и спокойно, словно я вернулся на родину после длительного отсутствия..

Я долго бродил по улицам, не понимая, зачем я сюда прибыл. Вдруг из большого здания с арками послышались голоса, я поспешил туда, поднялся по каменной лестнице и оказался в просторном зале, где на длинных скамьях сидело множество юношей и девушек.

Они были одеты в длинные хитоны светлых тонов и молчали, словно в ожидании важного события. У стены стоял высокий белый алтарь на котором я с удивлением заметил золотой крест, а под крестом стояла золотая чаша, украшенная драгоценными камнями.

Рядом с алтарём стоял иерофант, высокий мужчина с поседевшими волосами и белой бородой, одетый в длинный белоснежный хитон. Нечто в его лице напоминало мне Джи. Два юноши в белых длинных одеждах повели меня через весь зал к алтарю, люди в зале затихли, устремив на меня любопытные взоры. Иерофант торжественно взял с престола белый сверток и протянул его мне.

– Отныне ты посвящен в аргонавты. Теперь ты можешь отправиться в плавание за Золотым Руном. Я даю тебе новое имя – Язон, надеюсь, ты оправдаешь его. А это – твое новое одеяние, – громко произнес благородный муж. В зале послышался шум приветствия. Меня облачили в белый хитон, подпоясав веревкой. От восторга мое сердце сильно забилось. Моя старая одежда, лежавшая на полу, вдруг вспыхнула от невидимого огня и в одно мгновение превратилась в пепел. Я склонился перед старцем, и он возложил руки мне на голову; затем слегка подтолкнул меня и знаком показал, что я могу идти. Я повернулся и пошел к выходу. Юноши и девушки поднялись и пошли за мной, воодушевлено крича: «Язон, Язон!» Моему счастью не было конца: сбылась моя сокровенная мечта, теперь я могу отправиться в долгое странствие за золотым Руном. Гурий умер, и возродился как Язон.

И тут видение померкло и я ощутил, что возвращаюсь в свое тело, через какой-то проход в центре груди.

– Ты получил в сновидении посвящение в аргонавты, – сказал торжественно я, – поздравляю тебя с успешным началом пути, теперь ты обязательно попадешь к небожителям.

– Спасибо, ты меня успокоил, – ответил Гурий, – а то я подумал, что все это плод воображения.

– Нет. Это высшая, духовная реальность в которую тебе посчастливилось проникнуть.

Глава 3. Мистическое пространство Москвы

Наступили первые дни осени, прежде чем мне удалось накопить денег и приехать в Москву, для продолжения охоты за невидимой тенью просветления.

Изрядно поплутав в районе метро «Авиамоторная», я вышел, наконец, к девятиэтажному дому с высокими потолками, построенному, видимо, в сталинские времена.

В подъезде стояла гулкая тишина; слабый свет едва обозначал номера квартир. Я поднялся на четвертый этаж и, с волнением, позвонил в дверной звонок.

Послышались легкие шаги, щелчок замка, и на пороге появилась Фея. Увидев меня, она приветливо улыбнулась. Тонкую фигуру ее мягко облегал голубой китайский халат, на котором был вышит красно-золотой дракон. Она пригласила меня войти и пристально посмотрела в мои глаза. Её фосфоресцирующий взгляд, словно имея надо мной странную власть, проникал во все уголки души. Я почувствовал, как вибрации иного мира прошелестели по телу; мне стало не по себе. Ее душа явно пребывала в иной реальности.

– А где Джи? – растерянно спросил я.

– Он скоро придет, – ответила она вибрирующим голосом с другого конца бесконечности. Я не мог оторвать от нее взгляда. Её золотистые волосы, наэлектризованные неземной энергией, ниспадали на худые плечи, а сумеречные глаза, подернутые зеленоватой дымкой, прохладно мерцали из-под ресниц.

Заметив мой испуганный взгляд, она вышла из комнаты.

Оставшись один, я стал рассматривать необычные картины, написанные на холстах, эргалите и даже на кухонных досках для резки. С трудом оторвавшись от их созерцания, я окинул взглядом обстановку комнаты. В левом углу стоял диван под блеклым китайским покрывалом , а посередине – большой круглый стол, на котором я увидел тюбики с красками, засохшие куски хлеба и запыленные граненые стаканы. Под столом лежала большая куча одежды вперемешку с женскими туфлями. Квартирка производила сюрреальное впечатление.