– А как иначе? – удивилась Софи. – Внешность тоже много значит. В душу человеку не заглянешь так просто, а на лицо и наряд посмотреть можно. Вот почему ты никогда не снимаешь очки?

– Это военные тактические очки, – начал разъяснения Пьер. – В них встроено множество полезных функций. Например, дальномер, автофокус, автоматический регулятор яркости, прибор ночного видения…

– Это, конечно, хорошо, – прервала его девушка. – Но это все для боя. А ты их до сих пор ни разу не снял. Хотя тут не с кем биться.

– Ну, привык, что тут сделать? – усмехнулся офицер.

Софи недоверчиво посмотрела на него и сжала челюсти. Пьер вздохнул и отвернулся.

– Ладно, раз уж тебя это так интересует, – тихо проговорил он и, сняв очки, повернулся к ней снова.

Вида девушка не подала, но дыхание у нее перехватило. Не отрывая взгляда, она смотрела на левый глаз офицера, словно могла таким образом исправить проблему. Глаз был белым, от левого края левой брови наискосок почти до самого носа шел неприятного вида шрам.

– На одном из заданий я здорово просчитался, – объяснил Пьер. – Мы ползли под натянутой колючей проволокой в стан противника, чтобы закрепить взрывчатку на вражеской технике. Ползли-ползли, а потом мне вдруг почему-то показалось, что над нами кто-то прошел. Глупо, конечно, ведь кто мог пройти по колючей проволоке, натянутой в метре над землей? Но я поднял голову вверх и прямо глазом… Эх… Самое глупое, знаешь, что? Это были учения! Выполнить столько кровопролитных заданий, а потом получить такое ранение на учениях. Вершина глупости. В общем, лежал я в лазарете, ходил потом с перевязанным глазом, а когда повязку сняли, понял, что зрение ухудшилось. Оно и неудивительно, в принципе. Через месяц глаз побелел, а я перестал им вообще видеть. Из армии меня выгнали, но один из офицеров предложил мне перевестись в команду зачистки. Там не нужно было острое зрение, но я бы по-прежнему оставался военным. Тогда я и водрузил на себя эти очки. Во-первых, они скрывают это уродство, а во-вторых, компенсируют неработающий глаз.

Софи по-прежнему не отводила взгляда от лица собеседника и не проронила ни слова, пока тот снова надевал очки. Затем так же молча взялась за край своей майки и задрала ее, открыв живот. На этот раз дыхание перехватило у офицера. Широкий шрам начинался слева, чуть ниже ребер, шел вниз до уровня пупка, а затем резко поворачивал вправо.

– Помнишь, я говорила про то последнее столкновение с Фениксом? – сказала девушка. – В тот день я оказалась прямо перед ним. Сначала замерла, не зная, что делать, а потом попыталась убежать. Феникс был огромным, лапы у него тоже были гигантские. Он хотел схватить меня, но я отпрыгнула. А в следующую секунду живот пронзило невыносимой болью. Я взглянула вниз, чтобы посмотреть, что со мной случилось, увидела много крови и глубокий страшный разрез. И тут же вырубилась. Очнулась через три дня. Меня оттуда вытащили, зашили и накачали обезболивающими.

– Ничего себе, – сдавленно произнес Пьер. – Не каждый бы выжил после такого.

– Жутко повезло, – констатировала девушка, улыбнувшись. – Ни одного органа не задел.

– Да уж, у меня на шее еще шрам один, – покачал головой офицер. – А сколько еще на теле! Но если бы мы устроили соревнование, я бы тут же капитулировал.

Девушка засмеялась. Тут в комнату вошел Джим и с легким недоумением уставился на них. Софи мгновенно убрала улыбку с лица, а затем, смекнув, резко опустила майку.

– Мы тут шрамами хвастались, – нерешительно объяснила она.

– Я так и понял, – усмехнулся Джим, сложив руки на груди. – Шла бы уже спать, поздно ведь.

Девушка поджала губы.

– Что, опять бессонница? – с пониманием спросил Джим.

Софи кивнула и поднялась.

– Ладно, пойду я, – сказала она. – Спокойной ночи, Пьер!

– Спокойной ночи, Софи, – ответил офицер.

Когда девушка вышла, Джим, как-бы извиняясь, сказал:

– Есть у нее такая привычка – всегда старается познакомиться поближе с каждым. У нее был сильный дефицит общения на Земле, а оказавшись в таких условиях, как мы, люди обычно довольно откровенны. Вот она и компенсирует то, чего ей не хватало.

Пьер несколько раз кивнул и уперся руками в кровать, слегка откинувшись назад.

– Вы с ней вместе? – спросил он.

Джим немного потупился и даже немного покраснел.

– Ну, – протянул он. – Типа того. Сам понимаешь, вся эта обстановка не очень способствует нормальным отношениям.

– Верно, – согласился Пьер. – Этот ее шрам – просто жуть!

– Не то слово, – Джим нахмурился и опустил голову. – Когда она оклемалась, мы все в трауре ходили. Я и сам думал, что ей лучше было бы сразу умереть.

Пьер ошеломленно уставился на собеседника.

– Это еще почему? – воскликнул он.

– Рана была очень тяжелая, – пояснил Джим и поднес к лицу руку, словно стараясь разглядеть что-то на своих пальцах. – Ходить она не могла, даже поворачивалась с трудом. Ахува целыми днями с ней сидела. В те дни мы готовы были в любой день ехать куда глаза глядят. Мы ведь еще и не на складе были, а в одном из домов. Боялись, что не довезем ее до безопасного места. Если бы Феникс нашел нас… в общем, я даже не знаю, что сделал бы. А она один раз позвала меня и стала требовать, чтобы я пообещал, что уеду, если возникнет опасность. Я не мог. Она плакала, кричала на меня, умоляла, но я ей так ничего и не сказал в ответ. Каждый из нас в те дни готовился к ее смерти. Это были кошмарные дни.

– Сложно даже представить, – признался Пьер.

– И не надо, – усмехнулся Джим. – Все уже позади. Теперь мы выберемся.

– Любая война страшна, но на войне обычно нет женщин и детей, – заметил Пьер.

– Видимо, тебе просто очень повезло с войнами, – Джим снова усмехнулся и опустился на корточки рядом с собеседником. – Когда нас отправили на Кеплер, там творились жуткие вещи. Все палили куда попало. Присутствие женщин и детей никого не останавливало.

– Я тоже был там, – ответил Пьер. – И своими глазами видел, как их увозили в безопасную зону.

– Увозили, верно, – согласился Джим. – Но увозили их из зоны боевых действий. Так что тут не скажешь, что они были не на войне.

– Тоже верно. Кстати, я слыхал, что там, на Кеплере, вы рассорились с Игоном, это так? – решил прояснить некоторые детали Пьер. Конфликты в столь маленьких группах, да еще и в условиях, когда от каждого члена ежеминутно зависят жизни остальных, были, на его взгляд, чем-то невероятно глупым и эгоистичным.

– Что-то типа того, – ответил Джим, почесав в затылке. – Мы с ним оба неровно дышали к медсестре, приставленной к нашему взводу, поэтому всегда выделывались перед ней. Соревновались, кто натренирует бицепсы лучше, кто дальше и быстрее пробежит. Ну, обычное ребячество. На этой почве даже несколько сдружились. Потом, правда, медсестру увел лейтенант – оказалось, что звание и заработок были для нее важнее, чем наши бицепсы и трицепсы. А когда узнали, что до этого она была с одним сержантом, которого бросила ради лейтенанта, то ушли с ним в совместный запой. Надо же было заинтересоваться продажной стервой? Я тогда впервые попробовал алкоголь. Ну, и не рассчитал. А он меня домой дотащил. Но Кеплер все изменил.

– Что же такое там случилось? – поинтересовался офицер.

– Ты и сам знаешь, наверное, что вся эта миротворческая миссия только называлась так, – Джим встал и заходил по комнате, заложив руки за спину. – На деле нас отправили помогать одной из сторон. Высадили не в том месте, так что мы попали под перекрестный огонь. Половина взвода полегла, другая разбежалась по укрытиям. Мы все новичками были. Случайно я оказался в стане противника. Неприятная история, но в общих чертах – был я полуживой. Они-то думали, что мы миротворцы, поэтому помогли мне. Шелтер был в отряде, который направили принимать капитуляцию проигравших. Он нашел меня в лазарете и сообщил об этом офицерам. Считал, что я предал взвод и перешел на сторону противника. Офицеры объявили мне выговор, этим все ограничилось. И с тех пор мы с ним были на ножах.

– Очень странно, что после всего вы встретились здесь, в совершенно секретном месте, в совершенно невероятных условиях, – заметил Пьер.

– Как сказал бы Йосеф, неисповедимы пути Божии, – сказал Джим и посмотрел в потолок. – Со стороны, кстати, он может показаться очень странным, но он отличный мужик. Йосеф-то. Всех нас сплотил, пробудил в нас веру. Без него мы могли и не дожить до вашего прибытия. Мы тут такое видели за это время, ты бы даже не поверил. И дело не только в тварях. Мы и чудес, и кошмаров повидали столько, что у самих в головах не укладывается. Но все это действительно было. А когда переживешь все это… даже не знаю, сомнения в существовании Бога и Дьявола отсутствуют напрочь.

– Я понимаю тебя, – Пьер кивнул для утвердительности. – Каждый солдат, наверное, хоть раз перед боем молился. Зная, что твоя жизнь стоит гроши, хочется надеяться на лучшего покупателя.

– Да ты прямо поэт, майор, – Джим засмеялся, но как-то грустно. – Что ж, пора отдохнуть, завтра нас ждет много дел. Да благословит тебя Лучший покупатель.

– Спасибо, и тебя тоже, – ответил Пьер и проводил взглядом собеседника до выхода.

Когда шаги затихли, он постарался расположиться на своей импровизированной кровати, но вышло не очень удачно. Как ни стели на старых полках, в изящный диван они не превратятся.

– Да, раскис ты, приятель, – обратился он сам к себе. – Разучился спать на чем придется со своей новой работой.

Никак не удавалось расслабиться, поэтому он продолжал вертеться, трясти и переворачивать подушку и просто разочарованно вздыхать. Сон все не приходил. В голове пробудились воспоминания и мысли о сыне, о жене. Сейчас они, наверное, тоже собирались спать. Или нет? Как различается время здесь и в Монпелье? При желании можно узнать это при помощи тактических очков, ведь в них встроены и календари с часами. Сейчас это, правда, не имеет никакого значения, просто взыграло любопытство. Пришло в голову, что жена всегда принимает душ перед сном, когда бы она ни решила вздремнуть. Он представил, как она мылит свои ноги, живот, плечи. Внезапно черты жены стали меняться, и это была уже Софи, только вышедшая из душа, сидевшая рядом с еще мокрыми волосами.

Пьер мотнул головой, отгоняя странные мысли. Легкая зависть к Игорю, который теперь видел каждый день свою невесту, дала о себе знать. Никто, конечно, не заставлял продолжать работать в этой конторе и, дав подписку о неразглашении, можно было вернуться домой, к жене и ребенку, и не стыдиться своих мыслей, лежа на самодельной кровати посреди кишащей чудовищами планеты. Но от этого задания нельзя было отказаться. Уж слишком тяжелым был процесс подготовки, чтобы просто вернуться после него домой. Да и после отказа продолжать работу в группе зачистки было бы уже невозможно. И что тогда? В частную охрану? В правоохранительные органы? А как же звание? Деньги, в конце концов. Еще и с одним глазом. Сына чувством долга не накормишь. Да и работа Пьеру всегда нравилась. Всегда мечтал быть больше, чем просто военным.

Что-то было не так, из глубины разума всплыли воспоминания о юности, когда он слышал проповеди священника каждое воскресенье. На самом деле он приходил в церковь только потому, что здесь мог увидеть одну девчонку, с которой так и не решился познакомиться. Она была из тех, кто заглядывает в рот проповеднику, стараясь рассмотреть даже движения губ того, кто зачитывает строки из Библии. Судя по рассказам Джима, этот Йосеф был как раз тем, от кого не смогла бы оторвать взгляд та девчонка. Пьер попытался вспомнить, как она выглядела, и все встало на свои места – фигурой, ростом и прической она напоминала Софи. Вернее, это Софи напоминала ту девчонку. Мог ли это быть один и тот же человек? Да это не имеет уже значения.

Пьер глубоко вздохнул и, покопавшись в своей памяти, помолился. Некоторые слова перепутал, добавил кое-что от себя, но на душе как-то сразу стало легче. В следующую минуту он уже погрузился в сон.

А в это время Мелина, Игон и Альберт обдумывали свои дальнейшие действия. Новость о том, что солдаты собираются штурмовать базу Феникса, стала для них основой нового плана. Теперь можно было угнать транспортное средство и покинуть планету самим, без окружения прибывшими, которым не было ни единой причины доверять. Без сомнения, солдаты могли вызвать другой транспорт, так что это не было бы серьезным преступлением. Остальные выжившие? Взять их всех с собой не такая уж и плохая идея, ведь так можно будет раствориться в толпе. Легенда будет гласить, что испуганные люди не дождались солдат и покинули планету до их возвращения. Ничего подозрительного. Пол с Тарасом ведь тоже сбежали с корабля военных и прилетели сюда.

Шантажисты настолько были уверены в своей смекалке, силе и превосходстве над Ноксфилдом, что не замечали, как тот просто манипулирует ими. Его речь еще больше притупляла внимание, что позволяло ему буквально вплотную подводить собеседников к выгодным для него решениям. Оставались некоторые детали плана, в которые Альберт не собирался посвящать этих двоих, поэтому внешне он оставался лишь растерянным человеком, пытающимся связать воедино обрывки своих воспоминаний. Отчасти это так и было – многие вещи совершенно стерлись из его памяти, но Игон с Мелиной тут мало чем могли помочь. Пусть продолжают считать себя ведущими в этой маленькой секретной организации из трех человек – так проще держать их под контролем.

Юкичо в это время зашла пожелать спокойной ночи Софи и Джиму, но застала тех долго и продолжительно целующимися, потопталась на месте, помялась и, поняв, что это надолго, решила отправиться в какое-нибудь другое место. Девочка воспринимала этих двоих очень тепло и представляла их мужем и женой, вот только не понимала, почему они спят в разных комнатах. Ее родители спали раздельно только когда ссорились, а Софи с Джимом не выглядели обиженными друг на друга. Но Юкичо была умным ребенком и понимала, что взрослых никогда нельзя понять до конца. Даже если ты сам уже взрослый.

Одна из дверей была открыта, и она решила заглянуть внутрь. На «кровати» сидел Нун, что-то записывая в блокнот, держа его на весу. Заметив гостью, он несколько неодобрительно посмотрел на нее и спросил:

– Ты чего-то хотела?

– А как понять, что люди любят друг друга? – совершенно естественно спросила Юкичо, сцепив руки за спиной.

– Никак, – холодно ответил Нун и вернулся к записям.

Девочка постояла немного, покачиваясь из стороны в сторону и глядя в потолок, словно пыталась понять, устраивает ли ее такой ответ.

– Что, совсем никак? – решила уточнить она, все же найдя недостаточной полученную информацию.

Нун захлопнул блокнот и хмуро посмотрел куда-то вперед, придя к заключению, что так просто от ребенка не отделается.

– Только опытным путем, – он посмотрел на гостью и изобразил на лице некое подобие улыбки.

– Это как? – не поняла Юкичо.

– Нужно попробовать, – пояснил Нун. – Тебе нравится какой-то человек, тебя к нему тянет, но так просто понять, любовь это или нет, ты не можешь.

– Совсем никак понять нельзя? – Юкичо разочаровано нахмурила бровки.

– Я в этом не очень разбираюсь, если честно, – признался Нун. – Любимый человек это тот, без которого ты не можешь жить. Вернее, жить можешь, но это будет совсем другая жизнь.

– А если мужчина и женщина поженились, то они любят друг друга? – продолжила искать истину девочка.

– Может быть, – уклончиво ответил Нун. – Далеко не всегда. В наше время никто никого не любит, кроме себя самого. И даже женятся, чтобы себе самим лучше сделать.

– Это же неправильно? – удивилась Юкичо. Даже ребенку было ясно, что все должно быть не так.

– Да, наверное, – согласился Нун. – Но все так и есть. А почему такой вдруг вопрос?

– Да так, просто, – соврала Юкичо, не переставая думать о Софи и Джиме. – Спокойной ночи, Нун!

– Подожди-подожди! – остановил ее Нун. – Раз уж ты здесь, я хотел кое-что у тебя узнать.

Девочка, уже собравшаяся уходить, остановилась и с нескрываемым детским любопытством стала прожигать собеседника взглядом. Ей приятно было чувствовать себя нужной, приятно было, когда у нее что-то спрашивали, потому что родители обычно все решали за нее, не прислушиваясь к ее мнению.

– Когда прилетели солдаты, Феникс ничего не говорил? – тихо спросил Нун.

– Нет, ничего, – ответила Юкичо с чувством гордости от того, что только она одна могла ответить на такой вопрос. – После того дня ни слова не было.

– Юкичо, послушай, – Нун поманил девочку рукой к себе и предложил присесть рядом. Юкичо с радостью забралась на предложенное место и подоткнула руки под себя. – Феникс когда-нибудь говорил с тобой? С тобой лично.

– Нет, – незамедлительно ответила девочка и принялась болтать ногами. – Он никогда ни с кем не говорил, просто давал указания. А иногда просто рассуждал.

– Рассуждал? – Нуну показалось, что он ослышался, – настолько странно это прозвучало.

– Да, говорил сам с собой, задавал вопросы и пытался на них отвечать, – беззаботно отозвалась Юкичо.

– О чем он рассуждал? – Нун не на шутку встревожился. До этого Юкичо никогда не говорила о том, что Феникс выдавал «в эфир» какие-то свои мысли. Правда, никто ее об этом и не спрашивал, ведь всех интересовало только то, где расположена очередная засада.

– О многом, – объяснила она. – Пытался понять нас. И себя тоже. Говорил, что мы создали его, а потом пытались уничтожить, хотя он ничего не сделал. Говорил, что он и не человек, и не панацин. Говорил, что так долго искал, зачем его сделали, а когда узнал, разозлился на нас. Только не говорил о том, зачем именно. И еще много всяких вещей, которые я сказать не могу – он ведь не словами думает, а какими-то ощущениями и картинками. Я не так хорошо на вавилоне говорю.

– А на японском можешь? – новая информация так заинтересовала Нуна, что он стал непривычно разговорчивым. – По-японски я понимаю.

– Нет, на японском тоже не смогу, – несколько виновато призналась девочка. – Некоторые вещи я вообще не могу понять.

– Ну, ладно, ничего страшного, – смиренно произнес Нун и тихо добавил: – Только давай это будет нашим небольшим секретом, а? Никому не говори, что мы с тобой об этом говорили, хорошо? А если еще что-то вспомнишь о размышлениях Феникса – неважно, значимое или нет, – сразу мне рассказывай. Договорились?

– Это такая игра? – решила уточнить девочка. – Мне не нравится, когда меня просят что-то скрывать.

– Это не игра, – на полном серьезе ответил Нун. – Это важное задание. Когда мы отсюда выберемся, я все тебе расскажу. Тогда ты много поймешь.

– И даже про то, как понять, что люди любят друг друга? – Юкичо прищурила свои глазки, отчего они превратились в две узкие полоски из-за ее азиатского разреза глаз.

– Постараюсь и тут все прояснить, – пообещал Нун.

– Хорошо, я согласна, – сказала Юкичо и, не проронив больше ни слова, ушла к себе.

Нун посидел еще несколько минут бездвижно, собирая в голове новую информацию. Он уже долгое время пытался собрать паззл, который должен был сложиться в картину, проясняющую истинное положение дел нового мироустройства. Когда он только прибыл на Пустошь-14, то считал это задание пустой тратой времени, ведь в других местах происходили намного более значимые события, но время показало, что эта колония – просто кладезь секретов нового мирового порядка. И только что маленькая девочка-сирота соединила воедино много разрозненных фактов парой слов. Феникс был ключом к панацинам, панацины были ключом к тому, что происходило на планете, планета была ключом к тому, что задумали «большие люди».

Закрыв глаза, он попытался помедитировать и снять нахлынувшее напряжение, но ничего не вышло. Мысли о скором отбытии и приобретенные знания пробуждали массу предположений и заставляли строить поспешные и непродуманные планы. Нуна учили принимать решения быстро и хладнокровно, но сам он предпочитал последовательные и обоснованные действия, спешка была ему не по душе. Но сейчас выбора не было.

Настроившись на раннее пробуждение, он лег и почти мгновенно уснул. Этому его тоже учили.

* * *

– А почему «империя»? Почему не «организация»? Или как-то еще.

– Ну, империи создавались в результате захвата чужих территорий. Мне территории были не нужны, я скупал акции крупных торговых компаний, использовал шпионаж и другие способы воздействия на руководство, захватывал их.

– Но ведь это преступление!

– Как говорится, воровать у вора – не воровство. Но я и не обеляю себя. Я подчинил себе торговые компании силой и создал Торговую империю. От этого никто не пострадал. Простые граждане только выиграли.

– Согласен. Моя семья выбралась из долгов и смогла оплатить лечение моей тяжелобольной тети. И только благодаря тому, что мы получили гражданство Торговой империи. Как Вы смогли получить право давать свое гражданство?

– Объединенные правительства очень боятся меня, потому что в моих руках крупный капитал, за счет которого они имеют свою власть. Они не могут причинить мне вред. И вынуждены были пойти на многие уступки и условия, которые я ставил.

– Как же они смогли заставить Вас все разрушить?

– Они похитили мою маленькую дочь. С ней все в порядке, но домой она не вернется, пока Объединенные правительства не получат гарантий, что Империя не возродится.

– Я… я не знал. Соболезную Вам.

– Торговую империю погубило то же, что и другие империи. Ее сила стала ее слабостью. В моем случае это единоличная власть, которая позволила не сбиваться с курса и доводить начатое до конца. Но без меня теперь не будет Империи.

– Вот зачем им нужны эти ответы? Это гарантии?

– Да, именно. Они плодят ложь ради лжи, которая скроет их деяния от глаз народа. Люди всегда были такими – ошибки не нужно исправлять, их нужно прятать. Ведь обыватели понятия не имеют об Объединенных правительствах.

– Верно. Они думают, что на каждой планете, в каждом государстве свои правила и законы.

– Более того – они считают, что решают, кто будет иметь власть, что имеют свободу и права. Это древняя ложь.

– Но разве могут толпы рабочих знать, что нужно для блага государства?

– Нет, конечно. Если бы власть действительно принадлежала народу, государство бы развалилось через несколько месяцев, ведь каждый бы гнул свое. И целью каждого было бы набить свой карман. Нет страшнее участи для государства, чем управление рядовыми гражданами.

– Как было с Кеплером 2202?

– Верно, хороший пример. Бунт, смещение власти, захват управления колонией простыми трудягами. Через год – полнейшая анархия, упразднение законов, слабые под гнетом сильных, а в конце концов – гражданская война.

– Насколько я знаю, та миротворческая операция на самом деле была операцией по захвату власти.

– Так и есть. Земле очень не понравилось, что из-за нестабильности Кеплер перестал приносить прибыль. Слишком много денег было вложено в механизмы по изменению гравитации колонии. Поэтому были отправлены боевые подразделения. Номинально – для поддержки одной из сторон. На деле – для того, чтобы оберегать новое правительство.

– Теперь мне многое понятно. Империя должна была составить конкуренцию Объединенным правительствам, чтобы люди могли выбирать. И чтобы Правительства шли на уступки.

– Верно, это было моей целью.

– А что дальше? Что-то подсказывает мне, что этим Вы бы не ограничились.

– Вот как? Так что же я хотел?

– Думаю, Вашей конечной целью было упразднение Объединенных правительств и подчинение всего человеческого сектора. Запрет всего того, с чем боролись Ваши предки.

– Без комментариев, молодой человек.

– Перестаньте, Император. Я ведь Дознаватель. Вам и не нужно отвечать, я и так все пойму, глядя на Вас. Но я видел, как действовала Торговая империя. Думаю, это послужило бы на благо человечеству.

– Но…

– Но Ваши предки потеряли власть на Земле. Рано или поздно управление Империей тоже перешло бы в руки преступников.

– На Земле не было единоличной власти. Поэтому Чай Ни и пришлось уйти с руководящих постов. Слишком многие определяли политику. В Империи вся власть изначально держалась на одном человеке.

– Возможно, все и получилось бы. Жаль, что мы этого уже не узнаем.

– Согласен, очень жаль. Так что, может, уже начнем допрос?

* * *

Утром все обитатели складов собрались у входа в главное помещение. Солдаты нервничали – их можно было понять – и держались немного скованно. Кох лишь коротко отрапортовал выжившим об отбытии и отправился рассматривать близлежащие дома, отойдя от остальных на сотню метров. Поездка была распланирована, но ожидать, что все пойдет так, как надо, было наивно.

– Сами вы там не разберетесь, – сказал Сергей Пьеру, когда тот собирался уже попрощаться. – Вам нужен один из нас. Тот, кто знает город и штаб.

– Не думаю, что это хорошая идея, – ответил офицер. – Мы как-нибудь сами справимся.

– Если ваше задание провалится, если вы не вернетесь, для нас это будет не только морально тяжело, – пояснил Сергей. – Это еще и уменьшит наши шансы на возвращение домой.

– В любом случае вас заберут, – заверил Пьер. – Я уже связался с пилотами. Всех вас должны будут забрать сразу же, если мы не вернемся.

– И все-таки я пойду с вами, – решительно заявил Сергей. – Так будет лучше.

– Ты уверен? – обеспокоенно спросила Софи. – Они же военные, сами справятся лучше нас.

– Мы здесь выживали два года, – напомнил Лемехов. – А они здесь только второй день. Шансов у них мало. Я иду.

– Пока мы не ушли, хочу кое-что еще спросить, – Пьер внезапно вспомнил об одной детали, которую хотел прояснить. – Там, внутри цеха, стоят баллоны с неблагозвучной надписью «Осторожно, яд!». Почему они находятся на складе?

– Здесь они и находились, – Джим пожал плечами. – Они никому не мешают. Вообще мы думали использовать газ против мутантов, но оказалось, что он им не страшен.

– Но ведь опасно держать их так, – упрекнул выживших офицер.

– Безопаснее, чем оставить снаружи, где ими может завладеть Феникс, – парировал Сергей.

– И все-таки я бы хотел попросить вас убрать их подальше, – стоял на своем майор.

– Мы сможем перетащить их глубже, ближе к холодильным камерам, – предложил Тарас.

– Хорошо, так и сделайте, – попросил Сергей, теряя терпение. – А теперь мы можем выдвигаться?

– Последнее, – Пьер остановил собравшегося уже уходить Сергея жестом и сказал: – Мы установим заряд с термоядерной боеголовкой возле штаба. Когда прибудет второй транспорт, мы взорвем здесь все. Поэтому начинайте собирать вещи.

Эти слова произвели на выживших сильное впечатление, некоторые не могли сдержать улыбки, а некоторые – одобрительных возгласов. Софи бросилась в объятия Джима, а Пол резво потрепал Тараса за плечо. Сергей усмехнулся и двинулся к транспортерам. Пьер махнул выжившим на прощание и отправился следом за ним. Нехорошее предчувствие терзало его. Впрочем, какие могут быть хорошие предчувствия в таком месте?

– А раньше уже кто-нибудь взрывал целый город таким образом? – поинтересовался Пьер у Матиаса, когда бронетранспортеры двинулись вглубь города.

– Такой способ зачистки до сих пор использовали только один раз, – ответил Кох и запрокинул голову. – Но это был не город, а одна лаборатория, хотя и довольно крупная. Целый город возведен только на этой планете, потому что она очень удобно расположена. Рядом с Пустошью-14 не проходит ни один маршрут, к тому же переходы находятся далеко друг от друга.

– А Вы продумали последствия, профессор? – Пьера тревожила мысль о том, что может последовать за взрывом.

– Как я понимаю, майор, Вы подразумеваете возможность того, что твари переживут взрыв и адаптируются? – предположил Матиас.

– Верно, мы ведь уже видели, как эти существа переживают смертельные ранения, – напомнил Пьер.

– Да, но взрыв – это не ранение, – сказал Матиас и развел руками. – Здесь камня на камне не останется. Я считаю вероятность того, что отдельные ошметки мутантов начнут самостоятельно соединяться в единое целое, очень низкой.

– Будем надеяться, что Вы не ошибаетесь, – Пьер вздохнул и принялся осматривать автомат. После Пустоши-5 он взял за привычку носить с собой личное оружие.

Колонна из бронетранспортеров двигалась относительно медленно, как и советовал Сергей. Благодаря этому удалось избежать нескольких столкновений с серыми – каждый водитель носил тактические очки, что значительно улучшало зону видимости, мутанты же на таком расстоянии машины не могли рассмотреть. Однако дважды все-таки пришлось скрываться. Первый раз мутанты появились из-за ближайшего поворота, но погоня была недолгой – Лемехов отлично знал город и сообщал водителям, где лучше свернуть. Из-за большого количества маневров колонны чудовища не могли развить приличную скорость и очень быстро отстали. Второй раз повезло меньше – водители не заметили группу мутантов и подвели машины почти вплотную к ней. На этот раз тварь сумела повредить одно из колес движущегося последним транспорта, но это не помешало колонне оторваться. Боевые машины конструировались с учетом возможных повреждений, поэтому после нескольких манипуляций водитель просто поднял последнюю пару колес, так как другие две пары вполне справлялись с задачей.

– За следующим поворотом будет завал, – сообщил Сергей после долгого плутания колонны по пыльным дорогам города. – Дальше не проехать, но до штаба по этой дороге дойдем минут за пять.

– Пройти-то сможем? – поинтересовался водитель.

– Пройдем без проблем, – ответил Лемехов. – Один из самцов там сделал очень удобный проход.

Когда солдаты вместе с Сергеем и профессором покинули транспорт, Пьер, аккуратно водрузив на себя рюкзак с взрывчаткой, внимательно стал осматривать близлежащие здания. Между соседними домами мелькали темные силуэты, что мало радовало Пьера. Когда он попытался сообщить об этом Матиасу, тот лишь нетерпеливо кивнул головой, поясняя таким образом, что и сам их заметил. Судя по тому, что фигуры были похожи на человеческие и передвигались достаточно быстро, офицер заключил для себя, что принадлежат они, скорее всего, шельмам. То, что твари старались оставаться незамеченными, навевало нехорошие мысли. Хорошие мысли в голове становились чем-то из ряда вон выходящим.

– Мы идем прямо в лапы этих гадов, – тихо прояснил ситуацию Пьер. – Или что там у них вместо рук?

– Никто не знает, чего хотел от нас Феникс, – сказал Сергей. – Но одно сомнений не вызывает – мы были нужны ему живыми. Если он еще в игре, то это знание дает нам некоторое преимущество.

– Что делать, если мутанты попрут? – спросил один из солдат.

– Самцы неуклюжи, – объяснил Сергей. – Медлительны и неповоротливы, но Феникс тоже об этом знает, поэтому оставляет их в засаде. Шельмы быстры, но гораздо более уязвимые. Повреждая их конечности, можно вывести их из игры на какое-то время. Если есть крупнокалиберное оружие, можно попробовать устроить импровизированную вивисекцию.