Идеальная Изменённая

Пролог

Так, кажется, кто-то вчера перебрал. И все было бы отлично, если бы этим кем-то была не я. Лежу, но все равно испытываю легкое головокружение и зачатки головной боли, а в горле пересохло так, будто я неделю не пила. И я сейчас не про алкоголь.

Пить… как же хочется пить.

Кровать подо мной настолько жесткая и неудобная, что болит все тело. С теплом вспоминаю свою родную кровать с удобным матрасом и понимаю одно – я не дома. Но где же я тогда? Ничего не понимаю, почему я не дома? Пытаюсь вспомнить, как уходила из клуба и куда отправилась потом, но… не помню. Ладно, это меньшая из моих проблем. Во-первых, нужно встать с ужасно неудобного спального места, а во-вторых, поскорее найти воды, иначе эта жажда меня доконает. Еще надо бы раздобыть аспирин, потому что головная боль, кажется, с каждым мгновением становится только сильнее.

Наконец открываю глаза. Что еще за черт? Почему так темно? Даже шторы с эффектом блэк-аут не дают такого эффекта. Вообще ничего не вижу. Пытаюсь поднять руку, но больно ударяюсь ею обо что-то твердое.

– Ай, – вскрикиваю невольно.

Не поняла. Звук какой-то приглушенный, будто я нахожусь в закрытом пространстве. В горле пересыхает еще сильнее, а сердце отбивает чечетку. Пытаюсь успокоиться, уверена, паниковать рано.

Начинаю ощупывать пространство вокруг себя. Сначала движения медленные, но чем дальше, тем лихорадочнее они становятся. Уже через несколько секунд прихожу к неутешительным выводам. Похоже, я в закрытом ящике. Дыхание перехватывает, стараюсь отогнать нарастающую панику, но у меня это получается очень плохо, точнее почти совсем не получается. Почему я в ящике? А главное, как я здесь оказалась? Кто-то решил меня разыграть столь странным способом? Но кто и для чего?

Дышу настолько часто, что чувствую, насколько горячо дыхание, хрипом вырывающееся из горла. Перед глазами мелькает картинка, как меня кладут в гроб и заколачивают крышку. Боже, нет! Я ведь не могу быть в гробу? У меня нет таких друзей, которые посчитали бы такой розыгрыш забавным. Чувствую, как в горле образуется комок, а обжигающие слезы накатывают на глаза и готовятся неудержимым потоком прорвать плотину. Но мне нельзя плакать, иначе я впаду в истерику, из которой никогда не выберусь.

Нестерпимая жажда, мучившая меня всего минуту назад, забыта. Сейчас в приоритете кое-что поважнее.

– Эй, что происходит? – голос дрожит и звучит глухо, несмотря на старания держать себя в руках, слышу в нем нотки паники. – Это не смешно! Вытащите меня отсюда! Эй, меня кто-нибудь слышит?

В ответ тишина. Гробовая… И это не способствует успокоению.

Пытаюсь собраться с мыслями и отдышаться, чтобы привести голову в порядок.

Глубокий вдох. И протяжный выдох.

Еще раз. И еще.

Не помогает.

Надо отогнать панику и и все обдумать. Но проще подумать, чем сделать. Скорее всего все не так страшно, как могло показаться. Несколько раз стучу по деревянной крышке и зову людей снаружи на помощь. Воображение рисует стоящих рядом с ящиком людей, умирающих от смеха, и во мне поднимается такая ярость, что паника отступает на последний план.

– Открывайте, черт возьми! – ору что есть сил и бью ладонью по крышке.

Когда никто не отвечает, провожу трясущейся рукой по лицу и понимаю, что мне становится трудно дышать. И это вовсе не потому, что я устроила тут приступ истерики, точнее, не только из-за этого. Скорее всего ящик герметичен, и в него не поступают новые порции кислорода. От этой догадки легче мне не становится. Надо что-то делать, иначе очень скоро здесь закончится кислород, и я могу умереть. В глубине души надеюсь, что шутник одумается и вытащит меня отсюда, но сейчас я могу положиться только на себя.

Внезапно до меня доходит, что зрение привыкло к темноте, которая сейчас вовсе не кажется кромешной. Я вдруг понимаю, что вижу очертания своих рук и ног. Но ведь этого просто не может быть! Невозможно! Я в темном закрытом пространстве, в которое извне не поступает свет. Как я вообще могу что-то видеть?

Поднимаю руку и упираюсь в поверхность прямо напротив лица. На ощупь чувствую мягкую ткань, но под ней что-то твёрдое. И у меня уже нет сомнений, что это деревянная крышка гроба. Без всяких преувеличений принимаю решение, как только выберусь, избить как можно сильнее того, кто засунул меня сюда. Кто бы это ни был.

Последнее, что я помню, это как моя подруга Клэр потащила меня на дурацкое двойное свидание, на которое я и пошла-то только ради нее. Но все прошло намного лучше, чем я могла ожидать. Мы сидели в кафешке с довольно милыми парнями, Алексом и Коулом, затем отправились в клуб, потому что кому-то приспичило потанцевать. И это была не я. Но вопреки моим ожиданиям, было весело. Я немного выпила, а дальше…

Ни-че-го. Вообще ничего не помню. Но сейчас важно не это.

Продолжаю ощупывать крышку надо мной. Цепляюсь ногтем за ткань, и, к моему удивлению, она с легкостью рвется. Что за черт? У меня ведь не острые когти, как я могла порвать ткань? Слегка давлю на крышку, толкая ее вверх. Доски уже не кажутся такими твердыми, какими казались изначально. Стоит только надавить посильнее, и слышится треск. Замираю, не веря, что все это происходит на самом деле. Решаю попробовать снова. Толкаю чуть сильнее, пока между досками не образуется крохотная щель. Сквозь нее мне на лицо падает влажная земля. Фу…

– Обязательно надо было ломать крышку прямо над лицом, тупица? – в темноте мой голос звучит наполовину испуганно, наполовину взволнованно.

Что происходит? Я могу сломать крышку и выбраться?! От возбуждения начинаю дышать все чаще и чаще, такими темпами мне скоро не хватит воздуха. Надо выбираться. И чем скорее, тем лучше!

Поддавшись нетерпению, начинаю лихорадочно ломать доски над головой. Они без труда поддаются напору, такое ощущение, что это и не доски вовсе, а картон, судя по тому с какой легкостью я их ломаю. Но чем шире становится дыра в крышке, тем больше на меня падает земли. Скоро меня тут завалит!

Про то, что я действительно оказалась в гробу, да еще и под землей, стараюсь не думать.

Вскоре отверстие становится довольно широким, и я могу сквозь него пролезть. От нервного перевозбуждения все тело трясет, но я не останавливаюсь ни на секунду. Ощущение нереальности происходящего с силой врезается в мозг, но я отодвигаю его на второй план. Сейчас главное – выбраться! Приходится задержать дыхание, чтобы земля не забивалась в рот и нос, и закрыть глаза, по понятным причинам. Справляться с землей оказывается намного легче, чем я думала. Такое ощущение, будто это не земля, а вата, настолько легко она убирается с моей дороги.

И вот, спустя несколько минут, я уже чувствую ветер кончиками пальцев. Отбрасываю последнюю землю со своего пути и оказываюсь на поверхности. Без сил валюсь на холодную земную поверхность и дышу, словно утопающий, только что спасенный из глубин океана. Постепенно восстанавливаю дыхание. Чувствую прохладу, шорох опадающих листьев и запах свежести. Делаю еще один глубокий вдох и открываю глаза.

Сейчас ночь, но я вижу очень четко… кресты и надгробия. Дыхание спирает, озираюсь по сторонам, не в силах поверить в происходящее. А в голове мелькает только одно: "Не может быть! Этого просто не может быть!".

Но реальность такова, что я действительно сейчас на кладбище.

С трудом сажусь, опираясь спиной на надгробие, с меня валится земля, должно быть вид у меня еще тот. Но мне наплевать на это. Что происходит? Почему меня похоронили заживо, а главное, как я смогла выбраться на поверхность без посторонней помощи? Вопросов миллион, но нет ни одного ответа. Смотрю на звездное небо, луны на котором не видно, и пытаюсь стряхнуть землю с волос. Они заплетены в две тугие косы, как у восьмиклассницы. Не удерживаюсь и закатываю глаза. Мама…

И тут же хмурюсь. Какого черта? С чего бы моим родителям хоронить меня? Они думали, что я мертва? Но почему тогда я очень даже жива? Поворачиваю голову и смотрю на надгробие. Сердце пропускает удар, к глазам снова подступают слезы. Теперь нет никаких сомнений, что это именно моя могила.

Надпись на надгробной плите четко дает это понять:

“Здесь покоится горячо любимая дочь и сестра, покинувшая нас слишком рано.

Ханна Беннет.

7.03.1999 – 15.10.2019”

Мне становится дурно. Зажимаю рот ладонью, ощущая, как к горлу подкатывает тошнота. Хочется орать! И узнать ответ на главный вопрос. Какого хрена вообще происходит? Я готова разрыдаться, но вдруг улавливаю какой-то едва слышный шорох справа от себя.

Не успеваю повернуть голову, как случается сразу две вещи. Увы, обе не сулят мне ничего хорошего.

Первое, меня клонит вперед какая-то неведомая сила, и когда я опускаю взгляд, то в ужасе вижу небольшое копье. Копье? Оно торчит прямо из моей груди немногим правее от того места, где должно находиться сердце.

В голове проносятся сразу две мысли: "Почему я мгновенно не умерла?" и "Мне конец".

В момент, когда я поднимаю руки к груди и берусь за окровавленный наконечник, кто бы мог подумать – копья, происходит второе потрясающее событие.

Висок пронзает резкая боль.

Какого?..

Я проваливаюсь в темноту.

Глава 1

Голова раскалывается. Слышу слабый стон и не сразу понимаю, что он принадлежит мне. Лежу на чем-то твердом в совершенно неудобной позе. Что происходит?

Чувствую легкий запах дыма и… крови? Какого черта? Где я?

И тут… воспоминания обрушиваются, словно водопад, и давят на меня с такой силой, что становится нечем дышать.

С огромным трудом поднимаю руку к груди. Что за?..

Мне же это не приснилось? Копье в моей груди. Его нет. На его месте дыра в платье и гладкая кожа, слегка испачканная кровью.

Этого. Не. Может. Быть.

Сердце заходится в бешеных ударах, дыхание учащается, все тело напряжено. Я не знаю где нахожусь, но знаю одно – здесь у меня нет друзей.

Не без труда мне удается разлепить веки. О боже… Этого еще мне не хватало! Сначала я очнулась в гробу, а теперь… в клетке. Как дикое животное! Это открытие не способствует моему успокоению, стискиваю зубы, чтобы не заорать от досады и бессилия. Хочется взвыть подобно зверю, запертому в клетке, ведь я сейчас не понаслышке знаю, каково приходится несчастным существам. И я закричала бы, если бы не головная боль и, будь она неладна, жажда! В горле совсем пересохло.

Осторожно осматриваюсь по сторонам. Слева стоит такая же клетка, как моя. Ну вот, уже присвоила себе клетку. Идиотизм. Это все нервы.

В соседней клетке тоже кто-то есть. А точнее, девушка, и вряд ли она старше меня. Она сидит, прислонившись к прутьям дальней от меня стенки, и обнимает колени. Длинные светлые волосы скрывают лицо незнакомки.

Решаю пока оставить соседку в покое и осмотреться. Вдруг случится чудо, и я найду отсюда выход? Клетки стоят у стены в темной комнате, с каменными стенами и высоким потолком, напротив – единственное окно, за которым я вижу, что на улице до сих пор ночь. Примерно в метре от клетки моей соседки вижу дверь, похоже, именно через нее меня сюда притащили, ведь других дверей я не наблюдаю. Напротив входа высокое зеркало. Кроме двух клеток, в комнате стоит стол, пара стульев, чуть правее от стола камин, в котором горит слабый огонь. Так вот откуда запах дыма. Комната не настолько большая, чтобы иметь камин. Хотя… что я понимаю? Меня ведь закрыли в клетке! Ублюдки! Я снова начинаю злиться, никогда раньше не замечала за собой привычки впадать в ярость. Но чуть ранее сегодня это спасло меня, помогло выбраться из гроба. Может и сейчас поможет? Смотрю на соседку, которая по-прежнему не обращает на меня внимания, берусь за тонкие железные прутья и толкаю их, что есть сил. С гробом сработало, может, и сейчас получится. Но в этот раз у меня ничего не выходит, и я бросаю бесполезные попытки вырваться из заточения. Продолжаю осматривать комнату.

Над камином висит арбалет, и, надо же, мини-копье… Да не одно.

Надо как-то выбираться из этой дыры! Вот только как? Я до сих пор не могу понять ничего из происходящего! Хочется кричать и ругаться матом! Но вместо этого я подползаю к решетке, чтобы оказаться чуть ближе к моей подруге по несчастью.

– Эй? – тихо зову свою соседку, ведь кроме нас в комнате никого нет. – Слышишь меня?

Она так резко вскидывает голову и открывает глаза, что я невольно отшатываюсь и с трудом сдерживаю крик.

Что за хрень? У нее черные глаза! Причем зрачок вообще неразличим. Как такое возможно? Вот же… голова совсем не соображает. Это же линзы. Странные, не видела раньше такие.

Пока я пытаюсь успокоить дыхание, девушка рассматривает меня, склонив голову набок.

Ее губы растягиваются в недоброй улыбке, которая больше похожа на оскал. Ну вот, похоже, подружиться не получится. И как прикажете выбираться отсюда без помощи и в одиночку?!

– Наконец-то! – ого, голос у нее как у девочки-подростка. Злобной девочки-подростка. – Сильно тебя приложили, долго ты провалялась! Думала, уже не очнешься. Хотя, такого прежде не случалось, но ты выглядишь слабовато.

Эта тирада заставляет меня опешить. Несколько раз моргаю, не зная, что предпринять дальше. Общаться с этой девушкой как-то расхотелось. Но мне нужны ответы. Поэтому я не могу просто промолчать. А если кто-то ведет себя со мной как злобная стерва, то в ответ этот кто-то получает не менее злобную стерву!

– Спасибо, очень приятно слышать! – с сарказмом говорю я. – Можешь хотя бы объяснить, какого черта тут вообще творится? Кто нас сюда посадил и за что? Давно ты тут сидишь? И есть ли возможность сбежать?

– Ооо, да ты такая же, как остальные, – тупая дура! И вопросы у тебя такие же! Ту-пы-е! – с насмешкой говорит она.

Так, ну это уже ни в какие ворота не лезет! Что за злобная мегера? И даже нахождение в клетке не оправдывает такого поведения! Постойте. Так её, наверное, за это сюда и посадили. Тогда почему я здесь?

Вопросов становится только больше, а ответов по-прежнему ноль!

– Что ты несешь? – начинаю я шепотом, наполненным звенящей яростью. – Каких еще вопросов ты от меня ожида…

– Тихо! – шипит она, как дикая кошка. – Слышишь? Они идут! – девушка забивается в угол своей клетки и сворачивается в клубок так, что уменьшается в размерах почти в два раза. Мистика какая-то.

Пару мгновений смотрю на соседку, но понимаю, что сейчас я от нее ничего не добьюсь. Вместо этого прислушиваюсь и, действительно, слышу приближающиеся голоса и шаги. Напрягаюсь и подбираюсь всем телом, внутренне готовясь к обороне.

Дверь открывается, входят два человека. Мужчины. Оба высокие коротко стриженные брюнеты. Один направляется прямиком к столу, не обращая на нас никакого внимания, второй – к моей клетке.

– О, посмотри, маленькая землеройка пришла в себя! – улыбаясь от уха до уха, жизнерадостным голосом объявляет он. – Ну ты только глянь на неё! Мышь, она и есть мышь!

Застываю от шока. Мало того, что меня чуть не убили, заперли в клетке, словно животное, так еще и оскорбляют. Разумная часть меня требует, чтобы я молчала, но другая – импульсивная не может держать рот на замке.

– Смотрите, да тут у нас облезлый помойный кот! – комментирую с той же интонацией, что и он.

Видимо, раньше ему никогда не давали словесного отпора, так как мужчина тут же меняется в лице. Он больше не улыбается, а только злобно сверкает на меня глазами. Замечаю, что его глаза похожи на мои, только мои темнее, а у него радужка светлая ближе к середине, а по краю темная. Красиво.

Так, о чем это я? Шутник разозлился, а я же только довольно улыбаюсь, хотя чувствую, что веселье продлится недолго. Из-за моей улыбки мужчина начинает сильнее закипать от ярости, я понимаю это по его стиснутым зубам и ходящим желвакам, кулаки тоже крепко сжаты. Борюсь с желанием отползти вглубь клетки подальше от него, но остаюсь на месте. Нельзя показывать, насколько мне на самом деле страшно.

– Следи за языком, мышь, иначе, я накормлю тебя мылом! – сквозь зубы говорит злой как черт мужчина.

– Маркус, достаточно! Нам многое нужно успеть, на твои игры сегодня нет времени! – говорит второй и подходит к моей клетке. Сразу видно, что он главный, держится невозмутимо и уверенно. Ставит стул, садится, смотрит мне в глаза и говорит: – Давай мы не будем затягивать этот разговор, я спрашиваю, ты отвечаешь, без отклонений. Договорились?

Вау, вот это харизма. Ему бы в актеры податься, так и хочется одарить его аплодисментами и сказать: "Верю", но вместо этого я говорю:

– Нет проблем. Но у меня тоже есть пара условий.

В ответ он просто выгибает бровь и кивает, поощряя меня. Отлично. Для начала нужно разобраться с проклятой жаждой.

– Во-первых, можно мне воды? А во-вторых, у меня тоже есть вопросы, на которые я хочу получить ответы.

Главный кивает и, не сводя с меня взгляда, просит у своего все еще злого друга:

– Маркус, принеси девушке воды. Над вторым пунктом я подумаю. Все будет зависеть от того, как ты будешь отвечать на наши вопросы.

Маркус выглядит не очень довольным своим поручением, он поджимает губы, но без споров приносит мне бутылку с водой. Ставит ее перед решеткой. Наконец-то! Я хватаю ее, торопливо открываю и за раз выпиваю сразу половину. Киваю главарю в знак того, что готова отвечать на его вопросы. Он начинает незамедлительно:

– Для начала давай познакомимся. Меня зовут Джон. Могу я узнать твое имя?

Так, ну это легкий вопрос.

– Меня зовут Ханна, – говорю я, не сводя с него настороженный взгляд.

– Хорошо, Ханна, кто привел тебя в "Равенство"?

Второй вопрос вообще непонятен. Поэтому я хмурю брови и удивленно спрашиваю:

– Куда?

– Ну вот, началось! – не выдерживает Маркус, и я перевожу на него взгляд. Мужчина складывает на груди руки и презрительно смотрит на меня, а потом ненадолго переводит взгляд на Джона. – Не притворяйся, что не понимаешь, о чем идет речь! Мы все знаем про вашу секту!

Уже не в первый раз за короткое время у меня пропадает дар речи. Какая секта? Они меня с кем-то перепутали, однозначно. Поэтому я говорю как можно искреннее и спокойнее, но до конца справиться с волнением не удается.

– Честное слово, я не понимаю, о чем вы говорите! Спросите, что-нибудь попроще!

Разговор продолжает Джон.

– Хорошо. Скажи тогда, кто дал тебе сыворотку "V"? Как давно был разработан тот вариант сыворотки, который тебе дали? И кто должен был встретить тебя на кладбище? – главарь выглядит по-прежнему спокойно, в отличие от Маркуса. Но он, похоже, та еще истеричка.

– Я не знаю, о чем вы говорите! – начинаю закипать я. – Сначала я очнулась в гробу, потом меня… чуть не убили, как только я выбралась. Затем очнулась в клетке. Почему я вообще жива? Кто вы? Что со мной происходит? Какая сыворотка? Что за секта? – вопросы льются из меня неудержимым потоком, и я бы не остановилась никогда, если бы не главарь, который все тем же спокойным голосом перебивает:

– Достаточно. Ханна, давай проясним ситуацию. Ты не знаешь, как оказалась в гробу?

– Нет! – срываюсь на крик.

– Хорошо, это мы поняли. Расскажи тогда, как тебе удалось выбраться из гроба? Откуда взялись силы? – он вопросительно поднимает брови, словно ожидает от меня признание века. Но я не могу дать ему ничего подобного.

– Силы? – с той же интонацией, что и он, спрашиваю я. – Да это же адреналин чистой воды! Ну не может человек в нормальном состоянии сломать крышку гроба и проползти под землей два метра до поверхности! Вы когда-нибудь просыпались в гробу? – от скорости начинаю задыхаться. Чтобы успокоиться, делаю еще глоток воды.

Как только главарь открывает рот, вероятно, собираясь задать очередной вопрос, дверь распахивается. Входят еще пятеро мужчин, я бы даже сказала – парней. Они выглядят довольно молодо, один так вообще, будто недавно вышел из подросткового возраста. Все высокие, с короткими стрижками. Трое из них блондины разных оттенков, один с медными волосами, почти рыжий, самый молодой – брюнет. Так и хочется спросить: на какой распродаже высоких парней их подобрали? Нет, ну правда, никогда не видела столько высоких людей в одном месте, если это, конечно, не сборная по баскетболу. Но я молчу, оглядывая их испуганно-любопытным взглядом. Один из них – блондин – очень злится!

– Джон, какого черта? – вопрошает он, останавливаясь возле клетки моей соседки. – Почему вы начали без меня? Это я ее сюда принес! Что она вам уже рассказала?

Изумленно моргаю. Так вот, значит, как выглядит мистер "стреляю в спину и бью тяжелым по голове". Кстати, рана на голове, ее тоже нет, но волосы слиплись от запекшейся крови, вот откуда тот запах, что я почувствовала после пробуждения.

Я снова начинаю злиться. А еще меня бесит, что этот тип говорит обо мне так, будто я неодушевленный предмет.

Сдерживаюсь, как могу, но импульсивная часть меня снова берет верх над разумной, и я ору:

– Ты – больной ублюдок! Ты ведь мог убить меня! Кто вообще так делает?

Все замирают. На лицах написаны разные эмоции: от недоверия до полного шока. Мой "убийца" смотрит на меня с раздражением, будто удивляется, что я вообще посмела открыть рот. И только Джон остается невозмутимым, а Маркус улыбается, видимо, рад, что я переключила свои нападки на другого. Кретин.

– Давайте все успокоимся, – призывает главарь, и я раздраженно закатываю глаза. Этот мистер Спокойствие начинает меня бесить. – Надо прояснить эту ситуацию до конца. Ханна, ты же не думаешь, что мы поверим, что ты ничего не знаешь?!

Взгляды всех собравшихся направлены на меня, но я смотрю только на Джона. Прямо в глаза.

– Да мне плевать, верите вы мне или нет! Я все равно сижу в клетке. И что бы я ни сказала, вы все равно не поверите! Повторяю последний раз! Я ни-че-го не знаю! Очнулась в гробу, потом здесь. На этом все!

Складываю руки на груди и с вызрвом смотрю на каждого по очереди.

Эта ситуация выводит меня из себя. Я в меньшинстве, а это не способствует спокойствию. Сейчас мне хочется только одного – закрыть глаза, открыть их и проснуться, потому что все происходящее больше похоже на бред сумасшедшего, чем на реальность.

– Что последнее помнишь? – спокойно спрашивает ублюдок, который в меня стрелял.

Я злобно смотрю на него, но решаю ответить, все равно это ничего не изменит:

– Ходила в клуб с подругой и ее приятелями. Немного выпила, но не так, чтобы отшибло память. Проснулась в гробу, дальше вы в курсе.

Смотрю ему прямо в глаза, он тоже не отводит внимательного ответного взгляда.

– Сыворотку тебе вкололи в клубе? Или до него? – деловито спрашивает парень.

Изумленно смотрю на него. Доя полного образа, ему не хватает только блокнота для записей.

Повторяю то, что уже говорила сегодня. Понимаю, что меня это порядком достало.

– О какой сыворотке речь? – перевожу дыхание и заканчиваю. – Мне никто ничего не вкалывал! Я бы запомнила это!

– "Равенство" становится небрежным, – говорит вдруг рыжий, ни к кому конкретно не обращаясь. – Если она, конечно, не врет, ей даже ничего не объяснили. Про побочные эффекты тоже вряд ли рассказали.

Голова начинает болеть еще сильнее и я едва сдержмваюсь, чтобы не помассировать виски.

Побочные эффекты? Что еще за побочные эффекты? Что вообще происходит? Что со мной сделали? Почему вообще выбрали меня? Вопросы, вопросы, вопросы. Они уже не помещаются в копилку с вопросами. Тогда как копилка ответов до сих пор пуста.

Джон встает и убирает стул обратно к столу. В комнате не протолкнуться, мужчины заняли все места своими большими телами.

– Макс, Рид, принесите зеркало. Пусть посмотрит на себя, может, после этого станет сговорчивее, – обращается главарь к парням.

Двое из них – самый молодой брюнет и блондин с белыми волосами, вряд ли это натуральный цвет, снимают зеркало с креплений на стене и несут к моей клетке, остальные расступаются перед ними.

Ничего не понимаю, зачем мне зеркало? У меня что, выросли рога? С трудом подавляю желание поднять руки и проверить.

Зеркало выглядит тяжелым, но эти двое без труда поднимают его и доставляют ко мне. Ставят напротив моей клетки, и я в ужасе замираю, когда смотрю на себя.

Каштановые волосы, заплетенные в косы, растрепались. На правом виске кровь. Я вся в земле, лицо и руки грязные. Синее платье, в котором меня похоронили, тоже грязное, к тому же, оно порвано в нескольких местах. Но самое главное – глаза. Они больше не серые. Радужка полностью черная, как у девушки в соседней клетке.