Тина сидела в комнате, погрузившись в мысли. Подходил к концу третий год её пребывания в Америке. Год на редкость богатый на события, открытия и такие повороты судьбы, о которых только в книжках и читаешь. Впрочем, в воспоминания удариться не удалось. Зазвенел телефон.

– Миссис Ти! Это – отец Вашего ученика Джесса. Он же – шериф. Звоню, чтобы напомнить Вам о том, что сегодня в четыре часа дня Вы должны быть в «Центре послешкольного образования». На встрече с трудными подростками, членами уличных банд. Там Вас встретят наши люди. Это всё!

Телефон замолк.

Вся эта история, из-за которой она не спала вторую ночь, началась две недели назад, когда шериф без предварительного звонка заехал в школу, чтобы поговорить с ней с глазу на глаз.

– Миссис Ти, – начал он издалека, – Вы же встречались с ребятами из группы «Жизнь без улицы»?

– Да, пару раз, в группе продлённого дня. Когда я замещала их учительницу. Но это было довольно давно.

– Не так важно, когда это было. Важно, как это произошло и как сложилось общение. По слухам, они Вам доверились. Они с Вами разговаривали. А это случается нечасто.

– По правде говоря, сэр, моей заслуги в этом нет. Я думаю, что они разговорились, узнав, что я иностранка. Во-первых, интересно встретить человека из такой загадочной страны, как Россия. Во-вторых, они меня не боялись. Я же была для них «чужаком». А чужак не знает тех людей, которых они боятся. Вот они и разоткровенничались. Да и то совсем немного.

– Пусть так. Но Вы всё-таки преподаватель социальных дисциплин. То есть Вы профессионально должны разбираться в вопросах детской преступности, отклонений в поведении и тому подобных вещах.

Добродушное, но серьёзное лицо шерифа, покрылось сеточкой хитрых морщинок.

– Допустим. Но я думаю, что Вы сами, сэр, ваши помощники и, наконец, преподаватели американцы разбираются в проблеме детских банд и молодёжной преступности лучше меня.

– Не удивляйтесь, но среди местных преподавателей есть такие, которые эту проблему не видят, отрицают и считают надуманной. Вы же знаете, как сильно мы, американцы, боимся чужих проблем. Ха-ха-ха. Но и это не главное. Можно что-то очень хорошо знать и совсем не знать, как об этом говорить с подростками. Извините за тавтологию.

– Так что Вы хотите от меня? Лекцию прочитать?

– Упаси господь! Никаких лекций. Я прошу о разговоре. Простом, душевном, откровенном разговоре с ребятами, так или иначе ходящими по краю. С теми, кто побывал в преступных детских группировках. С теми, кто пытается этого избежать. Наконец даже с теми, кто в них, этих уличных бандах, состоит. У нас имеется полный список этой публики. Мы их соберём, скажем, в Центре послешкольного образования, а Вы с ними попытаетесь организовать дискуссию. Мы даже фильм перед её началом покажем. Хороший фильм. Уже будет тема для разговора.

И он Тину уговорил.

И вот этот день наступил. Миссис Ти волновалась не так, как перед уроками. Она пребывала в настоящей панической атаке. Объяснить, почему, она не могла даже себе самой. Может быть, это было нехорошим предчувствием…

Но шериф, когда она заикнулась о своём страхе, назвал это «накручиванием себя» на почве излишнего чувства ответственности.

Приняв таблеточку никому неизвестного в Америке пустырника, Тина подняла умолявшее оставить его в покое тело и потащила его в машину.

Ехать пришлось долго: сто шестьдесят километров. Хорошо, что это была так называемая «старая дорога миссионеров». Она выглядела пустынной и полузаброшенной. Как раз для водителей «низшего класса», к коим относила себя миссис Ти.

В зале Центра собралось человек сорок детей разного возраста. Некоторые выглядели как первоклашки, и Тина ужаснулась при мысли, что они, такие милые и безобидные, живут бок обок с проблемами, с которыми немногие взрослые знают, как справиться.

В холе её встретили двое полицейских. Они и доставили в центр диск с фильмом. Затем, предупредив, что будут неподалёку, покинули здание. Дети наотрез отказались о чём-нибудь разговаривать в их присутствии.

Фильм назывался «Цвета», «Colors».

Три банды подростков, действующие на одной и той же территории, ведут беспощадную борьбу за полный контроль над этим районом города. Один из полицейских, человек с ещё не уставшим и по-хорошему беспокойным сердцем, пытается спасти младшего брата лидера мексиканской банды. Он спрашивает старшего:

– Ты хочешь, чтобы твой младший брат тоже вступил в вашу гангстерскую шайку? Ты хочешь, чтобы у него была такая же паршивая жизнь, как у тебя?

Парень отвечает, что он этого не хочет. То, что произошло с ним, не должно случиться с его маленьким братом. Но проблема пряталась совсем не там, где за неё пытался ухватиться коп. Он видел только ядовитый гриб. Но, как известно, грибы растут из грибницы. А грибницы имеют такое сложное строение и занимают такие невообразимо огромные территории, что учёные до сих пор не научились определять их границы и все их, скрытые под землёй, хитросплетения.

Дело было в том, что сам маленький мальчик давно выбрал старшего брата своим героем. И причин тому было не меньше, чем тайных ходов у грибницы мухомора.

Вот эти невидимые многими причины и обстоятельства и предстояло обсудить с приглашёнными на встречу ребятами.

А в фильме всё заканчивалось довольно типично. А, значит, печально и безнадёжно. Младший брат с восторгом и гордостью вступает в банду.

В тот момент, когда экран пытался достучаться до разума и сердца детей последними, гениально сделанными кадрами, дверь в зал резко распахнулась. На пороге стоял молодой человек лет шестнадцати с поднятой вверх и вправо рукой. В руке было оружие. Небольшое блестящее оружие. В следующую секунду оно обдало экран жаром, и от него по белому полотну побежали горячие дырки от выстрелов. Получилось так, что нападающий расстрелял не просто экран, но и главного героя. И от этого всё выглядело кошмарнее и страшнее.

В Центре была она, мирная учительница, ребята, которых доставили на автобусе полицейские, да женщина бухгалтер. Она работала в своём кабинете наверху и должна была закрыть школу после окончания мероприятия.

– Всем сидеть и не дёргаться! – холодно выкрикнул «гость» и продемонстрировал серьёзность своих намерений, ещё раз прошив экран пулями. Тине показалось, что в руке у него маленький, почти дамский пистолет.

Она не успела это додумать и осмыслить, потому что из-под длинного чёрного плаща появилось ещё одно оружие. Направлено оно было в сторону ребят. Вторая рука держала на прицеле её саму.

– Все видят Ремингтон 870? – дурным, истеричным голосом выкрикнул парень. – Он – двадцати четырёх зарядный, почти на всех хватит. Вырубите мобильники.

Захватчик замолчал. Дети, как и учительница, сидели тихо.

– Вы здесь судилище решили устроить?! Ну как же… Такие хорошие мальчики и девочки хотят побороться с бандитами… Так?! И училку заграничную пригласили. Которая знать не знает, как мы тут выживаем. И как друг другу помогаем выжить. Ты сама откуда? – грубо обратился чернокожий, с неестественно блестящими белками властных глаз подросток.

Миссис Ти молчала. Просто не могла открыть рот. Таким тяжёлым и переполненным страхом он вдруг оказался.

– Я тебя сейчас первую уложу, если не проявишь уважение и не начнёшь говорить! – прошипел парень.

Но она молчала.

– Она русская, Син, – это произнесла девочка, «мисс порядок», которую Тина знала по коротким встречам в группе продлённого дня одной из школ. Забыть её или перепутать с кем-то другим было невозможно: невероятно правильные, почти геометрически красивые черты овального лица подчёркивались золотистой, ровной, как английский газон, чёлкой и волосок к волоску высокой причёской. Девочка смотрела на парня без страха. Даже с вызовом.

– Не думала, что ты, Син, до того измельчаешь! Взять в заложники кучу перепуганных детей и учительницу, вооружённую ручкой. Каким же храбрецом надо быть, чтобы…

Она не договорила. Син был уже рядом с ней, уткнув свой маленький пистолет в хрупкое плечо. Он нагнулся к её уху, продолжая угрожающе целиться в разные точки комнаты из своего тяжёлого ремингтона. Парень что-то злобно и желчно говорил, на что девочка практически не реагировала. Ничто не менялось в её лице. Никакого страха не проглядывалось в серьёзных, суровых глазах.

Эта сцена каким-то образом вернула Тине способность соображать. Она поняла, что то, что слышала «мисс порядок», она слышала не впервые. Ничего нового, вероятно, парень сказать ей не мог. А это означало, что они довольно тесно знакомы. Но вот к лучшему или к худшему было это обстоятельство – учительница сообразить не могла.

Сама Тина всегда была трусихой. В физическом смысле. Она боялась водить машину. Обходила стороной шумные, агрессивные сборища. Совсем не умела драться. Могла пытаться вырваться, но не дать сдачи. Поэтому своё состояние иными словами, кроме как тихая паника, она бы не описала.

– Слушай, русская! Ты ничего не знаешь о нашем аде! Потому что есть только один настоящий ад – это родиться чёрным в Америке. И ты этого никогда прочувствовать не сможешь! Когда я родился, мать уже была на крючке… У драгдилеров. Скоро её не стало. Братья состояли в банде. Все трое. А отец возглавлял самую крутую группировку в нашем микрорайоне. Все с ним считались. Все его уважали. Он всегда был для меня главным героем.

– И, наверняка, твой крутой отец и заработал себе славу и деньги, продавая ту самую отраву, от которой умерла твоя мать, – тихо сказала миссис Ти.

В следующую минуту парень нагнулся к её уху:

– Ещё только вякнешь что-нибудь про отца – отстрелю твой язык!

Тина замолчала.

– Ты понятия не имеешь, почему у нас так много «гэнгов» и почему они такие популярные! В некоторые парни и девчонки в очередь стоят. Готовы любые испытания пройти, лишь бы в группу взяли. Ты об этом знала?!

Она тихо покачала головой «нет».

– Я сейчас любого здесь спрошу, что он о молодёжных и детских группах думает, а ты слушай ответы. Внимательно слушай!

Тина послушно кивнула.

– Вот ты, малолетка с мышиными волосами. У вас в квартале банды есть?

– Есть, конечно, – ответил совсем маленький, сжавшийся в парту, мальчик.

– Ты сам хотел бы вступить?

– Да.

– Почему? Объясни тёте.

– Они крутые. С ними не страшно, всегда за своего заступятся.

Следом вызвался ответить парень лет четырнадцати, с оливковой кожей и бегающими чёрными глазами.

– Все знают, как они иммигрантам помогают. И вещи на первое время дадут. И комнатёнку для жизни находят. Да и потом… Только к ним и обращаемся: где подработать, как с долгами расплатиться или иммиграционной службе не попасться.

– Ну а ты чего молчишь? – парень злобно перевёл прицел на худого мальчишку с пустыми от страха глазами. И тот послушно затараторил:

– Гэнги нас защищают. Даже некоторым старикам помогают. Да и купить у них всё можно по дешёвке: от мебели до продуктов и одежды.

– Конечно, – не удержалась Тина. – Одежда с убитых или мебель от должников всегда дешевле стоит.

Она тут же почувствовала металл рядом со щекой и закрыла рот.

– У вас в России все такие наглые?!

Тина опустила глаза и не ответила.

– Ну а девчонки чего молчат? Вам-то уж точно есть что сказать. Тебе, например, – ружьё медленно повернулось в сторону чернокожей, очень полной девушки.

– Это правда, что ребята из банд много хорошего делают. Я осталась совсем одна в прошлом году. Братья сели в тюрьму. Отца в уличной перестрелке положили. А матери я с детства не знала. Так Син с друзьями полгода мне бесплатно еду носили. Потом комнату для жилья нашли. А теперь вот и работу.

– И всё это «за просто так»? – вылетело изо рта учительницы

– А большие дяди и тёти, те, которые и власть, и деньги имеют, что-то делают друг для друга «за просто так»?

– В этом я тобой согласна, – искренне согласилась миссис Ти неожиданно для себя самой. – А ты очень умный и, по всему видно, образованный парень. Ты где учился?

Тут ступор напал на агрессора. За него ответила «мисс порядок»:

– Син изучал политтехнологии в Университете Беркли. Это там он стал таким бунтарём. Вначале, что бы он сам ни говорил, отец и близко не подпускал его к банде. Он его учиться послал.

– Хватит! Всё это в прошлом! У нас сейчас есть «гэнги» нового типа: многонациональные братства. Настоящие братства. Ни чета этим шутовским группкам для богатых бездельников в Йеле или Принстоне. Если Американские власти не могут решить расовый вопрос, мы сами его решаем.

Парень заговорил ещё громче и отчаяннее, чем прежде:

– Мы вас, малолеток, – он обвёл тяжёлым взглядом младших ребят, – в свою семью хотели принять. Вы же не нужны этой стране! Вы никому не нужны: дети алкоголиков, преступников и сутенёров! А вы предали нас! Поверили этой полицейской Лиге «Твой друг – полицейский»?! Вам что, мало наших спортзалов и стрельбищ? На приманку клюнули?

– Но мы хотим учиться! Хотим на жизнь зарабатывать… – не успел договорить худенький черноволосый мальчик, потому что в коридоре раздались громкие шаги. Шагали каблуки. А, значит, это была женщина.

Наш агрессор выскочил в коридор и разрядил оружие. Тина и «мисс порядок» срочно набирали 911.

Звук выстрела прозвучал так громко, что часть ребят закрыли уши и стали прятаться, кто куда мог: под столы, в шкафы, кто-то побежал к окнам. Тина сообразила, что выстрел показался таким оглушительным из-за эха, разнесшегося по пустым коридорам. Вместе с выстрелом они услышали женский крик: удивлённый и больше похожий на стон. Она выбежала за дверь кабинета. Бухгалтер лежала на полу, но крови видно не было. Их захватчик, небрежно отодвинув тело ногой, нагнулся и осмотрел его. Потом улыбнулся и двинулся назад, в кабинет. Так как Тина стояла на его пути, он её сильно и больно толкнул стволом ремингтона в спину и буквально заволок назад в класс.

Как только миссис Ти вошла вовнутрь, она почувствовала на себе взгляд. Смотрела «мисс порядок». Смотрела вроде бы прямо на неё, но скосив глаза налево, к окну. Миссис Ти проследила за её глазами. Вдали, за опрятной лужайкой, было заметно какое-то движение.

Боль полоснула по её правой лопатке совершенно неожиданно. Как раз в том месте, где она к ней, так или иначе, привыкла: смещённые позвонки регулярно тренировали её на выносливость, упираясь в какой-нибудь особо капризный нерв. Женщина не успела понять, что произошло. Она потеряла сознание и тихонечко улеглась на пол. Стало спокойно и хорошо.

Глава 2. Горячие новости, перегретые головы и кое-что о любви

Большая светлая комната в гостеприимном чеченском доме ученицы двенадцатого класса Саният вибрировала тревогой.

Коренные чеченцы, они приехали в Америку вслед за главой семьи – профессором, специалистом по сравнительному религиоведению. У него был длительный контракт с Университетом Южной Калифорнии. Семья хоть и прижилась в вибрирующей свободой американской культуре, но твёрдо решила вернуться домой, в Россию, как только истечёт срок договора. И до этой даты оставалась ровно шесть месяцев.

Больше всех рвалась на родину младшая дочь, Саният. Там было её сердце. Потому что в России, в Чечне, жил и работал молодой специалист по банковскому делу, укравший сердце девушки за несколько минут короткой встречи на гастрольном концерте чеченского ансамбля Вайнах. Виртуальное общение, которого очень боялась её мама Лина, только сблизило их души и распалило чувства.

Но сама Саният, выпускница двенадцатого класса лучшей школы в округе, известной под именем «Школа розового заката», больше всех переживала по поводу предстоящего отъезда. Прощание с Америкой неумолимо означало расставание с двумя лучшими подругами: американкой Винсией и мексиканкой по происхождению Лией

Обе девушки были из тех, кого принято называть обездоленными. Винсия рано потеряла мать, чьё слабое сердце не выдержало жёсткого развода… Не ужилась девочка и с менявшим молодых, по-современному стервозных подруг, отцом… Она покорно кочевала из одной патронажной семьи в другую, оттаивая душой только в тёплом, гостеприимном чеченском доме любимой подруги Саният…

Третья подруга, Лия, никогда не имела нормальной, любящей семьи. Она оказалась нежеланным ребёнком, отца которой мать постаралась забыть сразу же после рождения дочери. Правда, у Лии был старший брат. Но то, чем он занимался с полного одобрения матери, заставило девочку бояться собственной семьи больше, чем воображаемых бандитов… Потому что её брат и был самым настоящим бандитом, сутенёром и членом нелегального мексиканского картеля.

Семья Саният и подруга Лии, китаянка Ван Ли, сделали всё возможное, чтобы найти отца девочки. После года поисков, к которым подключилась полиция, им это удалось. Им оказался известный Вашингтонский журналист Дерек. Но встреча пока не состоялась. Лию решили отправить на длительную стажировку в Англию, дабы держать девушку подальше от брата-преступника, а Дерек решил участвовать в операции по ликвидации того самого картеля, с которым вот уже десять лет был связан брат его дочери.

Заполнившая самую большую комнату чеченского дома тревога имела вполне объяснимые причины. Их было две, но похожие: ни Лия, вот уже почти двое суток пребывавшая в Англии, ни миссис Ти, их учительница из России и подруга хозяйки дома, не отвечали не телефонные звонки. Телефон миссис Ти, которая должна была организовать беседу с членами, или возможными членами детских и молодёжных банд, молчал уже четыре часа. Лия была недоступной последние десять часов.

– Первое, что надо сделать, это узнать, в каком именно Центре находится миссис Ти.

Спокойный, неторопливый голос отца Саният, заставил присутствующих взбодриться.

– А как мы можем узнать? Она никому не сказала, куда едет, – возразила Винсия, которая по настоянию Саният отпросилась к ним в гости с ночёвкой.

– Узнать можно у того, кто её послал на эту встречу, – мягко поддержала мужа Лина.

– А как узнать, кто её туда послал?

– Для этого, я почему-то думаю, нам и даны мозги, – вступила в разговор Саният.

– Обычно трудными подростками занимаются две организации, – продолжал рассуждать глава семьи.

– Да, либо Служба Защиты Детей, CPS, либо специальный отдел полиции, – уверенно сказал старший сын семейства. Он, единственный в семье, ещё не решил вопрос о своём возвращении в Россию. Дело было в том, что ему, студенту последнего курса колледжа, обещали фантастически интересную практику в Силиконовой Долине. Как раз по его профилю – цифровая инженерия.

– Лина, ты когда-нибудь слышала, чтобы миссис Ти сотрудничала с CPS?

– Нет. Никогда. Она не раз возмущалась ими. Ей не нравилось, как безответственно и бездушно они размещают детей в патронажных семьях. Даже не обсуждая возможность настоящего усыновления. Но я ни разу не слышала, чтобы она с ними что-то планировала или собиралась какое-нибудь мероприятие проводить.

– Тогда остаются копы. И кто у нас главный коп? И самый известный?

– Шериф! – отозвались девочки хором. – Звони, для начала, Джессу. Может быть, он в курсе. Всё-таки сын… – кивнула Саният в сторону Винсии.

Винсия набрала номер Джесса и с кислым лицом выслушала набившую оскомину фразу: «Абонент недоступен».

– Похоже, сегодня день под слоганом «Отдохни без меня! И я по тебе не соскучился», – попробовал пошутить младший брат, мечтавший о море. Но никто не улыбнулся.

– А давайте позвоним прямиком в полицию! Там хотя бы живой дежурный должен на телефоны отвечать, – предложил отец Саният.

Лина кивнула и стала набирать номер со стационарного телефона. Почему-то так ей показалось надёжней.

– Алло! Вы не подскажете, как связаться с шерифом? Для чего? По важному делу…

Лина обожгла собравшихся горячим вопросом голубых глаз, прося подсказки.

– Это связано с учёбой его сына, – неуверенно соврала мать семейства и порозовела. – Сейчас соединит меня с ним, – шепнула она собравшимся.

– Это мать Саният и хорошая знакомая миссис Ти. Мы её потеряли. Вот уже почти четыре часа, как она не отвечает на звонки. Хорошо, жду.

Она повесила трубку. Было заметно, как дрожала её рука.

Все нетерпеливо поглядывали на старинные настенные часы, считая минуты. Прошло пять, потом десять, пятнадцать минут. Часы громко отстукивали время с таким же упорством, с каким молчал телефон.

От телефонной трели все вздрогнули. Лина бросилась к тумбочке с аппаратом, но тут же остановилась. Звонил чей-то мобильник. Домашний телефон уныло безмолвствовал.

– Лия! Ну, наконец-то! – оживший, полный надежды голос Винсии внёс живинку в унылую атмосферу ожидания. – И где ты пропадала всё это время? Всё у тебя хорошо?

– Отлично! Но не без сложностей и приключений. Я в таком шоке от всего, что за это время случилось, что впервые поняла миссис Ти. Помнишь, как она объясняла нам, почему её культурный шок всегда с ней и никогда не отпускает? Так ведь я в родственную по языку, культуре и менталитету страну приехала. И всё равно все мысли и чувства спутаны.

– Ну а Расс с тобой? С ним у тебя как?

– Расс здесь. Привет всем вам передаёт. С ним у нас всё хорошо. Правда, не уверена, что англичанам с нами так же хорошо. Ты, Винсия, в такую меня компанию отправила! Я, когда прошлый раз звонила, не хотела показаться неблагодарной и начать жаловаться, охать и вздыхать…

– Что, Году удалось тебя чем-то поразить? Я на это и рассчитывала. Лучше культурный взрыв, или как ты там его называешь, чем унылое однообразие.

– Не уверена. Но было интересно. Напишу по электронке. У нас здесь такое, такое произошло! Ты не поверишь, но кот случайно вызвал полицию! Лапой по телефону бил, бил – и три раза до полиции дозвонился! Набрал подряд их номер 999… Вот смеху было… Хотя и страху тоже хватило, когда полицейский наряд прибыл. Кстати, о миссис Ти. Передайте ей и Фанки сердечное спасибо за всё, что они для меня сделали. Ну и шерифу, конечно.

– Ты представляешь! Миссис Ти как раз сегодня пропала. Я сейчас у Саният дома. У нас нечто вроде совещания. Решаем, как её найти. Уехала на какую-то встречу с молодыми «гангстерами» – и всё. Не откликается. А теперь и шериф замолчал. Обещал перезвонить, когда новости будут, и молчит. Ужас! Ни одна утешительная мысль в голову не приходит.

– Я-то думала, что круче событий, чем у нас здесь, трудно представить. А у вас вообще криминальная драма.

– Вот именно! Мне даже плакать хочется. Хоть бы драма, а не траге…

Зазвонил стационарный телефон, и Винсия срочно попрощалась с подругой.

– Спасибо, что вовремя потревожили меня, миссис Лина – немного устало баритонила трубка. – Мы прибыли на место происшествия немного поздновато, но не поздно. Не буду утомлять вас подробностями. Миссис Ти позже сама всё расскажет. А сейчас она в травмпункте. У неё повреждено плечо и защемлён нерв. Она пережила сильный эмоциональный и болевой шок, так что ей требуется отдых. Завтра утром она уже будет дома. Ну а пока спит. Всё же они пробыли пару часов в заложниках! Такой опыт даром не проходит.

Лина серела и без того бледным лицом с каждым новым словом шерифа.

– Благодарю Вас за звонок и за то, что держите нас в курсе событий. Мы это ценим. До свидания.

Все молчали. Кто и кого взял в заложники? Почему?

Решили включить телевизор и послушать местные новости.

Передавали «Breaking News», Горячие новости:

– Несколько часов назад в Центр дополнительного образования проник вооружённый травматическим пистолетом и двадцати четырёх зарядным ремингтоном молодой человек. Он ворвался в актовый зал, где проходила дискуссионная встреча с проблемными подростками. Мероприятие курировалось Лигой полицейских «Твой друг». Юноша оказался видным членом уличной банды, контролировавшей пять самых бедных кварталов Сан Диего.

Гангстер произвёл несколько выстрелов по экрану, где в тот момент демонстрировался известный фильм «Цвета» о борьбе полиции с детской уличной преступностью. Затем злоумышленник взял на прицел участников собрания и продержал их в помещении около двух часов, угрожая расправой в случае сопротивления.

Перед задержанием, проведённым местными полицейскими, преступник ранил в голову бухгалтера центра, которая направлялась в актовый зал. Так как выстрел был произведён из травматического оружия, её ранение рассматривается медиками как не несущее угрозу жизни. Также пострадала преподаватель, курировавшая дискуссию. Её травмы вызваны механическим воздействием и не являются тяжёлыми.

В настоящий момент преступник арестован. Возбуждено уголовное дело по статье «Насильственное удержание в заложниках и нанесение телесных увечий». Мы вас будем держать в курсе расследования.

Лина обняла девочек и долгим, значащим взглядом посмотрела в глаза мужу.

– Знаю, знаю, что ты хочешь сказать, – ответил тот на взгляд. – Мы здесь последние полгода, осталось потерпеть совсем немного. К лету будем уже в России…

Винсия заплакала. Она уткнулась в плечо подружки, и Саният, как когда-то давным-давно, десять лет назад, собрала тонкими пальчиками её слёзы в ладошку. Винсия зарыдала ещё сильнее:

– Я останусь совсем одна. А без подруг я жить не умею. Не научилась.

– Во-первых, жить надо сейчас. И радоваться моменту: мы сами и наши друзья живы-здоровы! Это уже счастье! – серьёзно сказала Лина. – А проблемы будем решать по мере их поступления. Для начала надо позвонить Лии и сказать, что с миссис Ти всё хорошо. Потом сделать телефонный звонок…

– Фанки! – закончили фразу подружки.

Пока девочки дозванивались в Англию, Лина начала обзванивать больницы. Она хотела выяснить, где находится учительница. Хотя бы для того, чтобы знать, откуда её надо будет забрать завтра. А если повезёт, то и навестить сегодня и покормить чем-нибудь вкусненьким. Домашним. Но часы посещения закончились. Оставалось встретиться с Тиной завтра, на выписке.

Лина заметила, что дочка с подружкой незаметно покинули взрослых и закрылись в комнате на женской половине. Исчез и большой ноутбук Саният, лежавший на столе.

– Значит, укрылись о делах любовных поболтать, – подумала она. И не ошиблась.

– А как ты поняла, что влюбилась? – шёпотом, впившись всей зеленью своих глаз в глаза Саният, допытывалась Винсия.

– Я его на концерте Чеченского ансамбля «Вайнах» встретила. Помнишь, мы всей семьёй на прошлой неделе в Мексику, на тот самый концерт, ездили… Ты ещё расстроилась, что твоя приёмная семья тебя с нами не отпустила. Ну так вот… Нас совершенно случайно, ну, знаешь. как это бывает… Чисто из вежливости… Брат познакомил. Я хотела просто поздороваться с парнем и маму догонять. Она уже наши места в ряду занимала. Подняла глаза… А он на меня, как на шедевр искусства, смотрит. Знаешь, как это бывает! Вздыхаешь… Аж до самого живота… Да так и остаёшься стоять. С открытым ртом, полными лёгкими и распахнутыми глазами. И тут меня такая волна накрыла! Я не знаю, покраснела я или нет, но всё тело в жар бросило.

– Наверное, сама испугалась?

– Ещё бы! Стоит барышня с открытым ртом, почти не дышит, и нагревается… как старая спиральная плитка. Ну, мне так казалось.

– Что он дальше сделал? Сказал что-нибудь? Подмигнул?

– Вот опять ты со своими американскими штучками! Если бы он стал подмигивать, я бы второй раз ни за что с ним не встретилась! Это не в нашей традиции. Это вульгарно!

– Это ты опять со своими чеченскими штучками! И ничего не вульгарно! Весело!

– С последним я согласна. Весело! Вот именно! Весело! Но когда тебе кто-то в сердце заходит, как в свой собственный дом, и все твои эмоции себе подчиняет, это не может быть весело! Это страшно. И очень, очень приятно. Как будто у тебя теперь два сердца. Две души. Правда, страшно…

– Так вы и стояли, как два перегретых балбеса?

Саният накинулась на подружку, шутливо толкая её в грудную клетку маленькими кулачками. Девочки завозились, подначивая друг друга. Комната наполнилась приглушёнными всплесками хиханек и хаханек.

В комнату вошла Лина.

– Секретничаем? Или дерёмся?

– И то, и другое, – давясь очередной волной смеха, буркнула Саният.

– Может, и я на что-нибудь сгожусь? – весело поддержала игру Лина. – Я ведь и то, и другое умею: секреты хранить и драться ещё не разучилась.

– Маам! Ты не могла бы нас одних оставить? Поболтать хотим.

– Так и я поболтать хочу. О мальчиках. О разбитых сердцах…

– Да не говорим мы о разбитых сердцах! – сморщив носик и смешно подтянув пухленькие щёчки к ушам, настаивала на своём Саният.

– Мы об обогревательных приборах спорили, – давясь смехом, поддержала подругу Винсия.

– Так и я о том же, – улыбнулась Лина. – В том смысле, что нет на свете лучшего прибора, чем сердце. Поэтому так больно, когда его кто-то разбивает. Становится очень холодно и страшно… Есть ядерная зима, а есть бессердечная. Не знаю, какая опаснее.

– А Вам кто-нибудь сердце разбивал? – тихо и серьёзно спросила Винсия.

– Стыдно признаться, но – нет! Нас с детства в семье, а потом в школе учили, что девичье сердце хрупкое, его беречь надо. Не обнажать перед теми, кто над ним холодно посмеётся и так же весело разобьёт.

Саният торжествующе взглянула на подругу:

– Слышишь? А ты: весело, весело…

– Беречь сердце… Мне такого никто не говорил. А как его беречь? Как узнать, что вот этот или тот человек его может разбить?

– Ой, девочка, вопрос твой один из самых трудных. Но несколько правил всё же есть. Не на все случаи жизни, но иногда помогают.

– Так поделитесь с нами, миссис Лина. Пожалуйста.

– Хорошо. Но правила эти могут показаться тебе, современной американке, вычурными и несовременными. Слишком пафосными… Как вы там выражаетесь? Полным отстоем!

– Ну и что! Баха тоже некоторые считают напыщенным, несовременным и «отстоем». А лучше музыки, чем он, сами создать не могут. Я тут только что, когда тезисы к эссе писала, узнала, что Мартин Лютер, основатель протестантской религии, страдал депрессиями. Да такими жестокими, что временами боялся сойти с ума. В клинику ложиться отказывался и лечился музыкой. Слушал орган… И больше всего любил Баха. И эта музыка очищала его мозги и лечила сердце лучше всяких таблеток. Все доктора это признавали. Так что, Лина, открывайте нам секреты «здорового сердца»…

– В целом, всё просто. Девушка никогда не должна ни предлагать себя парню, ни добиваться его. Жизнь распорядилась так, что нам, женщинам, жизнь новую надо миру давать. И это всегда опасно и тяжело. Настоящий мужчина, – тот, который хороший сын, брат и друг, – никогда об этом не забывает! И никогда не унизит ни себя, ни девушку «охотой на него». Он бережёт её достоинство.

– Так именно этим и занимаются почти все современные девчонки! – воскликнули подружки почти разом. – Охотой на парней!