Две короны

Рен
Глава 11

Принц Ансель стоял около окна в гостиной и смотрел на мир. Рен изучала профиль жениха ее сестры и мысленно проклинала Виллема Ратборна. Она отправила еще две записки, подписав: «Срочно к рассмотрению», и до сих пор ждала, когда он покажется. Если Дыхание короля продолжит избегать ее, она не сможет уклониться от этой тошнотворной помолвки и осуществить свой план. Серые и низкие облака плыли по небу, мрачный туман окутал дворец, но настроение Анселя было пугающе светлым.

– В звуке дождя есть что-то чарующее. Он напоминает мне топот крошечных ножек.

Рен прижалась лбом к стеклу и попыталась сосредоточиться на счастливых мыслях, подходящих принцессам.

Стояла поздняя весна – дни должны были становиться теплее, а не влажнее. Но гроза превратила дворец в тюрьму, и часы казались вечностью. Она провела утро, притворяясь, что занимается шитьем в своей спальне, прежде чем выйти на быструю прогулку во двор с Чапманом, который болтал практически без умолку. После этого ей принесли обед, состоящий из теплого супа и хрустящих булочек, а после последовал час занятий под наблюдением в библиотеке, где, к большому разочарованию Рен, большинство предлагаемых книг представляли собой плотные исторические тома об управлении в Эане.

Казалось, что ее сестра проводила каждую скучнейшую минуту своего дня, готовясь к правлению, но у Рен не было ни малейшего интереса к последней тысячи лет истории Валхартов. Ведь именно время до них – время ведьм – наложило отпечаток на ее королевство. Она представит их – чародеев, провидцев, воинов, целителей и бурь, работающих в гармонии друг с другом, – ко двору, и Эшлинн снова станет местом, полным магии. Банба поможет ей в этом.

Вместо пикника в лесу Рен и принц Ансель оказались заточены в четырех стенах. Тор стоял на страже у двери, волчица дремала у его ног. Рен уже один раз поймала на себе его взгляд и почувствовала такую опасную вспышку жара на своих щеках, что ей пришлось отвести глаза. Их полуночная встреча на берегу Серебряного Языка казалась запретной тайной, и, хотя она знала, что не должна наслаждаться этим, у нее слегка закружилась голова.

– И, конечно же, дождь приятным образом отличается от снега в Гевре, – задумчиво продолжал Ансель. – Когда он падает, становится так тихо. Иногда мир может казаться слишком тихим… Это может заставить человека чувствовать себя совершенно изолированным.

Рен искоса посмотрела на принца:

– Ты часто бываешь один, принц Ансель?

– Уверен, я провожу слишком много времени со своими мыслями, – смущенно улыбнулся Ансель. – Аларик часто занят военными делами. Даже когда мы были детьми, он проводил большую часть своего времени, упражняясь в фехтовании или сражаясь с одним из семейных волков. И хотя у моей сестры Аники есть шарм, она слишком вспыльчива, чтобы долго сидеть на месте.

Рен поблагодарила звезды, что она имеет дело с самым кротким из королевской семьи Гевры. К счастью, Ансель не казался человеком, способным спонтанно начать бороться с волком.

– Полагаю, тебе было еще хуже, – продолжал принц. – Я не могу себе представить, как, должно быть, трудно расти без семьи. – Он покачал головой, пряди золотистых волос упали ему на глаза. – Но, конечно, у тебя есть Дыхание короля. И Селеста.

Рен постаралась не вздрогнуть при упоминании лучшей подруги Розы. Один раз ей уже удалось избежать встречи с ней, но у нее заканчивались оправдания.

– Мне повезло, что у меня есть Селеста, – согласилась она, игнорируя упоминание Ратборна. – Она мне как сестра.

Конечно, гораздо лучшая, чем Рен.

– В своих письмах ты писала, что ищешь чего-то большего. Кого-то большего. – Ансель закусил губу, его голубые глаза были полны тоски. – Должен признаться, я уже некоторое время чувствую то же самое. Словно моя жизнь была…

– …невыносимо скучной? – Рен больше не смогла себя сдерживать. – Монотонной и разрушающей душу?

– Однообразной, – ответил Ансель. Затем он задумался и добавил: – Одинокой.

Рен наблюдала за грозой. Значит, Роза нашла подходящего человека, который желал того же, что и она: прочной человеческой связи, кого-то, кому можно принадлежать. Этого достаточно для ее сестры? Малейший клочок общей почвы, на котором она планировала построить совершенно новую жизнь? Эта мысль всколыхнула в Рен глубокую печаль. В Орте она никогда не чувствовала себя одинокой. Ведьмы были одной большой семьей. И конечно же, у нее были Банба, Тея и Шен, которые с радостью отрубили бы себе руку, если бы ей это понадобилось.

Но Роза выросла в мире камня и церемоний, подавленная рутиной и постоянным наблюдением, и только одна настоящая подруга присматривала за ней.

– Думаю, мне тоже было одиноко, – произнесла она, предположив, что именно это сказала бы Роза.

– Как раз поэтому мы должны наполнить нашу жизнь детьми при первой же возможности!

Крик застрял в горле Рен. Она испустила его в виде пронзительного смеха.

– Какая необычная идея!

Лицо Анселя озарилось.

– Интересно, сколько их у нас будет, мой цветок? Шесть кажется мне вполне круглым числом, – продолжил он с уверенностью мужчины, которому не нужно вынашивать их. – У нас будет своя маленькая гевранская армия. – Он оглянулся через плечо. – Что ты думаешь, Тор? Ты мог бы тренировать их!

Тор добродушно усмехнулся:

– С нетерпением жду этого, Ваше Высочество.

– А Эльске может стать их няней, – добавила Рен.

Лицо Анселя стало серьезным.

– Не говори глупостей, дорогая. Эльске – волчица.

Тор улыбнулся, глядя на свои ботинки. По крайней мере, один из них понял шутку.

– Давай не будем забегать вперед с такими разговорами, – ловко перевела тему Рен. – Нам еще нужно обсудить нашу свадьбу.

Ансель хлопнул в ладоши, с энтузиазмом переключаясь на другую тему.

– Так волнующе думать, что всего через три короткие недели ты станешь моей женой.

«Три. Короткие. Недели».

Слова взорвались в голове Рен, как бомба. Желудок сжался, и на мгновение ей показалось, что ее сейчас стошнит.

Она попыталась вернуть себе самообладание, ее левый глаз слегка подергивался.

– Похоже, к моему дню рождения у меня будет муж.

– И много украшений. – Ансель ласково улыбнулся ей. – Я намерен осыпать свою молодую невесту лучшими сокровищами Гевры.

«Выходит, Роза планировала обручиться до своего восемнадцатилетия. Она должна надеть гевранскую вуаль перед эанской короной». Но почему Ратборн толкнул Розу в объятия Гевры всего за несколько дней до коронации, тем самым рискуя потерять контроль над ней и королевством? Нет никакого смысла… Это еще больше встревожило Рен.

– Мне так хотелось бы, чтобы мой отец был здесь и увидел, как мы поженимся. – Ансель прижал ладонь к окну, в его голосе послышалась нотка печали. – Он всегда говорил, что хороший человек становится великим благодаря чуду любви.

Рен взяла свою чашку и уселась в ближайшее к камину кресло, где висел портрет ее родителей.

– Какие красивые слова. Мне жаль, что его больше нет с нами.

Ансель отвернулся от окна.

– Сложно поверить, что прошло семь лет с тех пор, как мы потеряли нашего великого короля. С тех пор у нас не было такой жуткой грозы с градом и, к счастью, не было ничего достаточно сильного, чтобы потопить еще один корабль, – при этих словах по его телу пробежала дрожь, и Рен почувствовала внезапный прилив сочувствия.

– Какая трагедия, – пробормотала она.

Его глаза затуманились.

– Это поставило страну на колени.

– И твоего брата тоже?

– Только не Аларика, – отстраненно сказал он. – Мой брат всегда был готов надеть корону.

– В этом Гевре повезло. – Рен взглянула на Тора и обнаружила, что он наблюдает за ней. Как будто он пытался заставить ее скорчиться. – Каким он был, твой отец?

– Лучшим, я даже мечтать о таком не мог. – Ансель загорелся при воспоминании о своем отце. Рен позволила принцу говорить, ее глаза метнулись к портрету ее родителей. Мать была такой молодой – всего на несколько лет старше, чем Рен сейчас. Она широко улыбалась, а изумрудные глаза повторяли оттенок ее платья. Они светились любовью и излучали мягкость. Рядом с ней король Кейр выглядел величественно в золотой короне, одна рука лежала на рукояти меча, другая покоилась на растущем животе Лиллит. Его взгляд тоже был мягким.

Слишком мягким.

«Мягкий правитель – мертвый правитель, – эхом отозвался голос Банбы в ее голове. – Ты не совершишь тех же ошибок».

«Нет, – подумала Рен, оторвав взгляд от портрета родителей, – я никогда не влюблюсь».

Какой глупый способ выбросить свою жизнь на ветер.

– …после смерти отца моя дорогая мама отказывается покидать дворец Гринстад. И за все эти годы она не сыграла ни одной ноты. По правде говоря, я скучаю по музыке. Что скажешь, Роза?

Рен моргнула.

Ансель смотрел на нее.

– Ты почтишь меня своей песней? – Он указал на пианино, которое поблескивало в центре комнаты. – Ты обещала мне это на нашем первом свидании.

– Обещала… – уклончиво произнесла Рен.

Ансель лучезарно улыбнулся:

– И теперь у нас есть прекрасная возможность.

– Мне не хочется заглушать дождь, – быстро сказала она. – Как ты сказал, он создает такой успокаивающий фон.

– Оставь дождь розам. Я предпочту насладиться твоим музыкальным талантом.

Рен сделала глоток чая, размышляя… паникуя. Она не была музыкантом; до сегодняшнего дня она даже не видела фортепиано.

– Боюсь, я довольно застенчива, Ансель.

Из угла комнаты донесся шум. Тор прочистил горло.

– Идем, мой цветок, – упрашивал Ансель, – это придаст блеск этому унылому дню.

Рен колебалась.

– Я не…

– Я тоже хочу послушать, – вмешался Тор.

Рен бросила на него испепеляющий взгляд.

Он любезно улыбнулся в ответ.

– Я не хотел показаться наглым, Ваше Высочество. Я лишь хотел помочь принцу уговорить вас. Когда мы приехали, вы так страстно говорили о своем фортепиано, что я с нетерпением ждал, когда услышу, как вы играете.

Ансель усмехнулся:

– Что ж, вот и все. Ты же не разочаруешь двух гевранцев в этот дождливый день, не так ли?

– Троих, – поправил Тор, – Эльске особенно нравится музыка.

– Неужели? – холодно спросила Рен.

– Музыка и полночная луна.

Рен подавила вздох. Он шантажировал ее? Ладно. Улыбка солдата стала шире, в его глазах цвета шторма загорелся вызов, и Рен, к своему удивлению, обнаружила, что ей очень хочется ответить на него.

– Что ж, хорошо. Кто я такая, чтобы разочаровывать столь нетерпеливую публику? – объявила она и поднялась на ноги. – Мне просто нужна минута, чтобы… подготовиться.

Она повернулась спиной к гевранцам и незаметно сунула руку в свой мешочек на шнурке. Щепотки песка достаточно. Но даже в таком случае заклинание не было лишено риска. Во-первых, это непривычное для нее занятие. Она никогда раньше не практиковала такого рода заклинания. А во-вторых, чары не могли создать что-то из ничего. Они только изменяли то, что уже существовало: развивали или убирали. Но если у Розы была музыка в костях, то, возможно, и у Рен тоже. В конце концов, она проводила каждый Белтейн, танцуя допоздна. Шен всегда дразнил ее за чувство ритма, но разве энтузиазм ничего не стоил?

Она задержалась под написанным маслом портретом своих родителей.

– Фортепиано принадлежало моему отцу, – произнесла Рен, вспомнив, что однажды рассказала ей Тея. – Говорят, он играл каждое утро перед завтраком. Иногда он будил птиц сладостью своей песни.

Она растерла крупинки между пальцами и торопливо прошептала в мир: «От земли до праха, в сомнениях умоляю, дай музыку сыграю». Кончики ее пальцев начало покалывать, как только песок исчез. Она повернулась и целеустремленно зашагала к инструменту.

– Давайте посмотрим, каких существ я смогу разбудить своей.

Ансель подошел к Рен.

– Какой композицией ты удостоишь нас, мой цветок? Ты упомянула, что была поклонницей Неллы Плюм. – Он указал на ноты – чернильно-черные кляксы, которые для Рен все выглядели одинаково. – Но я вижу, ты репетировала «Полет меланхолии» Клода Арчера.

– Ох, кто захочет меланхолию в такой и без того унылый день? – Рен устроилась перед фортепиано. – Думаю, я могу предложить вам одну из своих композиций.

Ансель поднял брови:

– О!

Рен размяла пальцы над клавишами. Должна ли она сначала нажать на маленькие черные или большие белые? Или и на те и другие одновременно?

– Она еще не закончена. – Она мило улыбнулась. – Прошу не судить строго.

– Конечно.

Половицы заскрипели, когда Тор подошел ближе.

Рен положила руки на клавиши. Она задержала дыхание и нажала на них, поморщившись от нестройного лязга. Ее пальцы дернулись. Они нашли свой путь к другому аккорду, на этот раз гармоничному. После этого еще к одному, а потом к следующему. Проворные пальцы скользили вверх и вниз по жемчужным клавишам, двигаясь так быстро, что ей приходилось мотать головой взад и вперед, чтобы не отставать. В результате получилась бодрая мелодия, подкрепленная веселым стаккато. Музыка навевала образы кролика, прыгающего по лугу, бабочки, летающей над цветами. Плечи Рен с облегчением опустились. Она ухмыльнулась Тору через плечо.

Он настоял на мелодии, она преподнесла ему ее. Внезапно она перестала контролировать ситуацию.

Руки Рен заплясали по клавишам, ее пальцы не поспевали за мелодией. «О нет!» Ее сердцебиение ускорилось, как и музыка, ноты жили своей жизнью и уже не создавали гармонию, а зазвучали как барабанный бой битвы. Пальцы Рен двигались все быстрее, музыка звучала громче.

Рен в ужасе посмотрела на свои руки. Чары начали ослабевать.

Ансель все еще стоял, облокотившись на крышку и изо всех сил старался кивать в такт.

Тор находился так близко, что Рен услышала его сдавленный смех.

Эльске проснулась и завыла, словно ей стало больно.

– Речной паук! – Рен убрала руки с клавиш и вскочила. Стул с резким грохотом опрокинулся. – На помощь! Кто-нибудь, на помощь!

Ансель бросился в бой, обогнул пианино и принялся искать паука на клавишах.

– Где, мой цветок? Покажи, и он будет быстро обезглавлен!

Рен нечетко указала на пианино:

– Вот! На полу! Ох, какой восьминогий прохвост. Он огромен!

Ансель опустился на четвереньки, чтобы осмотреть ножки пианино.

Тор не двигался.

– Речные пауки безвредные, Ваше Высочество.

– Тебе легко говорить, – завопила Рен. – Я… однажды я проглотила одного во сне и… и… чуть не задохнулась и не умерла!

– Проклятый мороз! – воскликнул Ансель. – Какой ужас!

Рен фыркнула:

– Это был самый страшный момент в моей жизни.

Тор вопросительно поднял брови.

Рен проигнорировала его. Эльске обнюхивала ее юбки. Она оттолкнула волчицу.

– Прошу прощения, но, боюсь, я должна удалиться. Это травма. Уверена, ты поймешь.

– О нет, какая жалость. – Ансель поник. Стоя на коленях под пианино, он выглядел так, словно собирался сделать предложение. Снова. – Мне ненавистно видеть, как ты уходишь так скоро.

– А мне не хочется покидать тебя, – произнесла в ответ Рен и присела в торопливом реверансе. Она бросилась прочь из комнаты, ее туфли грохотали по каменному полу. Эльске побежала за ней. Волчица вцепилась в ее мешочек на шнурке. Рен постаралась вырвать его, но он уже был в пасти волчицы.

«Шипящие водоросли!» Она присела, разжимая зубы зверя.

– Хорошая девочка. Отдай его обратно, пожалуйста.

Эльске покачала головой. Песок Орты рассыпался по каменному полу. Рен поползла к ней, пытаясь забрать мешочек.

– Сюда, волчок, волчок.

Тень упала на нее.

Тор свистнул:

– Эльске, отпусти!

Эльске бросила мешочек. Рен схватила его как раз в тот момент, когда на него опустилась волчья лапа. Шнурок порвался, и песок высыпался из мешочка.

– Нет-нет-нет! – Рен попыталась собрать песчинки, но они просеивались сквозь ее пальцы, становясь тусклыми и медными на каменном полу.

Эльске чихнула.

Рен выругалась.

– Что это такое? – спросил Тор, опускаясь.

Рен подобрала пустой мешочек и поднялась на ноги.

– Ничего, что касалось бы тебя.

Он собрал песчинки на палец и сдвинул брови.

– Это песок… – Он поднял голову. – Почему вы носите с собой песок?

– Это удобрение, – ровным голосом ответила Рен. – Для моих роз. Как ты думаешь, почему они вырастают такими прекрасными?

Тор медленно встал:

– Но он был у тебя и прошлой ночью. Внизу у…

– Тор! – Ансель просунул голову в дверной проем. – Здесь все в порядке?

– Похоже, Эльске немного беспокойна, – сказала Рен, прижимая пустой мешочек к груди. – Я просто посоветовала Тору вывести ее на прогулку. – Она развернулась и поспешила прочь, бросив прощальные слова через плечо: – Небольшой дождь время от времени полезен для солдата.

Роза
Глава 12

Роза очнулась в объятиях Шена, промокшая насквозь. Было тихо, умиротворение охватило девушку… А потом она вспомнила.

– Отпусти меня, ты… ты… подлец! Ты ведьмак! Ты подлый ведьмак! – Она обвиняла Шена и била его по обнаженной груди, дрыгая ногами, чтобы освободиться.

– Будь по-твоему, принцесса! – Шен бросил ее в воду.

Роза с всплеском упала в воду, но тут же попыталась подняться.

– Ты действительно предпочла бы утонуть, чем быть спасенной ведьмаком?

– Я не тону, – задыхаясь ответила Роза.

– Что ж, теперь уже нет. Пожалуйста.

Роза начала танцевать танец защиты от ведьм, вскидывая руки и разбрызгивая воду, перепрыгивая с ноги на ногу.

Шен потер переносицу:

– Не знаю, кто тебя научил этому нелепому танцу, но, уверяю тебя, все, что им сделаешь, это лишь развлечешь настоящих ведьм.

– А ты, видимо, знаешь все о настоящих ведьмах. Ты тоже такой! – Роза с трудом произносила слова, так стучали ее зубы, и она поняла, что сильно дрожит.

Шен вздохнул:

– У тебя шок. И ты довольно долго пробыла в воде. Вылезай!

– Если ты думаешь, что я пойду куда-нибудь с лживым, подлым ведьмаком…

– Я никогда не лгал тебе, – резко произнес Шен. Он задумался и затем добавил: – Хотя я согласен с частью про подлого. И да, я ведьмак. Но что более важно, ты тоже ведьма.

– Прекрати так говорить!

– А то что? Я сделаю это реальным? – Шен приподнял темную бровь. – Скажи мне, что не почувствовала свой дар, когда лечила меня.

Роза сжала пальцы в кулаки. Покалывающее ощущение не отступало. Она глубоко вздохнула, как будто собиралась снова начать кричать и клясться, что это неправда, что она не может быть одной из них. Но затем страх, который преследовал ее в детстве, вернулся. В своих худших кошмарах Розе снилась сила, вырывающаяся из нее, как адское пламя, пылающая в ее крови и костях, она просыпалась, зовя свою мать. Возможно, какая-то маленькая часть ее всегда знала, что внутри дремлет магия, ожидающая пробуждения и желающая разрушить ее налаженную жизнь.

– Нет, – произнесла Роза, яростно качая головой, – я не могу быть ведьмой! Не могу! Ведьмы убили моих родителей. Ведьмы развязали войну. Они причина всего плохого в Эане, и, как только они все уйдут, наконец-то наступят мир и процветание. И… и… и… Что ты делаешь?

Шен приближался к ней, в его руке блеснул кинжал. Прежде чем Роза смогла отстраниться, он схватил ее за плечи и притянул к себе.

Роза закричала, когда он сжал ее пальцы вокруг рукояти своего ножа. Затем она поняла, что лезвие направлено не в ее сторону. Оно нацелено в него, в его грудь. И она была единственной, кто держал его в руках. Шен крепче обнял ее за талию, прижимая к себе.

Он смотрел на нее сверху вниз сквозь густые темные ресницы.

– Если ты все еще намерена убить ведьм, почему бы тебе не начать с меня?

Весь воздух покинул тело Розы за один выдох.

Шен притянул ее ближе, пока острие кинжала не коснулось его кожи. Капля крови скатилась по его груди.

– Сделай это!

Роза попыталась отбросить нож, но Шен крепко сжимал ее руку в своей.

– На одного ведьмака станет меньше, принцесса. По крайней мере, ты обладаешь смелостью убить первого собственными руками.

Роза так сильно дрожала, у нее стучали зубы. Кровавый след прочертил линию на груди Шена, и ей захотелось закричать. Ее магия перекатывалась и билась внутри ее. Ей казалось, что лезвие пронзает ее собственное сердце, и та же самая кровь скапливалась у нее в горле.

– Нет! – воскликнула она. – Я не хочу этого! Отпусти меня!

Шен сделал шаг назад.

Роза отшатнулась от него:

– Я бы никогда, я бы никогда…

– …не убила ведьм? – Улыбка Шена была ослепительной даже в темноте. – Так я и думал.

Розе казалось, что она снова может упасть в обморок. Девушка осторожно отложила кинжал в сторону и выбралась из горячего источника. Она завернулась в плащ и посмотрела на Шена.

– Ты правда позволил бы мне убить тебя?

– Если бы ты хотела моей смерти, ты бы это сделала, – ответил он и вылез из воды. Он поднял кинжал, взяв его за кончик. – Это лезвие вошло бы прямо в мое сердце.

Роза молчала. Бандит отдал свою жизнь в ее руки. С клинком, прижатым к его груди, он смотрел сквозь все, за что она выступала как Валхарт, как династия, которая ненавидела ведьм больше всего на свете. Роза скорее оторвет себе руки, чем причинит ему вред. Причинит вред кому-нибудь. И каким-то образом он понял это раньше ее. Он не видел принцессу, он видел целительницу.

Она думала о том, как естественно из нее только что исходила сила, как правильно она ощущала себя, когда лечила Шена. Страха не было – только цель и искра чего-то, что очень похоже на радость. Было уже слишком поздно возвращаться. Роза почувствовала, как внутри ее, словно вспышка, проснулась магия, и неважно, как сильно она устала, Роза понимала, что никогда этого не забудет.

– Я чувствовал, что на самом деле ты не хочешь убивать меня, – сказал Шен. – К счастью, я всегда прав. – Затем он ухмыльнулся. – Кстати, про хотеть. Ты должна была действительно захотеть вылечить меня. Для всех пяти сил желание – самая важная часть.

Внезапная вспышка жара поползла вверх по шее Розы. Все добрые мысли, которые у нее были о нем, испарились.

– Я помолвлена! Мне стоило вонзить в тебя кинжал, когда у меня был шанс, ты высокомерный, несносный…

Он вскинул руки:

– Я не имел в виду, что ты хотела меня. Я говорю о том, что ты хотела вылечить меня.

– Я даже не думала! – Роза подняла ночную рубашку с камней и стряхнула с нее песок. – Я просто хотела остановить кровь. Меня затошнило от ее вида!

– Должно быть, в тебе много природной силы, раз ты так быстро исцелила меня, – невозмутимо продолжал Шен. Он тихо присвистнул. – Просто представь, что ты могла бы сделать, если бы немного потренировалась.

Роза нырнула за кактус и натянула через голову ночную рубашку.

– Лучше не буду.

Когда Шен не ответил ей, она выглянула из-за кактуса. Он уже оделся и сидел на лошади. Он действительно был быстр как молния.

– Все это время ты знал? Что я одна из них?

– Я думал, что ты могла быть чародейкой. Как… – Он резко остановился.

– …как мама?

– Да, – подтвердил он после паузы, – как твоя мама.

– Дыхание короля проверял, есть ли у меня сила, когда я была ребенком, – тихим голосом произнесла Роза, – несколько раз.

Шен внезапно нахмурился:

– Проверял? Как?

Дрожь пронеслась по телу Розы. Вспомнились часы, проведенные на четвереньках в саду, когда они с Виллемом Ратборном ползали по грязи. Он тыкал ее лицом в землю при каждом новолунии, пытаясь обнаружить хоть малейший проблеск магии. Когда это не срабатывало, он набивал грязь между ее пухлыми маленькими пальчиками, сжимая ее кулаки своими, пока у нее не трескались ногти, в то время как дворцовые стражники смотрели в другую сторону. «Это скоро закончится, Роза, дорогая, – бормотал он, гладя ее по волосам, пока она рыдала. – Это ранит меня так же сильно, как и тебя».

Каждый раз, когда это заканчивалось, Виллем разрешал ей посадить розу – одну за пройденное испытание. Одну за каждый день, когда она доказывала, что была Валхарт.

«Сейчас я горжусь тобой больше, чем когда-либо, Роза». Он притягивал ее к себе и целовал в макушку, а Роза закрывала глаза и благодарила Великого Защитника за кровь, текущую в ее венах, за то, что она не была чародейкой, как ее мать. «Ты сокровище моего сердца».

Когда ей исполнилось двенадцать, у нее был розарий. А Виллем Ратборн больше никогда не прижимал ее лицо к земле.

– Роза, – позвал Шен, – как он проверял тебя?

– Тщательно, – ответила Роза, застегнула плащ и вышла из-за кактуса. – Это все, что тебе нужно знать.

Тогда Шен замолчал. Вид у него был обеспокоенный.

– А если бы ты унаследовала магию? Что бы он тогда сделал?

– Это важно? – спросила Роза, правда была в том, что она не знала. Она боялась представить это.

– Он твой опекун. То, как он относится к тебе, важно.

– Иногда страх овладевает им. Он меняет его, и Виллем не может ничего с этим сделать, – сказала Роза, защищаясь. Она вспомнила, каким растерянным был Виллем последние месяцы. Он всегда оглядывался через плечо и подпрыгивал от своей тени на стенах. Что-то грызло его, и Роза ничего не понимала.

– Что он сделает, когда узнает правду о тебе? – прервал Шен ее мысли, вернув обратно в оазис. – Он и на тебя набросится?

Роза попыталась подавить прилив страха внутри себя.

– Думаю, мы узнаем, когда ты отвезешь меня обратно.

Он взглянул на встающее солнце:

– Нам пора идти.

Роза посмотрела на него:

– Ты то, чего я должна бояться больше всего.

– Ты то, чего ты боишься больше всего. – Его лицо смягчилось. – И ты правда напугана?

Под бледнеющей луной все казалось другим. Но Эана, благословенная Эана, была все той же.

– Я принцесса Роза Валхарт – наследница трона Эаны, – сказала она скорее себе, чем Шену. И что бы ни случилось в пустыне или внутри ее, это не изменится.

Шен протянул ей руку:

– Что, если ты больше, чем это?

Роза замерла. Она была принцессой, сиротой, воспитанной, чтобы стать королевой; чтобы быть доброй, нежной и милосердной, выйти замуж и родить наследников, которые укрепили бы ее королевство и его союзы. Она никогда не представляла, что может быть чем-то большим… что кто-то когда-нибудь захочет, чтобы она была чем-то большим.

Казалось, прошла вечность, Роза смотрела на руку Шена, словно могла найти на ней картину ее будущего. Она подумала об Анадоне, тающем вдали позади них, о Виллеме, беспокойно расхаживающем по своей комнате.

Она вспомнила тот момент, когда прижала пальцы к бедру Шена и сшила его кожу – без единого шва, так же легко, как дышала. Это не казалось мерзким или неправильным. Это было, хм… волшебно. И хотя она знала, что не должна этого делать, маленькая часть ее наслаждалась этим чувством.

Роза вложила свою руку в руку Шена:

– Что, если мне не понравится то, что я там найду?

– А что, если понравится, принцесса?

Роза зажмурилась. Этого она боялась еще больше.

Шен задумчиво молчал, пока они ехали, его глаза остекленели. Роза продолжала рассматривать руки, ища признаки, что-то, что она могла упустить за все годы в своей башне, ожидая начала своей жизни. Теперь они казались руками незнакомца.

«Ведьма, ведьма, ведьма».

Это слово крутилось у нее в голове.

«Ты то, что убило твою мать».

«Ты то, что убило твоего отца».

Когда наступило утро и солнце выглянуло из-за горизонта, местность начала меняться. Дюны наконец-то выровнялись. Песок перестал шевелиться, копыта Шторм глухо стучали по утрамбованной земле. Вдалеке, на краю пустыни, к небу поднималось огромное дерево. Это было самое большое дерево, которое Роза когда-либо видела, с искривленными и извилистыми ветвями, которые тянулись во все стороны, как будто пытались занять как можно больше места. Оно скрипело, покачиваясь, ветер трепетал в его листьях. Казалось, что с него открывается вид на пустыню. И на них.

Шею начало покалывать. Роза не знала, где они были и как далеко отъехали, но с леденящей душу уверенностью знала, что не хочет подходить ближе к этому дереву и к странным теням, поднимающимся за ним.

– Ты везешь меня к ведьмам! – В Розе проснулся знакомый страх. Теперь, когда они были достаточно близко, она разглядела, что могучее дерево – это начало темного леса. Она чувствовала, что в тени прячутся ведьмы, поджидая ее. – Они в этом лесу, не так ли?

Шен прочистил горло:

– Это Плачущий лес, принцесса. И там нет живых ведьм, которых можно было бы найти.

Роза с облегчением выдохнула.

– Это мертвецы хотят познакомиться с тобой.