Читать книгу: «Перламутровая жуть»

© Кэтрин Фэйн, 2025

Глава 1. Случайная встреча

19 августа 2013 года

Я томилась на заднем сиденье отцовского седана, исполняя роль аристократки в изгнании.

Рядом расположился белобрысый, ушастый Макс в наушниках, классический «сын маминой подруги» и мой одноклассник, и мерно качал головой в такт музыке.

Он грел своим бедром мою ногу, затянутую в чёрные джинсы скинни весь путь до Данкова, – городка в Липецкой области.

– Что слушаешь? – скучая, спросила я.

– Daft Punk, – музло из фильма Трон. Смотрела? – уточнил он, вынимая одно «ухо» наушников.

– Угу, – буркнула я.

Мои и его родители вместе уезжали на море. А нас решили «протестировать на взрослость и мудрость».

Если честно, я считала, что они так экономили на наших путёвках. Хотя Турцию терпеть не могла, и идея побыть две недели на природе без родительского контроля показалась мне замечательной. Нам с Максом отдыхать предстояло в старом доме моей бабушки, который уже год, после её смерти пустовал.

Мы должны были там прибраться, поставить видеокамеры и обогреватели, которые можно включать через интернет. И покосить газон.

«Марафон школьного ада, совсем скоро выйдет на финишную прямую и нужно будет судорожно готовиться к сдаче выпускных экзаменов…» – рассеянно думала я.

– И чтобы никаких ночных клубов! – отец поймал мой взгляд в зеркале заднего вида.

– Пап, какие клубы в Данкове? Там максимум гармонист у ДК, – фыркнула я.

– Я серьёзно, Даш. Чтобы в Липецк даже не думали ехать.

– Ага, ясно – понятно, – отмахнулась я, снова погружаясь в созерцание мелькавшей за окном дороги.

Когда мы свернули на знакомую улицу, меня накрыла волна ностальгии и детских воспоминаний, от которой дрогнуло сердце.

Яблони, склонившиеся под тяжестью плодов, покосившиеся заборы, цветущие мальвы, куры, бродящие туда-сюда… бабка Морозова, с жуткими развевающимися седыми волосами, ласково подсвеченными закатным солнцем. Она медленно повернулась и посмотрела в глаза.

Голову будто пронзил точный удар в висок. Не боль, а ледяной ток, от которого перехватывает дыхание. За поворотом её головы, следовала отчётливо видимая фиолетовая дымка, словно шлейф. Морщины живописно изрезали лицо, а глаза как два пистолетных дула уставились мне в переносицу.

Внутри похолодело. Я в шоке отвела от неё взгляд и застыла, невидяще уставившись в лобовое стекло.

«Стоп! Кто?!» – я испуганно обернулась. У дороги никого не было.

– Пап? А разве Морозова не умерла, в прошлом году? – спросила я, судорожно восстанавливая дыхание. Её взгляд, казалось, продолжал буравить затылок.

«До дна-а-а…» – пропел у меня в голове потусторонний голос, и послышался сухой, как треск ломающихся костей, смех.

Сердце заколотилось где-то в горле. Жуть.

– Да, нет, наверное… – пробурчал мне отец, вышел из машины и пошёл открывать ворота.

– Э-э-эм, а может, вы завтра в Москву поедите? А? – малодушно спросила я, ощущая, что кожу покрывает липкая холодная испарина.

«Галлюцинаций-то мне и не хватало для полного счастья!» – настырным комаром вилась мысль.

– Даша, у нас же завтра вечером самолёт! И нам ещё собираться! Ты забыла? – возмущённо спросила мама.

Пока родители возились с вещами, я, оглядываясь по сторонам, заметила ещё и местного «ныку».

Отчего бомжеватых алкоголиков здесь кликали именно так я не знала, но им подходило. Чувак, грассируя, на разные лады выводил:

«Пюрррэ, пююююрэээ» – и целенаправленно ломился через соседский участок к оврагу, словно лосось на нерест.

«Пьяный, что ли?» – подумала я. Однако после призрачной старухи он излучал почти сказочный позитив.

Я направилась сквозь заросший сад, к дому отгоняя увиденное, словно навязчивую мысль.

В детстве я считала бабушкин дом самым безопасным местом на земле. Теперь, глядя на потемневшие от времени стены, я почувствовала, что безопасность – это иллюзия. Дом молчал, но это была не мирная тишина, а та особенная тишина, что царит в комнате умирающего перед последней исповедью. И казалось, что он уже готов рассказать мне все свои мрачные секреты.

– Дарь! Иди пить чай! – позвал меня Макс.

В гостиной пахло пылью и древесиной, а мама, не откладывая дело в долгий ящик, тут же начала выдавать нам постельное бельё.

– Макс, ты здесь на диване ложись. Дашка, а ты себе в «детской» постели.

«Ну конечно, где же ещё, – мысленно скривилась я. – Всё как обычно».

Мы уже вышли провожать родителей до машины, когда из-под соседского забора раздался тяжёлый вздох, и кусты зашевелились, будто в них заворочался медведь.

– Петрович, ты, что ли? – крикнул отец, вглядываясь в темноту. – Ты чего там в темноте копаешься?

– Землю подбрасываю… в компост, – раздался хриплый, прокуренный голос. – А вы уже обратно? Только же приехали…

– Дела, сосед, дела! – отец закинул сумку в багажник. – Ты бы с фонарём ходил, а то полдеревни перепугаешь.

– Пугливые у нас не выживают, – хрипло рассмеялся бегемотоподобный мужик, появляясь у забора и протягивая руку для рукопожатия. – Ты же знаешь?

– Я-то знаю! Ладно, бывайте! Макс, – отец обернулся к парню, – головой за Дашку мою отвечаешь! Понял?

– Понял-понял, – флегматично кивнул Макс.

Машина мягко тронулась и растворилась в ночи, оставив нас одних в гробовой тишине сада, утопающего в августовской тьме.

– Дарь, ты спишь? – голос Макса прозвучал из-за двери моей комнаты уже через час.

– Сплю, сплю! – ответила я в странном раздражении. Было жарко, голова раскалывалась от боли. Вокруг лица кружились мелкие назойливые мошки, стремящиеся ко мне со всех сторон, на свет от экрана телефона.

– Что-то у меня башка раскалывается, – заныл он, – у тебя обезболивающее есть?

– Сейчас дам.

На кухне мы молча проглотили по таблетке, запивая их тёплой водой из-под крана. И тут в окно с оглушительным стуком врезалось что-то крупное!

Моя душа провалилась в пятки.

– Это что? Камень? – я уставилась на Макса.

– Пойду гляну.

– Не ходи! Мне страшно!

– Не ссы, Мирная, сейчас всё проверим! – он насмешливо подмигнул и скрылся в темноте. И уже через минуту вернулся.

Со странным, застывшим выражением лица Макс брезгливо держал за неестественно изогнутую лапу огромного жука.

Тварь была размером с небольшое яблоко, её зелёный панцирь отливал ядовитым перламутром и слабо шевелился, в попытке раскрыть крылья.

– Господи, да он ледяной! – друг чуть не выронил тварь. – Как кусок льда.

Я потянулась и дотронулась до панциря кончиками пальцев. И правда – обжигающий холод, будто шедший изнутри. Но это было не главное. В ту же секунду из глубины памяти всплыл и ударил в нос знакомый запах – сладковатый и тошнотворный. Запах бабушкиной спальни в день её похорон.

– Выкинь его! – взмолилась я, отскакивая и инстинктивно вытирая пальцы о джинсы. – Сейчас же выкинь!

– Да не бойся ты! Посмотри, какой он интересный! Как в амазонских джунглях! Но откуда здесь такие монстры? – в его голосе, несмотря на преувеличенный исследовательский оптимизм, послышался намёк на тревогу.

Я посмотрела на это чудище, к горлу подкатила тошнота, по спине снова пробежал холодок. Похожий на тот, что и у дороги… с бабулей.

– Дурдом, – прошептала я, глядя на жука и чувствуя, будто по коже уже ползут мерзкие жёсткие лапки. Меня аж передёрнуло от отвращения. – Ладно, засунь его вон туда и пошли спать. Макс со стуком уронил жука на дно пустой трёхлитровой банки и закрыл крышку. Тот замер на стеклянном дне, словно инопланетный артефакт.

– Спокойной ночи, – крикнул мне Макс из гостиной. – Если начнётся атака гигантских насекомых – сразу зови!

– Хорошо! Будешь моим рыцарем… без коня… – я зевнула и пошла спать.

– Почему без коня? – донеслось из-за двери. И он тут же добавил: – А бабуля твоя здесь умерла? Прямо в этом доме?

– Спите, сэр Голубев, а то я вас шваброй замотивирую.

– Молчу, молчу, прекрасная леди, – наконец в доме всё стихло.

Но заснуть я не могла. Было жарко, липко, а голова продолжала гудеть.

В стекло снова врезался жук. И тут же ещё один. Вроде август? Поздновато для жуков.

Глава 2. Команда и пропавшая

Я проснулась от назойливого гула фена, давящего на виски. Сквозь занавески пробивался слепящий солнечный свет, а по деревянному потолку, метались тени от яблони за окном.

Я заглянула в ванную, и насмешливо уточнила, увидев Макса.

– А ты куда с этой помпадурой на голове собрался? Траву косить?

– Что б ты понимала в стиле, Мирная! – огрызнулся он, лихо закручивая вращающейся щёткой фена очередную прядь на темени.

Я присмотрелась к агрегату, и мои брови недоверчиво поползли вверх.

– Это что, Dyson? Ты приперся в Данков с Dyson-ом? – я расхохоталась.

– Дурища! Это же ферари в мире фенов! – пафосно заявил он.

– Голубев, ты меня пугаешь, – я в притворном ужасе распахнула глаза и отшатнулась. – Так-то у тебя тоже фамилия, говорящая…

– А ты на что это намекаешь? – возмущенные глаза смазливого голубоглазого блондина, гневно вперились в мое отражение в зеркале.

– Да я прямо говорю! – я сделала драматичную паузу, наслаждаясь моментом. Макс сузил глаза, ожидая подвоха. – Куры будут в восторге, красавчик! – подмигнула я ему и неспешно поплелась на кухню готовить завтрак.

Лихо расправившись с хрустящими гренками и вареньем, мы вышли на крыльцо – два конкистадора, готовые к завоеванию terra incognita.

– А это что за монумент? – Макс ткнул пальцем в каменный гараж, с любопытством разглядывая постройку.

– Папино детище. Построил пару лет назад.

– А ключ есть?

– Посмотри в ключнице за дверью. Большой такой, с оранжевым брелоком.

– Ага, – пойду гляну.

– Давай, – лениво бросила я, устраиваясь в шезлонге с книгой и намерением позагорать. Солнце ласково грело щёку.

– Дарь, айда со мной! Мне не удобно там самому, без хозяйки шариться. Вдруг жуки-мутанты нападут? – заныл Голубев, и в его голосе, вместе с улыбкой, я уловила нотку несвойственной ему обычно тревоги.

– Ладно, пошли, – вздохнула я, с неохотой поднимаясь и натягивая джинсы.

– Охренеть штабуха! – Макс с усилием распахнул тяжелые ворота настежь. Из темноты на нас пахнуло прохладой, запахом бензина и машинного масла. Сложенные из газобетона надежные стены, были побелены.

Под ярким светом ламп дневного света влажно поблескивал плиточный пол. А у стены, стояли мотоциклы и снегоход, напротив – длинный добротный верстак с деревянной столешницей и рядами розеток. В углу скромно жались садовые инструменты. У противоположной стены виднелась винтовая лестница наверх.

– А что там? – уточнил Макс, указывая на потолок.

– Там лофт. Студия звукозаписи, комп.

– Я буду тут жить! – решительно заявил он, когда мы поднялись на второй этаж. Макс с наслаждением плюхнулся на коричневый кожаный диван и с вожделением уставился на капсульную кофеварку и большой рабочий стол.

– Переселяйся, – разрешила я, чувствуя, как прохлада гаража приятно охлаждает разгоряченную кожу, и вышла на небольшой балкончик.

С высоты открывалась вся округа: зелень садов, серебряная лента реки, и темный провал Бездонного оврага в отдалении, манящий и пугающий одновременно.

– Дааашь? Мирная? Ты что ли? – раздался девичий голос с улицы. Макс выбежал ко мне и перегнулся через перила, пытаясь разглядеть, кто там.

– Это Лена, соседка и моя подруга детства, – пояснила я, чувствуя приятное щемящее чувство ностальгии. – Поднимайся к нам! – крикнула я ей.

Через минуту в лофте возникла хрупкая девушка в черном худи с черепом. Бледное лицо, с густыми черными стрелками вокруг серьёзных карих глаз.

– Знакомься, Макс. Лена – наш локальный гот и эксперт по сплетням и мистике. Может и погадать, кстати. У тебя карты с собой?

– Конечно! Новая колода! – Лена гордо выложила на стол упаковку карт в бархатном мешочке.

– Что гот, я догадался! Выглядишь оригинально, – констатировал Макс. – А какие у тебя новости? У нас, например, есть мистическая сенсация, но мы тебе о ней не расскажем, пока ты не расскажешь нам всё!

– Что всё? – смутилась Лена, переступая с ноги на ногу.

– Всё! Интриги, скандалы, расследования! А то тут скучно, интернет не ловит и у меня информационный голод, – Макс вперился в нее требовательным взглядом.

– А сенсация? – попыталась торговаться Лена.

– Она в доме! – отрезал Макс решительным жестом, – сначала ты!

Лена вздохнула, понизив голос до конспиративного шепота, и ее лицо стало серьезным.

– Ну, яблоки в этом году так себе… Но это ерунда. А вот то, что месяц назад пропала Кира Карпетова – это да. Моя одноклассница. Ее так и не нашли. Полиция всех опрашивала, обыскали всё – ноль. Говорят, в овраг пошла и не вернулась.

У меня внутри всё сжалось, я знала эту девушку, – вспомнился вчерашний холодок по спине, взгляд и смех Морозовой. За окном безмятежно синело небо.

– Зачем пошла? – спросила я, чувствуя, как по коже побежали противные мурашки, несмотря на жару.

– Сказала, вроде как, «о жизни подумать».

– Нифига вы тут философы, – попробовал пошутить Макс.

Но мы не оценили.

– Она правда пропала, – Лена посмотрела на нас серьезно. В ее глазах стоял страх. – Мать её в больницу после этого положили, – сердце. Весь город на ушах. Маньяка ищут.

– Может, с парнем куда свалила? В Сочи? – с надеждой предположил Макс.

– Да, жесть какая-то… – проговорила я, чтобы хоть что-то сказать. В горле было сухо. – А больше никто не пропадал?

– В том то и дело, что исчезали уже девушки. В городской газете статья вышла, где рассказали, что это уже девятый случай за последние пять лет.

«Девятый случай», – слова отскакивали от моих барабанных перепонок, не желая укладываться в голове. «Это же Данков, блин, а не Сайлент Хилл. Хотя, судя по гигантским жукам, граница между ними начинает стремительно стираться»

– Плюс и у нас тут, в пригороде такие странности начались… – Лена еще больше понизила голос, заставляя нас невольно склониться к ней. – У соседки, тети Вали, кошка сдохла. Ей голову отсекло. Будто её кто-то казнил.

Я считаю, это Морозова, ритуал какой-то делала.

– А она ещё жива, вообще?

– Да что ей сделается? Страшная стала как смертный грех, всё время шепчет что-то будто проклинает всех.

– Ну кошку то нашли? – уточнила я, пытаясь мыслить логически, чтобы заглушить нарастающую тревогу. – Для ритуала она бы ее полностью и использовали.

– А ты права… – Лена заинтересованно уставилась на меня, – я что-то не подумала, жертву же полностью используют…

В этот момент в стену гаража, со стороны сада, что-то гулко и тяжело грохнуло. Звук был таким неожиданным и грубым, что мы все, как по команде, вздрогнули.

Я переглянулась с Максом, а Лена вопросительно вытаращила на нас глаза, вцепившись пальцами в край столешницы.

– Это что? – просипела она еле слышно.

– Пойдем, посмотрим, – Макс вскочил с дивана.

Выйдя в сад, мы уставились под стену гаража. Среди опавших листьев валялась пара огромных перламутровых жуков, отливающих на солнце ядовитой-зеленью. И птица. Тело её было перетянуто со всех сторон прочными, тонкими, почти невидимыми нитями, словно леской. Оно билось в предсмертной агонии, издавая тихие, булькающие звуки. От этого зрелища кровь стыла в жилах.

– Зяблик… – выдавила я. Желудок свело от тошноты. Сладковатый запах яблок постепенно смешивался с медным душком крови.

Макс молчал. Он не шутил и не ухмылялся. Он смотрел на маленький окровавленный комочек с перьями, что лежал в метре от стены. Голова. Единственный черный глаз-бусинка смотрел в небо. А я завороженно наблюдала как от тела птицы отделяется и поднимается в воздух, медленно кружась её золотой размытый контур, словно абрис.

«Кажется я схожу с ума», – мурашки ломанулись щекотной электрической волной по спине, сопроводив эту светлую мысль, и разбежались по корням волос.

– Точь-в-точь как у тёть Валиной кошки, – прошептала Лена, и в голосе её звенел неподдельный ужас, – она издала сдавленный звук, похожий на всхлип.

«Интересно, а волосы у меня дыбом уже встали или нет?» – отстраненно подумала я, пытаясь молча отцепить, сведенные ледяной судорогой, пальцы Ленки с побелевшими костяшками, от своего предплечья.

Глава 3. Нарастающие странности и антиквар

Подруга приходила в себя над чашкой душистого чая с чабрецом, завороженно уставившись на фосфоресцирующего жука, вяло шевелящего лапками в стеклянной банке.

– Друзья, – чувствуя себя одновременно детективом и Лениным на броневике, вдохновенно начала я. – Похоже, мир предоставил нам блестящий шанс развеяться. Давайте сами найдем Киру и выясним, какого черта тут творится!

– «Развеяться» – это ты точно подметила! – иронично фыркнул Макс. – Главное – не слишком в этом преуспеть. А так идея огонь! Я с тобой.

– Всё это так таинственно, – задумчиво проговорила Лена, уже оправившаяся от шока после происшествия с зябликом. – Даша, а пинцет у тебя есть? Хочу рассмотреть, что именно так опутало птицу. Очень похоже на паутину.

– Если местные пауки размером с кошку, то идея расследования резко теряет для меня привлекательность, – мрачно заметил Макс.

– Посмотрите в доме, в аптечке или в ванной, – предложила я. – Лен, только возьми перья… и желательно без кровавых следов. И сложи в конверт. Они станут нашим первым вещественным доказательством.

– Обожаю всякие зловещие штуки! И скрапбукинг! – таинственно, сверкнув глазами, улыбнулась Ленка.

– Фу! – брезгливо поморщился Макс, но всё же поплёлся за ней в дом. – А что такое скрапбукинг? Твоё секретное оружие? – с подозрением уточнил он.

Их голоса затихли внизу.

– Лен, а фото Киры у тебя есть? – спросила я, когда оба вернулись в гараж с заветным конвертом. – Принеси завтра. Опросим соседей, вдруг её тут кто-то видел? Полиция-то только в городе работала.

– Ага, гляну в школьном альбоме. И газету со статьёй принесу, – кивнула она, собираясь домой.

– Тогда до встречи, – завтра в одиннадцать утра приходи в гараж и начнем расследование, – с предвкушением сказала я, отправляясь наконец загорать.

А ещё я с нарастающей тревогой наблюдала, как меняется моё зрение. То тут, то там я видела шлейфы из роящихся светящихся точек – в основном вокруг живых существ. «Так вот ты какая, аура», – думала я, не зная, то ли смеяться, то ли плакать, разглядывая шмеля, вяло ползавшего по розе в вазе.

Шмель светился. Оранжевым. Я медленно закрыла глаза, потом открыла. Он всё еще светился. Ладно, Даша, либо ты сошла с ума, либо в Данкове такие экологически чистые яблоки, что у насекомых включается неоновая подсветка. Третий вариант я рассматривать отказывалась.

– Маакс, а ты видишь, что шмель светится? – крикнула я парню, возившемуся с проводкой в глубине дома.

– Мирная, а с тобой всё хорошо? – спросил он, выходя на крыльцо, и прикладывая ладонь к моему лбу, как заботливая мамочка. И тут резко её отдернул, делая вид, что ужасно обжёгся. «Клоун», – не удержалась я от улыбки.

– Не знаю, когда Лена говорила о Кире, я чувствовала холод в висках и странные запахи, да даже вкусы! – рассеянно сказала я.

«А что, если я снова что-то увижу? Прямо при всех? Тогда они будут смотреть на меня как на сумасшедшую» – подумала я, а в районе моего солнечного сплетения что-то тоскливо заныло.

– Ты меня беспокоишь, – подтверждая мои мысли, заметил Макс. Он подошёл и внимательно посмотрел на шмеля.

– Шмель как шмель. Не пугай меня, я и так с тобой весь день как на пороховой бочке. Но к психиатру мы сегодня не поедем, даже не проси, – решительно заявил он, отрицательно качая головой. – Надо же и на завтра оставить немного движухи.

На следующий день мы отправились на «подомовый обход», как авторитетно заявил Макс. Спрашивали у всех встречных соседей, не видели ли они Киру, показывали распечатанное фото. Большинства не было дома. Из тех, кого застали, самой информативной оказалась тётя Валя, бдительная гражданка лет семидесяти. Я старательно записывала её показания в блокнот, выложенный стразами, с надписью «Uno veritas».

Выяснилось, что тётя Валя видела Киру в начале июля. Девушка шла в конец улицы, к дому Морозовой – мрачному, заросшему крапивой под самую крышу и стоявшему на самом краю оврага.

Мы обошли ещё несколько дворов. Кто-то охал и ахал, кто-то жаловался на «ведьму Морозову», на падёж кур и кражу кроликов с непременным последующим «обезглавливанием в чёрных ритуалах». Где-то нас облаивали собаки.

Мы уже собирались возвращаться в штаб, чтобы обсудить собранную информацию, когда я заметила машину с открытыми окнами, припаркованную недалеко от дома Петровича. За рулём сидел импозантный мужчина и, казалось, с большим интересом прислушивался к нашим разговорам.

Мы прошли мимо него уже несколько раз, и каждый раз он отводил глаза, встречаясь с моим взглядом. И вот, когда мы уже вернулись к гаражу, незнакомец не выдержал и вышел к нам.

– Аркадий Павлович, – отрекомендовался пожилой, но подтянутый мужчина в очках. Владелец лавки антиквариата в Данкове. – Вижу, вы из Москвы. Возможно, вас заинтересует ассортимент моего скромного магазинчика, – он протянул мне визитку с витиеватым узором, на его мизинце тускло сверкнул неприметный перстень-печатка.

Одет он был с такой вызывающей элегантностью, словно приехал не из старинного, оккупированного котами Данкова, а с закрытого аукциона в Лондоне. Из кармана жаккардового жилета кокетливо выглядывали старинные часы на цепочке. А ботинки цвета красного дерева, из дорогой мягкой кожи, так яростно блестели, что, казалось, вот-вот восстанут против пыльного гравия деревенской улочки и решительно уведут хозяина обратно в цивилизацию.

– Простите за бесцеремонность, молодые люди, но меня заинтересовал ваш разговор. Я так понял, ваша знакомая пропала?

Лена молча показала фото. Мужчина с деланным сочувствием отрицательно покачал головой: «Нет, не видел».

– Как жаль. Но вы полагаете, она приходила именно к Морозовой? – поинтересовался он.

– Возможно, – осторожно сказала я. – Но там за её домом тропинка в овраг. В полиции считают, что Кира пошла именно туда.

– Что вы говорите! – он приподнял брови, и в его глазах на секунду мелькнул неподдельный, живой интерес, но он быстро скрылся под маской светской скорби. – Впрочем, я бы не удивился, если к исчезновению девочки была причастна и сама Морозова. И характер у неё… тяжёлый. Да и дом всегда такой тёмный, недобрый. Я как-то пытался приобрести у неё кое-что для коллекции, но был вынужден ретироваться. Огромные пауки буквально накинулись на меня по её наущению. Не видел бы сам, – не поверил, что такое возможно! Двадцать первый век на дворе, а у нас тут будто дремучее средневековье с необъяснимыми тайнами, – в его голосе прозвучала лёгкая, снисходительная насмешка.

«Ну как же мы то городские! Из самого центра Данкова! Не то что вы, селяне с окраины» – мысленно рассмеялась я его высокомерию.

– Впрочем, – он внезапно подмигнул нам, понизив голос до заговорщицкого шёпота, – что ещё нужно в вашем романтическом возрасте, как не тёмные тайны? Правда? Посмотрите в Данковской библиотеке информацию о Бездонном овраге. Там, знаете ли, скрыто много всего интересного.

Рассеянный взгляд антиквара, упал на мотоциклы в гараже, за нашими спинами.

– А вон тот «Ява»? 1965 года, я полагаю? – он указал на один из них. – Вы не думаете её продать, милая барышня? Я мог бы подыскать покупателя. За небольшой процент, разумеется. Мужчина добродушно улыбнулся, но глаза его оставались холодными и оценивающими.

– Вряд ли. Отец хочет сам её отреставрировать, он тоже, в некотором роде… антиквар, – усмехнулась я ему в ответ.

– Понимаааю, – задумчиво протянул коллекционер. – Кстати, а вы знаете, что самое ценное в любом антиквариате? Не возраст! Не красота. А подлинность. Не искажённый след времени. Или… сильного чувства. Это и есть настоящая история – не та, что в учебниках, а та, что можно взвесить на руке и изучить под стеклом, – мужчина вроде оживился…

Но тут же, потерял к нам всякий интерес, будто его посетила новая мысль. Он сослался на срочную встречу, отвесил мне ироничный полупоклон, уселся в машину и укатил.

– Странно, что он её не узнал, я видела Киру как-то возле его магазинчика. Она что-то в руках держала и выглядела при этом очень взволнованной, – заметила Лена, глядя ему в след.

Мы уже пошли в гараж, когда я заметила, что в пыли у самых ворот что-то блеснуло. Я наклонилась и подняла изящную старинную заколку для волос.

И тут же ощутила, как по спине пробежал холодок. Тошнота подкатила к горлу противным комом, а кровь в висках застучала. В ушах, на одной ноте, раздался звук, похожий на громкий комариный писк.

На мгновение меня накрыла густая волна чужой, отчаянной тоски, словно я провалилась в сырой, тёмный подвал посреди солнечного дня.

– Ой, какая прелесть! Её надо срочно зарисовать! – восторженно воскликнула Лена, внимательно разглядывая мою находку и случайно скользнув взглядом по моему лицу и настороженно спросила.

– Тебе плохо? Ты чего такая бледная?

Я только помотала головой и против воли сунула заколку в карман ветровки, чувствуя, как мурашки бегут по коже. Казалось, холод от нее проникает сквозь ткань, впитываясь в тело.

Пора было пить кофе, болтать и строить планы. Но настроения не было, я ощущала, как в воздухе повисла угроза. И исходила она прямо оттуда, из кармана.