Лбюовь

Бытовые преступления

Кто лазил в банку с вареньем ложкой? Опять в масленке хлебные крошки! Что – трудно было убрать в холодильник? Какое свинство: заводит будильник, а сам дальше спит как ни в чем не бывало, а я полдня потом злая, с больной головой… Монотонный домашний рэп, дребезжащий фон.

Совместное проживание – как длительная позиционная война: здесь временно отступил, зато там надежно пометил территорию. «Эта пыль, мистер Холмс, целиком на вашей совести. Вы не позволяете мне навести порядок в вашей комнате! – Ваша уборка, миссис Хадсон, – настоящее преступление…» Одних раздражает, когда ломают хлеб («Надо резать!»), других – когда режут толстыми ломтями («Надо тоненько, чтобы просвечивало!»). Одни любят, чтобы закуски были разложены по тарелочкам, другие считают, что есть прямо из упаковки – нормально: «Даже как-то наряднее». Одни никогда не кладут диски обратно в коробки, другие рассовывают диски по каким попало коробкам, да еще и заявляют: «Это же лучше, чем когда они хрустят под тапочками». Моя свекровь ненавидит, когда часто открывают холодильник (см. ХОЛОДИЛЬНИК): ей кажется, что это чрезвычайно вредит и холодильнику, и хранящимся в нем продуктам. Моя мама очень недолюбливает, когда пьют компот прямо из кастрюли или лезут рукой в банку с солеными огурцами: «Они скиснут!» – «Ничего, мы их быстро съедим!». Моему папе кажется варварской манера оставлять раскрытые и перевернутые обложкой вверх («заломанные», как он говорит) книги; он их аккуратненько закрывает и аккуратненько ставит на полку. Хорошо, если в доме есть хотя бы один человек, который машинально все подбирает и раскладывает по местам. Беда только в том, что не всегда можно сообразить, где они – эти так называемые «места»? Куда засунули тот спичечный коробок, на который я аккуратно записала пин-коды кредитных карточек? Где газета (то ли Exile, то ли «Центр-плюс», в крайнем случае «Спорт-экспресс»), на полях которой набросан очень ценный бизнес-план? Где, где?

Часто все объясняется разницей культур, обстоятельств, происхождения. Некоторые лондонские, парижские и токийские семьи до сих пор освежаются по утрам в одной и то же ванне. То есть, реально, в одной и той же воде; и преступление, как раз, – выпустить эту воду раньше срока… Бывают преступления по неосторожности, или по незнанию, иногда даже – от излишней старательности: кто-то наводит утюгом стрелки на джинсах, кто-то состриг ножницами бахрому с дизайнерского наряда, кто-то вымыл с хлорочкой глиняный китайский заварочный чайник, уничтожил «душу чая», и чайник после этого – только выбросить…

Бытовые преступления – тема не юридической, а, скорее, художественной литературы, но иногда они запросто могут попасть под уголовные статьи: «доведение до самоубийства», или «провокация». Алексей Каренин имел неприятную привычку хрустеть пальцами: не это ли, в частности, привело к гибели бедную Анну Аркадьевну? Я лично сталкивалась со случаями: систематического засовывания шкурок от бананов в щель между стеной и диваном; засовывания туда же ношеных носков; прогрызания в куске сыра нор, наподобие мышиных… Или, вот, как вам такая манера есть яблоко: резать его на кубики сантиметр на сантиметр, а потом тыкать в каждый кубик вилкой? По-моему, за такое впору убить, и суд присяжных, как говорится, тебя оправдает. А еще я, если честно, плохо выношу, когда колбасу и хлеб режут прямо на столешнице. И круги от чашек меня раздражают безмерно.

Я по натуре – бытовой преступник. Любое свое перемещение по жилому пространству я помечаю: мандариновой кожурой, огрызками яблок, флакончиками косметики, бумажками, на которых записаны важные телефоны, и всякой прочей дрянью. Между прочим, когда я обнаруживаю засохшие огрызки в комнатах своих сыновей, я слегка возмущаюсь. Наверное, подсознательно исхожу из того, что наши дети должны быть лучше нас. Или, во всяком случае, – что им как бы меньше дозволено. Обычная история: двойные стандарты, двойная мораль. Мне можно пожирать салат ложкой из миски, а им: «Ты что – не можешь взять себе тарелку?» Тут явно наблюдается двойной стандарт, да. Хотя и собственная неряшливость, если сказать правду, у меня вызывает не особо много умиления. Что хорошего-то? На остатки фруктов слетаются мухи-дрозофилы. Очень нужные записи проваливаются сквозь землю, а бумажки с абсолютно неидентифицируемыми телефонами (22-33-33-22 н/а??!) приводят в ступор. Проблема в том, что я просто ничего не могу с этим поделать. Не могу приучить себя закручивать колпачок на зубной пасте и не оставлять повсюду бесконечные чашки с кофе и чаем в разной степени остывания, иногда уже позавчерашние, подернутые радужной пленочкой. «Твой чай уже льдом покрылся!» – возмущалась, я помню, мама. А муж, вот, терпит. Хотя сам-то считает, что в доме должно быть как в казарме: а) пусто, б) чисто. Терпит – значит любит (см. ЛБЮОВЬ).

Вегетарианство

«Знаешь, почему я до ночи торчу на работе? – доверительно сообщает N. – Не могу дома находиться. Каждые десять минут подхожу к холодильнику, открываю – и смотрю в него, смотрю… Ужасная зависимость от еды. В конторе лучше: кофе растворил, сигарету закурил и свободен».

Сорок лет, метр девяносто рост, мышцы как у носорога.

Зеркальная история: NN, 25 лет, натуральная блондинка, как-то совершенно неожиданно отказывает от дома бойфренду, с которым до этого жила почти семейно и даже в большой любви. Страдает потом ужасно, но с каждым днем хорошеет – просто поразительно. На комплименты отвечает:

– Ну да, спасибо, я и сама вижу. А все почему – перестала целыми днями готовить для него котлеты. А по ночам – эти самые котлеты поедать в тоске. Он приходил-то всегда по-о-оздно.

Актриса, месяцами сидящая на макробиотической диете, неожиданно с истерикой заявляет, что немедленно должна съесть что-нибудь жареное, с кетчупом.

Прикованная к одру старушка просит не стакан воды, а кусочек брауншвейгской колбасы – «как довоенной».

– Потом-то ее не было, а еще потом врачи не разрешали – холестерин, а теперь мне все равно.

Известно также, что дети, которым разрешают есть сколько угодно конфет, к сладкому обычно равнодушны.

Чревоугодие – как бы грех, но вообще-то еда одна из чистых и богоугодных радостей жизни – это вам любой поп подтвердит. Но может, это относится не к любой еде, а только к меду, хлебу, акридам? Насекомых поедать сейчас очень модно. Из Африки вывозят поваров, которые умеют грамотно изжарить червячков и кузнечиков. В европейских столицах открывают рестораны, специализирующиеся на блюдах из насекомых: дорогие, у входа сплошь бентли и ягуары, бронирование столиков за неделю вперед.

В главном московском new age магазине «Путь к себе» отдел продуктов и специй занимал когда-то крохотный уголок. Так, захаживало несколько постоянных покупателей, способных не только понять, что такое семена шамбалы, но и приобрести этот продукт. Но таких завсегдатаев становилось все больше, и для них отгородили целый угол: с диким болотным рисом и десятком разновидностей риса басмати, с кунжутным маслом холодного отжима и еще с десятками бутылок разного масла, с витринами травяных чаев, пирамидами разных видов зеленого чая, и шариками тапиоки, и брикетиками прессованной коры пальмы, и банками побегов бамбука, и какими-то сушеными корешками, – и все это расхватывалось, а сейчас хозяйка магазина говорит, у нее чуть ли не две трети прибыли идет именно от этого съедобного отдела.

То есть экзотические сувениры, книжки, кассеты с этнической музыкой уже побоку: продвинутый потребитель предпочитает потреблять информацию new age не глазами, не ушами, не чем-нибудь еще, а непосредственно внутрь.

А в главном московском вегетарианском кафе «Джаганнат-экспресс» открыли дополнительный зал. Лепешки из морской капусты, котлеты из овощей со специями, что-то-такое, завернутое в рисовые блинчики, – довольно вкусно, хотя не так уж и дешево.

Но – не протолкнуться. Заказ обедов в офис – можно поститься всей корпорацией.

За столиком над пластиковыми менажницами с едой слилась в поцелуе парочка. Едва переведя дыхание, она произносит: «Я люблю только водоросли!» Главное, страстно так. Наверное, правда любит водоросли.

Я, если честно, тоже водоросли люблю.

Странная, конечно, еда – вроде как латекс какой-то жуешь, но почему-то возвышает. Как будто не просто жуешь, а смотришь при этом фильм Кусто по каналу Discovery и раздумываешь, не поехать ли с друзьями поучиться дайвингу, и не завести ли аквариум, а еще, говорят, в водорослях много йода, от которого улучшается характер, и фосфора, от которого умнеешь. А кто ест свинину – тот сам как свинья, это еще Улисс писал, то есть, в смысле, известный писатель Джойс.

Рис. 4

Креветка похожа на русалку. И все-таки она считается менее одушевленной едой, чем корова

Рис. 5 А вот сожрать/употребить в пищу морского конька решится не каждый

Но только, просидев битых три часа в японском кафе, выпив литры зеленого чая сенча, скушав мисосупчика и роллов с авокадо, пообсуждав, натурально, последнего Мураками, многие почему-то идут на бульвар, покупают пару хот-догов и сжирают их на скамейке даже с каким-то остервенением.

Очень понятный порыв, между прочим. Гораздо более человечный, чем, например, факт существования таких продуктов, как бефстроганов из соевого мяса или соевые сосиски. Конечно, и в обычных сосисках мяса, говорят, содержится процента примерно два-три, – но эти, если они вегетарианские, зачем же тогда вообще прикидываются сосисками? Просто потому, что сосиски – это какая-то как бы привычная форма, в которой мы привыкли воспринимать еду?.. Что же: овца в волчьей шкуре?

Или вот: соевая спаржа. Это уж совсем непонятный какой-то продукт. Одно растение (соя) прикидывается другим (спаржа). Какая-то, как говорят дети, ложная фигня.

Вежливость

«Ничто не обходится так дешево и не ценится так дорого, как вежливость», – последний раз повстречаться с этим известным изречением мне довелось на Измайловском рынке, его еще называют Вьетнамским. Оно красовалось на витрине с вывеской «ПБОЮЛ Хайрутдинов», аккуратно выведенное по стеклу белой краской. Прекрасный, должно быть, человек этот ПБОЮЛ Хайрутдинов. И персики у него были один к одному – с боксерскую перчатку и румяные, как снегири.

Насчет того, что вежливость дает сверхприбыль при минимальных инвестициях, – это абсолютный факт. Улыбка рубль бережет – Дэйл Карнеги с удовольствием подписался бы под таким афоризмом; он, собственно, это самое всегда и твердил, только пространнее. Некоторые карнегианцы, будь они прокляты, толкуют ценность вежливости настолько буквально, что, расписывая свои товары и услуги, добавляют: «Улыбка – бесплатно!» Чем дают, между прочим, понять: любые их усилия, в том числе и связанные с сокращением лицевых мускулов, должны, по-хорошему-то, стоить денег.

Вообще вежливость – очень неоднозначная добродетель.

У моих друзей в архитектурном бюро работал администратор – пожилой господин с внешностью Омара Шерифа, усатый, двухметрового роста. С заказчиками он был не просто вежлив, но старорежимно, до приторности и витиеватости любезен. Голос при этом громовой. Главной его служебной функцией было давать отлуп недовольным заказчикам, если возникали конфликтные ситуации. Он составлял письма примерно следующего содержания: «Милостивый государь! В ответ на Ваше отношение касательно якобы имеющихся расхождений между положением на строительной площадке и рекомендациями, изложенными в проектной документации, позвольте деликатнейшим образом отметить…» Это имело просто нокаутирующий эффект. Милостивые государи буквально теряли дар речи и способность к сопротивлению, исчезали, даже не потребовав вернуть им аванс. Действительно «деликатнейшим образом».

Очень интересная вежливость у англичан, особенно у тех, кому по положению надо быть как бы эталоном джентльменского поведения. Сначала у них становятся стеклянные глаза: стараются запомнить твое имя, как оно произносится. В этот момент их очень жалко. Потом начинают вести непринужденную беседу. На приеме, в посольстве, например, бывает так: на время тебя оставляют в покое. Ты стоишь с бокалом, все очень по-светски, совершенно готовая к общению. Слегка расслабляешься. Потом расслабляешься настолько, что когда подходит очередной официант с подносом, берешь у него какую-то съедобную штучку и кладешь ее в рот. Вот в этот момент у тебя из- за спины как чертик из коробочки возникает хозяйка или хозяин. С широчайшей улыбкой: «Что ж, рада видеть вас! Что вы думаете о последнем романе Владимира Сорокина?» Это ужасно. Съедобная штучка, которую в другой момент вы бы проглотили и не заметили, отказывается сотрудничать с зубами, языком, горлом, а также с пищеводом, в котором начинаются спазмы. Кажется, что прошло уже два часа, позорнейших в твоей жизни. Единственный раз в жизни я «работала на визите» – тогда к нам приезжала как раз английская королева. Это было как в сказке. Пришлось, правда, очень много стоять на морозе, но ничего. Для журналистов был даже отдельный прием в Инженерном корпусе Третьяковки. В приглашениях было указано: «коктейль, форма одежды дневная, парадная». У меня было маленькое черное платье с вырезом, которое я сочла страшно подходящим. Сверху надела пиджак – к счастью, потому что оказалось, все коллеги в костюмах. Королева была в пальто. Нас проинструктировали, что, здороваясь с Ее Величеством, нужно сделать легкий книксен. Когда дошла моя очередь, делать книксен мне показалось почему-то дико глупым, как будто мы в детском саду. Королева, кажется, удивилась. Пока я говорила, как меня зовут и где работаю, она смотрела на меня с реальным интересом. Мне понравилось. Роль хозяина приема выполнял ее муж, принц Филипп. Он выскочил, как принято, из-за спины, но я ничего не жевала, и это было счастье. И он ничего не спрашивал, просто озвучил какую-то свою мысль, чуть ли не о погоде. А моя подруга была на таком же приеме в Петербурге, так он подскочил к ней и спросил: «Рад видеть вас. А чем вы занимаетесь?» Она ответила, честно: «Феминизмом, гендерными проблемами». А он: «О, милочка! Это такие глупости, уж поверьте мне!» У моей подруги очень хороший английский и характер дико агрессивный. Я думала, она ответила ему что-то вроде: «Учитывая ваше, сэр, специфичное положение, вашу точку зрения легко объяснить», но она нет, пробормотала что-то невнятное. Побоялась быть невежливой. А он не побоялся, надо сказать. Это ведь страшно невежливо – заявить человеку, что ты, мол, занимаешься глупостями. Говорят: джентльмен – это тот, кто никогда не оскорбит никого нечаянно. Так, может, он оскорбил сознательно?

И как оценил бы этот поступок ПБОЮЛ Хайрутдинов?

Сказать по правде, этот вопрос до сих пор меня занимает.

Рис. 6 Такие персики продавал ПБОЮЛ Хайрутдинов

Велосипед

Очень немного людей в мире не умеют ездить на велосипеде. Я одна из них. Еще мои троюродные сестры не умеют. Когда мы были маленькими, какая-то газета напечатала статью: профессор медицины утверждал, что велосипед вреден для девочек. Что-то там неправильно у них формирует – страшно даже представить что. У профессора было, судя по всему, довольно извращенное воображение. А может, и не извращенное, а просто – сильно развитое. Так или иначе, всем детям покупали трехколесные велосипеды, а нам нет. У нас в семье, к сожалению, была очень развита вера печатному слову.

Если с детства не катаешься на трехколесном велосипеде, то поехать сразу на нормальном двухколесном велосипеде очень трудно. Мне, например, так и не удалось научиться, хотя несколько раз пыталась. Очень страшно. Конструкция с двумя опорными точками – это же ненадежно. И я же не ребенок, чтобы все время падать.

Я практически уверена, что на двухколесном велосипеде с дополнительными страховочными колесиками сзади, как делают для детей лет пяти-шести, я смогла бы научиться. Но где такой взять?

Плавать я тоже практически не умею. Нет, плавать меня как раз учили, против плаванья никакой профессор в печати не выступал. Знаете, как учат тренеры в бассейне: «На счет “раз!” вдохнули, задержали дыхание и легли на воду. Ладони сложили лодочкой, вытянули стопы, локти туда-то…» Проделать все это правильно казалось так сложно – ну, нереально. Вдруг собьюсь и сначала сложу руки лодочкой, а глубокий вдох уж потом. А главное, все знают – в воде можно утонуть. Как, нафиг, Муму.

Я один раз тонула, лет в четырнадцать, – это очень страшно. Упала с лодки (выпасть откуда-нибудь – это по моей части). Быстро так – ууууппс! – и ушла под воду. Волосы так сразу плавно – ууууууупа! – наверх. И сразу надо, конечно, чтобы перед глазами пронеслась вся дурацкая жизнь. Ну, она и пронеслась. И так мне стало обидно, и так жалко маму, что я взяла и забарахталась как-то, и всплыла, и как-то даже добарахталась до берега. И решила даже, что наконец научилась плавать. Но назавтра же выяснилось, что опять разучилась.

Потом уже, совсем недавно, меня одна маленькая девочка в самом деле научила. Она сказала: «Ну смотри, просто берешь, ложишься вот так. Ну, и плывешь». С ума сойти. Она сама плавала, как какая-то рыбка, и вообще не задумывалась, когда там вдох, когда чего.

А другая девочка научила меня ездить на роликах. «Ну, вот так отталкиваешься и едешь». Но я умею только, почему-то, по кругу и только в одну сторону – против часовой стрелки. А на зимних коньках с полозьями не умею совсем, хотя мечтаю.

Рис. 7 Велосипед

Рис. 8 Парашют

Учитель физкультуры меня ненавидел. Я не могла ничего: ни перепрыгнуть козла (когда я к нему подбегала, почему-то казалось, что козел сам хочет на меня накинуться), ни исполнить кувырок вперед (казалось, что от этого может переломиться шея), ни бросить условную гранату на подобающее расстояние (не знаю даже почему), – и никогда не могла поймать брошенный в меня мяч (страшно).

Еще я не умею играть ни на каком музыкальном инструменте, хотя, мне кажется, при желании смогла бы на барабанах.

Петь я тоже не умею, потому что у меня нет слуха. А петь, не имея слуха, стыдно, так поют только пьяные, шатаясь по улицам. Я могу, конечно, исполнить «Крылатые качели» и еще одну песню на английском языке про старушку, которая проглотила муху. И еще: «Я Земля, я своих провожаю питомцев – сыновей, дочерей. Долетайте до самого Солнца…» Очень хорошая песня, изумительная. Но что-то никто меня на бис особенно не вызывает, я заметила. «Я буду, мам, спать, буду. Только ты не пой, не надо». В моей семье все считают, что это хороший признак: ребенка не устраивает мое пение – значит, у него у самого, возможно, есть слух.

Я думаю, не надо даже уточнять: прав у меня нет, и машину водить я не умею. Однажды муж попытался меня учить. Начал с ручного переключения скоростей. Первая скорость и задний ход – выяснилось, что перепутать эти два положения ничего не стоит. Кроме того, это была не очень хорошая идея – учиться рулить на дачном участке, где через каждые пять метров какая-нибудь сосна. Я до сих пор считаю, что мы не врезались просто чудом. Машина скакала, как какой- то заяц, отвратительно. К тому же прищемили дверцей мне руку.

Еще я никогда не умела: печь настоящие пироги, делать «мостик», сидеть в позе лотоса, завязывать мужские галстуки, фехтовать, стрелять по цели, приготовить плов, собрать автомат Калашникова, управлять самолетом и так далее. Мой добрый муж считает, что я, пожалуй, могла бы научиться водить трамвай. «А потом, когда натренируешься, – глядишь, и троллейбус». Мне отвратительно это слышать, и каждую весну я собираюсь учиться водить – «Знаешь, есть такой инструктор Виктор, у него все девчонки научились, правда он немножко хватает за коленки и называет дорогулей, но зато нестрашный, комплексов не внушает, ты к нему обязательно пойди», – но пока так и не выбралась. Этой весной – обязательно. Или научусь водить машину, или просто пойду и прыгну с парашютом. Мне кажется, чтобы прыгнуть с парашютом, никаких особых умений не нужно; нужно только отчаянье.

Вещизм

Смутное слово из советского детства человечества, из карманного словаря лектора-политинформатора. Стиляги, плесень, борьба с мещанством, вещизм… Вещизм – это, я понимаю, так: обожествление быта. Вещь как идол, как фетиш. Одни вещи становятся фетишами, другие нет. Почему так? Видимо, потому, что одни вещи – просто предметы быта, а другие – воплощение некой человеческой мечты.

Вещей-фетишей очень много. Во-первых, все, что движется: автомобили, мотоциклы, личные самолеты. Даже велосипеды, ролики, самокаты. Скейты?.. Видимо, нет. И большие самолеты – нет, не фетиш. Уже нет – с тех пор, как большие аэропланы превратились в пассажирский транспорт. Нынешнее пренебрежение этой отраслью (хотя бы то, какие безобразные условия труда у авиадиспетчеров) – следствие того, что летающие машины перестали быть чем-то магическим.

Телефон был фетишем на заре своего изобретения. Потом долгие годы – нет. С изобретением мобильной связи – стал опять. И не потому, что это такое уж супер-пупер техническое изобретение. А потому, что мобильник – воплощение детской мечты «Сокол, Сокол, я Ромашка, выхожу на прием».

В системе ценностей вещизма нет строгой логики и справедливости. Взять стиральную машину – это же, объективно говоря, настоящее чудо. Вот моя – она у меня девять лет, стоила долларов четыреста пятьдесят. А сколько пользы? Сколько перестирано, выполоскано, выжато, высушено? Абсолютно молча, без стона, без жалобы, без единого каприза. Какое человеческое существо сделало бы для меня все это – за четыреста пятьдесят долларов? Но к стиральным машинам принято относиться, как к рабыням. А вот телевизор – он идол. Потому что телевизоры транслируют грезы. Манипулируют тонкой субстанцией мечты, профессионально и непосредственно: через глаза и уши прямо в головной мозг, плюс двадцать пятый пресловутый кадр.

Еще, конечно, изощрены в понимании, что есть фетиш, люди из индустрии игрушек.

Самую острую, до дрожи, жажду обладания вещью я испытала лет в шесть. Вещь была такая – маленький глобус из чего-то вроде стекла или хрусталя, переливающийся огнями. Он издавал даже какое-то тихое пение или звон, и картинка в нем не просто сияла, но и менялась, как в калейдоскопе или в телевизоре. Этот глобус мне примнился, как мнятся изобретателям их изобретения. Никаких практических или магических свойств у него не предполагалось, это был предмет искусства в чистом виде. Желание владеть маленьким глобусом сводило меня с ума, даже голова кружилась, и слабели колени, даже подташнивало от желания – буквально подташнивало. Однажды это желание достигло такой крайней степени, что я поняла: если ничего не произойдет, оно просто разорвет меня изнутри. Есть такая фигура речи – «распирало от желания» – вот именно это я и испытала. Это было в детском саду, на прогулке. Закрапал дождик, нас загнали на веранду (знаете эти особые детсадовские веранды – не веранды при здании, а отдельно стоящие, замыкающие буквой «п» площадку для прогулок). Мы встали на край веранды и стали смотреть, как капли прибивают пыль и песок. Вот тут-то мое желание достигло пика. Я набрала много воздуха и сказала:

– Вот сейчас, только что, я видела на ступеньках маленький глобус. Он светился и звенел…

Я была почти в обмороке – оттого, что вру, и оттого, что моя неистовая жажда получает какую-то реализацию.

– Он светился изнутри, и в нем все перебегало с места на место.

– Да, я знаю. Это в нем перебегают разные страны, – неожиданно вступила одна из девочек. Ее звали Катя – Катя Игнатьева.

Я обомлела, потому что не ожидала поддержки. Скорее – недоверия. Готовилась убеждать, уверять, божиться: действительно, только что видела, на ступеньках.

– А где ты его видела? – заинтересованно спросила Катя Игнатьева.

Пришлось указать на какое-то место.

– Да, это я его здесь уронила. Это мой глобус. Мне его подарила Элла!

Элла – это была девочка, которая пробыла в нашей группе дня три, а потом исчезла навсегда. Катя Игнатьева уверяла, что эта Элла была и осталась ее лучшей подругой.

Значит так: это ее глобус. Ей его подарила Элла. Пока шел дождь, Катя Игнатьева успела рассказать кучу увлекательных историй про глобус, про необыкновенную якобы Эллу, которая на самом деле является цыганской принцессой (я помню эту Эллу – белесая нелепая девочка с лошадиным лицом), и вдобавок про говорящего кота, который живет у Катиной тети в городе Орджоникидзе. Кот умел вязать крючком и на спицах. Достоверность всех этих фактов не вызвала у слушателей ни малейших сомнений.

Я стояла немая и ошарашенная – мою вещь-мечту украли. Причем украли так изящно, так хирургически точно, что ничего не поделаешь. Не сказать же: «Да там не было никакого глобуса, я наврала» – невозможно… Никто так не вожделеет разных вещей, как дети. У бедных зависимость от денег и от вещей гораздо сильнее, чем у богатых. Апофеоз вещизма – быт Робинзона Крузо.