Сводные. Я не отпущу тебя

Глава 1. Макс

Офигеть просто. Не то чтобы я ждал какого-то супер приёма, но как бы предупреждал, что сегодня приезжаю. И даже время говорил.

Но отцу, строго бдящему за моей успеваемостью в школе, похоже, пофиг, что единственный сын всё-таки окончил универ в Москве. И не какую-нибудь шарагу, а престижный, вроде как третий в списке по крутизне. Хотя мне на это наплевать, я в столице больше работал и налаживал связи, потому особо и не приезжал в родной Саратов. Не только поэтому, конечно… Скажем прямо, не тянуло.

Да и сейчас можно было не приезжать, судя по всему. Уж не знаю, почему решил провести отпуск здесь, ну да всегда можно передумать. Потому как мало того, что мне после звонков в дверь никто не открыл и я еле нашёл свои ключи, так ещё и в холодильнике пусто. Какой-то салат с морепродуктами только и несколько фруктов. Так себе еда для голодного с поезда меня. Прикончил и даже не заметил.

Ну нафиг. Пойду лучше прошвырнусь куда-нибудь, заодно и поем нормально. Надо будет с Лёшей встретиться, всё-таки друг со школы. В Саратове оставался всё это время.

Уже собираюсь закинуть вещи к себе в комнату и выйти, как вдруг замираю у ближайшей к ней двери. Она закрыта. И эта комната, насколько я помню, принадлежит моей так называемой сестрёнке. Сколько ей там сейчас должно уже исполниться? Когда уезжал в Москву, было тринадцать. Но у неё там днюха вот-вот намечалась, а значит, сейчас не семнадцать, а восемнадцать уже.

Неожиданно пронзает желание узнать, а во что превратилась эта пигалица. Совсем мелкой была в свои почти четырнадцать, там и десять дать можно было. Что сейчас? Мамаша у неё красивая была, хоть и дрянь. Ну да ладно, о мёртвых вроде только хорошо надо.

И сам не замечаю, как подрываюсь в комнату к своей так называемой сестрёнке. Резко распахиваю дверь, а потом растерянно замираю. Оказывается, она дома. Судя по всему, в наушниках. Стоит возле зеркала, пританцовывает. Сплошные беззаботность и самолюбование.

Ладно, признаю, любоваться там есть чем. Внезапно оказывается, что девчонка всё-таки выросла и сформировалась. Настолько, что слегка подвисаю и не сразу узнаю. По белокурым локонам, разве что. Лица пока не вижу, но довольно аппетитная задница, обтянутая шортиками и ритмично покачивающая, стройные ноги и выделяющаяся талия заставляют меня нервно сглотнуть ком в горле. Даже слегка трясу головой, сбрасывая наваждение. Я что, всерьёз тут зависаю и неотрывно пялюсь на эту дуру?

Накрывает злостью. И на себя, что стою и чуть ли не млею при виде так называемой сестрёнки, как будто никогда девок красивых не видел. И на неё – нашла время кайфовать от музыки и себя. Вслух бы негромко включила, раз уж ей приспичило, когда одну дома оставили меня встречать. Ни продуктов нормальных, ничего. Даже дверь открыть не соизволила.

В секунды преодолеваю расстояние меду нами и жёстким движением снимаю с неё наушники. Благо, они с проводами, потянуть было легко. Девчонка от такого неожиданного жеста аж подскакивает, испуганно разворачивается ко мне и распахивает глаза в неподдельном изумлении.

Офигеть она красивая. Это почему-то первая мысль, что приходит мне на ум. Ведь сестрёнка стоит совсем близко, так, что чувствую её сбивчивое дыхание, какой-то ягодный запах и почти теряю голову. Неожиданно Мила изменилась, но это потому, что я все четыре года никак с ней не пересекался.

– Ой… – растерянно пищит она, всё ещё глядя на меня пугливо. – Ты… Это ты… Здесь…

Что за бессвязный поток сознания? Такое ощущение, что сестрёнка сейчас приведение видит перед собой. Шокированная и оробевшая, будто это не она несколько минут тут жопой крутила, забив на то, что я вот-вот приду.

– Отец не предупреждал, что я приеду? – я собирался спросить насмешливо, но на полпути голос меняется на жёсткий.

Потому что я прекрасно вижу ответ в глазах Милы, которая, кстати, уже отходит от меня подальше. Ну а я не двигаюсь даже.

– Нет, – она говорит с долбанным сочувствием в голосе. – Наверное, забыл мне сказать, у него в последнее время много дел и…

Я не слышу, что Мила там заливает дальше. Словно глохну в этот момент. Да и неинтересно мне, какие там оправдания она придумала моему папаше. И уж тем более бесит эта мягкость в её голосе. Ещё не хватало мне жалости от чужой девчонки. Которая, кстати, может уже сваливать из семьи – восемнадцать ведь исполнилось. Или она рассчитывает всю жизнь сидеть на шее моего отца только потому, что десять лет назад он сношался с её матерью?

– Я сделала себе салат, но ты можешь…

– Зато у тебя, я смотрю, вообще нет никаких дел, кроме как вертеться перед зеркалом, – я говорю почти параллельно с её последней, всё-таки донесшейся до меня фразой. Невпопад, получается, слово своё вставил. Но наплевать.

Мила краснеет. Нет, серьёзно, она смущается? Щёки ощутимо покрываются румянцем.

Сжимаю челюсть. Я реагировал на эту девчонку, когда она была совсем мелкая – но это объяснимо, учитывая обстановку, в которой мы росли. Но почему сейчас у меня внутри ковыряет и дербанит всё от одного её присутствия?

– Твой салат я уже съел, – хмуро сообщаю, всё равно сестрёнка, кажется, больше ни слова из себя не выжмет.

Небось думает, сколько я успел увидеть. Никак не перестаёт мяться. Может, она ещё и девственница до сих пор?..

Подавляю явно лишнее желание прижать её к ближайшей стенке, смутить ещё больше, раздразнить так, чтобы выяснить наверняка.

Наплевать. Милы здесь вообще не должно быть, вот и всё.

– У тебя сегодня выходной? – многозначительно и с нажимом интересуюсь.

– В смысле? – озадаченно переспрашивает она, даже забыв о свих танцах перед зеркалом.

– В смысле, тебе уже восемнадцать, насколько я понимаю, – холодно обозначаю. – Самое время начать обеспечивать себя самостоятельно, а в перспективе и съехать из этого дома. Ты ведь уже начала работать?

Мила вздёргивает подбородок и неожиданно смотрит мне в глаза странным вдумчивым взглядом.

– Нет.

И всё? Никаких объяснений? Просто долбанное «нет»?

Она смотрит чуть ли не с вызовом, будто в своём праве, а я цепляюсь на ровном месте.

– Ну так иди ищи работу, – с трудом подавив раздражение, всё тем же отчуждённо суровым тоном велю я.

Херня в том, что мы с ней оба прекрасно понимаем, за какой сценарий будет мой отец. Он что в детстве с неё пылинки сдувал, а меня воспитывал в строгости, чтобы «мужиком рос», что сейчас, видимо, так же. Иначе эта пигалица не смотрела бы с такой уверенностью.

Даже не жду от неё ответа. Разворачиваюсь и ухожу. С отцом попробую поговорить, насколько это адекватно половозрелым мужчине и девушке жить под одной крышей, не имея родства. Может, он теперь и на дочь своей погибшей жёнушки позарился?

– А ты насколько приехал? – неожиданно слышу вслед.

Если сестрёнка и пыталась скрыть настороженность в голосе, то офигеть как неумело. Отчётливо слышу, что мне тут не рады.

– Насколько понадобится, – не оборачиваясь, бросаю.

Да, свалить хочется уже сейчас, но это с одной стороны. С другой… Пусть Мила не расслабляется.

*********

Возвращаюсь поздним вечером. Уже темно на улице. Ещё только разуваясь в коридоре уже улавливаю – отец дома. Видно по обуви и небрежно брошенной джинсовой куртке. Лето во дворе, жара даже. Нафига было вообще брать верхнюю одежду?

Впрочем, это фигня. Мелочь, за которую я бы и не стал цепляться, если бы вдруг снова всё не начало бесить. На встрече с Лёхой всё было круто, а теперь, дома, снова чувствую себя чужим. Да, вроде не привык нуждаться, но и изгоем в собственной семье быть такое себе. За четыре года в Москве уже успел отвыкнуть от этого чувства.

Захожу на кухню – слышу, что отец там.

– И где ты был? – бесстрастно спрашиваю, когда мы пересекаемся взглядами.

Он смотрит без малейшего тепла. Отец вообще всегда мной недоволен, что бы я ни делал. Хоть наизнанку вывернусь. Впрочем, я этого как раз не делаю и не собираюсь, чем, наверное, бешу его ещё больше.

– По делам ходил. Ты надолго сюда?

Знакомый вопрос. И даже интонации почти те же.

– Насколько понадобится, – хмуро повторяю свой недавний ответ. И зачем-то добавляю: – Это что, проблема?

– Нет, конечно, – отец спохватывается и даже вроде как смягчается. – Просто у Милы поступление в актёрский скоро, она должна заниматься. А сегодня почти не уделяет этому время. Что ты ей наговорил?

Зашибись. То есть я, его родной сын, тут лишний, потому что какая-то посторонняя девчонка не может сосредоточиться на поступлении… В актёрский? Она для этого задницей виляла возле зеркала? Не, ну так-то нормальная репетиция. Смотря через что пробиваться.

Ухмыляюсь напряжению отца. Он настолько парится по поводу Милы, что даже и не замечает, насколько недвусмысленно опроверг своё «нет, конечно» в следующих словах.

Забавно, что у него даже сомнений нет, что я виной угасанию настроя сестрёнки. Отец что, никак не может простить мне скандал с его жёнушкой за несколько дней до её смерти? Впрочем, в прощении я не нуждаюсь. Да, сейчас стал бы действовать иначе, но тогда, в двенадцать, руководствовался эмоциями.

– Ничего такого. Лишь напомнил, что в её возрасте пора бы и работу найти, – небрежно сообщаю я.

Отец чуть ли не багровеет от таких новостей.

– Что? – он аж наклоняется ко мне, опираясь о стол, на котором, кстати, пусто. – Ты серьёзно?

Игнорирую этот уничтожающий тон. Какой-то долбанный цирк. Эта Мила такая неженка, что даже слова о работе настолько её ранили? Может, в её присутствии и дышать надо как-то иначе? Хотя не удивлюсь, если папаша так и делает.

– Да, – отрезаю. – И странно, что тебя это удивляет. Или ты собираешься до конца жизни обеспечивать взрослую чужую женщину? Причём даже не трахая её?

Глаза отца вспыхивают сначала ошеломлением, а потом такой яростью, что я даже не удивлюсь, если впервые в жизни нарвусь на его кулаки. Но, по крайней мере, по реакции понятно – исключено, что он теперь на дочурку своей лживой пассии запал. Относится к ней, как к ребёнку погибшей жены. Благородно, наверное. Но от этого не менее тошно.

– Я не буду комментировать этот бред, – наконец, переведя дыхание, сдержанно и сурово говорит отец. – Будем считать, что ты слишком устал с дороги. Уясни одно: я не позволю тебе обижать Милу. Девочке всего восемнадцать, причём недавно исполнилось. Ей сейчас надо думать о поступлении, а не о какой-то там работе. Тем более, при моих финансах.

Хм, ну не сказать, что отец прям шикует. Так, владеет одним клубом здесь, в Саратове. Прибыли хватает, чтобы не смотреть на ценники в магазинах и несколько раз в год летать на отдых. Но не сверх того.

И дело даже не в этом – деньги семьи я уж точно считать не собираюсь. С шестнадцати обеспечиваю себя сам. Дело как раз в этом. Меня погнали на работу и в возрасте младше, чем у Милы сейчас. Отец пояснял это тем, что воспитывает меня как мужчину, через трудности. И хрен бы с этим, я их преодолевал, вот только перед глазами всё это время мелькал живой избалованный пример его другого отношения. Чужая девка всегда получала от моего папаши всё, что хотела. Причём даже не озвучивая этого.

– Да мне пофиг, как вы тут живёте, – устало говорю, уже собираясь к себе. – Скоро уеду обратно.

Я говорю без раздражения, лишь устало. Отвык чего-либо ждать от отца. Вот когда мелким был – добивался его одобрения, сейчас нафиг не сдалось. У меня своя жизнь. И это я особенно отчётливо чувствую сейчас, когда накрывает ощущением, что сегодня вступил и погрузился в чужую, приехав сюда.

Но, кажется, отца перемыкает. Он делает какой-то жест в мою сторону, но потом просто зовёт меня по имени.

Разворачиваюсь.

– Тебе тут всегда рады, – отец говорит почти мягко. Так, что даже непривычно. Давно он так не обращался ко мне. – Прости, что не встретил, слишком много дел накопилось.

Я, кажется, даже подвисаю от таких внезапных перемен в его настрое. Сглатываю, не зная, как и реагировать. Как-то проще, когда отец отчуждённый, и мы как бы каждый сам за себя.

– Ага, ладно, – только и выдавливаю в ответ.

– Но я исправлюсь, – не унимается отец и даже примирительно улыбается. – Завтра у меня в клубе будет что-то типа вечеринки в твою честь. Зови, кого хочешь. Я своих друзей тоже приглашу.

Хм, не то чтобы оно мне надо, скорее, в напряг будет. Улыбаться папиным друзьям, изображать веселье при разного рода старичках, а потом делать вид, что мне всё понравилось и я рад?

Не привык притворяться. А потому, хмыкнув, уже собираюсь отмазаться, но натыкаюсь на почти умоляющий взгляд отца. Мне не кажется? Он и вправду так смотрит?

– Ладно, – автоматически соглашаюсь.

Глава 2. Мила

Нерешительно замираю возле двери в комнату Макса. Уже почти полночь, папа лёг спать, а потому именно сейчас идеальное время, чтобы поговорить с так называемым братцем.

Конечно, меня совсем не тянет делать это, но есть острая необходимость. Я просто должна завтра присутствовать на этой клубной тусовке. Причём так, чтобы без происшествий. А если не предупрежу Макса, они вполне могут быть. Я совсем не представляю, чего от него ждать…

Заставляю себя постучать. В его комнате светло, а значит, он не спит. Вот только пока никакого отклика на то, что я тут скребусь.

Стучу ещё громче. У него там тихо, но, может, в наушниках? Или уснул при свете?

Я могу вернуться утром. Найти момент поговорить с братцем, отвести его в сторонку…. В конке концов, папа вряд ли постоянно будет дома. Вот только если моя решимость тает и сейчас, продержится ли всю ночь?

Мне всегда не по себе в присутствии Макса. С самого детства так было, а ведь когда-то хотелось, чтобы он смотрел и говорил со мной иначе… Когда я совсем малышкой была, восхищалась им, считала крутым парнем, взрослым, мужественным, красивым, всё умеющим. Но то было ровно до момента жуткого скандала с моей мамой. А потом она умерла, и наше совместное проживание с парнем, не желающим быть мне братом, усложнилось в разы.

Он так и не реагирует на мои стуки. И тогда я, глубоко вздохнув, решаюсь открыть дверь и войти сама.

Парочка резких движений – и вот я уже здесь. Макс сидит на кровати, на нём только джинсы. Те самые, в которых он пришёл откуда-то, где был допоздна. Вряд ли собирается спать, иначе бы переоделся… Хотел в ванную?

Сглатываю, безотчётно пробегая взглядом по его торсу. Крепкое тело, подкачанное. Проступают бицепсы и кубики… И вроде бы мне всегда была безразлична мужская внешность, но Макс настолько возмужал, что я растерялась ещё когда ко мне в комнату зашёл. Узнала, наверное, только по взгляду. Он всегда смотрел на меня волком. И ладно бы просто недружелюбие было, но за ним будто стоит что-то, что отзывается во мне болезненным надрывом.

Ой… Кажется, я тут зависаю слегка. И Макс ловит мой взгляд. Пристально смотрит в ответ, причём прямо в глаза, и ухмыляется.

Вспыхиваю от этой усмешки, почему-то напоминающей о том, что так называемый братец сегодня застукал меня не в самый удачный момент. Теперь я, конечно, переоделась, в куда более закрытом виде перед ним. Широкие штаны и футболка. Но от этого совсем не легче, тем более что взгляд Макса неспешно скользит по моей фигуре и становится насмешливым. Братец явно обращает внимание, что я теперь выгляжу иначе.

– Ты не спишь, – решаю наконец заговорить.

То ли от долгого молчания, то ли от непонятной атмосферы между нами мой голос звучит хрипловато.

– Как видишь, – безучастно подтверждает Макс.

Я не должна спрашивать. Мне вроде как наплевать, я тут не за этим. Но само собой вдруг вырывается:

– Почему тогда не открыл?

Ведь он слышал мой стук. Никаких наушников или чего-то ещё, способного его настолько отвлечь, рядом не видно.

– Понял, что это ты. Стало интересно, осмелишься ли зайти.

Его ответ вроде как не звучит издевательски, всё так же отстранённо, но я поджимаю губы. Приходится отвести взгляд, чтобы собраться. Не знаю, издевается Макс или непонятно зачем испытывает меня, но становится как-то даже обидно. Тоже мне экспериментатор. Что ещё ему интересно?

– Я слышала, что папа устраивает завтра вечеринку в своём клубе в честь твоего возвращения, – выпаливаю, решив сразу перейти к делу. В предисловиях всё равно нет смысла. – Можно, я пойду на неё?

Макс иронически кривит губы. Подозреваю, что он обо мне думает – то я легкомысленно верчусь у зеркала, не желая работать, то рвусь в клуб на тусовку. Но наплевать. Мне нет дела до этого человека и его мнения, а скоро он вообще уедет. Ведь собирается?

– Иди, – пауза не длится долго. И я даже не получаю никаких язвительных комментариев по поводу моей просьбы.

Вздыхаю. Мне ведь не столько его разрешение нужно – при желании и так попаду на вечер с помощью папы. Но хочется быть уверенной, что Макс не выкинет что-то, не проявит недовольство от моего присутствия, не потреплет нервы отцу, который старался ради сына…

– В смысле, ты не против? – уточняю, не зная, как получить от братца гарантии, что наше незримое противостояние не станет реальным в этот вечер.

Когда мы были маленькими, Макс не то чтобы задевал меня напрямую. Иногда отбирал у меня вкусняшки, отстранялся от меня в школе, всячески давал понять, что не друг. Но серьёзной опасности я от него не чувствовала даже после его скандала с моей мамой.

Но почему-то чувствую сейчас. В этой усмешке, в блеске, который определённо добавляет враждебному взгляду что-то ещё, тревожащее меня…

– В смысле, мне пофиг, – небрежно отзывается Макс.

Вздыхаю. Разговор получается совсем уж непродуктивным, но останавливаться на этом нельзя.

– И не будет никаких происшествий? – с нажимом спрашиваю, уже не беспокоясь о тактичности.

Гораздо важнее расставить точки и получить прямой ответ.

Конечно, Макс улавливает, о чём я. Сердце в груди неожиданно подскакивает, когда он поднимается с места и неторопливыми шагами сокращает расстояние между нами.

– Ты боишься меня, сестрёнка? – вкрадчиво спрашивает, остановившись почти совсем рядом.

Настолько, что меня невольно обволакивает его присутствием и никак не получается отвлечься от того, что Макс наполовину обнажён. Жар стремительно окутывает всё тело, но я старательно держусь.

– А должна? – облизнув пересохшие губы, осмеливаюсь уточнить.

Ведь нельзя уходить без ответа. Папе не стоит волноваться.

Макс криво ухмыляется моей настойчивости, но серьёзнеет.

– Да мне пофиг на эту тусовку. Согласился только ради отца. Там в основном будут те, кого я не звал, так что пойдёшь ты или нет, непринципиально. Лезть не буду. Ни в каком из смыслов, – всё это, включая и последнее недвусмысленное предложение, он говорит почти бесцветно. Вот только на тех самых заключительных словах провокационно окидывает меня взглядом с головы до ног.

От этого я почему-то не могу справиться с не к месту охватившим смущением. Неловко топчусь на месте, собираясь что-то ещё сказать, но в итоге решив, что не стоит. И даже неважно, почему уже второй раз за день взгляд Макса меня странно волнует.

– Хорошо, спасибо, – пытаюсь говорить в тон ему, без лишней дрожи в голосе. Тут же разворачиваюсь. – Спокойной ночи.

Ответа не слышу, да и не хочу. Мне гораздо важнее, что хоть какую-то уверенность в отсутствии происшествий завтра я получаю.

Можно было, конечно, так и сказать Максу, что у его отца рак в серьёзной стадии. Что нервничать в его состоянии противопоказано. Что хоть он и храбрится, занимаясь делами, бывают моменты, когда прикован к постели и не может совсем ничего. Именно поэтому я не поступаю в Москву и не работаю – чтобы всегда оставаться начеку и страховать. Он уже давно на таблетках и переживал несколько операций. От сиделок отказывается, всё хочет делать сам, но бывают моменты полной беспомощности.

Макс не видел его четыре года, но если был бы более внимательным, мог и заметить на изменения. Так же, как и папа мог бы уже отбросить гордость и рассказать сыну… Но оба ничего этого не делают, а я не вмешиваюсь. Не мне решать. Хотя отца иногда пытаюсь подтолкнуть к разговору с Максом, а вот братца… Мне даже в его присутствии не по себе, что уж про доверительные беседы говорить.

***********

Папа на самом деле постарался, чтобы показать Максу, как его ценит. Словами сказать не может, гордый слишком, да и напряжения между ними хоть отбавляй. Но жест красноречивый. Здесь собирается, наверное, вся элита Саратова. И музыка живая и качественная – рок, как и любит братец. Талантливая местная группа исполняет известные и любимые им песни.

Даже меню сегодня дополненное. Папа всячески даёт понять, что помнит о вкусах сына. И не знаю, как Макс, но я растрогана этими жестами. Хотя они, конечно, не отменят всего, что было раньше. Насколько я помню из обрывков детских воспоминаний, отношения между ними в лучшем случае отчуждённые. И не скажу, что в этом вина именно братца. Папе было тяжело простить его за скандал с моей мамой, а нежелание Макса признавать вину усугубляло всё.

Но вот именно болезнь отца может отменить прошлое. Только папа предпочитает расстараться с вечеринкой, чем поговорить с сыном по душам. Хотя я уверена, что Макс воспринимает всё происходящее как попытку отца сгладить вину за вчерашнее игнорирование приезда. Но, надеюсь, лёд всё равно хоть немного оттает. Слишком уж трогательно тут всё организовано…

Я по большей части отсиживаюсь за столиком, с которого открывается максимально широкий обзор. Слежу с папой. Постоянно тереться возле него он бы не позволил – не хочет чувствовать себя беспомощным, да и с друзьями там по большей части разговаривает. А так хоть и не беспокою, и занимаюсь тем, ради чего пришла. Несколько раз даже танцую, вкусно кушаю, слушаю музыку и в целом приятно провожу время. Папа тоже кажется бодрым и посвежевшим. Макс несколько раз подходил к нему и они о чём-то говорили. Даже обменялись улыбками.

Этому улыбаюсь и я, как вдруг чувствую, что уже не одна за тем самым столиком.

– Боже мой, какая красавица…– слышу восхищённое, когда поворачиваюсь в сторону неожиданно подсевшего парня.

Кстати, у него знакомое лицо. И мне хватает всего несколько секунд, чтобы вспомнить:

– Лёша?

Это ведь друг Макса. Я хорошо помню его, потому что однажды в школе, ещё когда я надеялась подружиться с так называемым братом, Лёша мне очень помог. Помню, я тогда только перевелась в новую школу, ближнюю по местожительству отчима, которого теперь называю папой. И в тот день одноклассник спрятал мой портфель, пытаясь надо мной посмеяться. Я тогда очень гордо заявила, что за меня есть кому заступиться и даже узнала, где шли занятия Макса. Нашла его на перемене, а он был с другом.

И если так называемый братец послал меня, сказав, чтобы не лезла к нему по пустякам и вообще больше не обращалась при людях; то Лёша выслушал, что случилось и даже пошёл со мной искать портфель и говорить с тем одноклассником. Не знаю, что потом на это сказал другу Макс, но поступок я запомнила.

А сейчас уже повзрослевший Лёша так забавно подвисает, пытаясь вспомнить, откуда я его знаю, что не сдерживаю смешка.

Тогда улыбается и парень. И вроде как даже расслабляется.

– Такая красавица меня знает? – снова настраивается на флирт он. – Польщён.

Ну и пусть его фразы звучат банально, но ведь они искренние. И вижу, и чувствую это. Вообще приятный этот Лёша. Даже странно, что с Максом дружит.

– Да, просто я… – теперь уже моя очередь слегка замяться. Странно, но мне вдруг сложно охарактеризовать свою связь с человеком, которого не считаю ни братом, ни уж тем более, другом. – Я сестра Макса, – всё-таки выдавливаю из себя, хотя это звучит почему-то чуть тише, чем всё остальное.

Но Лёша меня слышит. Тем более что музыка уже не живая, а так, фоновая.

– Ого, ты реально его сестрёнка? – потрясённо переспрашивает он, развернувшись ко мне аж всем корпусом. – Ничего себе ты выросла.

Его живые эмоции и непосредственность определённо подкупают меня. Уже не в первый раз за наше недолгое общение тянет улыбаться. Тем более что меня, оказывается, тоже помнят. Хотя Макс редко приводил друга в гости, а в школе мы почти не пересекались. Я стала избегать возможности столкнуться с его классом.

– Так уж получилось, – невинно пожимаю плечами.

Мы снова обмениваемся улыбками. Складывается ощущение, будто мы уже давно знаем друг друга – не так, как это по факту есть, а иначе, более близко, что ли. Легко с ним.

И, видимо, Лёша испытывает что-то подобное.

– Ты не против, если я составлю тебе компанию? – непринуждённо спрашивает он.

– Не против, – соглашаюсь, ведь папу из вида всё равно не потеряю. А так, в целом, мне хотя бы будет веселее.

…Рядом с Лёшей время пролетает незаметно. Мы и разговариваем, и вместе подходим и к папе, перекидываемся фразами; и танцуем несколько раз – оба скорее неуверенно, не привыкли делать это на публике. Да и вообще, не такие чтобы танцоры. Но тем приятнее, что у нас это совпало.

И что явно не фанат танцев Лёша каждый из этих разов сам затаскивал меня подвигаться. Догадываюсь, зачем – чтобы найти повод лишний раз коснуться меня. И мне это скорее нравится. Его прикосновения мягкие и ненавязчивые, а тепло обволакивающее. Даже не ожидала, что, оказывается, со всеми этими проблемами зря упускала взаимодействия с парнями. Это приятно – и чувствовать скорее робкие попытки парня быть ближе, видеть его симпатию, общаться и флиртовать…

Папа рассказывал мне про своё знакомство с моей мамой и про то, как вспыхнул к ней сразу. У нас с Лёшей скорее по-другому всё, спокойно. Но тот факт, что я вообще вспоминаю эти слова отца, да и теперь наслаждаюсь вечером, говорит гораздо больше. Незачем подгонять себя под чей-то опыт, да и заранее делать выводы ни к чему.

– Чем ты завтра занята? – с загадочной улыбкой спрашивает Лёша, глядя на меня всё тем же очарованным взглядом. – Я бы хотел ещё встретиться.

Он имеет в виду свидание – это очевидно. Особенно когда до этого легко и непринуждённо общающийся со мной парень чуть смущается будто бы в волнении перед моим ответом.

– Я, наверное, не смогу… – тихо проговариваю и вздыхаю.

Вообще не хочется расстраивать Лёшу и возвращать нас обоих в реальность, где моё свободное время зависит не от меня. Настолько, что даже в школе задерживаться боюсь иногда.

Гуляю, конечно, тоже. Но в основном или с отцом, или когда он надолго на работе. А второе уже намного реже. Вчера, например, папа на обследованиях был перед очередной операцией. Я рвалась пойти с ним, но он на этот раз в принцип пошёл. Потому и нервно музыку слушала весь день в наушниках – она обычно успокаивает.

Новости, к счастью, скорее оптимистичные.

Вот только Лёша напрягается ощутимо и водит меня в танце уже даже более деревянно, чем до этого. И молчит всё это время.

– Дело не в тебе, – решаюсь первой нарушить молчание, а то парню и без того стоило нервов меня пригласить. – Я была бы рада, просто…

Осекаюсь не по своей воле – нас вдруг резко разрывают друг от друга. Ну, точнее, меня выдёргивают из рук Лёши. Чужая хватка обжигает предплечье, и почему-то даже прежде чем развернуться, я понимаю, чьё это прикосновение.

Часто моргаю, с трудом стою на ногах. Странно смотрит Макс. Даже ещё более непонятно, чем раньше.

– Эм, ты чего? – первым приходит в себя Лёша, пока мы с братцем так и стоим, не сводя друг с друга взгляда.

– У меня важное дело к… сестре, – хм, у Макса тоже сложности с обозначением моей роли? Неудивительно, только вот они во мне вдруг отзываются сжатием сердца в груди. – Не до ваших танцев сейчас. Я задолбался ждать момент, когда вы разойдётесь.

Макс отпускает мою руку на своих последних, чуть более резких, словах. И на меня больше не смотрит, только на друга.

Он, кстати, тоже на меня вопросительно глазеет. Ждёт моего решения.

– Хорошо, пошли поговорим, – стараюсь как можно более невозмутимо обратиться к Максу.

Ведь я тут из-за папы, а потому уж точно не хочу испытывать терпение так называемого брата. Судя по опасному блеску в его глазах, оно у него и так почему-то на пределе…