Механический принц

Вначале он думал, что это я, но, понаблюдав за мной, решил, что единственная необычная вещь во мне - это феноменальная глупость.

-Натаниэль Грей

Никогда раньше Уилл не робел в присутствии своего побратима. Все дело было в тех словах, что вертелись у него на языке.

«Ведь все ты понимаешь, Джем! Без Тессы мне жизнь не мила. Если ты действительно любишь меня, то отдашь ее мне. Ведь ты не сможешь любить ее, как я. Никто не сможет! Если ты и правда брат мне, то уступишь».

– То, что ты пережил за эти пять лет, наверняка убило бы любого. Ведь ты считал, что тебя никто не любит, если, кроме сестры, так никто рядом с тобой и не умер. Но Шарлотта любит тебя! И Генри, и Джем. И твоя семья. Они всегда любили тебя, Уилл Эрондейл, как бы ты ни пытался спрятать от них все лучшее, что в тебе есть.

Он поднял голову и взглянул на нее. В глазах его отражались язычки пламени, пылавшего в камине.

– А ты? Ты любишь меня?

– Уилл… – воскликнула она, впиваясь ногтями в ладони изо всех сил.

– А ты любишь меня? – спросил он, глядя будто сквозь нее.

Жить лучше в реальном мире, а не в мире грез. А эта греза, эта ложь обрекла бы его на вечное одиночество. Пять лет он не жил, а существовал. Зато теперь перед ним открыты все двери.

Глядя в огонь, Тесса ждала слез. Но их не было – она так долго училась сдерживать их, что разучилась плакать совсем.

Девушка взяла кочергу, стоявшую на подставке рядом с камином, и сунула ее в самые угли. Нефритовый кулон на шее настолько разогрелся, что едва не обжигал кожу.

Она вынула раскалившуюся докрасна кочергу. Потом медленно сжала ее пальцами.

Несколько секунд Тесса ничего не чувствовала. А потом услышала чей-то крик – кто-то кричал далеко-далеко, но голос был ее. И тут будто повернулся ключик в замке, и она залилась слезами. Кочерга со звоном упала на пол.

Уилл ничего не ответил. Когда они поднимались по лестнице, когда он запирал дверь и целовал ее, глаза его светились радостью и надеждой. Теперь же свет стремительно затухал, будто жизнь уходила из его глаз. Она вспомнила Ната, истекающего кровью у нее на руках. Она была бессильна помочь ему. Как бессильна сейчас. Ей казалось, что жизнь Уилла Эрондейла утекает, словно кровь, и она ничем не может помочь.

– Я не поэтому спас тебя! – У него был такой вид, будто она ударила его по лицу.

– А почему? Из чувства долга? Ведь Закон говорит, что…

– Да потому, что люблю тебя! – Голос его едва не сорвался на крик; он смутился, заметив страх в ее глазах, и сказал чуть тише: – Я люблю тебя, Тесса, и давно, почти с того дня, как увидел.

– Демонический сифилис, – выпалила Софи. – Мистер Лайтвуд болен уже много лет, и если не найти лекарства, то ему останется меньше года. А Мортмэйн сказал, что может помочь.

И тут все как с ума сошли: Шарлотта бросилась к Софи, Генри что-то крикнул ей вслед, а Уилл вскочил со стула и принялся выплясывать по кругу, Тесса потрясенно замерла, Джем остался рядом с ней. Тем временем Уилл запел песенку собственного сочинения о том, как он был с самого начала прав насчет демонического сифилиса:Адский люэс, адский люэс,

Где найти тебя, дружок?

А иди-ка ты в трущобу,

Отыщи себе зазнобу

Да резвись, как петушок!

Адский люэс, адский люэс,

Я давно о нем мечтал!

Не о хвори, не о хвори,

Вы – болваны априори,

Я про стих свой – мадригал!

Вы ошиблись, а я знал!

– Уилл! – вскричала Шарлотта, пытаясь перекрыть поднявшийся гвалт. – ТЫ С УМА СОШЕЛ?! ПРЕКРАТИ НЕМЕДЛЕННО!!! Джем…

Джем вскочил, бросился к Уиллу и зажал ему рот рукой.

– Обещаешь молчать? – прошипел он.

Уилл кивнул, сияя глазами. Тесса изумленно уставилась на него, как, впрочем, и все остальные. Раньше Уилл бывал разным – жизнерадостным, язвительным, снисходительным, сердитым, грустным, но уж никак не легкомысленным!

– Ладно, верю, – сказал Джем и отпустил его.

Уилл плюхнулся на пол, прислонился к креслу и воздел руки к потолку.

– Демонический сифилис на оба ваших дома! – провозгласил он и зевнул.

– Ну все, похоже, мы попали, – вздохнул Джем. – Нескончаемые шутки про сифилис нам обеспечены!..

Он верил в одну чушь целых пять лет, а теперь узнал, что смотрел на жизнь сквозь испорченный механизм и все его благородные жертвы во имя этой ложной идеи были напрасны. Он лишь причинил боль тем, кого любил.

Он почувствовал, как в голове вертится огромный смерч; он услышал, как Джем говорит, что стена скоро рухнет, и он увидел высокую стену, за которой скрывался столько лет, осыпающейся грудой песка. Он свободен и один-одинешенек, стоит на ледяном ветру, сдирающем плоть с костей.