Бесёнок по имени Ларни

Глава 102. Торг у торгашей

– Нет, ваше превосходительство, мы не можем выдать вам государственных преступников! Они осуждены и приговорены Генеральным судебным собранием, решение которого не могу отменить ни я, ни даже Совет торговых гильдий.

Нелепо разодетый в шелка и бархат толстяк, стукнул для убедительности ладонью по столу и задрал кверху свою странно козлиную бороду, считая по-видимому, что так он выглядит решительно и солидно. Сидевшая напротив Диана была вся красная от гнева, и ей стоило немалых усилий, чтобы сдерживаться. Галль, стоявший за спиной её кресла, казался воплощением спокойствия, но и он время от времени сжимал и разжимал кулаки.

– Я до сих пор не могу понять, в чём состоит их преступление? – выдавила Диана сквозь зубы, глядя куда-то в сторону. – Насколько я помню, они были задержаны при пересечении границы Торгового города, и ничего не могли натворить на его территории. Нарушений, вроде перевоза запрещённых товаров тоже не было. За что же тогда они были брошены в тюрьму, и за какие преступления их судили?

– Они являются членами опасной секты! – ответил толстяк тоном учителя, разъясняющего урок особо непонятливому ученику. – Главу этой секты, по кличке "Инци", смутьяна, вольнодумца и разбойника нам удалось недавно изловить, благодаря сознательности и гражданской активности наших граждан. Он уже наказан и вы можете своими глазами видеть, что ожидает тех, кто покушается на спокойствие и достояние Торгового города!

С этими словами он встал и раздвинул шторы большого окна, выходящего на рыночную площадь. Там, в самой середине был воздвигнут помост, на котором возвышался деревянный крест, сколоченный из свежеструганных брусьев. На этом кресте, прибитый крупными коваными гвоздями за руки и за ноги, висел человек. Его полуголое тело было всё в кровоподтёках и ссадинах. Он был ещё жив и время от времени поднимал голову, на которой красовался венец из колючей проволоки, но через секунду снова ронял её на грудь не в силах справляться с собственными мышцами из-за слабости и боли.

Вокруг помоста стояло оцепление из солдат во главе с конным капитаном, но, похоже, в них не было никакой необходимости. Рынок жил своей обычной жизнью – люди покупали, продавали, торговались, ругались, выгружали товар, загружали товар, обманывали, обсчитывали, воровали. Возле места казни толпилось не больше дюжины зевак, выражавших своё одобрение происходящим. Эти плевались, кидали огрызки к подножию креста, но не решались прицелиться выше из-за присутствия капитана и солдат.

При всём этом было понятно, что этому отребью нет никакого дела до казнимого и хамят они от скуки, не в состоянии занять себя чем-то более достойным.

Диана посмотрела направо, туда, где было здание Центральной тюрьмы, узниками которой недавно были они с Галлем. Ей показалось, что в одном из решетчатых окон она видит три бледные пятна – лица своих друзей, которым она обещала помощь и оказалась не в силах помочь.

О, если бы Форт Альмери не был так далеко! Тогда бы эти жирные индюки увидели не только кавалерию Зигмунда, но армаду боевых машин, способных за пару часов превратить этот проклятый город в пылающие руины! Что бы они тогда сказали о невозможности отмены решения своего паршивого суда?

– Я думал, в Торговом городе провозглашена веротерпимость? – услышала она за спиной голос Галля.

– Это так, молодой человек, – снова заговорил толстяк наставительно. – Любой гражданин Торгового города или приезжий коммерсант, волен поклоняться тому кумиру, которого считает для себя удобным, если это происходит в лавке, на съёмной квартире, в гостиничном номере, в собственном доме и даже на улице, если это не мешает окружающим. Но злоумышленник Инци был уличён в нападках на самих Маммона и Молоха – покровителей нашего города! Это непростительное оскорбление и святотатство. В своих проповедях вышеозначенный разбойник посмел утверждать, что божественный Молох и светозарный Маммон, суть кумиры ложные, (да простится мне то, что я вынужден повторять эти слова!), что деньги, которые даны нам этими божествами во спасение от хаоса – зло, что святая жажда наживы иссушает душу, что богатые люди часто бывают духовно ущербными и многое чего другое! Такие речи, такое учение, подрывают самые основы нашего общества и это должно быть искоренено самым жестоким способом. Вы видите каким.

– Но как это может касаться людей, за которых я ходатайствую? Они-то, сколько мне известно, не произносили никаких проповедей?

– Да, но они признались в приверженности ложным идеям этого Инци, в личном с ним знакомстве и симпатии. А это означает, что они тоже опасны для нашего общества. Впрочем, вы правы и суд уже учёл, что их вина неизмеримо меньше, чем вина их предводителя, а потому они не будут казнены на кресте или каким-либо другим способом. Им будет предоставлен шанс, выжить в битве!

– В какой ещё битве? – подозрительно спросила Диана.

– Видите ли, ваше превосходительство, – толстяк просто светился от своей хитрости и находчивости, – у нас скоро будет грандиозное представление на арене Большого цирка. Оно включает в себя очаровательнейший музыкальный спектакль, собачьи бега и бои монстров. Там-то преступники могут попытать счастья, то есть им придётся это сделать.

– Иначе говоря, вы будете травить людей монстрами?

– Я бы так не сказал. Им же никто не запрещает защищаться. Выживший остаётся в живых и даже получает денежную премию. Это, правда гарантирует ему не свободу, но жизнь и достойное содержание в тюрьме…

– Оружие?

– Что, простите?

– Я хотела бы знать, какое им выдадут оружие?

– Никакого. Правда, это вовсе не запрещено правилами, но зачем? Мы не обязаны вооружать преступников для борьбы с монстрами, которые, между прочим, недёшево стоят. К тому же так интереснее!

– Понятно. Но всё же я ещё раз хочу заявить свой протест! Напоминаю, что среди людей, о которых мы говорим, есть гражданка Форта Альмери.

– А знаете, что? – толстяк вдруг просиял, осенённый, какой-то идеей. – Вы можете её забрать, но только её одну – остальные двое ведь не граждане Форта Альмери. Вы ещё не получили компенсацию за свою случайно испорченную механическую повозку, вот и возьмите себе за неё эту преступницу!

Диана готова была взорваться от негодования, но Галль положил свою большую, обманчиво мягкую руку ей на плечо.

– Мара никогда не оставит Верентия и Руфуса, – сказал он. – О компенсации за ущерб мы поговорим с вами отдельно.

И он почти силой вывел подругу на улицу.

– Сволочь! Подонок! Торгаш! Мерзавец! – не могла угомониться Диана.– Битва значит? Так он получит битву! Ещё не знаю, как, но получит!!!

Галль шел рядом мрачнее тучи. Он тоже пока не представлял, что им делать, но отступать не собирался. Тем временем, они подошли к месту казни. Человек на кресте уже не пытался поднять голову, а только медленно переваливал её с одного плеча на другое. Среди зевак, большую часть коих составляло городское отребье, теперь стояло несколько сановников, которых Диана и Галль уже встречали в помещениях городской администрации.

– Да, – говорил один из них, – Генеральный суд умеет настоять на своём. Даже заступничество Тайного отделения городской стражи не спасло этого беднягу.

– Не только не спасло, а окончательно погубило! Он ведь мог отделаться только розгами, но эти старые тёрки между воротилами власти!.. Ну, вы меня понимаете. Конечно, Генеральный суд вцепился в этого нищего, как только узнал, что кому-то из Тайного отделения он почему-то симпатичен! И вот результат.

– А это не слишком?

– Когда идёт борьба таких ведомств, ничто не бывает слишком. Что стоит жизнь какого-то бродяги по сравнению…

В этот момент непосредственно возле креста произошло следующее: конный офицер подъехал к распятому, вполголоса сказал ему несколько слов, потом взял пику у одного из солдат и нанёс казнимому быстрый и сильный удар в грудь! Тело на кресте дёрнулось и безжизненно обвисло. Офицер бросил пику, отдал несколько коротких приказаний, затем развернул коня и поскакал во весь опор прямо через рыночную площадь, не обращая внимания на торгашей и покупателей, разбегающихся из под копыт его жеребца, словно тараканы.

– А вот это щелчок по носу Генеральному суду, – прокомментировал произошедшее один из сановников. – Это ведь протеже начальника Тайного отделения – капитан Зигель. Между прочим, говорят, что он недавно вёл переговоры с самим Зигмундом-непобедимым, что стоит со своими наёмниками близ нашего города, и они разговаривали, как старые друзья. Смелый служака и умный! Только что-то мне подсказывает, что в скором времени он допрыгается. Ох, допрыгается!

Диана и Галль переглянулись. Похоже, вот кто им был нужен – капитан Зигель! И они добудут его, во что бы то ни стало!

Глава 103. Они выживут

– Что? Инци распят?!

Глаза троих из четырёх собеседников, сидящих за столом, превратились в блюдца. Четвёртый, увидев такую реакцию, удивлённо вскинул брови.

– Вы его знали?

Маранта и Михал одновременно кивнули. Священник Микаэль-Панкратий закрыл лицо руками и забормотал:

– Он опять сделал это! Опять взял грехи людские на себя и опять один принял наказание. А я… Не помог, не поговорил, даже не увидел!..

– Да, видать этот ваш Инци был большой шишкой и чем-то крепко насолил нашим воротилам, – проговорил четвёртый из собеседников, который был ни кем иным, как начальником таможенной стражи. – Но у меня есть новости похуже – вашего мальца и двух его друзей обвиняют в пособничестве этому Инци. Но плохо даже не это. Самое скверное, что их сделали пешками в политической заварухе, которая идёт среди ведомств Торгового города. Короче – Генеральный суд требует расправы над ними, а некое Тайное отделение городской стражи делает слабые попытки этому противостоять. Однако лучше бы они даже не вмешивались. Судейские, они ведь прожжённые людоеды. У них один закон – жрать! А жрут они исключительно человечину. И если человек попал им в зубы, сожрут обязательно, а чем больше при этом вырываться, тем сильнее тебя будут засовывать в глотку.

Над столом повисло молчание. Вдруг кулак Михала грохнул по крышке словно удар молота.

– Я сейчас пойду и заберу своего сына! – крикнул он.

Маранта положила руку на плечо мужа.

– Им можно устроить побег? – спросила она.

– Нет, – ответил хозяин дома с сожалением. – Если бы их обвиняли в грабеже и убийствах, то – да, а когда людей называют государственными преступниками, то – нет. Здесь не помогут никакие деньги. Ни один тюремщик, даже самый продажный, не пойдёт на сделку, которая будет означать для него верную смерть.

– Тогда, что можно сделать?

Старик задумался.

– Если бы речь шла о простой казни, – сказал он, – я попробовал бы облегчить их участь.

– И что это значит?

– В девяти случаях из десяти это значит, что человека казнят быстро и безболезненно и лишь в одном, что наказание ему заменят вечной каторгой, а это может быть хуже смерти. Но на сей раз всё сложнее.

– Сложнее? Что с ними хотят сделать?

– Их собираются выставить на арене Большого цирка против десятка или больше самых свирепых и сильных монстров, что содержатся в городском виварии.

Зубы охотника скрипнули и он недвусмысленно положил руку на рукоять топора. На сей раз Маранта не сделала попытки его успокоить.

– Я правильно поняла, – проговорила она ровным голосом, – их собираются скормить монстрам на потеху толпе? Просто бросить, как связанного козлёнка, когда собираются поймать тигра?

– По сути дела так. Только вот связанными они не будут. Господа судейские решили сделать хорошую мину при плохой игре. Короче говоря, осуждённым разрешается выжить, если они победят в схватке с монстрами. Вот будут ли они свободны после такого, это ещё вопрос. Хотя… вопрос довольно праздный – выжить в драке с двумя, или сколько там, десятками монстров невозможно.

– Им дадут оружие?

– Нет. Ни администрация Цирка, ни судейские оружия им не дадут. Согласно правилам подобных представлений оружие не запрещено, но где его должны брать те, кому предстоит выйти на арену, неясно.

– Можно им передать его в тюрьму?

– Нет, конечно! Передать в тюрьму оружие?! Это же государственное преступление. А потом у них его сразу найдут, и это будет воспринято, как попытка к бегству и тогда их точно казнят, причём вместе с теми, кто им это оружие передал. Можно было бы кинуть им что-то, когда они будут стоять на арене, но…

– Но?

– Но вход на трибуны Цирка с оружием запрещён, а на входе смотрят внимательно, могут обыскать любого.

Маранта задумалась.

– На это… представление сложно попасть? – спросила она, и глаза её странно блеснули.

– Любое место в любом ряду за ваши денежки! – ответил старик.

– А есть такое место, с которого было бы видно всю арену, но чтобы само оно видно не было или хотя бы не бросалось в глаза?

– Насчёт этого можно навести справки, – сказал он не без доли сомнения. – Ничего не могу обещать заранее, но постараюсь расспросить знающих людей.

– Сделайте это. А ещё подскажите, нельзя ли где-нибудь поблизости арендовать кузницу на сутки?

Михал посмотрел в глаза жены и увидел, что они блестят лихорадочным блеском выдающим сумасшедшую работу мысли, которая может дать самый непредсказуемый результат.

– Что ты задумала? – спросил он.

– Они выживут в схватке! – был ответ. – Не знаю, что будет дальше, но там, на арене умрут только монстры!

Глава 104. Рыжий Ван

– Может, всё-таки объяснишь, куда ты нас несёшь?

Сидя на плечах циклопа, они чувствовали себя детьми. Стефан, что было силы, вцепился ему в правое ухо, (больше держаться было не за что), но всё равно каждую секунду боялся упасть. Ларни, сидевшая на левом плече, чувствовала себя не менее комфортно, чем обезьяний детёныш, крепко ухватившийся за материнскую шерсть.

– Тут есть недалеко, – ответил циклоп, который, несмотря на изрядную начитанность, ещё не совсем овладел человеческой речью.

– Что есть? Что недалеко? – не унималась Ларни.

– Не далеко есть властитель Ван! – был ответ, который ничего им не объяснил.

– А кто это? – подал голос Стефан и тут же снова вцепился в циклопье ухо, когда почувствовал, что гладкое, обнажённое плечо монстра уходит из-под его зада.

– Ван! – последовал ответ. – Рыжий Ван, он есть главный! Его все слушать. Он добрый, но глупый! Он мне поклоняться, как богу. Я говорить ему – не поклоняться мне, я не есть бог, я есть – Шарль, циклоп! Он не слушать.

– А далеко до этого Рыжего Вана?

– Человек идти – далеко: неделя – две, циклоп идти – недалеко: день – половина.

Прикинув время прошедшее с того момента, когда они покинули "Адову пасть", Ларни решила, что пройдена была приблизительно четверть пути.

– Расскажи ещё про Рыжего Вана, – полюбопытствовала она.

– Ван глупый, – повторил циклоп. – Я ему говорить: поклоняться Богу, поклоняться Инци, а он мне поклоняться!

– Но ведь ты говорил, что он главный, что его все слушаются. Значит он не совсем глупый?

– Не совсем. Ван много знать, много иметь детей. Ван иметь большая сила! Ван все любить и уважать. Ван иметь много домов, много земля, много разная скотина. Ван всех кормить, обо всех заботиться. Когда Шарль приходить, все бояться и убегать, только Ван не бояться и захотеть воевать. Но Шарль не хотеть воевать, не хотеть потерять глаз. Инци сказать: второй раз глаз отрастать не будет! Шарль не хотеть быть слепой, Шарль хотеть читать книжка! Много книжка! И хотеть дружить с Ван и с Ларни, и со Стефан, и с тот человек с веслом, который Странник. Шарль подружиться даже с Цербер! Цербер дать Шарль своя косточка, очень вкусно!

– И ты подружился с Ваном?

– Не сразу. Ван иметь большое ружьё. Два ствола. Только Шарль не убить, но глаз можно выбивать. Тогда Шарль садиться и поднимать руки, и просить Ван не стрелять. А когда Ван спросить, откуда Шарль такой взяться, Шарль рассказывать и про себя, и про Ларни и Стефан, и про глаз, и про Змеёж, и про Инци, и про Маранта и Михал. Шарль всё рассказывать!

– Про Маранту, Михала и Инци потом расскажешь подробней. Так, что же сказал Ван?

– Ван, как только про Маранту услышать, так сразу забегать и руками замахать. Потом у Шарль спрашивать – не слышал что-то про какой-то Зиг и Золас? Шарль говорить, что не слышал, знать только совсем мало-мало Маранта. Потом Шарль много говорить Ван, что рассказывать Инци. И тогда Ван говорить, что Шарль святой, что Шарль бог и приносить жареный корова. Корова был вкусный, но Шарль не есть бог! Зачем Ван так говорить?

– Наверно он просто ошибается, – предположила Ларни. – Врядли ему кто-либо раньше рассказывал про Инци. Мы со Стефаном можем рассказать, если он захочет слушать.

– Ван захочет! Ван любит слушать, – заверил её циклоп. – Ван знает, что я пошёл за дочкой Маранта. Ван ждёт!

Значит, они не будут незваными гостями. Это уже хорошо. Кто же такой этот рыжий Ван? Мамин знакомый? Когда они, наконец, доедут, это станет ясно. Ларни призадумалась. Зиг и Золас… Кажется, мама называла эти имена. Она время от времени рассказывала о своих приключениях, но эти рассказы были так далеки от жизни, которой они жили в Междустенье, что воспринимались, как сказки. И вот теперь некий персонаж из этих сказок изволил появиться в реальном мире. Вот только кто он этот Рыжий Ван, Ларни уже не помнила. Наверно эпизод из жизни Маранты-воительницы, где он присутствовал, был небольшим и незначительным в череде событий бурного прошлого её мамы, но это неважно! Важно было то, что их несли в сторону человеческого жилья, где их обещали принять, как друзей, а это ведь много что значит!

Но вот, наконец, они приехали. Циклоп осторожно опустил людей на землю перед большими воротами в высокой деревянной стене. Ворота были открыты, и за ними толпилось много народа. Ларни заметила, что почти все мужчины из собравшихся за воротами вооружены и буквально сверлят глазами их циклопа. Впрочем, взгляды, которые доставались им самим были не лучше, и это не слишком походило на дружеский приём.

– Идите и не бойтесь, – напутствовал их Циклоп Шарль. – Эти плохо смотрят, потому что они боятся. Ван не боится, и вы не бойтесь.

– А ты разве не пойдёшь с нами? – спросила Ларни, которой почему-то вдруг очень сильно захотелось, чтобы циклоп не уходил.

– Нет, не пойду. Шарль устал. Шарль идёт спать. Если Шарль понадобится, Ван знает, как найти.

С этими словами он встал во весь рост и зашагал куда-то вглубь леса. По толпе пронёсся вздох облегчения. Путешественникам показалось, что даже взгляды, направленные в их сторону потеплели. Однако до подлинного радушия здесь было ещё далеко. Ларни откашлялась. К ней сразу повернулись все лица и множество глаз, похожих на наконечники стрел, уставились в упор, так, что ей как-то сразу стало не по себе. Но показать это окружающим было делом распоследним, и потому девушка сказала спокойно:

– Мы пришли к Рыжему Вану, вашему главному. Где нам его найти?

– Эй, что здесь творится? – вдруг раздалось, где-то в глубине двора и толпа тут же расступилась.

По образовавшемуся проходу к воротам важно шагал здоровенный дядька в шароварах и домотканой рубахе с распахнутым воротом. Грива непокорных волос, борода, доходящая до середины груди, и даже шерсть на пальцах были рыжего цвета. В руках он держал древнюю, побелевшую от времени двустволку.

– Что случилось? – повторил он свой вопрос, подходя к воротам. – Нападение? Тогда почему ворота нараспашку? Или опять приходил Шарль, а мне ничего не сказали?

Тут он увидел пару стоящую перед воротами и рот его раскрылся от удивления сам собой.

– Так это правда! – пробормотал он потрясённо. – Святой циклоп не солгал, они действительно существуют, и они пришли ко мне…

Вдруг Ларни поняла, кто стоит перед ней. Ну конечно! История случившаяся, как раз за девять месяцев до её рождения. Она вдруг отчётливо вспомнила всё, что рассказывала о тех событиях мама. Падение королевства Лоргина, нашествие монстров, бесстрашный атаман разбойников – Золас, его юный помощник Зиг и лучший друг Зига – пастушок Ванька! Вот этот самый Ванька, только не пятнадцатилетний подросток, а крепкий, взрослый мужчина, за тридцать лет, стоял перед ней с открытым ртом и почему-то отказывался верить своим глазам.

– Здравствуйте! – вдруг, как-то сама собой сказала Ларни. – Как поживает ваша супруга, почтенная Ивонна? Беру на себя смелость передать привет вам и ей от моей мамы – Маранты-воительницы. А это и есть тот самый дробовик Зига, который он отдал вам при прощании?

Но Рыжий Ван, как будто не слышал её слов.

– Эти глаза… – бормотал он, – эти волосы… Это же всё его – Золаса… Но… передо мной девочка! Это же его дочь… Дочь атамана!