– Вот Люля выучится, будет легче. – Говорил он убежденно, выпив иногда вечером водки. Как у всех мало спящих и сильно устающих людей, глаза его быстро стекленели, а хорошее настроение так и не наступало. Он молча лежал перед телевизором на жестком старом диване, выключив звук. В простом деревенском доме, с очень бедной и старой обстановкой. Работать Люля, конечно, начала, но больших денег это не приносило. И после смерти бабушки , без ее пенсии стало совсем туго. Вот и пришлось искать место в большом городе и в платной клинике. Она понимала, что дядя взял на себя ее крест и лишить его помощи было немыслимо.

– Семья есть? – Глядя в компьютер заполняла анкеты кадровик.

– Нет. – Ответила Люля.

Никогда никто не приходил к ней на родительские собрания во время учебы, и было бы страшно стыдно перед разнаряженными одноклассницами, если бы очень плохо одетый и, преждевременно состарившийся, дядя пришел в своей заношенной очень старомодной одежде и дичился бы там на всех.

Работа медсестры в разных городах и больницах очень похожа: утром большей частью приходят торопливые и на вид здоровые пациенты ” на кровь”, и приходится действовать быстро и точно как автомат. А днем тянутся уже вырванные хворью из жизни, “настоящие” больные. Единственная разница: большом городе они неразговорчивы и не откликаются на ласковое обращение и не понятно, как им ” угодить”. Поначалу это смущало, но со временем Люля поняла, что когда людей вокруг слишком много – лучше стараться не обращать на них внимания и дежурно улыбаться. Клиника, в которой работала Люля, была коммерческая, с большим штатом разных специалистов, но каждый был сам за себя, и все они были чужие и далекие. Только хирург толстяк-весельчак, как его все звали Славик, смешил до слез совсем нехитрыми шутками. Когда он уходил из помещения, все оставались в приподнятом настроении, но никто не мог понять, что было такого веселого, в его словах. Было удивительно, как он умудрялся, выдавая любые известные ему секреты, высмеивая всех и каждого, говоря пошлости и непристойности, быть со всеми окружающими в хороших приятельских отношениях.

” Вот у кого жизнь легкая.” – Думала Люля. “Не заморачивается. Счастливый характер- жизнь” – Впервые по-настоящему завидовала она кому-то .

– Какая рука легкая. Совсем не больно. – Произнесла худощавая породистая блондинка, получавшая курс внутривенных инъекций , и приходившая уже не раз. Люля запомнила ее из-за благородной внешности и такой особой манеры держаться, свойственной очень обеспеченным людям.

– Хотите подзаработать немного? – Без перехода начала блондинка.

– А как? – Спросила Люля, сразу внутренне согласившись.

– Так же. Как еще то?

Блондинка без обиняков , предложила сделать ей курс капельниц на дому. Что бы не ложиться в больницу, а лечится спокойно у себя, объяснила она. Сумма была небольшая, но Люля не была ничем занята по вечерам и согласилась не раздумывая.

Квартира Киры находилась в хорошем доме хорошего района.

«Неужели она никогда не нуждалась в деньгах?» Думала Люля, рассматривая украдкой обстановку, и одновременно делая вид, что читает что-то в телефоне. Вещей в доме было немного, и все они были и не необходимыми, и не лишними. Просто красивыми. Кира одевалась очень скромно, во что-то спортивное, но даже в домашнем выглядела недосягаемо респектабельно.

Люля молча выполняла рекомендации со смятого листка со штампом какой-то поликлиники и нечеткой печатью врача, но смущали и назначенные препараты, и их сочетание. ” Интересно, чем же она болеет” . Угадать было невозможно и курс был слишком длительный, но вопросы задавать было неудобно, и Кира была не очень общительна. Так изо дня в день Люля ходила после работы к ней домой уже несколько недель, но лечение все не заканчивалось, и разговоры не клеились. Чаще они проводили час-другой в неловкой тишине, но иногда Кира была “в настроении” : с воодушевлением и некстати рассказывала какую-то поразившую ее историю. Но связную беседу с ней поддерживать было не возможно, почти на все реплики она часто отвечала недоуменным пристальным взглядом, и продолжать было неудобно. Люля сидела уткнувшись в телефон пока капля за каплей уходил раствор из пакета.

Несколько недель прошло, прежде, чем Люля случайно, увидев в ванной противоопухолевые таблетки не догадалась о постигшем Киру несчастье. И картинка сложилась: какой-то шарлатан прописал сомнительное лечение, стала понятна ее постоянная усталость и странная отрешенность. Внутренне содрогнувшись от жалости, Люля стала еще внимательнее и заботливее. Все разговоры Киры стали казаться мрачными и печальными, и Люля стала ловить себя на том, что разговаривает с ней с той профессиональной нежностью, с какой медики обычно говорят с умирающими.