Зоя нервно грызла ноготь на левой руке, постоянно поглядывая на телефон в ожидании появления подруги в сети. Перед классом, закинув руки за спину и вышагивая туда-сюда, историк воодушевленно рассказывал о каком-то великом сражении. Иногда он прерывал свой рассказ, подкрепляя его, накарябанными на доске, разными стрелками, надписями и фигурами. После чего, он задумчиво чесал свой нос, и вот так, с белым измазанным мелом лицом, будто ничего не случилось, продолжал урок. Кто-то хихикнул. Зоя подняла голову, ей было не смешно. Если бы Тая сидела рядом, она обязательно подняла руку и деликатно сообщила Леониду Аркадьевичу о его белой физиономии в присущей только ей одной манере. Миша как-то раз пытался повторить ее вежливый поступок на уроке английского языка.

– У вас фэйс грязный, – проголосил он на весь класс, когда учительница обратила на него внимание.

– Спасибо, – ответила она, смущенно вытирая мел с лица.

Довольный собой, Миша сел на место.

– Ну, ты и хам! – прошипела Таисия, обернувшись к нему. – Разве так можно женщине говорить!

Растерявшись, мальчик, застыл на месте с полуоткрытым ртом и горящими ушами.

Тая всегда говорила прямо, никогда не заискивала и не слушала того, что ей навязывают против ее воли. Не зря, любили ее далеко не все. Люди не любят, когда им говорят правду, особенно в лицо. Когда она только пришла в эту школу, ученики настороженно разглядывали новенькую, пытаясь найти изъяны в поведении, учителя с интересом наблюдали за успеваемостью, которая вскоре стала существенно хромать. Может от долгого и упорного вливания в новый коллектив, может от навалившихся семейных проблем. Как известно беды ходят под руку, лишь счастье одиноко.

На стол, прямо перед Зоей упал небольшой сверток бумаги, вернув ее обратно в класс. Голос учителя зазвучал звонче, чем до этого, она уже и забыла, что он о чем-то рассказывал. Зоя взяла в руки сверток, с ужасом обнаружив, что ноготь на указательном пальце весь искусан. "Не грызи ногти, это мерзко!" – обычно останавливала ее подруга. Девочка развернула бумагу. На ней, довольно корявым подчерком, Миша пытался разузнать о Таисии.

Миша парень, в общем-то, неплохой, но в таком возрасте любой рыцарь может быстро стать полным болваном. Мальчику нравилась Тая. Иногда он остроумно шутил, веселя ее, иногда даже провожал до дома.

Должно быть, он конкретно втюрился в Таю, подумала Зоя. Ничего, пусть помучается. Полезно ему. Зоя ужасно злилась из-за того, что произошло на прошлой неделе, и, в отличие от подруги, которая свою обиду никак не выражала, всячески пыталась припомнить ему этот инцидент.

Все началось в начале месяца, когда на какой-то из уроков не явился учитель. Кажется, это была как раз история. Невозможно представить большей радости для ученика, чем неявка учителя, по любой, даже самой уважительной причине. Некоторые ученики даже успели уйти, в том числе и Таисия. Только она в отличие от тех других вернулась и привела завуча, любезно согласившуюся провести урок, успокоив волнующийся класс о том, что их историк жив здоров и отсутствует по делам школы.

Таисия в совершенстве владела искусством настраивать одноклассников против себя. Возможно, что спустя годы, большинство из них, воспитывая своих собственных детей, признают в этом поступке здравый смысл, но тогда это был абсолютный шок, укорительные взгляды и насмешки. Одна из подобных насмешек прозвучала и от Мишки. И именно в тот момент, когда весь класс отвернулся от девочки, за исключением меньшинства воздержавшихся и яростной защитницы Зои, этот подлец нанес свой удар в угоду остальным.

В середине урока химии, учитель извинилась перед детьми и, сказав, что скоро будет, оставила задание и вышла из кабинета.

– Что-то ее долго нет, – подметил кто-то из парней.

– Тая, твой выход, сходи за завучем, – пробасил Миша, и весь класс разразился диким хохотом.

– Дурак, – выпалила девочка и в несвойственной манере схватила вещи и убежала вон.

В тот день она не пришла ни на один следующий урок. А когда Зоя нашла ее, сидящей в укромном закутке возле библиотеки – та рыдала, сжимая в ладони помятый лист бумаги.

Весь мир разрушился в один миг. Она больше не была сладкой королевой, как папа ласково называл ее, а он, уйдя, разбил ей сердце, оставив ее одну с бесконечно занятой и ворчащей матерью. Впервые она почувствовала страх, настоящий, сильный страх. Почувствовала себя слабой и беззащитной, необычайно глупой.

Перед Зоей вновь упал клочок бумаги. На этот раз подчерк был поаккуратнее, а характерные грамматические ошибки были исправлены самим автором, вложившим в записку если не душу, то, по крайней мере, здравый смысл.

"Я дико сожалею о той своей выходке и хотел бы извиниться перед ней. Пожалуйста, скажи, где она. Я хотел пригласить ее в кино и уже купил два биллета на пятницу".

Ненадолго Зое стало жалко Мишку, так отчаянно пытавшегося загладить свою вину, но она обещала ничего никому не рассказывать и теперь ждала новых инструкций от своей подруги-конспиратора.

Долгожданное сообщение о появлении ее в сети пришло как раз вовремя, прозвенел звонок, и почти весь класс ринулся на перемену. Оставшиеся в кабинете, с тоской глядя на часы, ожидали последний урок всемирной истории, вернее – его окончание.

Зоя набрала подругу, Мишка замер, полностью превратившись в слух.

– Ну, наконец, дозвонилась до тебя, – в полголоса пожаловалась Зоя.

– Да, к станции подъезжали, связь появилась.

– Слушай, Тай, ты так и не объяснила ничего. В чем секрет, ты что сбежала что ли? – совсем шепотом спросила она.

– Будем считать, что решила взять небольшие каникулы.

– Ничего себе каникулы, ты хочешь, чтоб тебя со школы выперли. Это они быстро устроят. А мама? Да она тебя прибьет, когда узнает.

– Ей до меня дела нет, держу пари, она вообще не заметит моего отсутствия.

– Тут еще этот Мишка увязался, все ему расскажи.

– А ему то, что надо?

– Не знаю, наверно списывать не у кого. Говорит, извиниться хотел за тот случай…ну ты поняла…

– Билеты! – прошептал Миша, помахав билетами перед лицом Зои.

– Хочет в кино тебя пригласить.

– Какое кино! – удивленно воскликнула Таисия.

– Я знаю, но… – Зоя украдкой глянула на Мишу, и, обхватив телефон со всех сторон, плотно прижав его к губам, продолжила совсем шепотом. – Но что ему сказать?

– Я не знаю, Зой, придумай что-нибудь.

– Тая, это не честно, ты заставляешь меня придумать, что сказать, я врать то не умею…Тая… – повторила она, услышав в ответ лишь тишину.

– Ну вот, опять не абонент! – расстроилась она и повернулась к горящему от нетерпения Мишке.

– Ну и как она там? Что говорит? – осторожно поинтересовался он.

– Никак. Вернее, все хорошо, – ответила Зоя и отвернулась обратно.

– А как же я? Она говорила что-нибудь обо мне?

– Ты! Что ты? Ты знаешь, кто ты?! – разозлилась вдруг Зоя. Ей вдруг стало неловко от того что приходится врать, и решив, что единственный способ сделать это убедительно – будет хорошенько разозлиться. Поэтому она снова и снова прокручивала в голове ту его дурацкую шутку. Парень смотрел на нее с удивлением, ожидая продолжения.

– Ты подлец! – вскричала она. – Как ты мог так поступить?!

Миша еще больше сконфузился.

– А как же кино? – осторожно спросил он.

– Знаешь что, иди-ка ты в кино с кем-нибудь другим!

– О, кино! – восторженно произнесла Ленка, она стояла неподалеку, причем всегда, где бы ты ни был, она стояла неподалеку. И никогда не упускала возможности вмешаться в чью-нибудь беседу, или просто погреть уши.

– Ну и пойду! – обиженно ответил Мишка, и ушел прочь из кабинета, уводя на хвосте Ленку, очевидно желавшую сходить в кино на халяву.

Закончив разговор, Таисия почувствовала, что горит. Горели щеки, уши, а в купе вдруг стало невыносимо жарко и трудно дышать. Какое-то странное чувство волнения захлестнуло ее. Но, то было приятное волнение. Такое бывает новогодним утром, когда проснувшись раньше обычного, и тут же, без лишних потягиваний, идешь к елке проверять подарки. В голове все крутились слова подруги о Мишке, о том, что он хочет позвать ее в кино. Тысячи крохотных мыслей вспыхивали в ее голове, словно звезды в небе и, образуя новую, неизведанную галактику, кружили Таисию по ее просторам.

Интересно, а какой фильм, думала она. Да какая разница! Главное зовет. Вот так новость! Мишка уже давно нравился Таисии. Поначалу показавшийся грубым и неотесанным, парень был добрым и отзывчивым внутри. И хоть он притворялся бесчувственным и бесстрашным индюком, это было лишь для маскировки. Ведь все парни притворяются. Мало кто и мало кому, показывает свое истинное лицо. Лишь, когда встречаешь подходящего человека, с которым можешь быть только настоящим и никаким другим. Для Таисии этим человеком был Мишка. Даже после той неприятной шутки, она не перестала к нему так относиться, хотя и злилась какое-то время. А теперь она уехала, а он волнуется. Выходит, она ему тоже не безразлична.

Таисия чувствовала ужасную усталость. От мыслей и переживаний давило в висках. Она вспомнила, как однажды, когда она была маленькая, она с мамой и папой ехала на поезде. Как она, вот так же, как сейчас, лежала на точно таком же месте и смотрела на маму, а она на нее. Поезд покачивался на рельсах словно люлька. Тяжелые веки опустились занавесом, прерывистый стук колес исчез и девочка уснула.

Таисия проснулась от ощущения сильного холода, пробегающего по спине и окутавшего ноги. За окном хлопья снега пробивались через густой туман. Казалось, будто поезд въехал в облако и теперь мчится сквозь него, вихрем закручивая поднятые вверх снежинки.

В щели, вокруг окна, задувало. Пахло холодом и елкой.

Таисия встала со своего места. Спящего на верху человека уже не было. Видимо сошел ночью, подумала девочка, удивляясь своему крепкому сну. Она открыла дверь, запах хвои тут же ударил ей в нос. Он был таким сильным и сладким, совсем как в детстве. Ведь только в детстве ты по-настоящему чувствуешь и воспринимаешь мир вокруг себя. Даже вагон казался чище и светлее, окна прозрачнее, а ощущения будто видишь все впервые таким явными, и давало море поводов для удивления. Стук колес заглушал легкую музыку, доносившуюся с другого конца вагона. Кроме этих звуков и иногда завывающего ветра, в вагоне стояла необыкновенная тишина.

Таисия осторожно зашагала по коридору, заглядывая в каждое купе. Все они, кроме купе проводницы, были пустыми. Сама же проводница сидела опершись на стол и мечтательно смотрела в окно. Не отрывая глаз от окна, она элегантным жестом белоснежной руки, указала Таисии на место напротив нее. Слегка сконфузившись, девочка присела. Лицо проводницы блестело, она повернулась к девочке, посмотрев на нее своими небесно-голубыми глазами, продолжая мило улыбаться.

– Красиво, правда? – заговорила наконец она, вновь отвернувшись к окну.

Таисия не знала, что ответить. Видимо у них были разные представления о красоте. Снег валит, что не видно ничего, что уж тут красивого, подумала она.

– Зима – идеальна, – вновь начала она. – Лишь она способна остановить воду, утекающую как время. Снег заботливо покрывает деревья, давая им новую жизнь под его опекой. Вокруг белым бело. Нет ничего идеальнее.

Женщина замолчала. Мечтательно она вглядывалась в белую завесу за окном. Затянувшуюся паузу прервала Таисия.

– А почему в вагоне больше нет никого?

– Видимо все сошли, – пробубнила проводница. – А кто тебе нужен?

– Никто, просто странно как то все. Ехать в пустом вагоне.

– Почему же в пустом? – улыбнулась женщина. – Есть я, ты и Капитан.

– Кто это – капитан?

– Наш машинист, он…

Девочка удивленно посмотрела на собеседницу.

– Вы что хотите сказать что я единственный пассажир?

– Я хочу сказать, что наш машинист…ну вроде бы…нет ну вообщем-то он мужчина видный, и подбородок у него, знаешь, такой крупный, мощный…

Женщина вновь перевела свой мечтательный взгляд на окно. Таисия больше не слушала ее, она сделала глубокий вдох, пытаясь понять, что происходит. Даже мысль о том, что она оказалась единственным пассажиром была очень глупой, чтоб в нее поверить. Конечно, это была ее первая поездка без сопровождения взрослых, но ведь и до этого, она несколько раз путешествовала на поезде. Девочка украдкой вышла из купе, пока проводница с упоением продолжала что-то рассказывать. Ее голос становился все тише, и, наконец, совсем растворился в звонком шуме, вырвавшегося из тамбура. Холодный воздух тут же скользнул по гладкой коже, теребя уши и нос. Одним движением Таисия шагнула к двери в следующий вагон и дернула за ручку. Дверь с силой распахнулась, кружась и вздымаясь, внутрь залетел снег. Девочка застыла на самом краю. Перед ней, из под ног, ползли блестящие рельсы. Двумя стальными змеями, они стремительно вырывались из-под вагона и скрывались в белой пелене. Колени Таисии дико затряслись. Она вцепилась в поручень ледяной хваткой, не в силах сдвинуться с места.

– Держись! – раздался голос проводницы за спиной.

Женщина схватила девочку за плечо и буквально выдернула ее, как шатавшийся зуб, да так, что ее отбросило в дальний угол тамбура. Сама же одной рукой схватилась за поручень, и, высунувшись наружу, потянула за ручку болтавшейся двери. Дверь с грохотом захлопнулась, царившая в тамбуре вьюга стихла. Женщина схватила нарушительницу покоя за руку и, не говоря ни слова, повела обратно в вагон. Таисии было ужасно стыдно. Еще больше было страшно – а что если ее снимут с поезда на какой-нибудь разваленной станции, вроде той на которой сошел скульптор. Что она будет делать тогда? Или приведут в полицию и выяснится, что она сбежала из дома. Уж этого никак нельзя допустить. Затаив дыхание, Таисия шла за проводницей. Они миновали все пустые купе и дошли до перехода в следующий вагон. На лбу Таисии выступили капельки пота. Мысли судорожно бегали из стороны в сторону, глаза искали выход. Но чем дольше они шли, тем сильнее казалось, что положение безвыходное. За узким темным коридором последовала крутая металлическая лестница, и снова коридор. Сквозь окошко двери в конце коридора мелькнула фуражка. "Ну все!" – громом пронеслось внутри девочки. Попалась. Времени на раздумья становилось совсем немного. Действовать нужно было как можно скорее. Для этого Таисии необходимо было вырваться из цепкой хватки женщины, бежать обратно в свое купе, на ходу подобрать свой рюкзак, и, открыв заднюю дверь, выпрыгнуть с поезда на полном ходу. Она уже набрала полные легкие воздуха, намереваясь приступить к осуществлению дерзкого плана побега, как дверь перед ними распахнулась. Посреди кабины, сосредоточенно глядя вперед, стоял машинист. Высокий, с пышной белой бородой, он был одет в полосатую тельняшку, а на фуражке красовался якорь.

– Вот, полюбуйтесь, капитан, – обратилась к нему проводница. – Хотела спрыгнуть с поезда.

– Немыслимо, – возмутился капитан. – Как такое могло прийти кому-то в голову – прыгать с судна на полном ходу.

– Мне стало интересно, если кто в других вагонах. Я не хотела прыгать, – объяснила девочка.

Проводница с капитаном переглянулись.

– Нет никаких других вагонов, – буркнул капитан. – К чему бы мы возили за собой другие вагоны.

– Я ничего не понимаю, но ведь поезд был гораздо длиннее, когда я в него садилась, – задумчиво произнесла Таисия. – Вы что их отцепляете пока стоите на станции?

– Ха! – воскликнул капитан. – Зачем же останавливаться, если можно сбросить шлюпку прямо на ходу.

– Бред какой-то, – раздраженно заметила девочка, получив в ответ недовольный взгляд капитана.

– То есть, теперь поезд едет только ради одной меня? – спросила она.

– Поезд едет строго по расписанию и строго по курсу, ну и конечно теперь он везет лишь тебя … одну… чисто теоретически, важно проговорил капитан.

– Может я и не так часто путешествовала на поездах, но то, что вы говорите, это ерунда какая-то…

Капитан покраснел, его усы вздыбились. Нахмурив брови еще сильнее, он едва удерживался от резких реплик в присутствии дам.

– Ну что ты такое говоришь, девочка, – вмешалась проводница прежде, чем разгорелся скандал. – Капитан всю жизнь водит этот поезд.

– Я всю жизнь… всю жизнь я… – неловко попытался дополнить мужчина.

– Уж если кто из нас и разбирается в поездах – так это он, – закончила свою мысль проводница, кокетливо взглянув на капитана.

– Я не хотела никого обидеть, просто из всех пассажиров, я одна еду до Москвы. Мне одной это кажется странным?

Капитан с проводницей вновь переглянулись, сошедшая с лица краснота тут же вернулась обратно.

– Так, все, возвращаемся по своим местам, – громко объявила проводница. – Нечего отвлекать нашего капитана.

Взяв девочку за руку, она повела ее обратно в купе.

Неловкие шаги Таисии приобретали все большую неуверенность. Внутри, что-то клокотало, и будто дергая ее за рукав, уговаривало бежать, неважно куда, лишь бы не стоять на месте, запертой в непонятном поезде с непонятными людьми. Все вокруг было чужим – проход вагона, устланный красивым расписным ковром, большие окна с аккуратно нависшими по бокам сборками бархатных штор, отделкой из красного дерева и светильниками с изящными вытянутыми абажурами. Все это казалось чем-то ненастоящим, но было осязаемым и от того еще более странным.

Таисия пристально смотрела в окно, пытаясь увидеть хоть что-нибудь сквозь густые белые облака снега. Мысли в ее голове шипели и бурлили, словно кипящий в кастрюле суп. Множество вопросов не давали покоя. От них становилось неспокойно и даже страшно. В такой ситуации, когда мозг охвачен паникой, нет ничего лучшего, чем хороший совет. Девочка быстро достала телефон и набрала Зою.

– Слава богу, ты! – выпалила Зоя в привычной манере. – Мне нужно тебе кое-что рассказать! Я не знаю, что мне делать…

– Это я не знаю, что мне делать! – перебила подругу Таисия. – Зоя, я кажется села не на тот поезд.

– Что?! Ты … как ты могла сесть не на тот поезд? Ты с ума сошла?! О боже… – Зоя глубоко вздохнула, и, слегка покраснев, прильнула к телефону еще крепче.

– Я не знаю, как это вышло, я купила билет, нашла свой вагон, а теперь мне кажется, что это совсем не мой вагон, и поезд.

– В смысле, кажется, – переспросила подруга.

– Я не знаю, куда он едет.

– Тогда, как ты поняла, что он не твой?

– Это трудно объяснить. Все как-то странно. Да и когда я сказала Капитану про Москву, он как-то странно посмотрел на меня.

– Какой капитан? Как посмотрел?

– Машинист, он посмотрел так, будто вообще впервые о ней слышит.

– Вот черт! – ругнулась Зоя.

– Что мне делать? – беспомощно пролепетала Таисия.

– Так, не дрейфь раньше времени. Скажи мне, нет, лучше сфоткай вид из окна и скинь мне.

– Это ничего не даст, там туман и снег, видимости ноль. Кроме этого интернет не ловит.

– Значит идет снег, это уже что-то. Могу попробовать посмотреть на гисе, где сейчас идет сильный снег. Нет! Это долго. Придумала! Посмотри расписание остановок.

– Какое расписание? Где его смотреть?

– Ты чего, на поездах никогда не ездила? – Там, где кипяток набирают, в конце вагона.

Таисия тут же подскочила со своего места и полная решимости направилась в конец вагона.

– Уже иду, – прошептала в трубку девочка. Она боялась наткнуться на проводницу, поэтому ступала мягко.

– Так, я здесь. Где тут, что смотреть?

– Должна быть таблица такая, в рамке, там города и время прибытия и убытия…

– Нет здесь ничего, – отсекла Таисия.

– Не может быть, ты может, не там смотришь?

– Там я смотрю, нет ничего.

– А что есть рядом?

– Самовар этот здоровый, выход рядом.

– Правильно, здесь и расписание, внимательнее смотри.

– Да нечего смотреть, пустые стены.

– Блин, в другом месте, наверное. Обойди вагон весь, может на другом конце висит.

Таисия последовала совету, но так ничего и не найдя, вернулась в свое купе.

– Вот зараза! – снова ругнулась Зоя.

– Что же мне теперь делать? – застонала Таисия.

– Не волнуйся, нам главнее узнать, где ты едешь, а уж там и решим. Слушай! – снова оживилась Зоя. – Проводница собирает билеты, тебе нужно посмотреть свой билет.

– Не могу. Она сидит у себя.

– Тогда вымани ее оттуда.

– Как?

– Не знаю, придумай сама, – с этими словами Зоя перешла на шепот. – Все, мне пора, Жарова идет. Пиши!

Зоя отключилась, оставив подругу в еще большем удивлении, чем до этого. Как, Зоя до сих пор в школе? Или она опять в школе? Но ведь смена то вторая, а за окном вроде светло, ну, во всяком случае не темно. Таисия принялась вспоминать расписание на понедельник и вторник. Жарова Ольга Сергеевна вела у них русский и литературу. Добавив логики, девочка пришла к выводу, что это либо понедельник третий урок, либо вторник первый или второй, если конечно расписание опять не поменяли. Ни тот, ни другой вариант Таисию не устраивал. Ведь если сегодня до сих пор понедельник, то ее продолжительный и крепкий сон, вовремя которого все пассажиры успели сойти на своих станциях, причем вместе с вагонами, оказался длиною одного урока. Если же это был вторник, то она проспала почти сутки, что само по себе очень ужасно, но видимо так оно и было.