Аддикции и психопатии. Избранные статьи по психиатрии, психологии, педагогике

Полный перечень симптомов, сформулированных на первой конференции по психопатии, организованной Б. Карпманом [по: Кил К. А., 2015]:

«1. Крайне аномальное поведение, несмотря на нормально функционирующий интеллект.

2. Патологическая лживость – неспособность придерживаться истины без всякого мотива для лжи.

3. Неспособность понять последствия своих поступков для окружающих.

4. Устойчивое к изменениям поведение.

5. Наказание не влияет на поведение.

6. Отсутствуют признаки психотических симптомов (галлюцинации, бред, аберрантное мышление); это отличает психопата от больного, страдающего шизофренией или биполярным расстройством.

7. Значительный недостаток эмоций; может описываться по-разному: эмоциональная неустойчивость, скудость эмоций, недостаточное выражение и узкий диапазон эмоций, эмоциональная отстраненность; неспособность устанавливать долговременные эмоциональные связи с окружающими.

8. Неспособность ощущать эмпатию и любовь.

9. Отсутствие чувства вины.

10. Вышеописанные признаки наблюдаются с детства и проявляются в юности и зрелости.

11. Частые правонарушения с раннего детства.

12. Аберрантное или беспорядочное сексуальное поведение.

13. Злоупотребление алкоголем и наркотиками, однако не такое, как у алкоголиков и наркоманов».

Появился первый, еще не очень совершенный (но на удивление достаточно полный, охватывающий большинство признаков психопатии, если сравнивать с Перечнем психопатических черт (ППЧ) 2003 года) инструмент диагностирования психопатии, инструмент еще без ясных, формальных и исчерпывающих инструкций по его использованию. Но уже и без бесконечного разделения психопатий по типам и свойствам личности. Повторим, что движущей силой разработки экспертного подхода к диагностированию психопатий была не медицинская психиатрия, а судебно-правовая система. Даже диагностированная психопатия в большинстве случаев не освобождает преступника от уголовной ответственности. Но эта диагностика оказывается крайне важной при решении вопроса об условно-досрочном освобождении преступников (УДО), о мерах контроля за ними и для оценки вероятности тяжелого рецидива. Д-р К. Кил приводит следующие данные (по Канаде):

• процент психопатов в обществе – около 1% [по сути, К. Кил в силу его научных интересов относит к психопатам только один их тип, а именно имеющий криминальные наклонности. Однако в обществе есть достаточно психопатов без явных криминальных наклонностей, или по крайней мере с «беловоротничковыми» криминальными наклонностями (термин Р. Хаэра, 2007). Тогда количество психопатов в обществе окажется значительно бо́льшим. – И.Д.];

• процент психопатов в тюрьмах особого режима (тяжелые преступления) – 20%;

• вероятность тяжелого рецидива у психопатов в 6—8 раз выше, чем у прочих тяжелых преступников (одно из нерассматриваемых сегодня обществом следствий из этого факта – неспособность общества защитить от отсидевших свой срок криминально настроенных психопатов их следующих жертв).

Эти факты выводят вопрос диагностики психопатий в одну из важнейших общественных задач. Поэтому экспертный подход продолжил совершенствоваться (в этой статье мы говорим о взрослых психопатах).

Следующим этапом развития экспертного подхода к диагностике психопатий была историческая книга американского психиатра Херви Клекли «Маска нормальности» (The Mask of Sanity), выдержавшая множество изданий (1941—1976), в которой приведены 16 характеристик психопата (мы также и здесь цитируем по Кенту А. Килу (2015)):

«1. Поверхностное обаяние и хороший «ум».

2. Отсутствие бредовых идей и других признаков иррационального мышления.

3. Отсутствие «нервозности» и психоневротических проявлений.

4. Ненадежность.

5. Лживость и неискренность.

6. Отсутствие раскаяния и стыда.

7. Неадекватно мотивированное антиобщественное поведение.

8. Недальновидность и неспособность учиться на опыте.

9. Патологическая эгоцентричность и неспособность любить.

10. Общая скудость аффективных реакций.

11. Специфический недостаток интуиции.

12. Равнодушие в межличностных отношениях.

13. Странное и немотивированное поведение в состоянии опьянения, а иногда и в трезвом состоянии.

14. Ложные попытки самоубийства.

15. Безличная половая жизнь, тривиальная и фрагментированная.

16. Неспособность следовать жизненному плану».

Не все эти признаки, с нашей точки зрения, достаточно специфично относятся к психопатии. Например, признак 14 (ложные попытки самоубийства) скорее относится к истерическим психозам, чем к психопатиям.

Но золотым стандартом диагностики психопатии сегодня являются 20 пунктов исправленного Перечня психопатических черт (ППЧ, Psychopathy Checklist, PCL) д-ра Р. Хэра [Хаэр, Hare, 1991, 2003, в нашем списке литературы на русском языке – 2007] (мы бы произнесли его фамилию как «Хэйр» (буква «эй» в открытом слоге) или «Гэйр» по аналогии с принятыми в русском языке фамилиями, начинающимися на букву h: Гитлер, Гейдрих и проч. На просторах интернета написание его фамилии так и встречается: Хэйр) – клинический инструмент и золотой стандарт диагностики психопатов начиная с 1991 года, несколько подправленный в 2003 году (заметим, что этот перечень не является единственным, у него есть также разработанные в начале 1980-х годов аналоги: Levenson Self-Report Psychopathy Scale, LSRP, и Self-Report Psychopathy Scale – III, SRP-III, которые также прошли корректировки и уточнения: Levenson et al., 1995; Williams et al., 2007, и также имеется ряд других тестов и опросников для определения психопатических черт):

«1. Болтливость/поверхностное обаяние.

2. Преувеличенное чувство собственной значимости.

3. Потребность в психическом возбуждении.

4. Патологическая лживость.

5. Мошенничество/манипулирование.

6. Отсутствие раскаяния и чувства вины.

7. Поверхностность аффективных реакций.

8. Бессердечие/отсутствие эмпатии.

9. Паразитический образ жизни.

10. Слабый поведенческий контроль.

11. Беспорядочные половые связи.

12. Проблемное поведение в детстве.

13. Отсутствие реалистичных целей на будущее.

14. Импульсивность.

15. Безответственность.

16. Неспособность нести ответственность за собственные действия.

17. Неоднократные недолгие браки.

18. Подростковая делинквентность.

19. Отмена условного освобождения.

20. Разнообразие преступной деятельности».

Отметим, что, по мнению самого д-ра Р. Хаэра, «контрольный перечень признаков психопатии – это сложный медицинский инструмент для профессионалов». Диагностика требует хорошей подготовки и доступа к формализованному руководству по подсчету баллов. У не психопатов тоже могут наблюдаться некоторые из описанных здесь симптомов. Психопатия – это синдром, т.е. совокупность указанных симптомов.

Но объективного (биологического (органического или функционального), по результатам объективных анализов и проверок) диагностирования психопатии экспертный метод дать не может.

1.1.5. Объективные методы исследования

психопатии

До сих пор обсуждались, как и принято сегодня в психиатрии, за неимением или недостаточной надежностью и проверенностью объективных методов исследования, проверки и диагностика психопатии феноменологическим или экспертным методами (клиническое интервью, тщательный и подробный сбор анамнеза, начиная с раннего детства (anamnesis vitae), тесты и опросники патопсихологии, предлагаемые пациенту и представителям его окружения, хорошо знающим пациента. Заметим, что сбор данных о жизни пациента и их интерпретация в известном смысле также являются видом феноменологического подхода, хотя и заметно измененным по сравнению с привычным значением понятия «феноменологический подход»). Как феноменологический, так и экспертный подходы вполне могут дать достаточно удовлетворительный уровень диагностики психопатического характера (хотя и с точки зрения весьма разных взглядов на понятие психопатии, описывающее в этих двух подходах совершенно разные психические состояния и характеристики человека, но называя эти столь разные состояния одним термином – психопатией), но все-таки ничто не может сравниться с надежностью материально-объективной диагностики биологических, физических, химических, электрических и других параметров тела человека или его органов, составных частей, в нашем случае – с фиксацией специфических органических или специфических функциональных изменений мозга или его деятельности. Эти объективные методы исследования психопатии, объективные методы визуализации и диагностики уже существуют, активно исследуются в экспериментах, результаты которых представляются в тысячах публикаций (большей частью на английском языке в серьезных рецензируемых журналах), но пока не вышли на клинический уровень надежной диагностики психопатии и остаются на уровне научных проверок и исследований, хотя и быстро приближаются к клиническому уровню. Одной из потребностей практики, которая в качестве мощного двигателя существенно влияет на массовость подобных исследований, является практика судебно-психиатрической экспертизы.

1.1.5.а. ЭЭГ (электроэнцефалограмма)

Одним из первых объективных методов, позволивших найти определенные объективно фиксируемые различия в функционировании мозга здоровых людей и психопатов (в терминах экспертного подхода), был метод электроэнцефалографирования (ЭЭГ). Сразу нужно отметить четыре особенности этого подхода. Во-первых, известные нам опубликованные проверки проводились только на выборке взрослых людей. Во-вторых, психопатами были объявлены те испытуемые, которые получили высокий балл по ППЧ (Перечню психопатических черт для взрослых), который пока остается «золотым стандартом» определения психопатов (объективные методы визуализации и диагностики пока не вышли на клинический уровень надежной диагностики психопатии и остаются на уровне научных проверок и исследований, хотя быстро приближаются к клиническому уровню). В-третьих, для анализа различных отведений ЭЭГ используется иное, не стандартно-клиническое программное обеспечение расшифровки сырых данных, фиксируемых тем или иным электродом. И, в-четвертых, заметные отличия получены не на ЭЭГ в покое, а при анализе событийно вызванного потенциала.

Различие ЭЭГ здоровых людей (Рис. 1, черная линия) и психопатов (серая линия) приведено К. Килом (2015) в качестве примера при анализе событийно вызванного потенциала одного из отведений лобной доли мозга в реакции на oddball-стимул. Выяснено, что предъявление oddball-стимула задействует свыше 35 областей мозга.

Рис. 1 (по вертикали – электрический потенциал в микровольтах, по горизонтали – время в миллисекундах после предъявления стимула)

Oddball-стимул: «участникам исследования предъявляют серию звуков разного тона. У большинства звуков одинаковая высота (стандартные стимулы), но иногда она выше (девиантный стимул). Испытуемый должен как можно быстрее нажать кнопку, услышав более высокий звук, но только этот звук и никакой другой… Оказывается, что девиантные стимулы вызывают очень активную и впечатляющую реакцию мозга. Самый заметный компонент называется Р300 (третий положительный пик после предъявления девиантного стимула)» [Кил К., 2015].

Добавим из Р. Хаэра (2007, глава 8), который основные объективные исследования проводил именно методом ЭЭГ: «… некоторые формы дислексии и заикания связаны с билатеральным (в обоих полушариях) расположением речевых центров [в норме речевой центр у правшей расположен в левом полушарии. – И.Д.]. Новейшие экспериментальные данные говорят о том, что билатеральные речевые процессы характерны и для психопатии. Это позволяет мне [Р. Хаэру] допустить, что противоречивость заявлений психопатов частично связана с неэффективной «субординацией» полушарий – каждое из них старается взять на себя роль первой скрипки, вследствие чего речь получается несвязной и неконтролируемой…

Результаты недавних лабораторных исследований показывают, что в то время как у большинства людей формированием и восприятием эмоций занимается правая половина мозга, у психопатов эту функцию не выполняет ни одно из полушарий [что хорошо коррелирует с упомянутыми чуть ниже результатами исследования мозга психопатов, выполненными К. Килом (2015). – И.Д.]».

1.1.5.b. фМРТ (функциональная

магнитно-резонансная томография)

Функциональная магнитно-резонансная томография (фМРТ, англ. Functional magnetic resonance imaging, fMRI) – это МРТ, которая проводится с целью измерения гемодинамических реакций (изменений в токе крови), вызванных нейронной активностью головного мозга. Этот метод основывается на том, что мозговой кровоток и активность нейронов связаны между собой. Когда область мозга активна, приток крови к этой области также увеличивается.

«Можно, например, положить ребенка в сканер и показывать ему картинки с эмоциональными ситуациями (например, автоаварию) или с нейтральными сценами (например, машина, припаркованная у дома). Фиксируя реакцию мозга на изображения, можно увидеть, что он совсем по-разному реагирует на эмоциональные сцены и на нейтральные. Работа с детьми, однако, представляет некоторые специфические сложности при измерении функционирования мозга на томографе. Во-первых, они должны пролежать неподвижно около часа, а это многим детям трудно. Если ребенок импульсивен и взбудоражен, он тем более будет вертеться в сканере. А движение во время сбора данных дает размытое изображение, которое нельзя в дальнейшем использовать в работе.

Кроме того, в детские годы нейронные сети быстро развиваются, что может усложнить задачу ученого, стремящегося понять или интерпретировать различия между группами детей. Порой невозможно установить, является ли аномалия всего лишь отставанием в развитии или настоящим нарушением, которое будет наблюдаться у испытуемого всю жизнь.

Имеющиеся исследования пришли к довольно схожим результатам. В одном из них ученые нашли, что у детей с этими чертами не активируется миндалевидное тело, когда они рассматривают испуганные лица (Jones A.P., Laurens K.R., Herba C.M., Barker G.J. & Viding E. Amygdala hypoactivity to fearful faces in boys with conduct problems and callous-unemotional traits // American Journal of Psychiatry 2009, 166 (1), 95—102). То, что миндалевидное тело – важный компонент эмоциональной системы мозга – не участвует в обработке мозгом изображения испуганных лиц, может отчасти быть причиной, почему дети с бессердечием и безразличием настолько агрессивны. Еще одна область мозга, по-видимому, аномальная у детей с расстройством поведения, – это глазнично-лобная кора, которая находится прямо над глазами. Это очень важная часть мозга, определяющая многие черты личности. Несколько исследований показало, что у детей с бессердечием и безразличием во время обучающих задач недостаточно задействована глазнично-лобная кора (Finger E.C., Marsh A.A., Blair K.S., Reid M.E., Sims C., Ng P. & Blair J.R. Disrupted reinforcement signalling in the orbitofrontal cortex and caudate in youths with conduct disorder or oppositional defiant disorder and a high level of psychopathic traits // American Journal of Psychiatry 2001, 168, 152—162; Finger E.C., Marsh A.A., Mitchell D.G., Reid M.E., Sims C., Budhani S. & Blair J.R. Abnormal ventromedial prefrontal cortex function in children with psychopathic traits during reversal learning // Archives of General Psychiatry 2008, 65, 586—594). Одно из следствий этого заключается в том, что этих детей, в отличие от других, наказание ничему не учит. Иными словами, наказание и даже страх наказания не ограничивает поступки этих детей в той степени, в какой это свойственно обычным детям. На детей с бессердечием и безразличием не действует наказание» [Кил К., 2015].

* Следует заметить, что методы, рассмотренные в параграфах 1.1.5.a и 1.1.5.b данной статьи, являются промежуточными между нейропсихологическими методами, которые ориентируются на субъективную реакцию испытуемого, и истинно объективными методами, которые вообще не ориентированы на какую-либо реакцию испытуемого. Эти методы используют существенно более сложное оборудование и особое сложное программное обеспечение для расшифровки и визуализации результатов исследования мозга, проверяют объективную реакцию мозга (что роднит эти методы с полностью объективным исследованием) на предъявляемые испытания (что роднит эти методы с методами нейропсихологии).

1.1.5.c. Статичная МРТ

(магнитно-резонансная томография)

Несмотря на то, что параграфы 1.1.5.a и 1.1.5.b данной статьи, как и настоящий параграф, помещены нами в разделе объективных методов исследования, к истинно объективным методам мы относим только такие методы, которые сообщают нам информацию об органических параметрах мозга вне его функционального ответа, как нейропсихологического, так и собственно объективно фиксируемого функционального (упомянутые выше параграфы). Только развитие техники, исследовательских методик и программирования последнего десятилетия позволили приблизиться к таким объективным методам исследования мозга.

Понятно, что такой подход имел много стадий в своем развитии (которые мы здесь не описываем) и использовал два главных метода – позитронно-эмиссионную томографию (ПЭТ) и МРТ (чаще всего совмещенные в одном устройстве или только МРТ). Одни исследователи считали, что главная роль в формировании психопатических черт принадлежит орбитофронтальной коре (у людей эта кора представлена полями 10, 11 и 47 по схеме цитоархитектонических полей Корбиниана Бродмана, 1909) – области коры, находящейся в передней части мозга сразу над глазами; другие отдавали приоритет миндалевидному телу (лат. corpus amygdaloideum). Похоже, что наиболее полную картину представил К. Кил (2015), указав, что аномалии у психопатов (взрослых) он нашел во всех частях мозга, которые К. Бродман назвал паралимбическими. Они включали классические лимбические структуры: миндалевидное тело, гиппокамп, переднюю и заднюю поясную кору. К ним также была отнесена орбитофронтальная кора, островок и височный полюс.

Однако прорыв наступил тогда, когда К. Кил со своими сотрудниками при помощи максимально подробной МРТ и сложного программного обеспечения научился определять плотность тех или иных участков мозга и смог сравнить плотности различных частей паралимбической системы у здоровых детей и у явно проявляющих психопатические черты. О сложности математического аппарата для компьютерной обработки данных подробной МРТ мозга говорит тот факт, что на такую обработку на достаточно мощном компьютере уже XXI века требовались почти сутки работы компьютера. И эти исследования показали заметное снижение плотности мозгового вещества (в первую очередь серого) именно у подростков с психопатическими чертами именно во многих частях паралимбической системы.

Эти исследования еще очень далеки от выхода на уровень клинической диагностики. Собственно говоря, пока появились лишь первые работы, демонстрирующие корреляцию между пониженной плотностью серого вещества многих отделов паралимбической системы мозга и психопатическими проявлениями. Пока рано полагать, что окончательно найдена причинно-следственная связь между пониженной плотностью серого вещества многих отделов паралимбической системы мозга и психопатическими проявлениями. Но начало положено, и оно находится именно в объективных исследованиях мозга.

 
                                           * * *
 

Отметим, что А. Е. Личко (2016), взгляды которого построены на характерологическом описании акцентуаций и психопатий детского и подросткового возраста, отмечает иной, внехарактерологический подход американской психиатрии к психопатоподобным нарушениям детского поведения. Он не упоминает списки ППЧ, но отмечает (на с. 301): «В американской психиатрии выделяются несколько типов поведенческого расстройства у детей и подростков. Их разделяют на социализированное и несоциализированное, каждое из которых может быть агрессивным или неагрессивным». Далее А. Е. Личко перечисляет многие характеристики поведения детей и подростков, которые позже вошли в ППЧ (мы пользуемся изданием 2016 года, но помним, что первое издание этой книги вышло в 1977 году, а сам Андрей Евгеньевич умер в 1994-м): «… недостаточность установления контактов, межперсональных связей, привязанностей в отношениях со сверстниками. Никогда в отношении их не испытывают чувства вины, не знают самоупреков… отсутствие всякого сочувствия и сострадания, физическую жестокость – столкновения, нападения, вандализм, нанесение телесных повреждений вплоть до убийств. К этому добавляются кражи вне дома, вымогательство, грабеж, налеты на магазины… прогулы, безделье, побеги из дома, бродяжничество, выпивка, употребение наркотиков, воровство…» Хотя все эти признаки весьма слабо отмечены даже в DSM-V (2013), все-таки видно, что американская психопатия хотя и медленно, но поворачивается в сторону экспертного подхода, полностью проигнорированного в МКБ-10, остающегося пока на позициях характерологического, феноменологического подхода.

1.1.6. Заключение

Внимательно рассматривая два приведенных выше подхода к диагностике психопатии, мы можем увидеть, что подходы, условно названные нами феноменологическим (характерологическим) подходом и экспертным подходом, в принципе рассматривают совершенно разные состояния аномальных свойств психики человека, хотя оба подхода оперируют одним и тем же термином «психопатия», вкладывая в него существенно различные значения. Важно отметить, что оба подхода опираются на понятие тотальности патологических черт (несколько с трудом напишем последнее слово – ) характера. Правильнее, с нашей точки зрения, было бы закончить фразу словами [по: Ганнушкин П. Б., 1933] «психического облика». Обоим подходам вполне соответствует весьма общее определение психопатии по П. Б. Ганнушкину (триада П. Б. Ганнушкина) – мы цитируем книгу А. Е. Личко (2016, с. 7), который вместе О. В. Кербиковым находился в рамках феноменологического (характерологического) подхода, а потому в определениях автора присутствует слово «характер», отсутствующее у П. Б. Ганнушкина: «Психопатии – это такие аномалии характера, которые, по словам П. Б. Ганнушкина (1933), [1: ] „определяют весь психический облик индивидуума, накладывая на весь его душевный склад свой властный отпечаток“, [2: ] „в течение жизни… не подвергаются сколько-нибудь резким изменениям“ [верный до сегодняшнего дня пессимистический взгляд на возможность коррекции данного состояния] и [3: ] „мешают… приспособляться к окружающей среде“ [этот пункт триады П. Б. Ганнушкина явно относит его к последователям феноменологического (характерологического) подхода и этот пункт можно оспаривать в рамках экспертного подхода, потому что „истинные“ психопаты, определяемые по экспертному подходу, прекрасно приспособляются к окружающей среде, используя ее возможности себе на пользу (иногда – весьма примитивно и недальнозорко понятую), правда, зачастую вступая при этом в противоречия с Уголовным кодексом. И именно в возможностях приспособления к социуму нами усмотрено одно из важных отличий двух рассматриваемых подходов к диагностике психопатий] (А. Е. Личко цитирует по: Ганнушкин П. Б., 1964, с. 121—122). Эти три критерия были обозначены О.В Кербиковым (1961, 1962) как тотальность и относительная стабильность патологических черт характера и их выраженность до степени, нарушающей социальную адаптацию».

Феноменологический (характерологический) подход основан на оценке соотношения черт характера, некоторые из которых оказываются патологически гипертрофированными, а другие (иногда) ненормально ослабленными. Так как любой набор характерологических черт можно отнести к тому или иному типу характера по той или иной классификации этих типов (или к смешанному типу, включающему части различных типов характера), то и все типы триады стадий «норма – акцентуация характера – психопатия» (имеется еще и четвертая стадия, малоотличимая от нормы, – стигма, располагаемая между нормой и акцентуацией) в терминах феноменологического (характерологического) подхода можно отнести к соответствующему типу (шизоидный, истероидный, сенситивный и т.п.). Понятно, что для такой оценки сначала была создана подходящая данному методу типология характеров. Гипертрофия некоторых черт характера приводит к нарушению адекватности восприятия окружающего мира, которое, в свою очередь, приводит к нарушению адекватности адаптации в обществе: тип адаптации или разные степени ее нарушения резко отличаются от того широкого спектра типов адаптации, которые так или иначе относятся к норме. При этом в случаях обоих подходов интеллект, как правило, не страдает. Причем резкое нарушение восприятия и адаптации чаще всего приводит к диагнозу психопатии (который, по определению Ю. А. Александровского (2000, 2006), относится наравне с неврозами к пограничным, непсихотическим формам психических нарушений или, по определению Ганнушкина, к области «малой психиатрии». В рамках этого подхода остается и А. Е. Личко, который вслед за К. Леонгардом (2000) построил свою теорию (с акцентом на подростковый возраст) на понятии акцентуации характера). Но лечение такой психопатии приходится осуществлять в обычной психиатрической лечебнице методами, разработанными для психозов, так как существенная невозможность адаптации, что ведет к резко неприемлемому со стороны общества поведению, не оставляет возможностей оставить такого пациента вне госпитализации. Важнейший вопрос о тяжести состояния, о стадийности изменения состояния в рамках такого подхода поставлен уже В. М. Бехтеревым в 1886 году, так или иначе рассматривался многими психиатрами (например, бельгийским психиатром Dalemagne (1894), E. Kahn (1928). П. Б. Ганнушкин (1933) промежуточные, начальные формы таких отклонений называл «латентными психопатиями») и хорошо решен А. Е. Личко (2016, с. 12—22), хотя явно в значительной степени опирается на субъективную оценку врачом состояния пациента.

Что же касается экспертного подхода, опирающегося на внехарактерологические (надхарактерные) составляющие психического облика психопата (бессердечие, безразличие, ослабление или отсутствие эмпатии, ослабление или отсутствие реальной (а не только демонстрируемой с целями достижения желательного результата) эмоциональности, жестокость, происходящая из невозможности СОчувствовать, хоть как-то понимать и ощущать чувства другого существа (человека, животного) и получения удовольствия от наблюдения мук этого существа и др.), то, по известным нам литературным источникам, этот подход сосредоточен на двоичном подходе к диагностике психопатий (опять подчеркнем: при ином по отношению к феноменологическому (характерологическому) подходу к пониманию термина «психопатия»): возможностей диагностики все две – психопат или не психопат. Особенности характера, его акцентуации и даже пересечение границы нормы в виде нарушения адаптации в обществе этот подход не рассматривает. В пределах этого подхода вопрос о тяжести доклинического состояния, о границе между нормой и доклинической патологией, о значимости приближения психопатического состояния человека к границе диагностики психопатии (до ее пересечения) вообще не ставится (мы поставим и попробуем решить его в следующей статье), а вопрос стадийности развития состояния не может быть обсужден из-за концептуального отсутствия этой стадийности развития – состояние психопатичности не меняется в пределах жизни и практически не поддается коррекции. Но важно подчеркнуть, что никакая клиническая проверка даже «подтвержденного» психопата не может установить клиническое состояние болезни: эти люди абсолютно здоровы в любом клиническом (нозологическом, феноменологическом) понимании, хорошо адаптируются в обществе и их отклонение от нормы сегодня может обсуждаться лишь в судебно-психиатрическом аспекте (приговорить к максимально возможным срокам за уже совершенные доказанные преступления и не допустить УДО – условно-досрочного освобождения). К сожалению, после отсидки этими людьми их полного тюремного срока у общества сегодня нет инструментов предотвратить дальнейшие почти предопределенные преступления со стороны этих людей и защитить их будущих практически неизбежных жертв. А если учесть, что далеко не все преступления обычных и серийных преступников могут быть раскрыты, а потом доказаны в суде, то многие жертвы таких людей заведомо останутся без возмездия преступникам.

Для нас было важно указать на принципиальную разницу, полную несовместимость двух состояний, обозначаемых одним диагнозом – психопатия. Мы не предлагаем разные названия для этих состояний, так как в обоих направлениях диагноз психопатии принят уже много десятилетий, но всегда нужно определять, в рамках какого подхода обсуждается понятие психопатии.

1.1.7. Литература

1. Александровский Ю. А. Пограничные психические расстройства: Руководство для врачей. М., 2000. 496 с. URL: https://www.koob.ru/alexandrovskij_u_a/pogranichnie_psyhicheskie_rasstrojstva (дата обращения: 10.07.2019).

2. Александровский Ю. А. Пограничная психиатрия. М.: РЛС, 2006. 1280 с.

3. Атаджикова Ю. А., Ениколопов С. Н. Развитие концепта психопатии в отечественной и зарубежной психологии // Вестник ЮУрГУ. Сер. «Психология». Челябинск, 2015. Т. 8. №3. С. 77—86.

4. Ганнушкин П. Б. Клиника психопатий, их статика, динамика, систематика. М.: Север, 1933; Н. Новгород: Изд-во НГМД, 1998. 128 с.

5. Ганнушкин П. Б. Избранные труды. М.: Медицина, 1964. 292 с.

6. Ждан А. Н. История психологии. От античности до наших дней: учебник для вузов. 5-е изд., перераб. и доп. М.: Академический проект, 2004. 576 с.

7. Жмуров В. А. Психиатрия детско-подросткового возраста. М.: Медицинская книга, 2016. 552 с.

8. Кербиков О. В. К учению о динамике психопатий // Проблемы судебной психиатрии (Пограничные состояния). Сб. 19. Научн. труды / под ред. Г. В. Морозова. М., 1961. С. 5—32.

9. Кербиков О. В. Клиническая динамика психопатий и неврозов (1962) // Избранные труды. М., 1971. С. 188—206.

10. Кил К. А. Психопаты. Достоверный рассказ о людях без жалости, без совести, без раскаяния. М.: Центрполиграф, 2015. 360 с.

11. Ковалев В. В. Психиатрия детского возраста (руководство для врачей). М.: Медицина, 1979. 608 с.

12. Краснушкин Е. К. Избранные труды. М., 1960. 608 с.

13. Леонгард К. Акцентуированные личности / пер. с нем. Ростов-н/Д.: Феникс, 2000. 544 с.

14. Личко А. Е. Типы акцентуаций характера и психопатий у подростков. М.: ИОИ, 2016. 336 с.

15. МКБ-10. Психические расстройства и расстройства поведения. М.: Прометей, 2013. 584 с.